28

Удар колокола, чистый, звонкий и печальный, вырвал Светоча из тягостного, мучительного сна.

Правитель Наррабана всегда просыпался быстро. Вот и на этот раз - с болезненным мычанием стряхнув кошмар, он открыл глаза и сразу понял: звон, вновь и вновь рождающийся за стеной, сулит ему что-то более неприятное, чем жуткое сновидение.

Лодыжку бережно обхватили умелые старческие пальцы: слуга, спавший у порога опочивальни, без приказа начал обувать хозяина. Если не считать Ахсы-вэш и немногочисленных наложниц, только этот старый раб видел Светоча в ночном одеянии. Старик умел угадывать невысказанные желания молодого господина, выросшего у него на руках. А сейчас и гадать было не о чем: за стеной звонит колокол - Светоч должен спешить навстречу неприятностям.

Слуга торопливо облачил правителя в легкое оранжево-золотое одеяние. Завязывая пояс и не поднимая головы, старик сказал:

- Я видел недобрый сон. Пусть Светоч поостережется.

Это было дерзостью - первым заговорить с повелителем, да еще отравить утро недобрым карканьем. Но Светоч позволял старому слуге куда больше свободы в обращении, чем самым влиятельным придворным - кроме, пожалуй, Нхари-дэра.

- Недобрый сон, да? - процедил сквозь зубы повелитель. - Старый глупец, посмотрел бы ты, что снилось мне!..

Небольшая комнатка была полна придворных и стражников, но с появлением Светоча все не просто расступились, а словно размазались по стенам. Возбужденное перешептывание смолкло.

Двое Белых Львов нацелили копья на высокие часы грайанской работы. У охранников был такой вид, словно безобидный механизм вот-вот превратится в ужасное чудовище.

Собственно, почти так оно и было.

Вновь ударил колокол, все присутствующие вздрогнули. За плечом Светоча кто-то громко ахнул. Повелитель гневно обернулся, чтобы взглянуть, кто позволяет себе подобную несдержанность, но смягчился, узнав Нхари-дэра. Смотритель ковра и подушек никогда не отличался храбростью. А вот любопытством отличался. Потому и примчался взглянуть хоть глазком на переговоры. В самом деле, когда еще выпадет случай увидеть живого нарра (если, конечно, вельможа не прогневает Светоча и не отправится в Бездонную Башню).

Но зачем явились сюда эти твари? В последний раз переговоры с ними велись еще при жизни прежнего правителя: тогда при помощи нарров удалось подавить мятеж среди городской бедноты. А что понадобилось подземным жителям сегодня?

Светоч подал знак Белым Львам, те проворно отодвинули в сторону высокие часы.

Все затаили дыхание, ожидая, что в открывшемся проеме появится черная тварь с громадными глазами. И забыли выдохнуть воздух, когда в комнату шагнул высокий статный человек с растрепанными волосами цвета корицы. Одежда на нем была перепачкана, сам он был в кровь исцарапан, но карие глаза смотрели независимо и дерзко. На поясе у таинственного гостя был меч в кожаных ножнах.

Что-то странное было в том, как этот человек шагнул в комнату, прислонился к футляру часов, нахально обвел взором присутствующих. Если бы незнакомец появился не из зловещего подземелья, можно было бы поручиться, что он изрядно под хмельком.

- Приветствую всех! - разбил ошеломленную тишину веселый голос с легким грайанским акцентом. - Очень рад вас видеть! Не знаю, кто вы такие, но вы все мне нравитесь.

Никто из присутствующих не смог и рта раскрыть, да никто, включая Светоча, и не знал, что тут можно сказать.

Не дождавшись ответного приветствия, молодой грайанец обиженно передернул плечами, отлепился от футляра часов, в два шага добрался до стоящего у стены сундука и с явным удовольствием уселся на него, свесив ноги на пол. Придворные шарахнулись от незнакомца, как от злого духа. Пришелец не обратил на это внимания, он с интересом разглядывал одного из Белых Львов:

- Вей-о! Приятель, я тебя знаю! Как твой нос, не зажил?.. Красиво она тогда тебя… по носу… потом хотела ухо отрезать…

Нхари-дэр возбужденно зашептал что-то Светочу. Как ни тихо он говорил, чуткие уши придворных уловили: «…грайанский колдун…» Эти страшные слова тут же негромко расплескались по комнате.

