О чем говорит человеку образованному наше число, число служанок, то есть число двенадцать? Двенадцать апостолов… Двенадцать дней святок… Правильно, а еще? Так и есть: двенадцать месяцев. А о чем говорит человеку образованному слово «месяц»? Будьте так любезны? Да, пожалуйста… вы, сэр, в заднем ряду… И вы совершенно правы! Месяц, как всем известно, связан с циклом луны. И вовсе не случайно, о нет, совсем не случайно нас оказалось именно двенадцать: не одиннадцать, не тринадцать, и, уж конечно, не те вошедшие в пословицу семь нянек.

Ибо мы не просто служанки. Не просто рабыни, не просто прислужницы. О нет! У нас было предназначение куда более высокое! Что, если мы не просто двенадцать девушек, но двенадцать дев? Двенадцать лунных дев, спутниц Артемиды, девственной, но смертоносной богини луны? Что, если мы — ритуальные жертвы и посвященные жрицы богини: сперва мы исполнили свою роль в оргиастических обрядах, отдаваясь женихам, затем очистились, омывшись кровью принесенных в жертву мужчин (о, целые горы трупов! какие великие почести воздали нашей богине!), и вновь стали девственными, как вернула себе невинность сама Артемида, омывшись в ручье, окрашенном кровью Актеона? И что, если затем, повинуясь необходимости, мы добровольно принесли себя в жертву — исполнили обряд новолуния, с тем чтобы начался новый цикл и в небесах опять засеребрилась юная богиня-луна? Чем мы хуже Ифигении, которой возносят хвалы за преданность и бескорыстие?

С подобным истолкованием нетрудно связать (простите нам невольный каламбур) корабельный канат, на котором нас повесили, ибо новорожденный месяц — это челн. А лук, сыгравший в этой истории столь заметную роль? Что это, как не изогнутый лук Артемиды — луны на исходе? Пущенная из него стрела пролетает через двенадцать — снова двенадцать! — колец. Через двенадцать петель на рукоятках боевых топоров — круглых, лунообразных петель! А само повешение? Человеку образованному смысл повешения более чем очевиден. Между небом и землей, связанные в единую цепь пуповиной корабельного каната — символом моря, повинующегося луне! О, сколько подсказок! Не может быть, чтобы все они ускользнули от бдительного ока исследователя!

Вы хотели что-то добавить, сэр? Да, вы, в заднем ряду?.. Совершенно верно, лунных месяцев в году действительно тринадцать, а значит, и нас должно было быть тринадцать. И на этом основании вы заявляете — и весьма, смеем заметить, самоуверенно, — что наша гипотеза неверна, ибо нас было всего двенадцать. Но не спешите, подумайте как следует… и вы поймете, что в действительности нас было тринадцать! Тринадцатой была наша верховная жрица, воплощение самой Артемиды. Не кто иной, как… о да! Царица Пенелопа!

Таким образом, насилие над нами и последующее повешение вполне могут символизировать свержение матрилинейного лунного культа группой мужчин-пришельцев — варваров, поклоняющихся богу-отцу. А затем их предводитель — не кто иной, как Одиссей, — утвердил свою власть, взяв в жены нашу верховную жрицу — Пенелопу.

Нет, сэр, позвольте с вами не согласиться, что наша теория — беспочвенный феминистский вздор. Ваше нежелание делать достоянием гласности подобные вещи вполне понятно: в насилии и убийстве ничего приятного нет. Но события такого рода происходили на всей территории Средиземноморья, о чем неоднократно свидетельствовали данные раскопок на местах доисторических поселений.

Далее, вышеупомянутые топоры, столь характерным образом не использовавшиеся как оружие в битве, последовавшей за состязанием (каковой факт не получил удовлетворительного объяснения за все три тысячи лет), суть не что иное, как ритуальные двойные топоры-лабрисы, связанные с минойским культом Богини-Матери. Эти топоры служили для отсечения головы царя по прошествии годичного срока его правления — тринадцати лунных месяцев! Но вот взбунтовавшийся царь берется за лук Богини и выпускает из него стрелу через кольца принадлежащих ей топоров, орудий жизни и смерти, дабы заявить о своем превосходстве над нею. Какое чудовищное святотатство! Схожим образом патриархальный пенис проникает в одностороннем порядке в… Впрочем, не будем отвлекаться.

В матриархальном обществе также могли устраивать состязания в стрельбе из лука, однако они проводились по строгим правилам. Победителя провозглашали ритуальным царем, а по истечении года его предавали смерти через повешение: вспомните образ Повешенного, сохранившийся ныне только на одной из карт колоды Таро. Кроме того, он лишался детородных органов, как трутень, сочетавшийся браком с пчелиной маткой. Оба символических акта — повешение и отсечение гениталий — должны были обеспечить богатый урожай на будущий год. Но бунтарь Одиссей отказался принять смерть по окончании законного срока. Жаждая продлить свою жизнь и правление, он подыскал себе замену. Половые органы отсекли не ему, а козопасу Меланфию. А в петлях вместо него сплясали мы, двенадцать лунных дев.

Но и на этом наши аргументы далеко не исчерпываются. Не хотите ли взглянуть на образцы вазописи и некоторые культовые предметы, использовавшиеся в поклонении Богине? Нет? Ну, как угодно. Человеку образованному не стоит принимать нашу историю слишком уж близко к сердцу. Не стоит представлять нас настоящими девушками из плоти и крови; не стоит задумываться о боли и несправедливости, которую мы претерпели. Это было бы слишком огорчительно. Забудьте обо всех этих грязных подробностях. Считайте нас просто символом. К реальности мы имеем такое же условное отношение, как и деньги.