Алкмена, боясь ревности Геры, отнесла своего новорожденного в поле под стены Фив. Афина, по наущению Зевса, как бы невзначай предложила Гере прогуляться по этому полю. «Смотри, дорогая! Какой красивый и крепкий ребенок!» — воскликнула Афина с выражением удивления на лице, поднимая ребенка на руки. «Его мать, должно быть, лишилась рассудка, оставив его среди этого усыпанного камнями поля! У тебя есть молоко. Подойди и покорми крошку!» Ничего не подозревавшая Гера взяла ребенка и обнажила грудь. Геракл принялся сосать с такой силой, что Гере стало невыносимо больно и она отбросила его от себя. Струйка молока растеклась по небу и стала Млечным Путем. «Маленькое чудовище!» — воскликнула Гера. Но теперь Геракл стал бессмертным и Афина с улыбкой вернула его Алкмене, наказав ей хорошо воспитывать ребенка. Фиванцы до сих пор показывают место, где была сыграна эта шутка с Герой; оно называется «долина Геракла»¹.

b. Некоторые, правда, говорят, что Гермес отнес младенца Геракла на Олимп, что Зевс сам положил его на грудь Геры, когда та спала, и что Млечный Путь возник, когда она проснулась и оттолкнула его от своей груди или оттого, что Геракл пожадничал, высосал больше молока, чем мог вместить его рот, и часть молока выплюнул. В любом случае Гера оказалась приемной матерью Геракла, пусть даже на время. Поэтому фиванцы величают его сыном Геры и говорят, что до того, как Гера дала ему свою грудь, он звался Алкидом, а потом был переименован в ее честь².

c. Однажды вечером, когда Гераклу уже было восемь или десять месяцев, а некоторые считают, что ровно год, но его еще не отняли от груди, Алкмена, помыв и накормив близнецов, уложила их под одеялом из овечьей шерсти на широком бронзовом щите, который Амфитрион отнял в бою у Птерелая. В полночь Гера послала в дом Амфитриона двух огромных змей с лазурной чешуей, строго наказав им извести Геракла. При их приближении ворота открылись, и они, проскользнув в дом, поползли по мраморному полу в детскую. Из их глаз вырывалось пламя, а с зубов стекал яд³.

d. Проснувшиеся близнецы благодаря тому, что Зевс вновь чудесным образом осветил их чертог, увидели над собой чудовищных змей, выстреливавших свои раздвоенные языки. Ификл закричал, сбросил с себя одеяло и, пытаясь спастись, скатился со щита на пол. Его испуганные крики и странный свет, пробивавшийся под дверью, разбудили Алкмену. «Амфитрион, вставай!» — закричала она. В спешке не надев сандалий, Амфитрион спрыгнул со своего кедрового ложа и схватил висевший на стене меч. В это мгновение свет в детской погас. Ругая сонных рабов, чтобы те скорее несли светильники и факелы, Амфитрион вбежал в детскую. Геракл, который за все это время даже не вскрикнул, с гордостью показывал почти задушенных змей, которых он крепко сжимал по одной в каждой руке. Когда змеи умерли, он засмеялся, запрыгал от радости и бросил их к ногам Амфитриона.

e. Пока Алкмена успокаивала охваченного страхом Ификла, Амфитрион вновь укрыл Геракла одеялом и опять вернулся в свою постель. На рассвете, когда петух прокричал три раза, Алкмена призвала Тиресия и рассказала ему о случившемся чуде. Предсказав Гераклу славное будущее, Тиресий посоветовал Алкмене сложить большой костер из сухих сучьев утесника, терновника и ежевики и в полночь изжарить на нем змей. Утром служанка должна собрать оставшийся от змей пепел, отнести его на скалу, где когда-то восседал Сфинкс, пустить прах по ветру и, не оглядываясь, бежать назад. К ее возвращению дворец необходимо очистить дымом серы и соленой родниковой водой, а крышу украсить дикой оливой. Наконец, на высоком алтаре Зевса нужно принести в жертву вепря. Алкмена сделала все, как было сказано. Некоторые, правда, утверждают, что змеи были совсем безобидные и их в колыбель положил сам Амфитрион: он хотел убедиться, кто из близнецов его сын, и после случившегося сомнений у него не осталось⁴.

