27
Крепость была прекрасна. Королевским венцом возвышалась она над серыми откосами скал; гордый черный абрис стен, над которыми поднималась крыша шаутея, был точно кистью художника выписан на хмуром облачном небе.
Мощь, уверенность, сила… Найлигрим словно смеялся над копошащейся в долине вражеской армией:
«Ты ставишь шатры, враг? Ты разводишь костры? Ты воздвигаешь осадные башни? Зря суетишься. Не пройдешь!»
Нуртор глядел на крепость глазами воина и влюбленного: ах, хороша! Истинным удовольствием будет покорить эту гордячку!
В очарованные мысли короля дерзко влез ленивый, чуть растягивающий слова голос:
- Да, государь. Вот эта мерзкая куча камней и должна была стать моим пристанищем… моей тюрьмой! До чего же мы докатились, если Клан так жестоко обращается со своим Сыном… да еще из-за сущего пустяка!
Король раздраженно обернулся к стоящему слева человеку в кожаной куртке наемника. До чего же неприятная физиономия - как у шлюхи, которую отмыли от румян! А ведь когда-то это лицо, видимо, было очень красивым: твердый подбородок, высокий лоб, прямой нос, черные волосы до плеч… Но волосы выглядят тусклыми и ломкими, кожа в их обрамлении кажется бледной и нездоровой. Углы тонкогубого рта брезгливо опущены, резко выделяются тяжелые мешки под глазами. А уж глаза-то…
Нуртор поежился и отвел взгляд от этих глаз - медово-желтых, с красными прожилками на белках. Равнодушие было в них, спокойная и наглая уверенность в том, что ничего по-настоящему плохого с Соколом случиться не может.
У Нуртора не возникло и тени сомнения в том, что приведенный к нему человек в одежде с чужого плеча - действительно Сын Клана Сокола. Король был незыблемо уверен, что боги положили предел человеческой лжи и что ни у кого не повернется язык святотатственными словами обречь свою душу на исчезновение в Бездне.
- Согласится ли дарнигар на обмен? - раздумчиво сказал король. - Сдача крепости - серьезный шаг…
- Согласится, - с ленивой скукой в голосе отозвался собеседник Нуртора. - Иначе ему придется иметь дело со всем Кланом, ведь я последний в Ветви…
- Что ж, тогда незачем тянуть. Пора вызвать дарнигара на переговоры.
* * *
- А в Доме Исцеления крыша протекает! И стропила трухлявые, вот-вот рухнут!..
Хранитель поднял на свою невесту усталый и укоризненный взгляд.
Орешку выпали тяжелые ночь и утро. Поминая Серую Старуху, он пытался одновременно находиться в самых разных местах. Поднимался на стены, чтобы проследить за сборкой катапульт и копьеметов. Побывал на пустыре, который уже и пустырем назвать нельзя было: под навесами, на деревянных топчанах копошился возбужденный человеческий муравейник. Спустился в подземелье, чтобы лично проверить, надежна ли новая крышка колодца и не вылезет ли из подземной реки какая-нибудь дрянь. Успокаивал толпу перепуганных женщин из «городка», советовал им отвести детишек в шаутей к Миланни, чтобы малыши были в безопасности и не путались под ногами у взрослых. Наведался в поселок рабов и приказал удвоить караулы, запереть бараки, свернуть все работы, кроме самых неотложных, а для этих неотложных работ выпускать невольников под строгим присмотром. Завернул на скотный двор, где вопила, протестуя против непривычной обстановки, мелкорослая крестьянская скотинка. Наорал на кузнеца, который спешно латал прохудившийся котел для смолы. Был еще в сотне уголков и закоулков, которые вдруг открыла для него крепость
Везде его окружали люди - кричащие, размахивающие руками, умоляющие о чем-то, и все они стремились переложить свои заботы на его плечи, и лица их сливались в одно искаженное отчаянием лицо.