А пришелец уже отвернулся от стражника:

- Нхари-дэр! И ты тут… смотритель ковра и прочих тряпок… Что смотришь, будто первый раз меня увидел? Это ж я! Ралидж Разящий Вздор… то есть Взор… в общем, не уходи, ты мне еще нужен будешь!

- Чужеземец! - возопил Нхари-дэр, отчаянно пытаясь спасти положение. - Ты находишься пред ликом Светоча!

- Да-а? - обрадовался грайанец. - Который - Светоч? Вот этот? Ой, как хорошо!

Острия копий охранников почти касались груди незваного гостя, но тот не замечал их.

- Я ж сюда и хотел попасть! К Светочу! Ну и решил - напрямик, из-под земли… а то начнут посылать от одного вельможи к другому… сплошная тоска и время зря тратится…

Светоч не знал, чего можно ожидать от этого невероятного человека, которого Нхари-дэр назвал колдуном. Поэтому, временно оставив без внимания немыслимую дерзость грайанца, повелитель сказал сдержанно:

- Чужеземец, ты либо великий воин, либо могущественный маг, если сумел пройти через владения злобных нарров и остаться живым…

- Нарры? - нахмурился пришелец, припоминая. - Нарры, нарры… Ах, нарры! - Ралидж просиял. - Такие лупоглазые, шестилапые, да? С нестрижеными когтями? Я еще о них все время спотыкался… Пра-авильно! Хорошо, что я вспомнил!

Он небрежно отвел ладонью от своей груди копье ближайшего охранника, приподнялся и заорал в сторону черного проема:

- Все в порядке, ребята, можете расходиться! Я тут пока сам!..

Смятение придворных грозило перерасти в панику. Светоч чуть повысил голос, но интонации остались суховато-сдержанными:

- Кто-нибудь, закройте вход в подземелье… Зачем ты хотел увидеть меня, Ралидж Разящий Взор?

- А из-за Нурайны, - не смущаясь, отозвался тот. - Женщина пропала, землячка моя, грайанка. Говорят, ее видели здесь, во дворце. Пусть ей кто-нибудь скажет, что загостилась, хватит уже! Она в Наррабан по делу приехала, а не по дворцам шляться!

Светоч не был трусом - вернее, он был уверен в своей неуязвимости, в мужестве своих охранников. В другое время наглость чужеземца, колдун он или нет, вызвала бы у повелителя лишь гнев. Но сейчас при слове «Нурайна» в памяти правителя закачался, как лодка на волнах, бесформенный мешок, усеянный бесчисленными щупальцами… а среди них, в шевелящемся мерзком венце, - бледное женское лицо со злой улыбкой на прекрасных губах.

- Господин, - робко заскулил Нхари-дэр, - может, эта женщина и впрямь недостойна высокого гостеприимства? Я видел недобрый сон…

При слове «сон» Светоч вздрогнул, приподнял ладонь и негромко сказал:

- Приведи.

Смотритель ковра и подушек бросился бежать так, словно от этого зависело спасение его жизни. А Светоч обратился к странному чужеземцу:

- Ты сказал, что вы прибыли в Наррабан по делу. Что же это за дело?

- Мы… это… - Ралидж призадумался, наморщив лоб, потом неуверенно сказал: - Мы тут родственника ищем… Во, точно! Родственника! Старенького такого…

В комнату, запыхавшись, вернулся Нхари-дэр, ведя за собой Нурайну.

Полувздох-полустон, прокатившийся по комнате, вовсе не был данью необычайной красоте женщины. Каждый из придворных вспомнил свой ночной кошмар и мысленно дорисовал вокруг лица грайанки ореол из черных щупалец.

При виде Орешка Нурайна резко побледнела, но тут же потупила взор и застыла в смиренной позе - этакая тихая наррабанка, покорно ожидающая, когда мужчины решат ее участь.

Светоч заговорил твердо, четко, с расстановкой, давая всем понять, что разъясняет ситуацию и больше не потерпит никаких вопросов на эту тему:

- Вчера во время поединка я вслух восхитился красотой одной из воительниц. Мои верные слуги, неправильно истолковав мой восторг, доставили женщину во дворец. Это было их ошибкой. Сегодня, возвращая красавицу вот этому грайанцу, я заверяю, что ни одна мужская рука не коснулась ее ночью. Женщина так же чиста, как и была вчера. Полагаю, моего слова достаточно?

