Жили в деревне крестьянин с женой; было у них три дочери. Дочери выросли, а родители постарели, и вот пришло время, пришел черед – умерла у крестьянина жена. Стал крестьянин один растить своих дочерей. Все три его дочери были красивые и красотой равные, а нравом – разные.

Старый крестьянин жил в достатке и жалел своих дочерей. Захотел он было взять во двор какую ни есть старушку-бобылку, чтобы она по хозяйству заботилась. А меньшая дочь, Марьюшка, говорит отцу:

– Не надобно, батюшка, бобылку брать, я сама буду по дому заботиться.

Марья радетельная была. А старшие дочери ничего не сказали.

Стала Марьюшка вместо своей матери хозяйство по дому вести. И все-то она умеет, все у нее ладится, а что не умеет, к тому привыкает, а привыкши, тоже ладит с делом. Отец глядит и радуется, что Марьюшка у него такая умница да работящая и нравом кроткая. И из себя Марьюшка была хороша – красавица писаная, и от доброты краса ее прибавлялась. Сестры ее старшие тоже были красавицы, только им все мало казалось своей красоты, и они старались прибавить ее румянами и белилами и еще в обновки нарядиться. Сидят, бывало, две старшие сестрицы да целый день охорашиваются, а к вечеру все такие же, что и утром были. Заметят они, что день прошел, сколько румян и белил они извели, а лучше не стали, и сидят сердитые. А Марьюшка устанет к вечеру, зато знает она, что скотина накормлена, в избе прибрано, чисто, ужин она приготовила, хлеб на завтра замесила и батюшка будет ею доволен. Глянет она на сестер своими ласковыми глазами и ничего им не скажет. А старшие сестры тогда еще более сердятся. Им кажется, что Марья-то утром не такая была, а к вечеру похорошела – с чего только, они не знают.

Пришла нужда отцу на базар ехать. Он и спрашивает у дочерей:

– А что вам, детушки, купить, чем вас порадовать?

Старшая дочь говорит отцу:

– Купи мне, батюшка, полушалок, да чтоб цветы на нем большие были и золотом расписанные.

– А мне, батюшка, – средняя говорит, – тоже купи полушалок с цветами, что золотом расписанные, а посреди цветов чтоб красное было. А еще купи мне сапожки с мягкими голенищами, на высоких каблучках, чтоб они о землю топали.

Старшая дочь обиделась на среднюю, у нее было алчное сердце, и сказала отцу:

– И мне, батюшка, и мне купи сапожки с мягкими голенищами и с каблучками, чтоб они о землю топали! А еще купи мне перстень с камешком на палец – ведь я у тебя одна старшая дочь!

Отец пообещал купить подарки, какие наказали две старшие дочери, и спрашивает у младшей:

– А ты чего молчишь, Марьюшка?

– А мне, батюшка, ничего не надо. Я со двора никуда не хожу, нарядов мне не нужно.

– Неправда твоя, Марьюшка! Как я тебя без подарка оставлю? Я тебе гостинец куплю.

– И гостинца не нужно, батюшка, – говорит младшая дочь. – А купи ты мне, батюшка родимый, перышко Финиста – Ясна Сокола, коли оно дешевое будет.

Поехал отец на базар, купил он старшим дочерям подарки, какие они наказали ему, а перышка Финиста – Ясна Сокола не нашел. У всех купцов спрашивал.

«Нету, – говорили купцы, – такого товара; спросу, – говорят, – на него нету».

Не хотелось отцу обижать младшую дочь, свою работящую умницу, однако воротился он ко двору, а перышка Финиста – Ясна Сокола не купил.

А Марьюшка и не обиделась.

– Ничего, батюшка, – сказала Марьюшка, – в иной раз поедешь, тогда оно и купится, перышко мое.

Прошло время, и опять отцу нужда на базар ехать. Он и спрашивает у дочерей, что им купить в подарок: он добрый был.

