Книга: Проклятие Ведьмака
Назад: Глава 19 Каменные могилы
Дальше: Глава 21 Жертва

Глава 20
Мамино письмо

Я дождался, пока повозка почти исчезла из виду, и, всхлипывая, поплелся за ней. Я не знал, что собираюсь делать, но мысль о том, что должно случиться, была невыносима. Ведьмак, похоже, смирился с неизбежным, а бедная Алиса даже не знает, что ее ждет.
Большого риска оказаться замеченным не было – дождь неистово поливал землю, и из-за черных облаков над головой стало темно почти как ночью. Однако Ведьмак был очень чутким и, подойди я слишком близко, мог тут же обнаружить меня. Поэтому я то бежал, то шел, держась в отдалении, но не теряя повозку из виду. Улицы Пристауна обезлюдели, и даже если повозка намного опережала меня, я продолжал слышать цоканье копыт и грохот колес по булыжной мостовой.
Вскоре над крышами начал неясно вырисовываться шпиль из белого известняка, подтверждая, куда именно направлялся Ведьмак. Как я и предполагал, он ехал к дому с привидением, откуда через погреб можно проникнуть в катакомбы.
В этот момент у меня возникло необыкновенно странное ощущение. Это не было уже знакомое ощущение холода, которым обычно сопровождается появление кого-то принадлежащего тьме. Нет, это было похоже на то, как если бы внутри головы появился крошечный ледяной осколок. Ничего подобного я никогда прежде не испытывал, но сразу понял, кто это, и каким-то образом сумел выкинуть из головы все мысли за мгновение до того, как Лихо заговорил.
– Ага, наконец-то я нашел тебя!
Я инстинктивно остановился и закрыл глаза. И хотя тут же вспомнил, что он не может видеть через них, продолжал стоять зажмурившись. Ведьмак рассказывал, что Лихо воспринимает мир не так, как мы. Пусть даже он в состоянии найти тебя – точно паук, связанный со своей жертвой шелковой нитью, – ему неведомо, где ты находишься. Поэтому нужно и дальше не открывать глаза. То, что я вижу, так или иначе будет просачиваться в мои мысли, а Лихо вскоре наверняка попытается проникнуть в них. И может догадаться, что я в Пристауне.
– Где ты, парень? Говори, чего уж там. Рано или поздно, с трудностями или без них, ты все равно сделаешь это. Ты предпочитаешь…
Осколок льда становился все больше, и вся голова как будто онемела. Я снова вспомнил нашу ферму и своего брата Джеймса – как он догнал меня той зимой и набил мне уши снегом.
– Я возвращаюсь домой, – соврал я. – Хочу не много передохнуть.
Говоря, я представлял себе, будто вхожу во двор фермы, откуда на горизонте сквозь мрак неясно вырисовывается холм Палача. Вот залаяли собаки, и я, расплескивая лужи и чувствуя, как дождь бьет в лицо, бреду к задней двери.
– Где Старые Кости? Ну-ка отвечай! Куда он ушел с девчонкой?
– Обратно в Чипенден. Хочет посадить Алису в яму. Я пытался отговорить его, но он не послушал. Он всегда так поступает с ведьмами.
Я представил себе, как рывком открываю дверь и вхожу на кухню. Занавески задернуты, на столе в медном подсвечнике горит восковая свеча. Мама сидит в своем кресле-качалке. Увидев меня, она поднимает голову и улыбается.
Миг – и Лихо исчез, а холод начал спадать. Я не помешал ему читать мои мысли, просто обманул его. Я сделал это! Однако вскоре мой восторг пошел на убыль. А вдруг он снова появится? Или, того хуже, нанесет визит моей семье?
