Хотя жрицы богини плодородия Деметры посвящали жениха и невесту в тайны брачной ночи, у самой богини мужа не было. В пору молодости и веселья она вне брака родила от своего брата Зевса Кору и могучего Иакха¹. Плутоса она родила от Иасия, или Иасиона, потомка титана, в которого влюбилась на свадьбе Кадма и Гармонии. Разгоряченные выпитым нектаром, лившимся на свадьбе рекой, влюбленные незаметно выскользнули из дома и, не стесняясь, предались любви на трижды вспаханном поле. Когда они вернулись, Зевс по их поведению и грязи на руках и ногах догадался о том, что между ними было, и возмущенный тем, что Иасион осмелился прикоснуться к Деметре, убил его перуном. Однако некоторые утверждают, что Иасиона убил его собственный брат Дардан или что его разорвали на части собственные лошади².

b. Деметра была очень добродушна, но сын Триопа Эрисихтон стал одним из немногих, с кем она обошлась сурово. Во главе двадцати сотоварищей Эрисихтон осмелился войти в рощу, посаженную пеласгами в честь Деметры в Дотии, и стал там валить священные деревья, чтобы возвести новое помещение для пиров. В образе жрицы рощи Нисиппы Деметра вежливо попросила Эрисихтона удалиться. И лишь когда вместо ответа он замахнулся на нее топором, богиня явила себя во всем величии и обрекла его на вечные муки голода, сколько бы он ни ел. Вернувшись к обеду домой, он стал жадно поглощать все, что ставили перед ним родители, и не мог остановиться. Но чем больше он ел, тем голоднее становился и все больше худел. Наконец, когда дома не осталось уже ни крошки, он стал уличным попрошайкой и ел даже отбросы. Критянина Пандарея, укравшего у Зевса золотого пса и тем самым отомстившего за убийство Иасиона, Деметра наградила по-царски, навсегда избавив его от болей в животе³.

c. Веселость Деметры прошла, когда она потеряла юную Кору. В нее влюбился Гадес и отправился к Зевсу просить ее руки. Боясь решительным отказом обидеть своего старшего брата и зная, что Деметра не простит ему, если Кора окажется в Тартаре, Зевс поступил довольно дипломатично. Он заявил, что хоть и не дает согласия, но и не отказывает. Услышав такой ответ, Гадес решил украсть девушку, когда она собирала полевые цветы, — кто говорит, что в Энне в Сицилии, кто называет Колон в Аттике, кто Гермиону, кто разные места на Крите, кто говорит, что это случилось недалеко от Пизы или Лерны, а кто говорит, что за Фенеем в Аркадии или у Нисы в Беотии. Называют и другие далеко расположенные друг от друга места, которые посетила Деметра в поисках Коры. Однако ее собственные жрицы считают, что это произошло у Элевсины. Девять дней и ночей без еды и питья искала Кору Деметра, тщетно взывая к ней. Только от старой Гекаты ей удалось узнать, что та однажды утром слышала, как Кора кричала: «Похищают!» — но, поспешив на помощь, не обнаружила даже следов Коры⁴.

d. На десятый день, пережив неприятную встречу с Посейдоном среди табунов Онка, Деметра, изменив обличье, явилась в Элевсин, где ее гостеприимно встретили царь Келей и его жена Метанира и предложили стать кормилицей их новорожденного сына Демофонта. Их хромая дочь Ямба пыталась утешить Деметру смешными непристойными стихами, а старая няня Баубо заставила ее с шуткой выпить ячменного отвара: она застонала, словно в родовых муках, и неожиданно достала из-под юбки родного сына Деметры Иакха, который бросился на руки матери и поцеловал ее.

