III
Для Пичема, знающего, как сурова жизнь, потеря дочери означает полное разорение.
Заведение Пичема. В правой части сцены Пичем и госпожа Пичем. У двери Полли в пальто и шляпе. В руках у нее дорожная сумка.
Госпожа Пичем. Вышла замуж? Ты увешиваешь ее спереди и сзади платьями, шляпами, зонтиками и перчатками, а когда эта девочка стоит уже не меньше, чем добрая яхта, она сама летит на помойку, как гнилой огурец. Ты в самом деле вышла замуж?
Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый светильник. На щитах надпись:
ПЕСЕНКА, С ПОМОЩЬЮ КОТОРОЙ ПОЛЛИ ДАЕТ ПОНЯТЬ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ОНА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЫШЛА ЗАМУЖ ЗА БАНДИТА МАКХИТА
Полли.
1
Когда я невинной девчонкой была
Я была ею так же, как вы,
Я думала: если появится он,
Не должна я терять головы.
И пусть богат он,
И пусть любезен,
И даже в будни прилично одет,
И пусть он знает, как вести себя с дамой,
Все равно я отвечу: «Нет».
Я останусь холодна и неприступна,
Я останусь равнодушна в ответ.
Ну конечно, может быть вполне,
Прокачусь я с ним на лодке при луне.
Но не больше, нет, нет, нет.
Не годится просто так ложиться,
Нужно дать холодности обет.
Ведь чего тут только не случится,
Если вовремя не скажешь: «Нет».
2
Из Кента явился мой первый жених,
Красив был — я знаю сама.
У второго было три парохода.
Третий был от меня без ума.
И каждый богат был,
И каждый — любезен,
И даже в будни прилично одет,
И знали твердо, как вести себя с дамой,
Но всем я ответила: «Нет!»
Я осталась холодна и неприступна,
Я осталась равнодушна в ответ.
Ну конечно, быть могло вполне,
Что катались мы на лодке при луне,
Но не больше, нет, нет, нет.
Ведь нельзя же просто так ложиться,
Я дала холодности обет.
Да, клянусь, тут все могло случиться,
Но на все я отвечала: «Нет».
3
Но в один прекрасный, безоблачный день
Тот пришел, кто меня не просил,
И повесил он свой плащ у меня в каморке,
И в себе не нашла я сил.
И не был богат он,
И не был любезен,
И даже в праздник был скверно одет,
И не умел совсем вести себя он с дамой,
Но я ему не сказала: «Нет».
Не осталась холодна и неприступна,
Не осталась равнодушна в ответ.
Так и не пришлось ни разу мне
Покататься с ним на лодке при луне.
Тут уже не до катанья, нет,
Тут уже приходится ложиться
И забыть холодности обет.
Все случилось, что могло случиться,
Но я так и не сказала: «Нет».
Пичем. Вот в какую шлюху она превратилась. Очень хорошо. Очень приятно.
Госпожа Пичем. Если уж ты настолько безнравственна, чтобы выйти замуж, то почему тебе нужен непременно конокрад и разбойник с большой дороги? Ты еще поплатишься! Я могла это предвидеть. Она с пеленок воображала себя чуть ли не королевой Англии!
Пичем. Значит, она действительно вышла замуж?
Госпожа Пичем. Да, вчера вечером, в пять часов.
Пичем. За известного преступника! Если хорошенько подумать, это доказывает огромную его смелость. Ведь стоит мне отдать дочь, последнюю опору моей старости, как рухнет мой дом и последняя собака от меня убежит. Я и так уже рискую умереть голодной смертью. Да-да, если нам троим хватит на зиму одного-единственного полена, то, может быть, мы и доживем до весны. Может быть.
Госпожа Пичем. Да что и говорить! Это нам награда за все, Джонатан. Я схожу с ума. Голова кружится. Я не выдержу. Ох! (Падает в обморок.) Рюмку коньяку!
Пичем. Видишь, до чего ты довела мать. Живее!
Полли выходит.
Стало быть, моя дочь шлюха. Очень хорошо, очень приятно. Как близко она приняла это к сердцу, бедная женщина!
Полли возвращается с бутылкой коньяка.
Вот единственное утешение, оставшееся твоей бедной матери.
Полли (в этой сцене она так и светится счастьем). Можешь смело дать ей две рюмки. Когда маме не по себе, она легко переносит двойную порцию. Это сразу поставит ее на ноги.
Госпожа Пичем (приходя в себя). Она опять изображает заботливую дочь! Не верю в ее искренность.
Входят пятеро нищих.
Нищий. Я имею претензии. Это вонючий свинарник. Это не культяпка, а тяп-ляп, и я не стану выбрасывать деньги на такое дерьмо.