Я открыл глаза и со всех ног побежал к дому с привидением. Спустя несколько минут снова стали слышны звуки едущей повозки, и я вернулся к прежнему способу передвижения – то бегом, то шагом.
Наконец повозка остановилась, но почти сразу же снова тронулась с места, и я нырнул в проулок. Молодой фермер, сгорбившись, сидел на козлах, и конь звонко цокал копытами по булыжной мостовой, подхлестываемый вожжами.
Парень явно торопился домой, и я не мог осуждать его.
Я выждал минут пять, давая возможность Ведьмаку и Алисе зайти в дом, а потом бросился бегом по улице и оказался во дворе. Как я и ожидал, Ведьмак запер заднюю дверь, но ключ Эндрю все еще был у меня, и через мгновение я уже стоял на кухне. Достал из кармана огарок свечи, зажег его и начал спускаться в катакомбы.
Услышав где-то впереди вскрик, я догадался, что это: Ведьмак нес Алису через реку. Наверно, даже с повязкой на глазах и ушными затычками она чувствовала рядом бегущую воду.
Вскоре я сам перебрался на другой берег и оказался у Серебряных врат. И как раз вовремя – Алиса и Ведьмак уже были по другую их сторону, и учитель стоял на коленях, собираясь запереть ворота.
Ну и рассердился же он, когда я подбежал к нему!
– Мне следовало догадаться, что так и будет! – сказал он звенящим от злости голосом. – Что, мать не научила тебя слушаться?
Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что Ведьмак был прав, что он просто заботился о моей безопасности, но тогда я рванулся вперед и ухватился за створку ворот, не давая им закрыться. Какое-то время Ведьмак сопротивлялся, но потом просто отпустил створку и перелез на мою сторону, с посохом в руке.
Я не знал, что сказать. В голове все перемешалось. Я понятия не имел, чего добивался, увязавшись за ними. И тут внезапно снова вспомнил о проклятии.
– Я хочу помочь. Эндрю рассказал мне о проклятии: что вы умрете во мраке и рядом не будет ни одного друга. Алиса вам не друг, не то что я. Пока я здесь, все будет не так, как там сказано…
Ведьмак вскинул посох над головой, точно собирался ударить меня. Он как будто стал выше ростом и теперь грозно нависал надо мной. Никогда я не видел его таким сердитым. А потом, к моему удивлению и ужасу, он опустил посох, сделал шаг вперед и влепил мне пощечину. Я отшатнулся, не в силах поверить в случившееся.
Удар был не слишком силен, но от обиды слезы выступили у меня на глазах и побежали по щекам. Отец никогда не бил меня по лицу. Неужели Ведьмак и впрямь сделал это? Мне стало ужасно больно. Не в смысле физической боли, нет.
Качая головой, он несколько мгновений пристально вглядывался в мое лицо с таким видом, словно я сильно разочаровал его. Потом снова прошел через ворота, закрыл и запер их за собой.
– Делай что тебе сказано! – приказал он. – Ты не просто так пришел в этот мир, на то есть своя причина. Нельзя взять и наплевать на это ради того, что ты все равно не в силах изменить. Сделай это если не ради меня, то хотя бы ради своей мамы. Возвращайся в Чипенден, а потом отправляйся в Кастер. Она бы этого хотела. Сделай так, чтобы она могла гордиться тобой.
С этими словами Ведьмак круто развернулся, взял Алису за локоть и повел ее в глубину туннеля. Я провожал их взглядом, пока они не свернули за угол и не исчезли из виду.

