XXI. Партия хора
Злоключения Пенелопы
Драма
Исполняется служанками

Пролог

Близка кровавая и мрачная развязка.
Нет, мой рассказ не вымысел, не сказка,
Увы, история здесь несколько иная —
Богиня Сплетня ветрена бывает.
Идет молва, что Пенелопе Благонравной
В любовных схватках не нашлось бы равных
И что, скрывая страсть
              за всхлипами и стоном,
Она делила ложе с Амфиномом.
И говорят, такого не бывало,
Чтобы постель ее подолгу пустовала.
В те дни ходил по Итаке слушок,
Что козлоногий Пан — ее сынок.
Где ложь? Где правда? Не дано нам знать.
Так не пора ли занавес поднять?

Дитя любимое! Беда! Беда!
Хозяин здесь! И он спешит сюда.

Ах, это муж мой! Я его узнала!..
По кривым ногам.

И этот шрам его… Проклятие богам!

Ах, нянюшка, пропала я, пропала.
Я похоть не сдержала от тоски.
Но я же целый век ткала и распускала!
Теперь изрубит, изверг, на куски.
Пока он кувыркался там
              то с нимфой, то с красоткой,
Мне что, свой долг блюсти,
              овечке кроткой?
Пока он ублажал богинь и девок жадных,
Мне сохнуть, как изюм,
              на лозах виноградных?

Пока работал ткацкий твой станок
И нить Судьбы зловещей Мойры пряли,
Красавчик распускал твой поясок.
В постели, милая, вы тело ублажали.
И вот любезный наш явился муженек…
Такой развязки мы не ожидали!

Ах, милый Амфином,
              беги, дружок, беги!
По тайной лестнице нам
              не впервой спускаться,
Я ж косы распущу, одежды разорву,
Притворной скорби стану предаваться.
Зови служанок, нянюшка,
              пусть уберут вино
И грусть изобразят, как им и подобает.
Да, кстати, Эвриклеюшка, скажи,
Кто из служанок нашу тайну знает?

Лишь те двенадцать знают, госпожа,
Которые грешить вам помогали,
Лишь те, кто похотливых женихов
К постели темной ночью провожали,
Те, кто преступный путь им освещал,
Кто занавесь задергивал над ложем…
Конечно, те еще, что обиходят дом,
Они наверняка все знают тоже.
Но, деточка, они должны молчать,
Не дай им боги мужу проболтаться,
И мы должны быстрей им рот заткнуть
И очень, очень, очень постараться!

Ох, нянюшка любимая! Спаси,
Спаси меня, родная Эвриклея!
Ведь речь идет не только обо мне,
Здесь мужа честь задета, Одиссея.
Его своим кормила молоком,
Он грудь твою сосал, мальчишка гадкий,
(Тогда она роскошною была,
А ныне погляди — сплошные складки),
Тебе одной мой муженек поверит.
Пожалуй, на служанок укажи.
Ступай, ступай! Я приберусь немного,
А ты его за дверью придержи.
Скажи ему, что соблазнить бесстыдниц
Нахалам не составило труда,
Что следует их наказать примерно,
А лучше бы в Аид отправить навсегда.

Девицам рты заткнем,
              отправим их в Гадес,
Тем самым соблюдя наш общий интерес.

Пусть подвиг верности
              супружеской моей
Отныне всем в пример приводит Одиссей.
Но женихи с посулами идут,
              нам нужно поспешать,
Пожалуй, мне пора нахалов в шею гнать.

Все свалим на служанок,
              они попались в сеть,
Придется им в петельке
              немного повисеть!
Ну, вздернем их — и баста!
Недолго им терпеть.

Пускай они в петельке немного отдохнут,
Подрыгают ногами и сразу же уснут!
Подумаешь, навечно…
Зато не предадут.
Все свалим на служанок,
              распутниц молодых,
Повесим ненадолго и позабудем их!
Девиц на свете много,
Найдем себе других.

Отправить