Бо́льшая дочь и говорит:

– Купил ты мне, батюшка, в прежний раз сапожки, так пусть кузнецы подкуют теперь каблучки на тех сапожках серебряными подковками.

А средняя слышит старшую и говорит:

– И мне, батюшка, тоже, а то каблучки стучат, а не звенят, пусть они звенят. А чтоб гвоздики из подковок не потерялись, купи мне еще серебряный молоточек: я им гвоздики подбивать буду.

– А тебе чего купить, Марьюшка?

– А погляди, батюшка, перышко от Финиста – Ясна Сокола: будет ли, нет ли.

Поехал старик на базар. Дела свои скоро сделал и старшим дочерям подарки купил, а для младшей до самого вечера перышко искал, да нет того перышка, никто его в покупку не дает.

Вернулся отец опять без подарка для младшей дочери. Жалко ему стало Марьюшку, а Марьюшка улыбнулась отцу: она и тому рада была, что снова увидела своего родителя.

Пришло время, поехал отец опять на базар.

– Чего вам, дочки родные, в подарок купить?

Старшая подумала и сразу не придумала, чего ей надо.

– Купи мне, батюшка, чего-нибудь.

А средняя говорит:

– И мне, батюшка, купи чего-нибудь, а к чему-нибудь добавь еще что-нибудь.

– А тебе, Марьюшка?

– А мне купи ты, батюшка, одно перышко Финиста – Ясна Сокола.

Поехал старик на базар. Дела свои сделал, старшим дочерям подарки купил, а младшей ничего не купил: нету того перышка на базаре.

Едет отец домой и видит он: идет по дороге старый старик, старше его, вовсе ветхий.

– Здравствуй, дедушка!

– Здравствуй, милый. О чем у тебя кручина?

– А как ей не быть, дедушка! Наказывала мне дочь купить ей одно перышко Финиста – Ясна Сокола. Искал я ей то перышко, а его нету. А дочь-то она у меня меньшая, пуще всех мне ее жалко.

Старый старик задумался, а потом и говорит:

– Ин так и быть!

Развязал он заплечный мешок и вынул из него коробочку.

– Спрячь, – говорит, – коробочку, в ней перышко от Финиста – Ясна Сокола. Да упомни еще: есть у меня один сын; тебе дочь жалко, а мне сына. Ан не хочет мой сын жениться, а уж время ему пришло. Не хочет – неволить нельзя. И сказывает он мне: кто-де попросит у тебя это перышко, ты отдай, говорит, – это невеста моя просит.

Сказал свои слова старый старик – и вдруг нету его, исчез он неизвестно куда: был он или не был!

Остался отец Марьюшки с перышком в руках. Видит он то перышко, а оно серое, простое. А купить его нельзя было нигде. Вспомнил отец, что старый старик ему сказал, и подумал: «Видно, Марьюшке моей судьба такая выходит – не знавши, не видавши, выйти замуж неведомо за кого».

Приехал отец домой, подарил подарки старшим дочерям, а младшей отдал коробочку с серым перышком.

Нарядились старшие сестры и посмеялись над младшей.

– А ты воткни свое воробьиное перышко в волоса, да и красуйся.

Марьюшка промолчала, а когда в избе легли все спать, она положила перед собой простое, серое перышко Финиста – Ясна Сокола и стала им любоваться. А потом Марьюшка взяла перышко в свои руки, подержала его при себе, погладила и нечаянно уронила на пол.

Тотчас ударился кто-то в окно. Окно открылось, и влетел в избу Финист – Ясный Сокол. Приложился он до полу и обратился в прекрасного молодца. Закрыла Марьюшка окно и стала с молодцем разговор разговаривать. А к утру отворила Марьюшка окно, приклонился молодец до полу, обратился молодец в ясного сокола, а сокол оставил по себе простое, серое перышко и улетел в синее небо.

