Карцо начинает спускаться по лестнице, которая ведет в подвалы крепости. В лестничной шахте темно. С ее дна поднимаются запахи плюща и селитры — дыхание времени.

Оказавшись у подножия лестницы, он взмахивает своим факелом, и пламя освещает пыльные стены. В этих подземельях Ландегаард когда-то нашел трупы августинок — тринадцать скелетов, которые скребли ногтями фундамент здания, пока не упали без сил.

Мария Паркс, спускаясь вслед за ним, вспоминает строки из предпоследнего письма Ландегаарда папе Клименту VI:

Мария садится на каменную скамью, которую ей указал отец Карцо, и закрывает глаза.

— Мария, слушайте меня внимательно, это очень важно. Сейчас я пошлю вас в вечер 11 февраля 1348 года, через тринадцать дней после смерти затворницы. Именно этим числом, как мы обнаружили, помечена последняя запись в реестре монастыря августинок в Больцано. Это несколько строк, которые торопливо набросала мать Изольда де Трент, их настоятельница. Она написала, что солнце садится и скоро существо, которое убило ее монахинь, снова проснется в мире мертвых. Что этому надо положить конец и что у нее нет выбора. Что она просит Бога простить ей то, что она собирается сделать, чтобы спастись от Зверя. Это все. Мы обшарили все кладбища и пересмотрели реестры всех остальных монашеских общин на десятки километров в радиусе. Никаких следов матери Изольды. Поэтому именно с ней мы сейчас должны вступить в контакт.

— А если она умерла в тот день?

Мария чувствует, как губы Карцо прижимаются к ее губам, и погружается в темноту. Она ощущает прикосновение грубой ткани его рясы к своей коже, чувствует его теплое дыхание на своих веках и его ладонь на своих волосах. Потом ее чувства тускнеют, и ее тело расслабляется. Мышцы Марии становятся твердыми, как ветки дерева. На ней слишком просторная для нее ряса из грубой ткани, которая пропахла землей и костром. Она чувствует странное жжение в горле, словно кто-то недавно пытался ее задушить. Это воспоминания матери Изольды.