7

Около трех часов пополудни у Бекстрёма состоялось первое совещание разыскной группы по расследованию нового убийства. И, окинув своих помощников взглядом, он подумал, что за двадцать пять лет службы в качестве специалиста по раскрытию насильственных преступлений в его распоряжении порой бывало и больше людей, хотя и меньше тоже. Всего их было восемь, включая его самого и двух экспертов, но парням из техотдела предстояло переключиться на другие задания, как только они разберутся с самым необходимым относительно Карла Даниэльссона. Оставались один плюс пять, и при мысли о том, что он пока видел и слышал от своих помощников, положиться по-хорошему можно было только на одного человека, комиссара Эверта Бекстрёма, его самого. А на кого же еще, кстати? Ведь тем все обычно и заканчивалось. Бекстрём оставался последней надеждой всех скорбящих близких. Даже если в случае Даниэльссона всю родню, скорее всего, заменил винный магазин.

– Ладно, – сказал Бекстрём. – Чувствуйте себя как дома, и пока это касается всех вас. Если произойдут какие-то изменения по данному пункту, не сомневайтесь, я сразу же сообщу. Может, кто-то хочет первым взять слово?

– Пожалуй, стоит начать с нас, с меня и моего коллеги, – сказал старший из экспертов, Петер Ниеми. – Мы только начали заниматься квартирой, так что у нас хватает дел.

Петер Ниеми работал полицейским двадцать пять лет, из которых пятнадцать он был экспертом. Ему исполнилось пятьдесят, но он выглядел значительно моложе. Светловолосый, голубоглазый, хорошо тренированный, намного выше среднего роста. Он родился и вырос в Торнедалене. Прожил полжизни в Стокгольме, но так и не избавился от акцента, характерного для его родных мест. Он почти постоянно улыбался и сохранял дружелюбный, хотя и настороженный взгляд. И почти любой человек, сколь бы законопослушен он ни был, мог сразу распознать в нем полицейского, и то, что он уже пятнадцать лет не носил форму, не имело никакого значения. И все из-за выражения глаз. Петер Ниеми был полицейским, но всегда оставался добрым и дружелюбным, если при нем вели себя по-людски. В противном случае он мгновенно менялся, и тогда его узнавали уже с другой стороны.

– Хорошо, – сказал Бекстрём. – Я слушаю.

– Ну, тогда так, – начал Ниеми и перелистал свои бумаги.

Жертву звали Карл Даниэльссон. Пенсионер, шестидесяти восьми лет. Согласно его паспорту, найденному экспертами в квартире, он имел рост сто восемьдесят восемь сантиметров и весил примерно сто двадцать килограммов.

– Крепко сложен и с приличным избыточным весом, порядка тридцати кило, – сказал Ниеми, который сам брал труп под руки, когда его перекладывали на носилки. – Точные цифры мы получим от дяденьки доктора.

«На кой они нам сейчас нужны, – подумал Бекстрём угрюмо. – Мы ведь вряд ли собираемся перемалывать на колбасу нашу жертву убийства».

– Место преступления, – продолжал Ниеми, – это собственная квартира жертвы. Точнее, ее прихожая. Мне кажется, он находился в сортире и получил первую оплеуху, когда вышел оттуда и застегивал гульфик. Судя по положению брызг и наполовину застегнутой молнии на штанах, если кого-то интересует. Потом его бьют еще, быстро, раз за разом, и последние удары он получает, когда уже лежит на полу.

– И чем его бьют? – уточнил Бекстрём.

– Синей эмалированной крышкой от чугунной кастрюли, – сказал Ниеми. – Она валялась рядом с трупом. А сама кастрюля стояла на плите в кухне, до которой всего три метра. Кроме того, – продолжил он, – преступник, похоже, также использовал молоток обивщика мебели с деревянной ручкой. Она сломана у самой ударной части, и ударная часть, и сама ручка лежат на полу в прихожей. Около головы жертвы.

– Наш преступник – старательный малый, – заметил Бекстрём.