Три вечера привечала Марьюшка сокола. Днем он летел по поднебесью, над полями, над лесами, над горами, над морями, а к вечеру прилетал к Марьюшке и делался добрым молодцем.

На четвертый вечер старшие сестры расслышали тихий разговор Марьюшки, услышали они и чужой голос доброго молодца, а наутро спросили младшую сестру:

– С кем это ты, сестрица, ночью беседуешь?

– А я сама себе слова говорю, – ответила Марьюшка. – Подруг у меня нету, днем я в работе, говорить некогда, а вечером я беседую сама с собой.

Послушали старшие сестры младшую, да не поверили ей. Сказали они батюшке:

– Батюшка, а у Марьи-то нашей суженый есть, она по ночам с ним видится и разговор с ним разговаривает. Мы сами слыхали.

А батюшка им в ответ:

– А вы бы не слушали, – говорит. – Чего у нашей Марьюшки суженому не быть? Худого тут нету, девица она пригожая и в пору свою вышла; придет и вам черед.

– Так Марья-то не по череду суженого своего узнала, – сказала старшая дочь. – Мне бы сталось первее ее замуж выходить.

– Оно правда твоя, – рассудил батюшка. – Так судьба-то не по счету идет. Иная невеста в девках до старости лет сидит, а иная с младости всем людям мила.

Сказал так отец старшим дочерям, а сам подумал: «Иль уж слово того старого старика сбывается, что перышко мне подарил? Беды-то нету, да хороший ли человек будет суженым у Марьюшки?»

А у старших дочерей свое желание было. Как стало время на вечер, Марьюшкины сестры вынули ножи из черенков, а ножи воткнули в раму окна и вкруг него, а кроме ножей, воткнули еще туда острые иголки да осколки старого стекла. Марьюшка в то время корову в хлеву убирала и ничего не видела.

И вот, как стемнело, летит Финист – Ясный Сокол к Марьюшкиному окну. Долетел он до окна, ударился об острые ножи да об иглы и стекла, бился-бился, всю грудь изранил, а Марьюшка уморилась за день в работе, задремала она, ожидаючи Финиста – Ясна Сокола, и не слышала, как бился ее сокол в окно.

Тогда Финист сказал громко:

– Прощай, моя красная девица! Коли нужен я тебе, ты найдешь меня, хоть и далеко я буду! А прежде того, идучи ко мне, ты башмаков железных три пары износишь, трое посохов чугунных о траву подорожную сотрешь, три хлеба каменных изглодаешь.

И услышала Марьюшка сквозь дрему слова Финиста, а встать, пробудиться не могла. А утром пробудилась она, загоревало ее сердце. Посмотрела она в окно, а в окне кровь Финиста на солнце сохнет. Заплакала тогда Марьюшка. Отворила она окно иприпала лицом к месту, где была кровь Финиста-сокола. Слезы смыли кровь сокола, а сама Марьюшка словно умылась кровью суженого и стала еще краше.

Пошла Марьюшка к отцу и сказала ему:

– Не брани меня, батюшка, отпусти меня в путь-дорогу дальнюю. Жива буду – свидимся, а помру – на роду, знать, мне было написано.

Жалко было отцу отпускать неведомо куда любимую младшую дочь. А неволить ее, чтоб дома она жила, нельзя. Знал отец: любящее сердце девицы сильнее власти отца и матери. Простился он с любимой дочерью и отпустил ее.

Кузнец сделал Марьюшке три пары башмаков железных и три посоха чугунных, взяла еще Марьюшка три каменных хлеба, поклонилась она батюшке и сестрам, могилу матери навестила и отправилась в путь-дорогу искать Финиста – Ясна Сокола.