 

Я простоял, наверно, полчаса или даже час, в оцепенении глядя на запертые ворота.
Чего я ждал? Не знаю. Наконец все надежды растаяли, и я побрел обратно, понятия не имея, что собираюсь предпринять. Скорее всего, просто выполню приказание Ведьмака. Вернусь в Чипенден, а оттуда пойду в Кастер… Что еще мне оставалось? Однако я никак не мог выкинуть из головы эту пощечину. Расстаться в гневе и разочаровании, когда, может быть, мы уже больше не увидимся…
Я пересек реку и спустя некоторое время поднялся по лестнице в погреб. Уселся на заплесневелый старый половик и попытался принять какое-нибудь решение. Внезапно я вспомнил про другой путь в катакомбы; воспользовавшись им, я оказался бы уже по ту сторону Серебряных врат. Люк, открывающийся в винный погреб, тот самый, через который сбежали несколько пленников! Удастся ли воспользоваться им незаметно? Вполне вероятно – если все сейчас собрались в соборе.
Ну, допустим, я сумею проникнуть в катакомбы. Дальше-то что делать? Как помочь Ведьмаку? Вдруг получится, что я снова ослушался его и все впустую? Стоит ли подвергать свою жизнь опасности, если мой долг состоит в том, чтобы отправиться в Кастер и продолжить обучение? Как к такому решению отнеслась бы мама? Все эти вопросы кружились в голове, но ответов на них я не находил.
Ни один выбор не казался мне абсолютно правильным. Однако Ведьмак всегда советовал мне доверять своему чутью, а оно просто кричало, что я должен предпринять еще одну попытку помочь. И тут внезапно я вспомнил о мамином письме. Сейчас дело обстояло в точности так, как она говорила: «Открой это письмо лишь в минуту крайней нужды. Доверяй своему чутью».
Сейчас как раз и наступила «минута крайней нужды». Сильно нервничая, я вытащил конверт из кармана куртки, несколько мгновений просто смотрел на него, а потом надорвал, достал письмо и, наклонившись к свечке, прочел его.

 

Дорогой Том.
Для тебя настал час величайшей опасности. Я не рассчитывала, что это случится так скоро, и теперь все, что я могу сделать, это рассказать, с чем ты можешь столкнуться в зависимости от того, какое решение примешь.
Многое мне не дано предвидеть, но одно не вызывает сомнений: твой учитель спустится в склеп в самой глубине катакомб и встретится там с Лихом, где между ними произойдет схватка не на жизнь, а на смерть. Ему придется использовать Алису, чтобы заманить туда Лихо. Он будет вынужден действовать таким образом, поскольку у него нет выбора – в отличие от тебя. Ты можешь тоже спуститься в этот склеп и попытаться помочь ему. Тогда из вас троих, встретившихся лицом к лицу с Лихом, двое покинут катакомбы живыми.
Однако если сейчас ты просто уйдешь, то те двое внизу погибнут наверняка. И погибнут напрасно.
Иногда в этой жизни приходится жертвовать собой ради блага других. Жаль, что мои предсказания не принесут тебе утешения. Будь сильным и делай то, что подсказывает тебе совесть. Какой бы выбор ты ни сделал, я всегда буду гордиться тобой.
Мама

 

Мне припомнились слова, сказанные Ведьмаком вскоре после начала моего ученичества; он произнес их с такой убежденностью, что они врезались в память: «Мы не верим в пророчества и в то, что будущее предопределено».
Как сильно мне сейчас хотелось верить в то, что Ведьмак был прав, произнося их! Потому что, если права мама, то один из нас – Ведьмак, Алиса или я – умрет там внизу, во тьме. Однако письмо, которое я держал в руке, не оставляло сомнений в том, что будущее можно предвидеть. Иначе как мама узнала бы, что Ведьмак с Алисой спустятся в склеп и встретятся там лицом к лицу с Лихом? И как она могла так точно угадать, когда я прочту письмо?
Чутье? Можно ли все объяснить им одним? Мне вдруг стало очень страшно, так страшно, как, пожалуй, еще не было за все мое ученичество у Ведьмака. Возникло ощущение, будто я нахожусь внутри ночного кошмара, где все предопределено заранее, и у меня нет никакого выбора. О каком выборе может идти речь, если предоставить Ведьмака и Алису самим себе означает обречь их на верную смерть?
И существовала еще одна причина, почему я просто обязан был снова спуститься в катакомбы. Проклятие. Может, именно мысль о нем подтолкнула Ведьмака ударить меня? Потому что втайне он верил в него – и боялся? Еще и поэтому следовало попытаться ему помочь. Когда-то мама говорила, что он станет моим учителем и в конечном счете другом. Не знаю, можно ли считать, что это время наступило, но я-то определенно был ему другом. По крайней мере, по сравнению с Алисой. И Ведьмак нуждался во мне!