e. «О, как жадно ты пьешь!» — воскликнул Абант, старший сын Келея, увидев, как Деметра залпом выпила целый кувшин сдобренного мятой ячменного отвара. Деметра мрачно взглянула на него, и он превратился в ящерицу. Устыдившись случившегося, Деметра решила сослужить Келею службу и сделать Демофонта бессмертным. Той же ночью она вознесла его над огнем, чтобы сжечь его смертную природу. Но не успела Деметра завершить все необходимое, чтобы сделать человека бессмертным, как вошла Метанира, которая была дочерью Амфиктиона, чары исчезли и Демофонт скончался. «Несчастье пришло в мой дом!» — причитал Келей, оплакивая двух своих сыновей, после чего его стали звать Дисавл. «Осуши слезы свои, Дисавл, — сказала Деметра. — У тебя еще осталось три сына, среди которых Триптолем, которого я решила одарить так, что ты забудешь о своей двойной утрате».

f. Случилось так, что Триптолем, пасший отцовский скот, узнал Деметру и сообщил ей то, что ей так хотелось узнать. По его словам, десятью днями раньше его братья Эвмолп-пастух и Эвбулей-свинопас пасли свои стада, когда земля неожиданно разверзлась, и на глазах у Эвбулея все его свиньи полетели вниз, затем раздался тяжелый конский топот, появилась запряженная черными лошадьми колесница и исчезла в образовавшемся провале. Лица возничего было не разглядеть, но пастух заметил, как правой рукой он крепко обхватил громко кричавшую девушку. Обо всем увиденном Эвбулей рассказал Эвмолпу, который сочинил об этом горестную песнь.

g. Имея такое свидетельство, Деметра призвала Гекату, и они отправились к всевидящему Гелиосу и заставили его признаться, что злодеем был Гадес, бесспорно похитивший девушку с молчаливого согласия своего брата Зевса. Деметру это возмутило настолько, что, вместо того, чтобы вернуться на Олимп, она продолжила свои странствия по земле, запрещая деревьям плодоносить, травам расти. И так продолжалось до тех пор, пока племя людей не оказалось перед угрозой вымирания. Зевс, не решаясь лично встретиться с Деметрой в Элевсине, вначале направил ей послание с Иридой, которое осталось без ответа, а затем к Деметре отправилась целая депутация олимпийских богов с примирительными дарами, умоляя ее подчиниться воле Зевса. Однако она не вернулась на Олимп и поклялась, что земля останется бесплодной до тех пор, пока ей не вернут Кору.

h. Зевсу ничего не оставалось, как послать Гермеса с посланием к Гадесу: «Если ты не вернешь Кору, то нам всем придется худо!» Деметре он отправил второе послание, в котором говорилось: «Ты получишь свою дочь назад, если за это время она не попробовала пищи мертвых».

i. Поскольку с момента своего похищения Кора съела только корочку хлеба, Гадесу ничего не оставалось, как скрыть досаду и притворно ласково сказать ей: «Дитя мое, вижу, тебе здесь не нравится, да и мать не перестает плакать по тебе. Поэтому я решил отправить тебя домой».

j. Из глаз Коры перестали литься слезы, и Гермес помог ей взойти на колесницу. Но не успела она направиться в Элевсин, как один из садовников Гадеса, по имени Аскалаф, завопил: «А я видел, как госпожа Кора сорвала гранат с дерева в вашем саду и съела семь зерен, и готов где угодно подтвердить, что она вкусила пищу мертвых!» Гадес ухмыльнулся и приказал Аскалафу сесть сзади на колесницу Гермеса.

k. В Элевсине Деметра радостно обняла Кору, однако, узнав о гранате, стала грустней, чем прежде, и вновь пригрозила: «Я никогда не вернусь на Олимп и не освобожу землю от моего проклятия». Услышав эти слова, Зевс убедил Рею, мать Гадеса, Деметры и его самого, поговорить с Деметрой; с ее помощью соглашение было достигнуто. В соответствии с ним Кора три месяца в году должна была проводить в обществе Гадеса в качестве царицы Тартара, которой присваивался титул Персефоны, а остальные девять месяцев она могла быть с Деметрой. Геката обязалась следить, чтобы этот договор не нарушался, и не спускать глаз с Коры.