Идет Марьюшка путем-дорогою. Идет она не день, не два, не три дня, идет она долгое время. Шла она и чистым полем и темным лесом, шла и высокими горами. В полях птицы ей песни пели, темные леса ее привечали, с высоких гор она всем миром любовалась. Шла Марьюшка столько, что одну пару башмаков железных она износила, чугунный посох о дорогу истерла и каменный хлеб изглодала, а путь все не кончается, и нету нигде Финиста – Ясна Сокола.

Вздохнула тогда Марьюшка, села на землю, стала она другие железные башмаки обувать – и видит избушку в лесу. А уж ночь наступила.

Подумала Марьюшка: «Пойду в избушку людей спрошу, не видали они моего Финиста – Ясна Сокола?»

Постучалась Марьюшка в избушку. Жила в той избушке одна старуха – добрая или злая, про то Марьюшка не знала. Отворила старушка сени – стоит перед ней красная девица.

– Пусти, бабушка, ночевать!

– Входи, голубушка, гостьей будешь. А далеко ли ты идешь, молодая?

– Далеко ли, близко, сама не знаю, бабушка. А ищу я Финиста – Ясна Сокола. Не слыхала ли ты про него, бабушка?

– Как не слыхать! Я старая, давно на свете живу, я про всех слыхала! Далеко тебе идти, голубушка.

Наутро хозяйка-старуха разбудила Марьюшку и говорит ей:

– Ступай, милая, теперь к моей середней сестре. Она старше меня и ведает больше. Может, она добру тебя научит и скажет, где твой Финист живет. А чтоб ты меня, старую, не забыла, возьми-ка вот серебряное донце да золотое веретенце, станешь кудель прясти, золотая нитка потянется. Береги мой подарок, пока он дорог тебе будет, а не дорог станет – сама его подари.

Марьюшка взяла подарок, полюбовалась им и сказала хозяйке:

– Благодарствую, бабушка. А куда же мне идти, в какую сторону?

– А я тебе клубочек дам – самокат. Куда клубочек покатится, и ты ступай за ним вослед. А передохнуть задумаешь, сядешь на травку – и клубочек остановится, тебя ожидать будет.

Поклонилась Марьюшка старухе и пошла вослед за клубочком. Долго ли, коротко ли шла Марьюшка, пути она не считала, сама себя не жалела, а видит она – леса стоят темные, страшные, в полях трава растет нехлебная, колючая, горы встречаются голые, каменные, и птицы над землей не поют. Шла Марьюшка все далее, все скорее она спешила. Глядь, опять переобуваться надо: другая пара башмаков железных износилась, и посох чугунный о землю истерся, и каменный хлеб она изглодала.

Села Марьюшка переобуваться. Видит она – черный лес близко, и ночь наступает, а в лесу в одной избушке огонек зажгли в окне.

Клубочек покатился к той избушке. Пошла за ним Марьюшка и постучалась в окошко:

– Хозяева добрые, пустите ночевать!

Вышла на крыльцо избушки старуха, старее той, что прежде привечала Марьюшку.

– Куда идешь, красная девица? Кого ты ищешь на свете?

– Ищу, бабушка, Финиста – Ясна Сокола. Была я у одной старушки в лесу, ночь у нее ночевала, она про Финиста слыхала, а не ведает его. Может, сказывала, середняя ее сестра ведает.

Пустила старуха Марьюшку в избу. А наутро разбудила гостью и сказала ей:

– Далеко тебе искать Финиста будет. Ведать я про него ведала, да видать – не видала. А иди ты теперь к нашей старшей сестре, она и знать про него должна. А чтоб помнила ты обо мне, возьми от меня подарок. По радости он тебе памятью будет, а по нужде помощь окажет.

И дала хозяйка-старушка своей гостье серебряное блюдо и золотое яичко.

Попросила Марьюшка у старой хозяйки прощенья, поклонилась ей и пошла вослед клубочку.

Идет Марьюшка, а земля вокруг нее вовсе чужая стала.

Смотрит она – один лес на земле растет, а чистого поля нету. И деревья, чем далее катится клубок, все выше растут. Совсем темно стало: солнца и неба не видно.

