16

Рой Грейс улыбался.

— Ты сегодня такой счастливый, — заметила Клио, когда он вернулся домой за двадцать минут до полуночи. Волосы она собрала наверх, а под банным халатом у нее была обтягивающая голубоватая ночнушка. Хамфри, их еще юный щенок, помесь лабрадора со сторожевой колли, приветствовал Грейса веселым лаем и тут же запрыгал вокруг, требуя к себе внимания и тычась носом в ноги; его пронзительные гав-гав-гав эхом разбежались по мощеному дворику обнесенного оградой таунхауса.

— Счастливый, потому что у меня есть ты. — Грейс поцеловал ее, потом потянул за уши Хамфри. Пес незамедлительно завалился на спину. Грейс опустился на колени и погладил его по животу. — Как прошел вечер?

— Если не считать, что пришлось поползать в курином дерьме, замечательно, — ответила Клио. — А твой?

— Ты туда ездила? Одна?

— С Дарреном. — Она пожала плечами. — Людей не хватает. К тому же мне нравятся трупы на свежем воздухе.

Грейс покачал головой, а когда выпрямился, Клио протянула ему стакан охлажденного мартини с водкой и четырьмя оливками на коктейльной палочке.

— Подумала, что тебе понадобится подкрепиться! — Она мягко отмахнулась от запрыгавшего снова Хамфри.

— Ты — чудо! — Грейс с благодарностью принял стакан, отпил глоток и, поставив мартини на полку, еще раз поцеловал ее. Потом просунул руки под мягкий белый халат и бережно привлек Клио к себе, почувствовав упругий выступающий живот и вдохнув свежий запах шампуня на волосах. Сделал еще глоток. Пес снова перекатился на спину и замахал лапами. — Ладно, ладно, ревнивец. — Грейс наклонился и снова пощекотал его.

— Знаю, что чудо. Знаю, что восхитительная и потрясающая. Вы только не забывайте об этом, детектив-суперинтендент Грейс. Не забудете?

Он улыбнулся.

— А почему это я должен забыть?

Глядя в ее ясные голубые глаза, Грейс чувствовал себя абсолютно, невероятно счастливым. Незаслуженно счастливым. Он любил Клио. Ему нравилось в ее доме, особенно в гостиной, когда свет приглушен и вокруг горят свечи.

На полу лежал пакет из «Сити-букс», их любимого книжного магазина в Брайтоне. На столе — раскрытый и придавленный увесистым стеклянным пресс-папье «Мой мир».

Грейс был давним поклонником Джоан Коллинз, и ему нравилось, что Клио приобрела книгу и пытается понять, что именно привлекает его в знаменитой киноактрисе.

После исчезновения Сэнди прошли годы, и он уже не верил, что будет когда-нибудь счастлив или хотя бы достигнет покоя и душевного равновесия. Все изменилось с появлением Клио, и теперь Грейс чувствовал себя почти виноватым из-за того, что счастлив. Виноватым, потому что все эти годы не переставал искать Сэнди. Она исчезла так внезапно, так неожиданно, буквально ни с того ни с сего. Только что они были абсолютно счастливы, и вот ее уже нет. Еще утром его тридцатого дня рождения они занимались любовью, как делали всегда, во все дни рождения, его и ее. Потом он ушел на работу, а когда вернулся домой, предвкушая праздничный ужин с Сэнди и еще одной парой, их лучшими друзьями, она уже исчезла. Никакой записки. Все ее вещи остались дома, кроме сумочки.

Через двадцать четыре часа ее старенький «фольксваген-гольф» обнаружили на кратковременной автостоянке аэропорта Гатуик. В день исчезновения деньги с ее кредитной карточки снимались дважды, и оба раза небольшими суммами — в «Бутсе» и «Теско». Она не взяла с собой ни одежды, ни других вещей. Ее кредитка нигде больше не засветилась.

За все эти годы не было ни одной ночи — даже когда он лежал в объятиях Клио, — когда бы Грейс не заснул, не вспомнив о ней, не спросив себя, что же могло случиться. Сбежала с любовником? Он допускал такую возможность — в конце концов, можно ли по-настоящему узнать другого человека, даже самого близкого? Или, может быть, решила — по какой-то неведомой причине — исчезнуть и начать совершенно новую жизнь? Иногда люди поступают так. Но, с другой стороны, Сэнди никогда не говорила, что несчастна, и не выглядела таковой — зачем же ей уходить? Другое возможное объяснение — она попала в аварию. Но это предположение плохо увязывалось с тем фактом, что ее машина оказалась в Гатуике.

Скорее всего, рассуждал Грейс, Сэнди похитили, и тот, кто это сделал, оставил машину в аэропорту, чтобы сбить с толку полицию. Бесстрастная статистика напоминала, что в большинстве подобных случаев жертву убивали в течение нескольких часов после похищения. И, опять же, известны случаи, когда похищенных удерживали в заточении годами.

Долгое время друзья и сестра убеждали его идти дальше, принять тот факт, что Сэнди нет, и он должен жить в настоящем, а не в прошлом. Грейс старался, прилагал усилия, а когда появилась Клио, все случилось само собой, гораздо легче, чем можно было представить. Он любил ее страстно, беззаветно, безумно. И все же оставалось что-то, расстаться с чем Грейс не мог.

Редко, раз в несколько месяцев, его настигал кошмар, и он просыпался среди ночи с криком. Сэнди на дне колодца, в бетонной шахте, как дочь сенатора в «Молчании ягнят».

