Валентина весь остаток ночи искала лицо отца Карцо в толпе безымянных паломников, среди бесчисленного множества осунувшихся лиц с блестящими от влаги глазами и бледными щеками, на которых смешивались слезы и капли дождя.

На рассвете песнопения прекратились и все замерло. Ни одного движения в толпе, ни одной птицы в небе, ни одного звука в воздухе. Один из людей Кроссмана, затерявшийся в этой массе людей, что-то докладывает по радио. Должно быть, говорит, что у него нет новостей. Валентина поворачивается в его сторону и видит его сквозь лес капюшонов. Он стоит прислонившись к столбу. Не сводя с него глаз, она поднимает руку с передатчиком и знаком сообщает, что ей тоже нечего сообщить.

Вдруг колокола базилики начинают позвякивать на своей опоре. Из дымохода Сикстинской капеллы поднимается толстый столб белого дыма и растворяется в римском небе. Толпа паломников издает оглушительный крик. Застекленная дверь, она же окно, на балконе базилики Святого Петра открывается. Тысячи рук протягиваются к ней, и крик мгновенно смолкает. Из громкоговорителей звучит голос кардинала-камерлинга, который объявляет на латыни, что у Церкви есть новый папа.

Короткая пауза, пока эхо этой первой фразы разносится по площади. Затем голос камерлинга снова разрывает тишину. Камерлинг называет на латыни имена нового папы, который медленно выходит из полумрака, — прежнее, которое тот носил, когда был кардиналом, и новое, которое будет носить как глава Церкви.

Petrus Secundus! Петр II! Такое имя — величайшее кощунство, оскорбление памяти первого христианского папы. Свет падает на лицо кардинала Камано, он протягивает руки над толпой паломников. Но оглушительный крик, которым было встречено объявление камерлинга, опять мгновенно обрывается. Крики и аплодисменты затихают, лишь несколько рук продолжают хлопать, потом прекращают аплодировать и они.

Новый папа смотрит на безмолвную массу холодным взглядом, а камеры всех крупных телевизионных компаний показывают всему миру растерянность и изумление людей на площади. Комментаторы и эксперты пускаются в рассуждения по поводу того, какой ужасный выбор сделал новый папа, назвавшись этим именем. Из громкоговорителей доносятся треск и свист: камерлинг регулирует высоту микрофона. Снова тишина. Потом раздается холодный как лед голос нового папы. Он объявляет, что переворачивается страница в истории Церкви и приближается час, когда будут открыты великие тайны, и покидает балкон. Люди на площади видят, что папа уже уходит, и над толпой поднимается гул недовольных голосов. Потом голоса замолкают, и остаются только тишина и ветер.

Двери базилики медленно открываются, и вокруг разносится рев органа. На ее крыльце установлены огромные экраны, на них будут показывать мессу тем верующим, которые не смогут попасть в базилику. Снова тишина. Валентина набирает номер на своем мобильнике.