А Марьюшка и по темноте все шла да шла, пока железные башмаки ее насквозь не истоптались, а посох о землю не истерся и покуда последний каменный хлеб она до остатней крошки не изглодала.

Огляделась Марьюшка – как ей быть? Видит она свой клубочек: лежит он под окошком у лесной избушки.

Постучала Марьюшка в окно избушки:

– Хозяева добрые, укройте меня от темной ночи!

Вышла на крыльцо древняя старушка, самая старшая сестра всех старух.

– Ступай в избу, голубка, – говорит. – Ишь, куда как далече пришла! Далее и не живет на земле никто, я крайняя. Тебе в иную сторону завтра с утра надобно путь держать. А чья же ты будешь и куда идешь?

Отвечала ей Марьюшка:

– Я нездешняя, бабушка. А ищу я Финиста – Ясна Сокола.

Поглядела старшая старуха на Марьюшку и говорит ей:

– Финиста-сокола ищешь? Знаю я, знаю его. Я давно на свете живу, уж так давно, что всех узнала, всех запомнила.

Уложила старуха Марьюшку, а наутро разбудила ее.

– Давно, – говорит, – я добра никому не делала. Одна в лесу живу, все про меня забыли, одна я всех помню. Тебе добро и сделаю: скажу тебе, где твой Финист – Ясный Сокол живет. А и отыщешь ты его, трудно тебе будет: Финист-сокол теперь женился, он со своей хозяйкой живет. Трудно тебе будет, да сердце у тебя есть, а на сердце и разум придет, а от разума и трудное легким станет.

Марьюшка сказала в ответ:

– Благодарствую тебе, бабушка, – и поклонилась ей в землю.

– Благодарствовать мне после будешь. А вот тебе подарочек – возьми от меня золотое пялечко да иголочку: ты пялечко держи, а иголочка сама вышивать будет. Ступай теперь, а что нужно будет делать тебе – пойдешь, сама узнаешь.

Клубочек далее не катился. Вышла на крыльцо старшая старуха и указала Марьюшке, в какую сторону ей надо идти.

Пошла Марьюшка, как была, босая. Подумала: «Как пойду? Земля здесь твердая, чужая, к ней привыкнуть нужно...»

Прошла она недолго времени. И видит – стоит на поляне богатый двор. А во дворе терем: крыльцо резное, оконца узорчатые. У одного оконца сидит богатая, знатная хозяйка и смотрит на Марьюшку: чего, дескать, ей надо.

Вспомнила Марьюшка: обуться ей теперь не во что и последний каменный хлеб она изглодала в дороге.

Сказала она хозяйке:

– Здравствуй, хозяюшка! Не надобно ли вам работницу за хлеб, за одежу-обужу?

– Надобно, – отвечает знатная хозяйка. – А умеешь ли ты печи топить, и воду носить, и обед стряпать?

– Я у батюшки без матушки жила – я все умею.

– А умеешь ты прясть, ткать и вышивать?

Вспомнила Марьюшка о подарках старых бабушек.

– Умею, – говорит.

– Ступай тогда, – хозяйка говорит, – на кухню людскую.

Стала Марьюшка работать и служить на чужом богатом дворе. Руки у Марьюшки честные, усердные – всякое дело ладится у ней.

Хозяйка глядит на Марьюшку да радуется: не было еще у нее такой услужливой, да доброй, да смышленой работницы; и хлеб Марьюшка ест простой, запивает его квасом, а чаю не просит. Похвалилась хозяйка своей дочери.

– Смотри, – говорит, – работница какая у нас во дворе: покорная да умелая и на лицо ласковая!

Посмотрела хозяйкина дочь на Марьюшку.

– Фу! – говорит. – Пусть она ласковая, а я зато краше ее, и я телом белее!