l. Деметра наконец согласилась вернуться домой. Но прежде чем покинуть Элевсин, она обучила Триптолема, Эвмолпа и Келея, а также царя Фер Диокла, который все это время неутомимо искал Кору, тайнам своего культа и мистерий. Аскалаф за свой длинный язык был наказан: богиня бросила его в яму и закрыла ее огромной скалой; впоследствии его освободил оттуда Геракл, но и тогда Деметра не забыла его поступка и обратила его в короткоухую сову⁵. Она также наградила фенеатов в Аркадии, в доме которых она отдыхала после того, как ею овладел Посейдон. От нее они получили зерна различных злаков, но она же запретила им сеять бобы. Некто Киамит первым решился нарушить этот запрет; на берегу реки Кефисс существовало его святилище⁶.

m. Триптолему она дала посевное зерно, деревянную соху и колесницу, запряженную змеями, и послала его учить людей во всем мире искусству земледелия. Но прежде она преподала ему несколько уроков на Рарийской равнине, и поэтому некоторые его называют сыном царя Papa. Фиталу, который оказал ей гостеприимство на берегах Кефисса, она дала фиговое дерево, которого до этого никто в Аттике не видел, и научила его, как обращаться с ним⁷.

¹Аристофан. Лягушки 338.

²Гомер. Одиссея V.125—128; Диодор Сицилийский V.49; Гесиод. Теогония 969 и сл.

³Сервий. Комментарии к «Энеиде» Вергилия III.167; Каллимах. Гимн к Деметре 30 и сл.; Антонин Либерал. Превращения II; Павсаний X.30.1.

⁴Гигин. Мифы 146; Диодор Сицилийский V.3; Аполлодор I.5.1; Схолии к «Теогонии» Гесиода 914; Павсаний VI.21.1 и I.38.5; Гомеровский гимн к Деметре 20—27, 47.

⁵Аполлодор I.5.1—3 и 12; Гомеровский гимн к Деметре 398 и 445 и сл.

⁶Павсаний VIII.15.1 и I.37.3.

⁷Гомеровский гимн к Деметре 449 и сл.; Аполлодор I.5.2; Орфический фрагмент 50; Гигин. Мифы 147; Овидий. Метаморфозы V. 644 и сл.; Павсаний I.14.2 и 37.2.

1. Миф о любовном приключении Деметры на трижды вспаханном поле указывает на обряд плодородия, который существовал на Балканах: для того чтобы обеспечить хороший урожай, жрица зерна на глазах у всех совокуплялась с царем-жрецом перед севом озимых. В Аттике поле в первый раз пахали весной, второй раз пахали после летней жатвы, используя для этого более легкий сошник, причем направление пахоты выбиралось поперек весенней борозды. Наконец, после принесения жертв богам земледелия, поле вновь пахали по весенней борозде. Происходило это в осенний месяц пианепсион в качестве подготовки к севу (Гесиод. Работы и дни 432—433, 460, 462; Плутарх. Об Исиде и Осирисе 69; Против Колота 22).

2. Персефона в Афинах называлась также Персефаттой, а в Риме — Прозерпиной; похоже, это были эпитеты нимфы, приносящей в жертву царя-жреца в первобытной Греции.

3. Похищение Коры Гадесом составляет часть мифа, в котором триада богов эллинов насильно брала в жены доэллинскую женскую триаду. Зевс женится на Гере; Зевс или Посейдон на Деметре, а Гадес на Коре так же, как в ирландских мифах Бриан, Иухар и Иухарба женятся на женской триаде в образе Ейре, Фодлы и Банбы (см. 7.6 и 16.1). Это указывает на переход во власть мужчин женских земледельческих мистерий, происшедший в первобытную эпоху. Так желание Деметры оставить человечество без зерна — это всего лишь один из вариантов мифа, в котором Ино затевает заговор, чтобы уничтожить потомство Афаманта (см. 70.c). Далее, миф о Коре свидетельствует о зимнем погребении «соломенной бабы» с зерном, которую отрывали ранней весной и обнаруживали, что она дала ростки. Этот доэллинский обычай просуществовал в сельской местности вплоть до классического времени и нашел свое отражение в вазописи, изображавшей мужчин, освобождавших Кору из земляного кургана с помощью мотыг или вскрывавших голову матери-земли топорами.