Вопрос был чисто риторическим. Посмел бы кто-нибудь усомниться в слове повелителя! Да после такого веского заявления даже старая шлюха смогла бы, как в юности, прицепить к своему имени слово «шиу». И никто не посмел бы возразить…

Нервное напряжение среди присутствующих ослабло. Кое-кто начал громким шепотом, якобы только для слуха соседа, восхвалять мудрость и благородство правителя Наррабана. Нхари-дэр уже хотел распорядиться, чтобы чужеземцев проводили к воротам дворца.

Но тут на всю комнату прозвучал яростный женский голос:

- Требую справедливости! - Нурайна сбросила маску скромницы и теперь пылала праведным гневом. - Если моя обида не будет смыта, я брошусь в храм Единого, упаду на ступени и буду кричать о возмездии!

Вельможи возмущенно завертели головами: что еще надо этой сумасшедшей?

- Чем ты недовольна, женщина? - кисло поинтересовался Светоч, которому очень не понравилось упоминание о храме Единого. - Разве я солгал?

- Повелитель сказал правду. Ни одна мужская рука не коснулась меня. И все же я подверглась чудовищному унижению… - Нурайна осеклась, глубоко вдохнула воздух и с истинно трагическими нотами в голосе произнесла: - Меня вынудили провести ночь на мужской половине дворца!

Присутствующие содрогнулись: какими бы лизоблюдами ни были придворные, все же они оставались наррабанцами, и слова оскорбленной женщины взметнули в их душах целый вихрь чувств…

Орешку было наплевать, где устроили на ночлег Нурайну - да хоть на конюшне! Но он был актером до мозга костей и не мог оставить без поддержки реплику партнерши.

Встав с сундука, Орешек сделал несколько шагов к Светочу и обвел присутствующих глазами, полными недоумения и боли.

- Неужто правда то, что я услышал? - начал он негромко, сам не сразу поняв, что читает монолог из трагедии «Принцесса-рабыня».

Он декламировал по-грайански, но присутствующие его поняли - даже те, что не знали иного языка, кроме родного.

Светоч опешил, заморгал, опасливо попятился. Можно подумать, человек ни разу не был в театре!..

Громоздкие носилки из черного бархата, доставившие Нурайну во дворец, теперь удалялись от дворцовой площади, чуть покачивая под своим пыльным пологом двоих грайанцев.

Орешек негромко, чтобы не слышали носильщики, рассказывал о своих похождениях в подземелье. Нурайна слушала с интересом, но в то же время перебирала разложенные у себя на коленях украшения из редчайшего светлого янтаря, привезенные из далекого холодного Уртхавена. Ожерелье, серьги, браслет, повязка для волос - все это было подарено Светочем в возмещение ущерба, нанесенного ее достоинству.

Когда Орешек замолчал, Нурайна поднесла повязку к своим темным волосам:

- Ну, как?

- Красота! - искренне ответил Орешек. - А ты умница: вовремя завизжала о своей женской чести. Будет на что нанять корабль на обратном пути. А то остались бы мы с красивой наррабанской брехней о благородном поведении Светоча!

- Корабль на это можно даже купить, - поправила его Нурайна. - Но почему - «брехня»? Повелитель сказал чистую правду!

И раздраженно забарабанила пальчиками по рукояти Альджильена (разумеется, меч ей вернули, иначе она так просто не покинула бы дворец).

Орешек от изумления даже не сразу нашелся, что сказать (а это бывало с ним крайне редко).

- Вей-о-о! - завопил он наконец так, что невольники чуть не выронили рукояти носилок. - Что, серьезно? Похитил, привез во дворец - и не это самое… не покусился?.. Ой, недотепа! Ой, пенек лопоухий! Верно говорят в Аршмире: не можешь любить - сиди и дружи!..

Нурайна выпрямилась (насколько позволил полог носилок), окинула Орешка одним из тех убийственно презрительных взглядов, которые так потешали парня со дня их первой встречи, и ледяным голосом отчеканила:

- Разве жалкая ворона с припортовой свалки может понять, что на душе у орла?

- Да не переживай! - снисходительно утешил ее Орешек. - Зря ты так о себе… Ну, не поняла ты его чувств - и не надо! Да и он, если подумать, не такой уж орел…

Нурайна гордо тряхнула волосами и отвернулась от ничтожного плебея, которому никогда не подняться до душевных высот истинной знати.

Орешек тоже отвернулся, пряча торжествующе-ехидную улыбку.

Оба еще не знали, что их ждет опустевший дом с распахнутой настежь дверью…