f. Когда Геракл немного подрос, Амфитрион научил его управлять колесницей и хорошо проходить повороты. Кастор давал ему уроки фехтования, учил оружейным приемам, тактике боя в пешем и конном строю, а также основам стратегии. Один из сыновей Гермеса учил его кулачному бою. Звали его Автолик, или Гарпалик, а во время боя вид его был столь свиреп, что никто не осмеливался сразиться с ним. Эврит обучил его стрельбе из лука, но не исключено, что среди его учителей были скиф по имени Тевтар, служивший у Амфитриона пастухом, или даже сам Аполлон⁵. Геракл сумел превзойти всех лучников, которые когда-либо рождались, включая своего спутника Алкона, отца аргонавта Фалера, который мог пустить стрелу через несколько колец, установленных на шлемах воинов, стоящих в затылок друг другу, или расщепить стрелу, укрепленную на конце меча или копья. Однажды, когда на сына Алкона напал змей и стал душить его, Алкон пустил стрелу так умело, что убил змея, не причинив ребенку вреда⁶.

g. Евмолп учил Геракла пению и игре на кифаре, а Лин, сын бога реки Исмений, приобщил его к изучению литературы. Однажды в отсутствие Евмолпа Лин стал давать ему уроки игры на кифаре, но Геракл, не желая изменять принципам, в которых его утвердил Евмолп, и побитый за свое упрямство, убил Лина, ударив кифарой по голове⁷. Привлеченный к суду за убийство, Геракл привел на суде закон Радаманта, который допускал применение силы против нападавшего, и был оправдан. Тем не менее Амфитрион, опасаясь, что мальчик и дальше будет склонен к насилию, отправил его подальше к пастухам, где он оставался, пока ему не исполнилось восемнадцать лет. К этому времени он уже значительно превосходил своих сверстников ростом, силой и храбростью. Тогда же ему доверили носить лавровый венок Аполлона Исменского, и фиванцы до сих пор показывают треножник, который Амфитрион по этому случаю посвятил за него богу. Хотя неизвестно, кто учил Геракла астрономии и философии, он обладал обширными знаниями по обоим предметам⁸.

h. Говорят, что ростом Геракл был четыре локтя. Поскольку он измерил шагами Олимпийский стадион, установив его длину в шестьсот футов, и поскольку позднейшая греческая стадия была номинально равна шестистам футам и значительно уступала олимпийской стадии, мудрец Пифагор решил, что длина шага Геракла и, следовательно, его рост должны находиться в таком же отношении к шагу и росту обычных людей, в каком длина олимпийского стадия находится к длине любого другого стадия. Эти расчеты показали, что ростом он был четыре локтя и один фут, хотя многие утверждают, что рост его был не выше среднего⁹.

i. Глаза Геракла горели огнем, его копье и стрела никогда не знали промаха. В полдень он ел немного, на ужин любимым его блюдом было жареное мясо с дорийскими ячменными лепешками; если этому можно верить, то он съедал столько, сколько бы съел самый голодный батрак. Он носил короткий аккуратный хитон, а ночью предпочитал спать под звездами, а не под крышей¹⁰. Умея предсказывать будущее, он всегда радовался появлению стервятников перед тем, как ему предстояло совершить очередной подвиг. «Стервятники, — говаривал он, — самые праведные птицы, потому что они никогда не нападают даже на самых маленьких живых существ»¹¹.

j. Геракл никогда не искал повода для ссоры, а с нападавшими на него совершал то же, что они сами хотели совершить над ним. Некто Термер убивал путников, вызывая их на бой головами. У Геракла череп оказался крепче, и он раскроил голову Термера, словно куриное яйцо. Обычно Геракл был учтивым и стал первым из смертных, кто позволил врагам хоронить своих мертвых¹².

¹Диодор Сицилийский IV.9; Павсаний IX.25.2.

²Эратосфен. Превращения в звезды 44; Гигин. Поэтическая астрономия II.43; Диодор Сицилийский IV.10.

³Аполлодор ІІ.4.8; Феокрит. Идиллии XXIV.

⁴Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VIII.288; Феокрит. Цит. соч.; Пиндар. Немейские оды I.35 и сл.; Ферекид. Цит. по: Аполлодор ІІ.4.8.

⁵Феокрит. Цит. соч.; Аполлодор II.4.9; Диодор Сицилийский IV.14.

⁶Сервий. Комментарий к «Буколикам» Вергилия V.11; Аполлоний Родосский I.97; Гигин. Мифы 14.

⁷Павсаний IX.29.3; Аполлодор II.4.9; Диодор Сицилийский III.67.

⁸Аполлодор. Цит. соч.; Диодор Сицилийский IV.10; Павсаний IX.10.4; Схолии к Аполлонию Родосскому I.865; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия I.745.

⁹Аполлодор ІІ.4.9; Плутарх. Цит. по: Авл Геллий I.1; Пиндар. Истмийские оды IV.52 и сл.