4. Рассказ о сыне Триопа Эрисихтоне — это нравоучение: среди греков, латинян и древних ирландцев бытовал обычай, в соответствии с которым рубка деревьев в священной роще каралась смертью. Однако наказание ненасытным голодом, который в елизаветинские времена получил название «волчьего аппетита», — это несправедливое наказание за рубку деревьев, и имя Эрисихтон, которое также носил сын Кекропа, установившего патриархат и введшего обычай печь ячменные пироги (см. 25.d), означает «бороздящий землю» и говорит о том, что его действительным преступлением, как и преступлением Афаманта, была пахота без согласия Деметры. Кража золотой собаки Пандареем говорит о появлении критян в Греции, когда ахейцы пытались изменить земледельческий ритуал. Взятая у земли-богини собака, вероятно, должна была стать наглядным доказательством независимости верховного царя ахейцев от этой богини (см. 134.1).

5. Мифы о Гиласе («лесной» — см. 150.1), Адонисе (см. 18.7), Литиэрсе (см. 136.e) и Лине (см. 147.1) описывают ежегодный траур по царю-жрецу или по заменявшему его мальчику, которые приносились в жертву, чтобы умилостивить богиню растительности. О таком же заместителе повествует легенда о Триптолеме, который правит колесницей с крылатыми драконами, везущей мешки с зерном пшеницы, и смерть его воспринималась как несущая богатство. Он же — Плутос («богатство»), зачатый на вспаханном поле, от которого Гадес получает эвфемический эпитет «Плутон». Триптолем (triptolmaios — «трижды дерзнувший») может быть титулом, который получал царь-жрец, трижды дерзнувший вспахать поле и совокупиться со жрицей зерна. Келей, Диокл и Эвмолп, которых Деметра учила искусству земледелия, представляют собой жреческую верхушку амфиктионий, почитавших Деметру в Элевсине, поскольку Метанира называется дочерью Амфиктиона.

6. Именно в микенском городе Элевсине в месяц боэдромион праздновались великие Элевсинские мистерии. В экстатическом состоянии посвященные в таинство Деметры символически представляли ее любовное приключение с Иасионом, Триптолемом или Зевсом. Участники мистерий выходили с радостными криками и несли на веялке дитя по имени Бримон, сына Бримо и непосредственный плод ритуального союза. Бримо — это был эпитет Деметры, а Бримон — синоним Плутоса. Однако участники праздника знали его как Иакха — по ритуальному гимну «Iacchus», который исполнялся на шестой день мистерий, когда процессия факельщиков отправлялась из храма Деметры.

7. Эвмолп соответствует поющим пастухам, которые вносили ребенка; Триптолем — скотник, служащий Ио или луне-богине в образе коровы (см. 56.1), который окроплял посевное зерно; Эвбулей — свинопас, служащий богине Марпессе (см. 74.4 и 96.2), Форкис, Хойре или Кердо, — свинье-богине, способствовавшей прорастанию зерна. Эвбулей был первым, кто узнал об участи Коры, потому что «свинопас» в древнеевропейских мифах означал прорицателя или чародея. Так, Эвмей, свинопас Одиссея (см. 171.a), называется dios («богоподобный»); и хотя к классическому времени свинопасы уже давно не занимались предсказаниями, свиней все еще приносили в жертву Деметре и Персефоне, при этом жертвенных животных бросали в естественные пропасти. Эвбулей не называется среди тех, кого наставляла Деметра, возможно потому, что ее культ в образе свиньи-богини уже не существовал в Элевсине.