И везде - в подземелье, на башнях, на стене - перед ним время от времени вспыхивали яркие зеленые глаза, и звонкий голос рассекал окружающий гомон:
- А в Доме Исцеления не хватает полотна для перевязи… и ниток шелковых - раны зашивать…
- А в Доме Исцеления мало тюфяков и одеял… надо хотя бы соломы свежей на пол постелить…
- А в Дом Исцеления еще не заходил жрец для благословения…
Арлина не старалась привлечь к себе внимание. Дочь Клана знала, что ее выслушают. Вот и сейчас - стоило ей заговорить, как все почтительно смолкли. Орешек сдержал раздражение.
- Жрец сейчас у ворот, - мягко сказал он. - Благословляет их, чтобы выстояли под ударами тарана. А второй жрец на пустыре крестьян успокаивает.
- И Зиннитин туда же пошел, - кивнула Арлина. - Проверяет, не притащили ли деревенские в крепость заразу.
- Ну вот, - терпеливо, как ребенку, объяснил Орешек. - Раненых пока нет, так что в Доме Исцеления…
- В Доме Исцеления, - перебила его Волчица, - не хватает рабочих рук. Шайвигар обещал двоих рабов, а прислал одного, да и тот придурок, годится только воду таскать… А мой господин не удосужился взглянуть хозяйским глазом…
Орешек обреченно вздохнул и посмотрел вниз. Долину обрамляли шатры, меж которыми плясали огоньки костров.
- У них три башни, - озабоченно подал голос дарнигар, - а не собирают ни одной. Вообще не видать, чтоб к штурму всерьез готовились. Что-то тут не так…
Орешек не понял тревоги старого воина. Не лезут враги на стены - и хвала Безликим!
- Раз внизу спокойно, загляну в Дом Исцеления, иначе прекрасная госпожа меня загрызет до смерти… Где Левая Рука? Почтенный Аджунес, ты идешь со мной!
Хранитель застучал каблуками по крутой каменной лестнице. Шайвигар, тревожно пыхтя, двинулся следом.
Арлина тоже шагнула было к лестнице, но была перехвачена Иголочкой. В руках у рабыни был плащ со знаками Клана Волка и красивая меховая шапочка в форме волчьей головы.
- Нельзя ж так, ясная госпожа! Холодно на стене, ветер! А внизу, говорят, сам силуранский король! Вдруг ближе подъедет - а Волчица, как жена простого десятника, по стене без знаков Клана разгуливает!
- Если король подъедет к стене крепости, то не затем, чтобы пялиться на женщин, - отозвалась Арлина, стараясь не показать, как заинтересовала ее такая перспектива. А руки сами потянулись к плащу. Дорогая, ни разу не надетая вещь, подарок жены Мудрейшего…
- А шапочка удержится на прическе? Ты мне волосы так высоко подняла…
- У меня с собой шпильки, светлая госпожа…
* * *
Хмурое небо низко склонилось над Медвежьим ущельем. Ни одна птица не тревожила ударами крыльев недвижный воз дух под серыми тяжелыми облаками Лес замер в пред чувствии грозы - или чего-то еще более страшного.
Айрунги стоял на утесе. Темный плащ неподвижными складками стекал с плеч, худая желтая рука сжимала посох с навершием в виде сиреневого стеклянного шара.
Колдун знал, что ничьи глаза не видят его сейчас. Даже приказ короля вряд ли заставил бы какую-нибудь отчаянную голову красться за страшным Ночным Магом в безлюдную чащобу, карабкаться на утес над пропастью…
Горделивая усмешка тронула губы Айрунги. Он поднял жезл. Мир покачнулся и плавно, медленно закружился вокруг утеса.
На миг Айрунги почувствовал страх. Но тут же это мимолетное ощущение утонуло в волне восторга: в его руке магия! Он - Ночной Маг, и пусть завидуют ему Сыновья Кланов, унаследовавшие от предков имя, но не силу!
Душа содрогалась от безумной радости, но руки были спокойны и тверды - руки алхимика, привыкшие иметь дело с хрупкими ретортами и ядовитыми снадобьями. Уверенно и крепко тонкие пальцы держали посох, который внезапно сам, без хозяйской воли, закачался и наклонился, указав навершием вдаль, через пропасть. Вращение прекратилось. Колдун устремил жадный взор туда, куда кивнул посох.