Пичем. Чего тебе надо? Твоя культяпка не хуже любой другой, только ты не содержишь ее в чистоте.
Нищий. Вот как! А почему я зарабатываю меньше любого другого? Нет, шалишь, со мной этот номер не пройдет. (Швыряет культяпку.) Чем носить такое дерьмо, лучше уж по-настоящему отрубить себе ногу.
Пичем. Ну чего вы, собственно, хотите? Разве я виноват, если у людей теперь не сердце, а булыжник? Я же не могу дать вам по пяти культяпок сразу! В какие-нибудь три минуты я делаю из человека такую жалкую развалину, что, взглянув на него, собака и та заплачет. Разве я виноват, что люди не плачут? Вот тебе еще одна культяпка, если этой мало. Только научись держать вещи в порядке!
Нищий. С этой еще куда ни шло.
Пичем (проверяя протез у другого нищего). Кожа не годится, Селия, резина противнее. (Третьему.) Шишка уже сходит, это у тебя последняя. Что ж, начнем сначала. (Осматривая четвертого.) Ну конечно, разве настоящая парша может тягаться с искусственной! (Пятому.) Эй ты, на кого ты похож? Ты опять обжираешься. Придется тебя наказать для примера.
Нищий. Господин Пичем, честное слово, я ничего особенного не ел. У меня нездоровая полнота, я не виноват.
Пичем. Я тоже. Ты уволен. (Снова второму.) «Потрясать» и «действовать на нервы» — это разные вещи, дорогой мой. Мне нужны мастера своего дела. Только мастера и потрясают нынче сердца. Если бы вы работали как полагается, публика бы вам аплодировала! Но у тебя же нет выдумки! Я вынужден расторгнуть наш договор.
Нищие уходят.
Полли. Пожалуйста, погляди на него. Может быть, ты думаешь, что он писаный красавец? Так убедись, что нет. Но он человек со средствами. С ним я буду обеспечена. Он прекрасный взломщик, кроме того, он опытный и дальновидный грабитель. Я могла бы назвать тебе сумму его сбережений. Еще два-три удачных дела — и мы сможем поселиться в небольшом загородном доме не хуже господина Шекспира, которого так ценит отец.
Пичем. Стало быть, все очень просто. Ты вышла замуж. Что делают, когда выходят замуж? Да разве ты сообразишь! Так вот: когда выходят замуж, разводятся, не правда ли? Неужели так трудно до этого додуматься?
Полли. Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Госпожа Пичем. О разводе.
Полли. Но я же его люблю, зачем же мне думать о разводе?
Госпожа Пичем. Скажи, тебе не совестно?
Полли. Мама, если ты когда-нибудь любила…
Госпожа Пичем. Любила! Ты совсем свихнулась от этих проклятых книг. Все же так делают, Полли!
Полли. Ну что ж, значит, я — исключение.
Госпожа Пичем. Вот я тебе всыплю по заднице, «исключение»!
Полли. Я знаю, все матери так поступают, но разве это поможет! Любовь важнее, чем шлепки по заднице.
Госпожа Пичем. Смотри, Полли, мое терпение лопнет.
Полли. Я не позволю отнять у меня мою любовь.
Госпожа Пичем. Еще одно слово, и ты получишь пощечину.
Полли. Выше любви ничего нет на свете.
Госпожа Пичем. И вообще у этого типа целая куча жен. Когда его повесят, того и гляди, объявится добрая дюжина вдов, и, пожалуй, у каждой будет еще младенец на руках. Ах, Джонатан!
Пичем. Повесят? Как ты додумалась до этого? Прекрасная мысль. Выйди-ка, Полли.
Полли выходит.
Правильно. Верные сорок фунтов.
Госпожа Пичем. Понимаю. Донести шерифу.
Пичем. Разумеется. И к тому же его бесплатно повесят… Сразу двух зайцев. Только сначала надо узнать, где он скрывается.
Госпожа Пичем. Это, милый мой, я могу тебе сказать наверняка: где ему быть, как не у своих потаскух?
Пичем. Но они же его не выдадут.
Госпожа Пичем. Положись на меня. Деньги правят миром. Сейчас я схожу в Тарнбридж и поговорю с девчонками. Если в ближайшие два часа этот господин встретится хотя бы с одной из них, считай, что он в наших руках.
Входит Полли — она подслушивала за дверью.
Полли. Мамочка, не трудись. Мак скорее сам отправится в тюрьму Олд Бейли, чем встретится с такой особой. Но если бы он даже и пришел в Олд Бейли, шериф угостил бы его коктейлем, и они за сигарами потолковали бы об одном заведении на нашей улице, под которое тоже можно подкопаться. Если тебе угодно знать, папочка, твой шериф веселился на моей свадьбе.