 

Когда я вышел со двора и оказался в проулке, дождь по-прежнему шел, но на небе больше не клубились жуткие тучи. Похоже, гроза еще не кончилась, но над Пристауном образовалось место, которое мой отец назвал бы «оком урагана». В эту минуту относительного затишья до меня донесся звон соборного колокола. Это был не похоронный звон, который я слышал из дома Эндрю, когда кто-то из священников покончил жизнь самоубийством. Это были ясные, полные надежды звуки, созывающие паству на вечернюю службу.
Я ждал в проулке, прислонившись к стене, чтобы хоть немного укрыться от дождя. Не знаю, зачем я это делал – ведь я уже насквозь промок. Наконец колокол перестал звонить. По-видимому, теперь все собрались в соборе и путь свободен.
Я медленно двинулся дальше, свернул за угол и зашагал к воротам. Уже темнело, да еще и плотные облака громоздились над головой, но потом внезапно полыхнула молния, и в ее свете я увидел, что площадь перед кафедральным собором пуста. Полнеба заслонял темный силуэт здания с его большими контрфорсами и высокими стрельчатыми окнами, за которыми трепетал свет свечей. В левом от входа окне разноцветными стеклами было выложено изображение святого Георгия в доспехах, с мечом и щитом, на котором был изображен красный крест. В правом окне был святой Петр, стоящий перед рыбацкой лодкой, а в центре, прямо над входом, – вырезанное из камня изображение злобного Лиха: голова горгульи, уставившаяся, казалось, прямо на меня.
Изображение святого, в честь которого меня назвали, здесь отсутствовало. Фома Неверующий. Он всегда сомневался. Не знаю, кто именно, отец или мама, выбирал для меня имя, но оно оказалось очень к месту. Я тоже был неверующим – то есть не разделял веру церкви. И когда-нибудь меня похоронят за оградой кладбища, не на нем. Кости ведьмака не могут покоиться в освященной земле. Однако меня это ничуть не тревожило. Как часто повторял Ведьмак, священники ничего не понимают.
Из собора доносилось пение. Скорее всего, тот самый хор, который мне довелось услышать после разговора с отцом Кэрнсом в его исповедальне. На мгновение я позавидовал прихожанам. Религия дает им возможность верить во что-то сообща. Быть в соборе вместе со всеми этими людьми легче, чем в одиночку спускаться в сырые, промозглые катакомбы.
Я пересек двор и пошел по усыпанной гравием тропе, тянущейся параллельно северной стене церкви. И, едва не высунувшись из-за угла, почувствовал, как сердце подскочило в груди. Около люка кто-то сидел, прислонившись к стене, чтобы укрыться от дождя. На боку у человека висела тяжелая деревянная дубинка. Ясное дело, это один из церковных караульных.
Я едва не застонал вслух. Это следовало предвидеть. После бегства пленников в церкви должны были усилить охрану… Тем более что в их погребе полно вина и пива.
Охваченный отчаянием, я был почти готов сдаться, но только собрался повернуться и на цыпочках сбежать, как до меня донесся какой-то звук. Я замер, вслушиваясь. Никакой ошибки, это определенно храп. Караульный спал! Вот это да! И как можно спать, когда бушует гроза и грохочет гром?
Не смея поверить в свою удачу, я очень, очень медленно подошел к люку, стараясь не скрипеть подошвами по гравию и страшно волнуясь, как бы караульный не проснулся.
Оказавшись рядом, я, однако, слегка успокоился. Рядом с ним валялись две пустые винные бутылки. Караульный, скорее всего, пьян в стельку и вряд ли проснется в ближайшее время. И все же рисковать не стоило, поэтому я действовал очень осторожно. Опустился на колени, беззвучно вставил ключ Эндрю в замок, открыл люк, проскользнул внутрь, встал на бочку и закрыл его за собой.
С помощью трутницы, с которой я не расставался, мне без труда удалось зажечь огарок свечи. Теперь не придется пробираться в темноте на ощупь, но я по-прежнему не знал, как найти склеп.
Назад: Глава 19 Каменные могилы
Дальше: Глава 21 Жертва