Мария Паркс смотрит через затемненные стекла лимузина ФБР на проносящиеся мимо улицы Бостона. Толпа на сероватых тротуарах движется быстро: люди спешат укрыться от холодного как лед дождя. Его капли стучат по ветровому стеклу лимузина.

— Куда мы едем?

Ответа нет. Паркс оборачивается и при свете потолочной лампы видит лицо директора ФБР Стюарта Кроссмана. Это бледное осунувшееся лицо человека, который редко выходит на солнечный свет. Рост у него средний, ладони изящные, черты лица тонкие — ничего общего с теми атлетами, которых обычно берут к себе на службу федералы. Но достаточно всего один раз встретиться с ним глазами, чтобы забыть про его рост. От взгляда очень черных круглых глаз Кроссмана кровь леденеет в жилах. Сейчас к его уху прикреплен миниатюрный магнитофон: Кроссман слушает аудиозапись протокола вскрытия Калеба. Он отвечает так тихо, что Марии кажется, будто он говорит сам с собой:

— В аэропорт. Самолет компании «Юнайтед» вылетает в Денвер через двадцать минут.

— Что я, по-вашему, буду делать в Колорадо в это время года — фотографировать лавины?

Стюарт Кроссман открыл папку, пробежал глазами несколько строчек лежащего в ней дела и опустил холодный взгляд на Марию:

— Четыре молодые женщины, которых убил геттисбергский злодей, были монахинями одной из самых тайных конгрегаций Ватикана. Руководство католической церкви послало их расследовать серию убийств, совершенных в монастырях Соединенных Штатов.

— Вы шутите?

— Разве я похож на шутника?

— Кто же были эти женщины — агенты Ватикана? Монахини в светской одежде с удавками, которые замаскированы под четки, и винтовками в сумках?

— Что-то в этом роде.

Помолчав, Кроссман заговорил снова:

— Сегодня утром я позвонил кардиналу-архиепископу Бостонскому и потребовал у него объяснений. Он мне ответил, что у Ватикана есть собственные полицейские службы и что Святой престол не обязан давать отчет никому.

— А какие убийства были должны расследовать эти монахини?

— Пока вы отдыхали в больнице, мы обыскали гостиничные номера и грязные съемные квартиры, в которых четыре исчезнувшие женщины поселились, когда приехали в Геттисберг. Там мы нашли новейшие компьютеры, горы карт мира и вырезки из газет. Анализируя содержимое жестких дисков компьютеров, мы пришли к выводу, что четыре монахини уже много месяцев преследовали Калеба и постоянно поддерживали связь между собой с помощью объявлений в газетах. Это были крупные общегосударственные ежедневные газеты или местные, в зависимости от того, где находились монахини. Так они следовали одна за другой из страны в страну и собирались вместе, когда это становилось нужно.

— Зачем были нужны объявления, раз у них новейшие компьютеры? Существует же Интернет.

— Пойди пойми их.

Снова тишина.

— Одно из последних по времени сообщений опубликовала Мэри-Джейн Барко в «Бостон геральд». Это несколько строк, втиснутых между объявлениями о встречах и предложениями работы.

— Что было написано в этом сообщении?

Кроссман вынимает листок из папки и читает вслух:

— Дедушка?

— Это кодовое имя, которым они называли Калеба. Этим сообщением она вызвала к себе остальных.

— А что было потом?

— Когда остальные монахини приехали в Геттисберг, Мэри-Джейн Барко уже исчезла. Им пришлось продолжить расследование с того места, на котором она его прекратила. Они тоже стали работать официантками и ждали, пока убийца даст о себе знать. Последнее объявление появилось в «Геттисберг ньюс» 1 июля, то есть накануне исчезновения Патриции Грей. В нем сказано: Дорогая Сэнди! О нашей кузине Патриции нет никаких новостей. Не могла бы ты встретиться со мной сегодня вечером на обычном месте? Объявление подписано «Дороти Бракстон» и адресовано Сэнди Кларкс, которая приехала в Геттисберг последней из четверых. Мы думаем, что две остававшиеся в живых монахини в тот же вечер встретились на краю Оксборнского леса и там тоже исчезли.

— Как Рейчел.

Кроссман кивает, переворачивая страницы своего досье.