– Ну, малым-то его не назовешь. По крайней мере, судя по углу ударов, а вот в старательности ему не откажешь, хотя сначала это было трудно разглядеть, поскольку все лицо и грудь жертвы залиты кровью, – сказал Ниеми. – Его ведь и задушили тоже. Собственным галстуком. Когда он лежал там на полу без сознания и уже умирал, преступник затянул его галстук и в конце для верности зафиксировал удавку обычным бабьим узлом. Без всякой на то необходимости, если вы спросите меня. Но, конечно, лишнего не бывает, если человек хочет быть уверенным в результате. – Ниеми пожал плечами.

– У тебя есть какие-то идеи относительно того, кто это сделал? – спросил Бекстрём.

– Типичное убийство алкаша, Бекстрём, – сказал Ниеми и улыбнулся дружелюбно.

– Каково твое мнение относительно времени? – поинтересовался Бекстрём.

– Перехожу к этому. Сейчас нам не стоит спешить, Бекстрём, – сказал Ниеми. – Прежде чем жертву забили, он и еще один человек (который любезно оставил нам свои отпечатки пальцев, но мы их еще не идентифицировали) сидели за придиванным столиком в гостиной и ели жареную свинину с тушеными красными бобами. Хозяин дома, возможно, расположился в единственном кресле, а его гость на диване. Однако прибраться за собой потом они так и не успели. Мы нашли много пальчиков обоих, если это вас сейчас интересует, и, надо надеяться, завтра получим ответ. И если нам повезет, наш преступник уже дактилоскопирован, и его отпечатки есть в регистре. За едой парочка выпила пять пол-литровых банок крепкого пива и бутылку с лишним водки. У нас одна пустая бутылка и одна початая. Обычной формы по ноль семь литра и обычной марки «Эксплорер». Обе крышки валяются на полу перед телевизором, где они сидели и ели, и, судя по всему, бутылки были неоткрытыми, когда они начали. Помимо всего прочего, на пробках осталась запечатка. Вы знаете, перфорированная полоска вдоль пробки снизу. Она еще издает своеобразный звук, когда вскрываешь бутылку в первый раз.

– Еще что-нибудь? О преступнике и предшествовавших убийству событиях?

– Я думаю, тот, кто это сделал, физически сильный человек, – сказал Ниеми и кивнул рьяно. – Прежде всего, из-за фокуса с галстуком. Потом он перевернул тело, так как сначала жертва упала на бок или, возможно, на живот, это мы можем утверждать, помимо всего прочего, по тому, как бежала кровь, но, когда мы нашли жертву, она лежала на спине. По-моему, убийца перевернул жертву на спину для того, чтобы задушить.

– И когда это все произошло? – неожиданно спросила Анника Карлссон, прежде чем у Бекстрёма появился шанс задать тот же вопрос.

– Если тебя интересует мнение такого невежды в медицине, как я (а жертву ведь будут вскрывать только вечером), то, по моим догадкам, все произошло вчера ближе к ночи, – ответил Ниеми. – Я и Чико прибыли туда почти ровно в семь утра, и тогда трупное окоченение уже полностью охватило тело, но больше об этом и всем другом, как уже сказано, вы сможете узнать завтра. – Ниеми оглядел присутствующих в комнате и сделал попытку подняться со стула. – Мы отправили кое-какой материал в Главную криминалистическую лабораторию в Линчепинг на анализ, но они наверняка дадут ответ не раньше чем через пару недель. Правда, я думаю, это не играет особо заметной роли в данном деле. Просто небольшая задержка. Преступник никуда от нас не денется. Коллеги из технического отдела криминальной полиции лена обещали помочь нам с отпечатками пальцев, так что, если повезет, с данным делом мы справимся уже к выходным. А в понедельник, я думаю, мы сможем дать вам приличное описание того, что случилось в квартире, – добавил Ниеми, поднимаясь.

– Спасибо, – сказал Бекстрём и кивнул Ниеми и его молодому коллеге.

«Как только мы поймаем того, с кем ужинал Даниэльссон, на том все и закончится, – подумал он. – Один алкаш убивает другого, ничего сложнее здесь нет».

Как только эксперты покинули комнату, в рядах разыскной группы началось брожение, кому-то понадобилось размять ноги, другим покурить. Будь с ним все нормально, он, естественно, предложил бы им всем заткнуться, но Бекстрём чувствовал странную апатию и только кивнул в знак согласия. Сейчас он с удовольствием оказался бы где-то в другом месте, но за неимением лучшего направился прямо в туалет и влил в себя по меньшей мере пять литров холодной воды.