Пичем. Как его фамилия?
Полли. Его фамилия Браун. Но для тебя он, наверно, Пантера-Браун. Все, у кого есть основания его бояться, называют его Пантера-Браун. Зато мой муж, папочка, называет его Джекки. Потому что для него он просто Джекки. Они друзья юности.
Пичем. Так-так, они друзья. Шериф и главный преступник! Наверно, это единственный случай дружбы в нашем городе.
Полли (в упоении). Когда они сидят за коктейлями, они треплют друг друга по щеке и говорят: «Если ты хлопнешь еще одну, я тоже хлопну еще одну». И когда один выходит, у другого сразу увлажняются глаза, и он говорит: «Куда ты, туда и я с тобой». В Скотленд-Ярде на Мака нет материала.
Пичем. Так-так. С вечера во вторник до утра в четверг моя дочь находилась у господина Макхита, женатого, можно не сомневаться, неоднократно. Он выманил ее из родительского дома под предлогом бракосочетания. Не пройдет и недели, как по этой причине его отправят на виселицу, как он того заслуживает. «Господин Макхит, некогда вы носили белые лайковые перчатки, у вас была трость с набалдашником слоновой кости и шрам на шее. Вы обычно пребывали в гостинице „Каракатица“. Сейчас у вас остался только шрам, наименее ценная из ваших примет. Пребываете вы теперь главным образом за решеткой, а в недалеком будущем и вовсе перестанете где-либо пребывать…»
Госпожа Пичем. Ах, Джонатан, это тебе не удастся. Ведь дело идет о Мэкки-Ноже, которого называют величайшим преступником Лондона. Он берет что захочет.
Пичем. Кто такой Мэкки-Нож! Собирайся, мы пойдем к шерифу. А ты отправишься в Тарнбридж.
Госпожа Пичем. К его потаскухам.
Пичем. Такова подлость мира. Либо ты останешься без ног от беготни и хлопот, либо твои ноги попросту украдут.
Полли. Ну что ж, я с удовольствием пожму руку господину Брауну.
Золотистый свет. Все трое выходят на авансцену и поют. На щитах надпись:
ПЕРВЫЙ ТРЕХГРОШОВЫЙ ФИНАЛ О НЕНАДЕЖНОСТИ ЖИТЕЙСКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Полли.
Что мне нужно? Лишь одно:
Замуж выйти, стать женою.
Неужели и такое
Человеку не дано?
Пичем (с Библией в руках).
У человека есть на счастье право.
Ведь бытия земного краток век,
И хлеб вкушать, и радоваться, право,
Имеет право каждый человек.
Да, таково его святое право.
Но слыхано ль, чтоб кто-нибудь однажды
Осуществил права свои? Увы!
Осуществить их рад, конечно, каждый,
Да обстоятельства не таковы.
Госпожа Пичем.
Доброй быть хочу с тобой,
Все отдать тебе я рада.
Мне ведь лучшая отрада
Счастье дочери родной.
Пичем.
Стать добрым! Кто не хочет добрым стать?
Раздать бы бедным все добро свое!
Какая бы настала благодать,
Какое было б райское житье!
Стать добрым! Кто не хочет добрым стать?
Но вот беда — на нашей злой планете
Хлеб слишком дорог, а сердца черствы.
Мы рады жить в согласье и в совете,
Да обстоятельства не таковы.
Полли и госпожа Пичем.
Он прав — кто возразить бы мог?
Зол человек, и мир убог.
Пичем.
Я прав — кто возразить бы мог?
Зол человек, и мир убог.
Мы рады бы устроить рай земной,
Да обстоятельства всему виной!
Кто с братом жить в ладу не рад?
Твой брат тебе, конечно, друг.
Но станет в доме тесно вдруг
И налицо домашний ад.
Кто верным долгу быть не рад?
Жена тебе, конечно, друг.
Но ей любви не хватит вдруг
И налицо домашний ад.
Твой сын тебе, конечно, друг.
Кто верным долгу быть не рад?
Но станешь сыну в тягость вдруг
И налицо домашний ад.
А быть хорошим всякий рад.
Полли и госпожа Пичем.
Вот это-то и скверно
И гнусно беспримерно.
Зол человек, а мир убог,
Он прав — кто возразить бы мог!
Пичем.
Я прав. Кто возразить бы мог?
Зол человек, а мир убог.
И мы бы не были черствы,
Да обстоятельства не таковы.
Все трое.
И значит, в мире нет добра,
И значит, это все мура.
Пичем.
Зол человек, и мир убог.
Я прав. Кто возразить бы мог!
Все трое.
Вот это-то и скверно
И гнусно беспримерно.
И значит, в мире нет добра,
И значит, это все — мура!