— За сутки до своей смерти Рейчел тоже дала объявление в «Геттисберг ньюс». Должно быть, она, расследуя исчезновение монахинь, обнаружила их переписку. Она скопировала стиль их объявлений — назначила свидание своим исчезнувшим кузинам. И подписалась собственным именем.

— Ей ни в коем случае нельзя было этого делать.

— Вы сами поступили бы так же.

— Что еще известно?

— Наши агенты продолжали переворачивать матрасы монахинь и рыться в их вещах. Они обнаружили толстое досье — по одному экземпляру у каждой из четверых. Там были отчеты о ходе расследования с фотографиями и каталожными карточками, которые они заполняли по мере обнаружения новых данных. Так мы узнали, что все убийства, обстоятельства которых они расследовали, произошли в женских монастырях существующего в глубокой тайне ордена затворниц. Эти затворницы — старушки, которые живут полностью отрезанные от мира в монастырях среди гор. Они не видятся ни с кем из посторонних и соблюдают обет молчания. Официально они, кроме того, что молятся о спасении наших душ, еще имеют поручение восстанавливать старинные рукописи, принадлежащие Церкви, что-нибудь вроде Библии на арабском языке или средневековых трактатов о пытках.

— Ну и что?

— А то, что почерк этих убийств такой же, как у Калеба в Геттисберге.

— Черт побери!

— Последнее убийство, которое расследовали четыре исчезнувшие монахини перед тем, как тоже были прибиты к крестам, произошло в монастыре, затерянном среди Скалистых гор, возле Денвера, штат Колорадо. Вот почему мы едем на рейс компании «Юнайтед». Самолет ждет только вашего прибытия, чтобы взлететь.

— Понятно. Это все?

— Нет. Нам известно, что четыре женщины, исчезнувшие в Геттисберге, в конце концов нашли общее между всеми этими убийствами.

— Месть?

— Скорее проклятие.

— И что это такое?

— Все убитые затворницы были библиотекарями и занимались реставрацией принадлежащих Церкви запретных рукописей — тех, которые власти Ватикана много столетий скрывали в потайных залах ее монастырей. И мы знаем, что убийца искал одно из этих сочинений.

— Вы хотите сказать, что эти женщины умерли из-за этой книги?

— Это не просто книга, Паркс. Это очень древняя рукопись, в которой записаны откровения, способные подорвать основы Церкви.

— У этой книги есть название?

— Она называется Евангелием от Сатаны.

— О черт! Я понимаю, почему Ватикан не хочет шума вокруг этого дела.

Лавируя между лужами, лимузин подъехал к бостонскому аэропорту и остановился перед терминалом вылета. Паркс вышла из машины. Шофер Кроссмана подал ей дорожную сумку.

— И последнее. Сегодня утром мне звонили по прямой линии из Белого дома.

— Кто именно?

— Коротышка Банкрофт, советник президента. Этот поганец сказал мне, что расследование преступлений геттисбергского убийцы снова передано властям штата Мэн, поскольку четыре монахини были убиты на территории этого штата. Я думаю, Ватикан оказывает давление на президента, чтобы тот замял это дело.

— И что вы ответили Банкрофту?

— Послал его на хрен.

— А кроме этого?

— Я сказал этому недомерку, что территория этих убийств не только шире штата Мэн, но и значительно шире границ Соединенных Штатов.

— Что это значит?

Кроссман протянул Марии копию досье, обнаруженного у исчезнувших в Геттисберге монахинь.

— Пока медсестры в больнице Либерти-Холл штопали твои болячки, нам пришло на ум посмотреть архивы главных ежедневных газет всего мира. И мы нашли много похожих объявлений. Наши монахини оставили свои сообщения примерно в пятнадцати изданиях по всему миру. Потом мы послали запросы полициям стран, где издаются эти газеты, чтобы узнать, не было ли у них других случаев исчезновения людей или ритуальных убийств.

— И какой результат?

— За последние шесть месяцев было как минимум тринадцать таких же убийств.

— Убиты монахини?

— Убиты затворницы, Паркс. Тринадцать старых затворниц были прибиты гвоздями и выпотрошены.

Затемненное стекло поднимается и закрывает восковое лицо Кроссмана. Мария Паркс смотрит, как лимузин удаляется от нее в потоке машин, а капли дождя барабанят по ее плечам.