50

Вопреки тому, что думал Бекстрём, для расследования убийства охранника комиссар Тойвонен имел в своем распоряжении вовсе не тридцать человек. Уже в пятницу утром он получил подкрепление. Ему удалось позаимствовать людей из Главной криминальной полиции, Национального спецподразделения и пикета. Из криминальной полиции Стокгольма и из других округов лена. Даже из Сконе ему прислали трех специалистов из особой группы по ограблениям. И сейчас под его командованием находилось почти семьдесят дознавателей и сыскарей, а также собственная команда силовой поддержки, и при необходимости он мог получить еще больше. Тойвонену давали сейчас все, о чем он только заикался, и его руководители групп теперь засели за планирование будущих операций.

А речь шла о полномасштабных действиях: внутреннем (то есть по регистрам) и внешнем сыске, наружном наблюдении, контроле телефонов, отслеживании мобильников, тайном прослушивании. О том, чтобы увеличивать давление, не давать спокойной жизни и проводить рейды в отношении всех темных личностей, которые окружали братьев Ибрагим и их кузена Хассана Талиба. Сажать их в кутузку, допрашивать, тормозить их машины, обыскивать самих при первой возможности и при необходимости задавать им трепку, если они позволят себе сказать что-то неприятное, сделают резкое движение и так далее.

– Сейчас мы приступаем. Сейчас братья Ибрагим окажутся за решеткой, – сказал Тойвонен с угрюмой миной и кивнул своим помощникам.

Начиная с восемнадцати вечера комиссар Йорма Хонкамяки и его коллеги из Национального спецподразделения и из пикета полиции Стокгольма провели десять обысков в Худдинге, Ботчирке, Тенсте, Ринкебю и Норра-Ярве. Никого не предупредив заранее. Выбивая попадавшиеся на пути двери, вытаскивая всех, кто находился за ними, на улицу и надевая на них наручники. Потом внутрь запускали обычных полицейских собак, а также их натасканных на поиск наркотиков и взрывчатых веществ сородичей и все переворачивали вверх дном, в одном офисе во Флемингсберге даже разрушили промежуточную стену. В результате нашли деньги, наркотики, оружие, боеприпасы, взрывчатку, детонаторы, дымовые гранаты, шипы для повреждения автомобильных колес, маски грабителей, комбинезоны, перчатки, автомобильные номерные знаки и украденные машины. И когда солнце взошло в одной из красивейших столиц мира, возвещая о начале нового дня, в кутузке уже сидели двадцать три человека, а все только началось.

Новоиспеченный комиссар Линда Мартинес, которую Тойвонен позаимствовал из Государственной криминальной полиции, сейчас отвечала за внешний сыск в отношении братьев Ибрагим и их кузена. Она тщательно подобрала себе помощников и прекрасно представляла слабые места своих противников.

– Ни одного обычного шведа, насколько хватает глаз, – констатировала Линда Мартинес, осматривая свои силы. – Только черные, коричневые и синие. – И она рассмеялась восторженно.

Прежде чем оставить здание полиции Сольны, Тойвонен встретился со своим шефом Анной Хольт с целью доложить о последнем открытии разведслужбы о возможной связи между Карлом Даниэльссоном с братьями Ибрагим и Хассаном Талибом. Сейчас, когда было известно, что искать, то и иное уже находили без особого труда. Помимо всего прочего, бумаги десятилетней давности о возможной причастности Даниэльссона к отмыванию денег после крупного ограбления в Акалле к северу от Стокгольма. Поскольку эти данные так никогда и не подтвердились, их на время отложили в сторону и забыли.

В марте 1999 года, десять лет назад, шесть одетых в маски и вооруженных грабителей ворвались в хранилище специализирующейся на перевозке денег и драгоценностей фирмы в Акалле. Проломив стену, они въехали прямо внутрь на пятнадцатитонном погрузчике, положили персонал на пол, а когда пять минут спустя исчезли оттуда, то прихватили с собой целых сто миллионов в шведских немаркированных купюрах.

– Сто один миллион шестьсот двенадцать тысяч крон, если быть точным, – сказал Тойвонен, на всякий случай сверившись со своим листочком.

– Неплохой однодневный заработок, – констатировала Хольт. – Не самое обычное мелкое ограбление, я имею в виду.

– Да уж, хотя для нас все закончилось плачевно.

Из тех денег не удалось вернуть ни кроны. Никого из участников налета не смогли осудить, хотя в принципе было доподлинно известно, кто осуществил его, как все планировалось и происходило. Единственным утешением в данной связи служило то, что во время ограбления никто не пострадал. Правда, за это следовало благодарить не полицию, а преступников.

