Становится все холоднее. Отец Карцо смотрит на лиловые пятна, которые кожаные ремни оставляют на предплечьях Марии Паркс. Он по-прежнему слышит свистящее дыхание молодой женщины. Но ритм, в котором поднимается и опускается ее грудь, совершенно не совпадает с этими вздохами. Как будто посредством Марии дышит другое существо, которое постепенно овладевает ее телом. Или, вернее, это существо постепенно захватывает контроль над Марией Паркс и становится все более… присутствующим. Да, именно от этого застывает кровь в жилах у Карцо, когда лицо молодой женщины искажается судорогой: в Марии растет другое существо, и оно побеждает ее.

— Мария?

В ответ раздается низкий хриплый свист. Кожаные ремни растягиваются под давлением предплечий. Карцо поворачивается и видит, что все в трапезной меняет цвет. Старые ковры, которые украшали ее в Средние века, возвращаются на свои места. На стенах, там, где остались белые пятна от ковров, теперь проступили узоры — тяжелые драпировки, сотканные из пыли и воспоминаний. Вдали раздается звук рога. Карцо вздрагивает, поворачивается к Марии — и видит, что она пристально смотрит на него.

— Мария?

Священник всматривается в глаза молодой женщины. Это не ее глаза.

— Черт возьми, Мария! Сейчас вам надо проснуться! Я снова теряю вас!

Тишина. Потом рог звучит снова. Карцо напрягается всем телом, услышав стук сапог на лестнице.

— Мария?

Горло Марии Паркс дрожит от звуков низкого мелодичного голоса.

— Мое имя Томас Ландегаард, главный инквизитор провинций Арагон, Каталония, Прованс и Милан.

— Будьте добры, Мария, проснитесь!

Застежки щелкают, и ремни расстегиваются. Молодая женщина встает и идет к столам, расставленным в трапезной.