Наступила жуткая, мертвая, вселенская тишина. И в эту тишину, ударив по напряженным нервам чародея, ворвался негодующий вой. Его поддержал второй голос, третий… Ничего не видел Айрунги, кроме камней, поросших мхом и низкорослыми цепкими сосенками, но, как наяву, стояли перед ним неподвижные серые фигуры с покатыми плечами и длинными тощими лапами.
- Там! Там Врата Миров! Оттуда я поведу вас на битву, дети мои!..
От наплыва чувств голос Айрунги сорвался на писк. Чтобы не упасть, чародей оперся на посох, как на простую палку. В этот миг высшего счастья он забыл, что сила его была краденой. Свершилось то, о чем мечтал когда-то тихий мальчик в повозке бродячих циркачей. Он повелевает Воинством Мрака!
* * *
Проходя мимо шаутея, Хранитель и Аджунес встретили Тайхо, который сосредоточенно волок за руки двоих малышей лет шести. Те, сопя, упорно вырывались.
Заметив Хранителя, Тайхо взмолился:
- Господин мой, заступись! Все наши на стене, копьемет собирают, а меня десятник послал по крепости вот эту мелочь отлавливать!
- И куда ты их? - заинтересовался Орешек.
- В шаутей, к Миланни. Она их там вареньем кормит и сказки рассказывает! - презрительно сплюнул маленький воин.
Шайвигар вгляделся в замурзанные, полные молчаливого протеста мордашки.
- Эти вроде… из «городка», да?
- Верно, господин, это плотничьи близнята. Мне велено всех хватать, без разбора, а то на стену лезут не хуже вражьей армии, солдаты не успевают их за уши вниз стаскивать. Вот мне и приказали всех в шаутей загнать. Только с мужичьем, что на пустыре толчется, у меня промашка вышла. У них детвора дикая, как волчата! Вцепятся в родителей и вопят… Дере-евня! - Тайхо снова сплюнул. - Я уж отступился, только велел папашам да мамашам получше приглядывать за своими принцами наследными…
Он покрепче перехватил пленных карапузов и снова попросил безнадежно и тоскливо:
- Хранитель, заступись! Неужто для меня поважнее дела не найдется?
- С чего это я буду отменять приказ твоего десятника? И приказ-то правильный. Сам подумай: пойдут враги на приступ, встанешь ты на стене, а детвора у тебя под ногами суетиться начнет…
Тайхо смирился и поволок дальше свою отбивающуюся добычу.
- Конечно, - улыбнулся им вслед Орешек, - разве приманишь малышей сказками да вареньем, когда вокруг такое творится!
- Как бы нам Тайхо удержать подальше от боя? - озабоченно отозвался Аджунес.
- А пусть ему десятник велит охранять женщин и детей. Позлится мальчик, но приказа ослушаться не посмеет. Он же солдат!
Хранитель не первый раз был в Доме Исцеления - просторном каменном здании, разделенном на два помещения. Одно из них предназначалось для больных и сейчас пустовало. Набитые соломой тюфяки были грудой сложены в углу. Другая комната, поменьше, походила на камеру пыток. Середину занимал большой стол, по углам столешницы были вбиты железные кольца с широкими кожаными ремнями на них. Один из трех стоящих вдоль стен ларей был открыт, в нем лежали инструменты столь жуткого вида, что Хранитель не стал их внимательно рассматривать. Возле ларя трое рабов перебирали инструменты, проверяя, в порядке ли они.
Лекарь еще не возвратился с «пустыря». Рабов же появление Сына Клана вогнало в столбняк, от ужаса они не могли связно ответить ни на один вопрос.
Хранитель обшарил каждый уголок, ко всему придирался, довел несчастного шайвигара до зубовного лязга.
- А не перевести ли нам Дом Исцеления в коровник, почтенный Аджунес? - рассуждал Сокол. - Там и попросторнее, и почище, и рабочих рук хватает…
Путаясь в словах, шайвигар попытался объяснить, что за Дом Исцеления отвечает Зиннитин. Не дослушав, неугомонный Хранитель двинулся по приставной лестнице на чердак. Аджунес начал карабкаться следом, продолжая доказывать, что в мирное время Дом Исцеления почти и не нужен, лекарь разве что у баб роды принимает, а все болезни у солдат - от безделья и обжорства, и если бы Правая Рука почаще позволял занимать наемников на хозяйственных работах, то они были бы куда здоровее…
На чердаке порядка было побольше: чувствовалась заботливая рука Арлины. Чисто, проветрено, под крышей сушатся связки трав, на каждом из мешков с целебными зельями аккуратно нашит кусочек белой холстины с надписью: что за растения и когда собраны.