А возглавлял их хорошо известный гангстер марокканского происхождения Абдул Бен Кадер 1950 года рождения, которому на данный момент было почти шестьдесят лет. Он прожил в Швеции более двух десятилетий и попробовал себя в самых разных видах преступной деятельности. Во всем, начиная с нелегальных игровых и алкогольных заведений, организации борделей и заканчивая кражами, мошенничествами и крупными ограблениями.

Его постоянно во всем подозревали, неоднократно задерживали и даже три раза арестовывали. Но так никогда и не осудили, и ему не пришлось провести ни дня в шведских исправительных учреждениях.

– Через пару месяцев после ограбления в Акалле он вышел на пенсию и уехал домой в Марокко, – сказал Тойвонен и ухмыльнулся. – Там он сегодня, по-видимому, владеет несколькими кабаками и парой отелей.

– Какое отношение к этому имеют братья Ибрагим и их кузен? – спросила Хольт.

Вся троица участвовали в ограблении. Во всяком случае, так считали Тойвонен и его коллеги. Фархад, которому на тот момент исполнилось двадцать восемь лет, лично руководил операцией. Его родившийся на три года позже кузен управлял погрузчиком, а младший из братьев Афсан (тогда ему было двадцать три) трудился изо всех сил, перетаскивая деньги, тоже будучи одетым по всей форме (в перчатки, комбинезон и шапочку-балаклаву на голове).

– Бен Кадер являлся кем-то вроде духовного наставника для Фархада. Тот считался его любимчиком, пусть и происходил не из Северной Африки, а из Ирана. Оба мусульмане, кстати, и абсолютные трезвенники, – констатировал Тойвонен по какой-то причине.

– Фархад приехал сюда в качестве беженца со своей семьей, когда ему было только три года. Его младший брат вообще родился в Швеции. Бен Кадер никогда не имел собственных детей, а поскольку маленький Фархад отличался гордым и независимым нравом, он, очевидно, полюбил парнишку. Они по-прежнему поддерживают контакт, и только несколько недель назад мы получили информацию от наших французских коллег из Интерпола об их встрече в Ривьере в марте этого года.

– Даниэльссон, – напомнила Хольт.

– Бен Кадер использовал его в качестве бухгалтера, ревизора и экономического советника для своей легальной деятельности. Помимо всего прочего, он владел продовольственным магазином в Соллентуне, табачной лавкой и прачечной с ателье по пошиву одежды здесь, в Сольне. Оглядываясь назад, можно сказать, что Даниэльссон наверняка занимался не только этим, но, поскольку не удалось найти доказательств ничего иного, его допросили лишь в порядке получения информации.

– Когда Бен Кадер вернулся в Марокко, Фархад получил и продовольственный магазин, и Даниэльссона. Он все еще владеет данной торговой точкой в Соллентуне. Его родственники работают там, но он числится в качестве хозяина. Даниэльссон зато исчез из всех бумаг.

– Акофели, – напомнила Хольт. – При чем здесь он? Парень ведь вряд ли мог приложить руку к ограблению в Акалле. Ему же было только шестнадцать тогда.

– Честно говоря, понятия не имею, – признался Тойвонен и покачал головой. – По-моему, он не имел ничего общего ни с Даниэльссоном, ни с братьями Ибрагим. Возможно, оказался не в то время, не в том месте и поскользнулся на банановой кожуре. О том, что он убил Даниэльссона, мне кажется, мы можем забыть.

– А братья Ибрагим и Хассан Талиб? Может, они убили Даниэльссона и Акофели?

– Ни сном ни духом, – сказал Тойвонен и вздохнул.

– Ладно, оставим это, – сказала Хольт и улыбнулась. – Бекстрём обещал, что здесь все скоро прояснится. По его утверждению, ему нужна еще только одна неделя.

– Верится с трудом, – ухмыльнулся Тойвонен.

Потом он поехал домой, в свою квартиру в Спонге. Приготовил еду двоим своим сыновьям-подросткам, поскольку его жена уехала в Норланд навестить больного отца. А когда после ужина парни сбежали на улицу встречаться с друзьями, Тойвонен налил себе большой бокал крепкого пива и немного виски и начал выходные у телевизора. Когда его младший отпрыск пришел домой около одиннадцати, отец лежал на диване, дремал и смотрел спортивный канал.

– Может, тебе пойти лечь, папа, – предложил сын. – У тебя не слишком здоровый вид.