В следовавшие за пробуждением бессонные часы Грейс лежал, слушая утренний хор птиц и свой собственный виноватый голос, шептавший, что он сделал не все, чтобы найти ее, что есть ключ, нечто совершенно ясное и очевидное, лежащее прямо перед глазами, что он просмотрел, упустил.

Взгляд упал на лежавший на кофейном столике журнал для автолюбителей. Он купил его потому, что там приводились данные тест-драйва «альфа-джульетты». Прошлым летом ему пришлось отказаться от любимой старенькой «альфы», серьезно пострадавшей после погони, и с тех пор он упрямо искал другую. По его мнению, эта машина была с душой. Другой такой Грейс не видел. По крайней мере, в соответствующем ценовом диапазоне. На протяжении нескольких месяцев после инцидента ему пришлось вести борьбу со страховой компанией, пытавшейся уйти от ответственности на том основании, что он не должен был вести полицейское преследование на личном автомобиле. И все же в конце концов страховщики уступили.

В одну из моделей, двухместную, Грейс прямо-таки влюбился, но от нее, принимая во внимание появление ребенка, пришлось отказаться по причине полной непрактичности. Пара друзей, включая Гленна Брэнсона, рекомендовала разумный, с их точки зрения, вариант — семейный автомобиль вроде фургона с полным набором самых разных атрибутов. Он посмотрел на некоторые, но сердце осталось глухо, а потом увидел двухлетнюю «Джульетту» — и влюбился. Это был хетчбэк, достаточно большой, чтобы поставить детское кресло.

— Милый, тебя что-то беспокоит? — спросила Клио, усаживаясь рядом с ним на огромном красном диване.

На экране висевшего на противоположной стене телевизора шеф-повар Хью Фернли-Уиттингстол показывал, как нарезать ставриду.

— Машины!

— Делай так, как подсказывает сердце.

— Надо быть практичным.

Она пожала плечами:

— Знаешь что? У меня так много друзей, жизнь которых полностью изменилась с появлением ребенка. Ни на что другое у них просто не остается времени. Они даже любовью больше не занимаются. Вся их жизнь поглощена детьми. Я не хочу, чтобы такое случилось и с нами. Конечно, мы будем хорошими родителями, но ведь и время друг для друга находить будем, так? Купи ту машину, которая тебе нравится, а не ту, которую считаешь практичной. Как-нибудь приспособимся. И Пузырю придется научиться прилаживаться к нам.

Грейс улыбнулся и выпил еще мартини. На пустой, заправленный кофеином желудок в самый раз. Какая все-таки Клио внимательная и понимающая. Если бы он пришел домой в пятницу, около полуночи, зная, что уик-энд придется провести на работе, Сэнди наверняка бы спала и не обрадовалась бы, попытайся он ее разбудить. А вот со стороны Клио, которую вполне могли вызвать среди ночи, как в рабочий день, так и в выходной, он всегда встречал полное понимание.

— Знаешь, меня беспокоит кое-что еще…

Грейс не договорил — Хамфри вскочил на диван и, перекатившись на спину, принял свою любимую позу, животом кверху, ожидая, пока его почешут. Грейс пошел псу навстречу.

— Что меня беспокоит… — он поцеловал Клио в мягкую щеку, — так это то, что так сильно тебя люблю.

— И это тебя беспокоит?

— Угу… может быть. — Он снова ее поцеловал. И еще раз. Голова приятно кружилась. — Я люблю тебя и никак не могу тобой пресытиться.

— Ты так и не удосужился прочитать, что было написано на банке, — улыбнулась она. — «Употреблять Клио дозированно и с осторожностью».

— Я туповат. И инструкций не читаю.

Несколько секунд Грейс смотрел ей в глаза. Он прочитал где-то, что женщина расцветает в беременности, и это было правдой. Сейчас Клио выглядела милее, чем когда-либо.

— Так вот, я — женщина, поэтому всегда читаю инструкции и предупреждения. Но, к счастью для тебя, пропустила то, где говорилось: «Путаться с детективом-суперинтендентом Роем Грейсом опасно — смертельно возбуждает».

— Думаю, я пропустил такое же насчет тебя.

— Ну так что? — Она наклонилась, поцеловала его в губы, потом просунула руку ему между ног и с лукавой улыбкой надавила. — Что собираешься с этим делать?

— Я подумал… знаешь… нам ведь нельзя?..

— Нет, детектив-суперинтендент, нельзя. — Она усмехнулась. — Ну, не совсем. Ты голоден?

— Нет, только возбудился.

Клио снова его поцеловала.

— Скажи мне кое-что.

— Что? — пробормотал Грейс.

— Когда ты занимался любовью с Сэнди, о чем ты думал? Точнее, о ком ты думал?

— О ком?

— Что тебя возбуждало? Ее обнаженное тело? Или ты представлял другую женщину?

— Это было давно.

Она поцеловала каждый его глаз.

— Не уходи от ответа. Мне интересно.

Он пожал плечами.

— В первые дни, наверное, она. Потом, позже, может быть, представлял и других женщин.

— Кого?

— Не помню.

— Кинозвезд? Моделей?

— Да.

— А когда мы занимаемся любовью? Вряд ли так уж заманчиво заниматься любовью с беременной, толстухой с синими венами на грудях. Так о ком ты фантазируешь?

— О тебе. Мне не нужно ни о ком фантазировать — ты меня заводишь.

— Ты лжешь, Грейс.

— Не лгу!

— Да? Докажи.

Он взял ее правую руку и положил ее себе на пах. Ее глаза округлились от удивления.

— Я свой аргумент изложил — больше мне сказать нечего.

Она снова его поцеловала.

— Думаю, тебе есть что еще сказать. И не только сказать. Так что, любовь моя, скорый отдых я тебе не обещаю.