Вечером, как управилась с хозяйскими работами, села Марьюшка прясть. Села она на лавку, достала серебряное донце и золотое веретенце и прядет. Прядет она, из кудели нитка тянется – нитка не простая, а золотая. Прядет она, а сама глядит в серебряное донце, и чудится ей, что видит она там Финиста – Ясна Сокола: смотрит он на нее, как живой на свете. Глядит Марьюшка на него и разговаривает с ним:

– Финист мой, Финист – Ясный Сокол, зачем ты оставил меня одну, горькую, плакать по тебе? Это сестры мои, разлучницы, кровь твою пролили.

А хозяйкина дочь вошла в ту пору в людскую избу, стоит поодаль, глядит и слушает.

– О ком ты горюешь, девица? – спрашивает она. – И какая у тебя забава в руках?

Марьюшка говорит ей:

– Горюю я о Финисте – Ясном Соколе. А это я нить пряду, полотенце Финисту буду вышивать – было бы ему чем поутру белое лицо утирать.

– А продай мне свою забаву! – говорит хозяйкина дочь. – Ан Финист-то муж мой, я и сама ему нить спряду.

Посмотрела Марьюшка на хозяйкину дочь, остановила свое золотое веретенце и говорит:

– У меня забавы нету, у меня работа в руках. А серебряное донце – золотое веретенце не продается: мне добрая бабушка его подарила.

Обиделась хозяйкина дочь: не хотелось ей золотое веретенце из рук своих выпускать.

– Если не продается, – говорит, – давай тогда мену делать, я тебе тоже вещь подарю.

– Подари, – сказала Марьюшка, – дозволь мне на Финиста – Ясна Сокола хоть раз одним глазком взглянуть!

Хозяйская дочь подумала и согласилась.

– Изволь, девица, – говорит. – Давай мне твою забаву.

Взяла она у Марьюшки серебряное донце – золотое веретенце, а сама думает: «Покажу я ей Финиста не надолго, ничего с ним не станется – дам ему сонного зелья, а через это золотое веретенце мы с матушкой вовсе озолотимся!»

К ночи воротился из поднебесья Финист – Ясный Сокол; обратился он в доброго молодца и сел ужинать в семействе: теща-хозяйка да Финист с женою.

Хозяйская дочь велела позвать Марьюшку: пусть она служит за столом и на Финиста глядит, как уговор был. Марьюшка явилась, служит она за столом, кушанья подает и с Финиста глаз не сводит. А Финист сидит, словно нету его, – не узнал он Марьюшки: истомилась она путем-дорогою, идучи к нему, и от печали по нем изменилась в лице.

Отужинали хозяева, встал Финист и пошел спать в свою горницу.

Марьюшка и говорит тогда молодой хозяйке:

– Мух во дворе много летает. Пойду-ка я к Финисту в горницу, буду от него мух отгонять, чтоб спать ему не мешали.

– А пусть ее идет! – сказала старая хозяйка.

Молодая хозяйка опять здесь подумала.

– Ан нет, – говорит, – пусть обождет.

А сама пошла вслед за мужем, дала ему на ночь сонного зелья выпить в питье и воротилась. «Может, – рассудила хозяйская дочь, – у работницы еще какая забава на такую мену есть!»

– Иди теперь, – сказала она Марьюшке. – Иди, мух от Финиста отгоняй!

Пришла Марьюшка к Финисту в горницу и позабыла про мух. Видит она: спит ее сердечный друг непробудным сном.

Смотрит на него Марьюшка – не насмотрится. Наклонилась к нему близко, одним дыханьем с ним дышит, шепчет ему:

– Проснись, мой Финист – Ясный Сокол, это я к тебе пришла; я три пары башмаков железных истоптала, три посоха чугунных о дорогу истерла, три хлеба каменных изглодала!

А Финист спит непробудно, он глаз не открывает и не молвит слова в ответ.

Приходит в горницу жена Финиста – хозяйская дочь – и спрашивает:

– Отгоняла мух?