Впрочем, Хранитель и здесь нашел, к чему прицепиться:
- Ты когда последний раз сюда плотников присылал, Левая Рука? Правильно Волчица говорит: стропила в труху превратились! Хватит пинка - и все это хозяйство развалится…
И он небрежно ткнул носком сапога в деревянный брус.
Послышался хруст, треск, грохот, взвилась туча пыли. Крыша грузно просела, накрыв обломками Хранителя и шайвигара.
* * *
И тут же за крепостной стеной звонко, призывно запел рог.
- Сам король прибыл на переговоры! - суетился дарнигар. - Хранитель… где Хранитель?!
Вся грозная армия с осадными орудиями не привела старого воина в такое смятение, как трое всадников, по-хозяйски приблизившиеся к крепостному рву. Один из них только что протрубил призыв к переговорам и, опустив рог, почтительно отъехал в сторону. Второй, к которому были прикованы все взгляды со стены, поднял голову. Стальной шлем в виде клыкастой морды вепря обрамлял его лицо. Третий всадник, в простой кожаной одежде, держался чуть позади короля.
- Тут такое дело… - виновато сказал кто-то за плечом Харната. - Хранителя и шайвигара завалило в Доме Исцеления на чердаке… крыша обрушилась…
Арлина ахнула и метнулась было к лестнице, но остановилась, услышав:
- Живы они, целы… ребята сейчас балки разбирают…
Это меняло дело. Волчица напустила на себя равнодушный вид. Если Хранителя вытаскивают из-под обломков крыши, пусть это происходит не на глазах у невесты.
- По-нес-лась душа в Бездну!.. - растерянно бормотнул дарнигар.
Его взгляд с надеждой остановился на Арлине. В душе Харнат недолюбливал своенравную девицу, хотя и был с ней неизменно почтителен. Но сейчас Волчица - спокойная, статная, со знаками Клана на одежде - казалась ему воплощением власти.
- Что делать, госпожа? Короля нельзя заставлять ждать…
- Нельзя, - твердо согласилась Арлина, втайне польщенная тем, что у нее попросили совета. - И объяснять, почему нет Хранителя, тоже нельзя. Придется тебе, дарнигар, начинать переговоры.
Получив четкий приказ, Харнат облегченно перевел дух и обернулся, чтобы отдать команду солдатам. Но те уже закрепляли на цепях у зубца стены большое бревно. Во время штурма оно опускалось с башни Северных ворот и ломало вражеский таран. Сейчас с этого бревна, как со ступеньки лестницы, Правая Рука собирался говорить с королем. Переговоры вполне могли бы вестись и сверху: обе стороны хорошо друг друга видели, да и голос надрывать особенно не пришлось бы. Но гордая традиция требовала спускать на цепях бревно, подчеркивая тем самым, как высоки стены крепости.
Придерживаясь рукой за цепь, дарнигар ступил на шершавую кору. Цепи взвыли и залязгали. Арлина легко спрыгнула на спускающееся бревно и встала рядом с дарнигаром. Никто не посмел остановить Дочь Клана.
Нуртор спокойно выжидал, пока бревно опустится на гремящих цепях - совсем немного, локтя на три. Обе стороны уважали старые обычаи, первым должен был заговорить тот, кого вызвали на переговоры.
- Я - Харнат Дубовый Корень из Семейства Прешта! - четко сказал старый воин. - Милостью Джангилара Меча Судьбы, правителя Великого Грайана, я - дарнигар крепости Найлигрим. Госпожа, что стоит рядом со мной, - Арлина Золотой Цветок из Клана Волка, Ветвь Логова. Она - невеста высокородного Хранителя нашей крепости Ралиджа Разящего Взора из Клана Сокола, Ветвь Левого Крыла.
Не дослушав дарнигара, король с веселым изумлением обернулся к человеку в кожаной куртке. Тот с пристальным и наглым интересом разглядывал худощавую стройную девушку в черно-зеленом плаще.
