51
Выйдя из узких переходов папского дворца в более широкие парадные коридоры, кардинал Камано тут же увидел и пожал протянутую ему мягкую ладонь монсеньора Доминичи, личного секретаря и духовника папы. Доминичи сморщился от боли. Стискивая пальцы духовника в своем кулаке, Камано вонзил взгляд в его желтые глаза. Обитатели Ватикана больше всего ненавидели не папу и не кого-либо из кардиналов — членов всемогущей курии. Самым ненавидимым в Ватикане человеком был этот пухлый коротышка, которому глава Церкви открывал свои самые тайные мысли.
Камано ослабил давление своей руки и улыбнулся папскому духовнику, но в улыбке не было радости.
— Скажите, монсеньор, как чувствует себя его святейшество?
— Папа обеспокоен своими заботами. Прошу вас, ваше преосвященство, не говорить много: он старый, больной и усталый человек.
— Бог тоже стар, но все же царствует.
— Тем не менее я боюсь за здоровье папы и посоветовал бы вам не утомлять его.
— Во время собора и при наших нынешних заботах? Это все равно что попросить капитана корабля пойти отдохнуть, когда вода заливает трюмы.
— Ваше преосвященство, вы, кажется, меня не поняли. Его святейшество стар и уже не может нести такой груз работы, какой нес в начале своего правления.
Камано подавляет зевок.
— Мне надоело слушать вас, Доминичи. Папы как старые машины: их используют, пока могут, а когда машина ломается, покупают другую. Поэтому утешайте его душу в той мере, в какой вы считаете это полезным, а заботы об остальном оставьте Богу и кардиналам курии.
Сказав это, Камано покидает духовника и кивает швейцарским гвардейцам. Они раздвигают свои скрещенные алебарды и впускают кардинала в покои папы. Закрывая за собой дверь, Камано сразу обращает внимание на тишину и темноту в комнатах. Солнце, которое встает над площадью Святого Петра, проливает сюда красный как кровь свет через тяжелые бархатные занавески. Камано видит на светлом фоне окна темный силуэт папы. Его святейшество стоит перед окном и смотрит на рассвет, который окрашивает белым цветом соборы Ватикана. В одном, по крайней мере, Доминичи прав: судя по тому, как папа выглядит, его силы на пределе.
Скрип паркета под ногами заставляет Камано замереть. Плечи папы слегка вздрагивают, словно он только что заметил присутствие кардинала в комнате. Камано видит, как папа принюхивается к воздуху комнаты, а потом в комнате раздается хриплый старческий голос главы Церкви:
— Итак, мой дорогой Оскар, вы по-прежнему любите этот светлый виргинский табак?
— Как жаль, ваше святейшество, что эта любовь — не грех.
Тишина. Папа медленно поворачивается. Лицо у него очень серьезное. И морщин на этом лице столько, что кардиналу кажется, будто папа за одну ночь постарел на десять лет.
— Итак, мой друг, что нового?
— Сначала скажите мне, как вы себя чувствуете.
Его святейшество глубоко вздыхает:
— Что я могу сказать кроме того, я стар, скоро умру и мне не терпится наконец узнать, существует ли Бог.
— Как вы можете сомневаться в Его существовании, ваше святейшество?
— Так же легко, как верю в Него. Бог ведь единственное существо, которому не обязательно существовать, чтобы править.
— Это сказал святой Августин?
— Нет, Бодлер.
Оба молчат. Потом Камано тихо кашляет, чтобы прочистить горло, и начинает говорить:
— Ваше святейшество, у меня плохие новости. В разных частях мира происходит все больше чудес и проявлений силы Сатаны.
— Это знаки исполнения пророчества?
— За последние месяцы было убито много монахинь из ордена затворниц. Четыре агента конгрегации Чудес, которых мы послали в Соединенные Штаты расследовать эти преступления, тоже убиты.
— И?..
— Люди из ФБР сумели застрелить убийцу. Это был монах. У него на плечах татуировка — сатанинские символы, пламя Ада, окружающее буквы INRI. Это символ Воров Душ.
— О господи! Что вы сказали?
Папа покачнулся, Камано бросился к постаревшему главе Церкви и поддержал его. Опираясь о плечо кардинала, папа дошел до своей кровати и с трудом сел на нее.
— Ваше святейшество, известно ли вам, почему Воры Душ убивают затворниц?
— Они… хотят завладеть одним евангелием, которое Церковь потеряла больше семисот лет назад.
— Что было написано в этом евангелии?
По лицу папы скользнула тень.
— Ваше святейшество, мне крайне необходимо знать, с каким врагом я имею дело. Иначе я не смогу бороться.
— Это очень долгая история.
— Я вас слушаю.