8. Ямба и Баубо персонифицируют непристойные песни, сложенные ямбическим метром, которые пелись для снятия эмоционального накала во время Элевсинских мистерий; в то же время Ямба, Деметра и Баубо образуют известную женскую триаду: девушка, нимфа и старуха. Старые кормилицы в греческих мифах почти всегда соответствуют женской богине в образе Кроны. Абант превращен в ящерицу потому, что ящериц находили в самых жарких и сухих местах, а также потому, что они могут долго обходиться без воды. Это нравоучение, призванное привить детям уважение к старшим и почтение к богам.

9. История о том, как Деметра попыталась сделать Демофонта бессмертным, имеет параллели в мифах о Медее (см. 156.a) и Фетиде (см. 81.r). Частично она свидетельствует о первобытном обычае «осенять» детей, спасая их от злых духов. В этих случаях вокруг новорожденного проносили священный огонь или ставили под ним раскаленную сковороду. Частично — это отголосок обычая сжигать мальчиков, принося их в жертву вместо царя-жреца (см. 92.6) и тем самым даровать им бессмертие.

10. В первобытных сообществах существовало табу на пищу красного цвета, которая предназначалась только мертвым (см. 170.5); считалось, что гранат, как и восьмилепестковый алый анемон, возник из крови Адониса или Таммуза (см. 18.7). Семь зерен граната, возможно, соответствуют семи фазам луны, которые проходят с момента сева до появления первых ростков. Однако вкусившая от граната Персефона восходит к Шеол, богине преисподней, пожирающей Таммуза, тогда как Иштар, вторая ипостась Шеол, плачет, чтобы умилостивить его дух. Гера, прежняя богиня смерти, также держит гранат.

11. Ascalaphos, или короткоухая сова, была признаком несчастья, а притча о сплетнике Аскалафе рассказывается, чтобы объяснить шумное поведение сов в ноябре, накануне трехмесячного отсутствия Коры. Аскалафа освободил Геракл (см, 134.d).

12. Фиговое дерево, подаренное Деметрой Фиталу, семья которого считалась одной из самых могущественных в Аттике (см. 97.a), означает лишь то, что опыление одомашненного фигового дерева веткой дикого перестало, как и земледелие, быть чисто женской обязанностью. Табу на выращивание бобов мужчинами, вероятно, просуществовало дольше, чем на выращивание ими же зерновых, скорее всего потому, что бобы устойчиво связывались с духами. В Риме на Празднике духов предков бобы бросали в духов. Если один из брошенных бобов прорастет и женщина съест бобы с такого растения, то считалось, что она зачнет от духа. Поэтому и пифагорейцы не ели бобов, чтобы не лишить своего предка возможности родиться в ком-то вновь.

13. Считается, что Деметра пришла в Грецию с Крита, высадившись в аттическом городе Форик (Гимн к Деметре 123). Это вполне возможно: критяне обосновались в Лаврионе (Аттика), где они первоначально добывали серебро. Более того, Элевсин — это микенское поселение, и Диодор Сицилийский (V. 77) говорит, что обряды, подобные элевсинским, исполнялись в Кноссе с участием всех желающих.

14. Цветы, которые, по свидетельству Овидия, собирала Кора, были маками. На Крите найдено изображение богини с головками мака в волосах. На другом изображении, найденном при раскопках могильника в Палекастро, богиня держит маки в руке, а на золотом кольце из клада, найденного в акрополе Микен, сидящая Деметра передает головки маков стоящей Коре. Маковое семя добавляли в хлеб, и маки совершенно естественным образом символизировали Деметру, поскольку они росли на нивах. Однако Кора собирает или принимает маки из-за их снотворного действия и алого цвета лепестков, который считался символом возрождения после смерти (см. 27.11). Она вот-вот должна удалиться на свой ежегодный сон.