Нуртор вновь перевел взгляд наверх.
- С вами говорит государь Силурана, - милостиво сообщил он то, что все и без него уже знали. - Нуртор Черная Скала из Клана Вепря, Ветвь Изгнания.
Он умолк, обводя глазами край стены, густо усеянный головами в шлемах и без шлемов. Все, кто был сейчас наверху, между Башней Северных ворот и Арсенальной, прислушивались, понимая, что от сказанного сейчас будет зависеть их жизнь.
- Приветствую доблестного дарнигара. - Нуртор был учтив, но все же не смог заставить себя выговорить нелепое мужицкое имя, только что прозвучавшее со стены. - Рад присутствию здесь светлой госпожи. То, что я хочу сказать, обрадует ее. Несомненно, юная Волчица тревожится о пропавшем женихе. Могу ее утешить: Сокол в наших руках, он цел и невредим… - Нуртор мельком оглянулся на своего спутника. - Он и будет цел и жив… если в обмен на его жизнь я получу ключ от крепости Найлигрим.
В воцарившемся молчании по горам прокатился отдаленный гром.
Наконец прозвучал смятенный голос дарнигара:
- Трудно уследить за мыслью высокородного господина… Не будет ли Вепрь добр… не объяснит ли…
Король хмыкнул, удивляясь тупости простолюдина.
- Что здесь объяснять? Простой и честный обмен: ты сдаешь крепость, гарнизону и жителям будет сохранена жизнь… десятники, сотники, дарнигар и шайвигар с семьями даже не будут обращены в рабство. А Хранитель, - Нуртор благосклонно положил руку на широкое плечо своего спутника, - будет возвращен в объятия своего Клана… Ты ведь не хочешь стать причиной гибели Сокола и навлечь на себя гнев его высокой родни?
- Но, государь… - растерянно начал Харнат - и тут же спохватился, что негоже называть так короля вражеской страны. - Но наш Хранитель… Сокол… с ним все в порядке… он здесь, в крепости…
Сначала Нуртор подумал, что ослышался. В недоумении обернулся он к всаднику в кожаной куртке. Но тот был ошеломлен еще больше короля. Брови его были страдальчески сведены, а лицо, и без того бледное, стало мучнисто-белым. В распахнутых глазах застыли недоверие, потрясение, страх.
Гром вновь ударил за лесом - и почудилось Нуртору, что раскаты эти прозвучали в его душе. Король не осмыслил до конца, что было ему сказано, но понял главное: свершено нечто ужасное. Кощунство. Святотатство.
Та же мысль родилась в мозгу у каждого, кто был свидетелем этой невероятной сцены, и неслышное эхо прокатилось по стене, точно эти два слова были произнесены вслух.
Кощунство. Святотатство.
Все замерли, ожидая, что сами боги вмешаются, покарают виновных, и тогда наконец станет ясно, что за петли свила Серая Старуха.
Но вместо гласа Безымянных прозвучал гневный и звонкий женский голос:
- Ну, дикари силуранские!.. Докатиться до такого… самозванца пригреть!.. Правду говорят про ваши Ветви Изгнания: вы там, на севере, шерстью заросли… забыли, что такое Клан!..
Арлина стояла на краешке бревна, бесстрашно глядя сверху вниз на парламентеров. Ее любимого посмели обвинить в позорном преступлении! Да она сейчас этих мерзавцев в пыль разотрет!..
Король опешил. Со дня рождения и до этого мгновения никто не разговаривал с ним так. Гнев, ненависть, проклятия - с этим Нуртору приходилось сталкиваться, на это он нашел бы достойный ответ. Но презрение… насмешка… да еще из женских уст…
- Послушай, Волчица… - заговорил было он.
- Замолчи! - хлестнул короля голос со стены. - Когда грайанские Вепри узнают, что ты здесь вытворяешь, они траур наденут! А их Мудрейший заживо на костер ляжет! Такой позор на Клан!..
- Да чтоб мне сдохнуть на этом месте… - возмущенно начал Нуртор.
