32

Изможденный, болезненно-бледный американец был одет в потрепанный клетчатый пиджак, застегнутую на все пуговицы клетчатую рубашку без галстука, серые брюки, кожаные сандалии и серые носки. Прищурившись через большие старомодные очки, он силился прочитать ее имя на нагрудном значке. Бекки Ривет. Кадык его странно пульсировал. «Как бы не откинулся», — с беспокойством подумала дежурная Гранд-отеля и, оторвавшись на секунду от монитора, одарила незнакомца торопливой обнадеживающей улыбкой, после чего снова двинула курсор вверх по странице, отчаянно пытаясь найти его имя в списке гостей.

Редеющие волосы цвета остывшей золы, стрижка под пажа с челкой — довольно нелепая для взрослого, за пятьдесят, мужчины. Лежавшие на стойке кулаки сжимались и разжимались, на лбу поблескивали бусинки пота.

Позднее, пытаясь описать его полицейским, Бекки Ривет скажет, что он напомнил ей актера Робина Уильямса, сыгравшего роль жутковатого фотографа в фильме «Фото за час».

— У меня есть подтверждение, — стоял на своем незнакомец. — Ваш имейл.

Бекки Ривет снова улыбнулась и уставилась на монитор. Ему не нравилось, как она улыбается. Пустая, ничего не значащая улыбка. Она улыбалась не потому, что хотела, а по обязанности. Он почувствовал, как поднимается, словно разворачивающая кольца змея, гнев, и уже хотел сказать, что улыбаться ему не надо, что с такими аккуратными беленькими зубками…

И тут он вспомнил. Идиот! Это все из-за разницы во времени. Ему бы сейчас лечь да поспать, а не делами заниматься. Усталость всегда ведет к ошибкам.

— Я… э… Я назвал вам не то имя.

— Вы назвались мистером Дрейтоном Уилером, так?

— Э… посмотрите заказ на другое. Бакстер. Джерри Бакстер. — Он ведь решил, что воспользоваться вымышленным именем будет, пожалуй, удобнее.

Дежурная пробежала глазами по списку, нахмурилась, постучала по клавишам и почти сразу же увидела то, что искала.

— Да, есть. Одноместный номер на две недели?

— Верно. — Он несколько раз глубоко вздохнул.

Она протянула ему бланк регистрации и ручку, и он заполнил требуемые графы.

— Вам требуется парковочное место, мистер Уилер… извините… э… Бакстер?

— Зачем мне парковочное место?

— Я не знала, есть ли у вас машина. — Бекки Ривет снова улыбнулась, и его гнев подскочил еще на несколько градусов. — Можно вашу кредитку, сэр?

— Я буду расплачиваться наличными.

Она нахмурилась — постояльцы, расплачивающиеся наличными, в наше время редкость — и тут же коротко улыбнулась.

— Все в порядке, сэр. Но вам придется оплатить дополнительные услуги, когда будете съезжать, вы ведь знаете, да?

— Заплачу, если будут услуги. — Он улыбнулся ей, показав потемневшие зубы, но она никак не отреагировала на его маленькую шутку, и улыбка растаяла.

Бекки Ривет пробежала пальчиками по клавишам и через пару секунд протянула гостю пластиковую карту-ключ в маленьком конвертике:

— Номер 608.

— А пониже ничего нет? Я не очень хорошо переношу высоту и всегда немного нервничаю.

Она повернулась к монитору. Постучала по клавишам.

— Боюсь, что нет, сэр. Все номера заняты.

— Ах да, это ведь у вас остановится та певичка, Гея?

— Не могу сказать, сэр. Мы не даем комментариев относительно наших гостей.

— Я слышал… говорили в новостях. И в газетах тоже пишут.

Бетти изобразила удивление.

— Правда? Интересно, откуда они это берут?

— Вот и мне интересно, — раздраженно проворчал гость, забирая ключ.

— Вам помочь с багажом, сэр?

— Я бы воспользовался вашим щедрым предложением, будь у меня багаж, но, увы, «Бритиш эйрлайнз» ухитрилась его потерять.

Вот теперь она улыбнулась искренне, без притворства:

— Бедняжка.

— Обещали доставить попозже, но сегодня.

— Если привезут, мы вам его пришлем.

«Неужели? А я думал, поставите посреди вестибюля, соберетесь всей командой и исполните танец дождя», — подумал он, но вслух, собрав в кулак выдержку, произнес другое:

— Спасибо, буду очень признателен.

С этими словами он направился к кабине лифта, сжимая в руке конвертик с пластиковым ключом и глубоко дыша, чтобы успокоиться.

Ну вот и все. Зарегистрировался. Добрался до первой базы своего весьма и весьма общего плана. Он шел туда, куда вел гнев, и не очень хорошо представлял, чем все кончится.

Искать справедливости по закону, преследовать двух этих мерзавцев, Брукера и Броуди, в судебном порядке за то, что они украли у него историю, было бессмысленно. Такого рода дела растягиваются на годы. Он уже подавал иски против других обитателей этого проклятого террариума, этой империи киноиндустрии, и каждое разбирательство занимало не менее пяти, а то и десяти лет без какой-либо уверенности в положительном для него решении. Теперь такой роскоши, как время, уже не осталось. Шесть месяцев в лучшем случае, так сказал онколог. Может, чуть больше, если он научится контролировать злость и гнев, что разъедают его изнутри. Рак поджелудочной железы, операция уже не поможет, метастазы разошлись по всему организму.

В таких временны́х рамках вчинять иск дело бесполезное. Но поквитаться еще можно. Прижать этих двух негодяев по-крупному, прежде чем упадет занавес. Прежде чем его самого поглотит эта помойная яма, что зовется землей.