¹⁰Аполлодор. Цит. соч.; Феокрит. Идиллии XXIV; Плутарх. Римские вопросы 28.

¹¹Плутарх. Там же 93.

¹²Плутарх. Тесей 11 и 29.

1. Согласно другому свидетельству, Млечный Путь образовался, когда Рея силой отняла Зевса от груди (см. 7.b). Кормление Герой Геракла — это миф, очевидно основанный на ритуальном рождении царя-жреца от царицы-матери (см. 145.3).

2. Древнее изображение, на котором основывается послегомеровский рассказ об удушении змей, вероятно, запечатлело Геракла, ласкавшего змей, когда они язычками прочищали ему уши, как это случалось с Мелампом (см. 72.c), Тиресием (см. 105.g), Кассандрой (см. 158.p) и, возможно, сыновьями Лаокоона (см. 167.3). Без прочищения ушей змеями Геракл не сумел бы понять язык стервятников, а Гера, если бы она действительно хотела убить Геракла, направила бы к нему Гарпию, которая бы и сделала это. Дикая олива в Греции, как береза в Италии и Северо-Западной Европе, была новогодним деревом, символом начала и использовалась для вязания метел, которыми изгоняли злых духов (см. 53.7). У Геракла палица была сделана из дикой оливы; саженец оливы он привез в Олимпию из земли гипербореев (см. 138.j). Костер, который Тиресий велел зажечь Алкмене, был сретенским костром, который до сих пор еще второго февраля зажигают в различных частях Европы: в нем сжигали старые кусты, чтобы облегчить рост молодой поросли.

3. Поедающий лепешки дорийский Геракл в отличие от своих культурных эолийских и ахейских предшественников был простым царем-скотоводом, наделенным приличествующими его положению добродетелями, но не претендующий на знание музыки, философии или астрономии. В классическую эпоху мифографы, памятуя о принципе mens sana in corpore sano («в здоровом теле здоровый дух»), сделали его образованным и объяснили убийство Лина как протест против тирании, а не против женственности. Однако он оставался воплощением физического, а не духовного здоровья, если не считать кельтов, которые почитали его как покровителя письменности и искусства бардов. Они придерживались традиции, согласно которой Геракл, т.е. идейский Дактиль, которого они звали Огмий, представлял собой первую согласную букву гиперборейского древесного алфавита — березу или дикую оливу (см. 52.3 и 125.1), а «на березовой ветви было вырезано первое из когда-либо отправлявшихся сообщений, а именно: буква «береза», повторенная семь раз» («Белая богиня», с. 121).

4. Тот факт, что Алкон поразил стрелой змея, предполагает соревнование лучников, похожее на то, которое описано в сочинении XV в. «Молот ведьм», когда кандидат на вступление в гильдию лучников должен был стрелять в предмет, установленный на шапке его собственного сына, причем таким предметом были или яблоко, или серебряная монета. Братья Лаодамии, соревновавшиеся за звание царя-жреца (см. 162.n), должны были попасть в кольцо, установленное на груди ребенка, однако этот миф, очевидно, передан неверно, поскольку перед ними не стояла задача убить ребенка. Вероятно, от кандидата в цари-жрецы первоначально требовалось попасть стрелой в свернувшегося кольцом золотого змея, символизировавшего бессмертие. Такая фигурка устанавливалась на шапке, которую носил царевич. У некоторых племен этот обычай превратился в стрельбу по яблоку, в просвет между двумя изогнутыми лезвиями двойного топора или через кольцо, венчающее шлем. Позднее, когда точность стрельбы повысилась, стали стрелять через целый ряд шлемных колец, как это делал Алкон, или целый ряд отверстий в топорах, как это делал Одиссей (см. 171.h). Лучники Робин Гуда, как и лучники в Германии, стреляли в серебряную монету, поскольку на ней был изображен крест. Гильдии лучников были откровенно антихристианскими.

5. Греческие и римские лучники натягивали тетиву к груди, как это делают дети, поэтому дальность полета стрелы была небольшой и копье оставалось основным метательным оружием в римских войсках вплоть до VI в. н.э., когда Велисарий вооружил своих катафрактариев тяжелыми луками и научил их стрелять по-скифски, натягивая тетиву к уху. В легенде меткость Геракла объясняется тем, что его учителем был скиф Тевтар, причем это имя, очевидно, происходит от слова teytaein («усердно тренироваться»), чем, похоже, пренебрегали обычные греческие лучники. Не исключено, что благодаря ловкости, с которой скифы обращались с луком, их называли потомками Геракла, а про него самого говорили, что он завещал свой лук Скифу, единственному из всех сыновей, кто мог согнуть лук на манер отца (см. 132.v).