- Да услышат тебя боги! - тут же откликнулась Волчица. Ее голос золотой лавой катился вдоль стены, легко заглушая бас короля. Может быть, встала сейчас за плечом девушки тень ее предка, Первого Волка, чей голос повергал в смятение вражеские полчища…
Все застыли, завороженные этим звонким гневом.
В это время по узкой крутой лестнице на стену поднимался, никем не замеченный, Хранитель крепости Найлигрим.
Орешек всегда соображал быстро. На миг он замер, вслушиваясь в яростный ливень насмешек, сразу все понял, резко побледнел - но не повернул назад, а зашагал вверх еще быстрее. Им овладело крылатое отчаяние человека, которому нечего терять.
Недоумевающий шайвигар, пыхтя, спешил за своим господином.
А Волчица продолжала бушевать. Теперь она требовала, чтобы Нуртор объяснил ей, кто он такой: сумасшедший, преступник или дурак? Если сумасшедший, то да смилуются Безликие над его несчастной страной! Если преступник, то гореть ему в Бездне до золы: такого ни боги, ни люди не прощают! А если попросту глуп и доверился мошеннику, что торчит рядом с ним, как чертополох на грядке, то она, Арлина, искренне королю сочувствует: неужели рядом не оказалось умного советника, который спас бы государя от позора и разделался бы с проклятым самозванцем, который заявился неизвестно откуда… выскочил, как Хозяйка Зла из темного угла…
- В какой мусорной куче нашли этого урода? - негодовала Дочь Клана. - И это - Сокол?! Хвалилась лужа, что морю родня!..
Вот тут-то и возник на стене Хранитель. Не задерживаясь, прошел к свисающим вниз цепям и спрыгнул на бревно. Оно покачнулось, и Арлина, чтобы удержать равновесие, ухватилась за локоть жениха.
Хранитель стоял, прямой и статный, с бледным оскорбленным лицом: губы его были твердо сведены, глаза сверкали. Он молчал, но в молчании этом угадывался блеск гордой души. Ветер развевал плащ со знаками Клана. Юноша был очень красив в этот миг. Все - и Нуртор - почувствовали, насколько выгодно отличается он от своего «двойника» под стеной.
А тот, прижав ладонь к виску, словно унимая нестерпимую головную боль, глядел снизу вверх на человека в плаще с вышитым соколом. Помутившиеся желтые глаза, казалось, отражали гибель мира.
Вновь нависло пронзительное молчание. На этот раз его разбил детский голос. Тайхо, пробравшийся все-таки на стену, подпрыгнул и завопил:
- Да здравствует наш Хранитель!
Кто-то подхватил этот крик - и вся стена полыхнула восторженным ревом. Арлина хотела сказать еще что-то, но поняла, что ей не переорать этот живой вулкан. Тогда девушка сорвала с себя меховую шапочку и швырнула ее вниз, в Нуртора. Конечно, великолепные волосы ее тут же рассыпались по плечам. Волчица раскраснелась, гордая и прекрасная, как королева из древних легенд.
Только тут Нуртор стряхнул оторопь - и вновь стал королем. Он властно поднял руку. Шум, хотя и не сразу, стих.
Душу Нуртора сковало ледяное спокойствие. Такое бывало с ним редко, и приближенные боялись этого состояния больше, чем самых неистовых приступов королевского гнева.
Крепость выжидающе молчала. Вепрь не спешил. Он опустил взгляд на луку седла, за которую зацепилась маленькая шапочка из волчьего меха. Король взял шапочку в руки и аккуратно расправил. Лишь затем поднял голову и нашел непрощающим взглядом девушку, которая осмелилась насмехаться над правителем Силурана.
- Эту вещь, - громко и четко сказал он Дочери Клана, игнорируя остальных, - я сам верну светлой госпоже… когда войду в крепость.
Повернув коня, Нуртор поскакал прочь. Сопровождавший его воин повесил рог на перевязь и последовал за своим господином. Третий всадник, прежде чем тронуть повод коня, окинул крепостную стену взором, бездонным от изумления и боли. Затем поспешил догнать короля - а что ему оставалось делать?
Отъехав подальше, Нуртор обернул к бедняге жесткое, каменное лицо.
- Ну? - спросил король. - Так кто я теперь - преступник или дурак?