– Отгоняла, – Марьюшка говорит, – они в окно улетели.

– Ну иди спать в людскую избу.

На другой день, как поделала Марьюшка всю хозяйскую работу, взяла она серебряное блюдечко и катает по нем золотым яичком: покатает вокруг – и новое золотое яичко скатывается с блюдечка; покатает другой раз вокруг – и опять новое золотое яичко скатывается с блюдечка.

Увидела хозяйская дочь.

– Ужли, – говорит, – и такая забава есть у тебя? Продай мне ее, либо я тебе мену, какую хочешь, дам за нее.

Марьюшка говорит ей в ответ:

– Продать не могу, мне добрая бабушка это в подарок дала, и я тебе даром блюдечко с яичком отдам. На-ко, возьми!

Взяла подарок хозяйская дочь и обрадовалась:

– А может, и тебе что нужно, Марьюшка? Проси, чего хочешь.

Марьюшка и просит в ответ:

– А мне самое малое и нужно. Дозволь опять от Финиста мух отгонять, когда ты почивать его уложишь.

– Изволь, – говорит молодая хозяйка.

А сама думает: «Чего с мужем станется от поглядки чужой девицы! Да и спать он будет от зелья, глаз не откроет, а у работницы, может, еще какая забава есть!»

К ночи опять, как было, воротился Финист – Ясный Сокол из поднебесья, оборотился он в доброго молодца и сел за стол ужинать со своим семейством.

Жена Финиста позвала Марьюшку прислуживать за столом, кушанья подавать, Марьюшка кушанья подает, чашки ставит, ложки кладет, а сама глаз с Финиста не сводит. А Финист глядит и не видит ее – не узнает ее его сердце.

Опять, как было, дала хозяйская дочь своему мужу питье с сонным зельем и спать его уложила. А работницу Марьюшку послала к нему и велела ей мух отгонять.

Пришла Марьюшка к Финисту, стала звать его и плакать над ним, думала – нынче он пробудится, взглянет на нее и узнает Марьюшку. Долго звала его Марьюшка и слезы со своего лица утирала, чтоб они не упали на белое лицо Финиста и не смочили его. А Финист спал, он не пробудился и глаз своих не открыл в ответ.

На третий день Марьюшка справила всю хозяйскую работу, села на лавку в людской избе, вынула золотое пялечко и иголочку. Держит она в руках золотое пялечко, а иголочка сама по полотну вышивает.

Вышивает Марьюшка, сама приговаривает:

– Вышивайся, вышивайся, мой красный узор, вышивайся для Финиста – Ясна Сокола, было бы ему на что любоваться!

Молодая хозяйка неподалеку ходила-была; пришла она в людскую избу, увидела в руках у Марьюшки золотое пялечко и иголочку, что сама вышивает. Зашлось у нее сердце завистью и алчностью, и говорит она:

– Ой, Марьюшка, душенька, красная девица! Подари мне такую забаву, либо что хочешь в обмен возьми! Золотое веретенце есть у меня, пряжи я напряду, холстины натку, а золотого пялечка с иголочкой у меня нету – вышивать нечем. Если в обмен не хочешь отдавать, тогда продай! Я цену тебе дам!

– Нельзя! – говорит Марьюшка. – Нельзя золотое пялечко с иголочкой ни продавать, ни в обмен давать. Их мне самая добрая, самая старая бабушка даром дала. И я тебе их даром отдам.

Взяла молодая хозяйка пялечко с иголочкой, а Марьюшке ей дать нечего, она и говорит:

– Приходи, коли хочешь, от мужа моего, Финиста, мух отгонять. Прежде ты сама просилась.

– Приду уж, так и быть, – сказала Марьюшка.

После ужина молодая хозяйка сначала не хотела давать Финисту сонного зелья, а потом раздумалась и добавила того зелья в питье: «Чего ему глядеть на девицу, пусть спит!»

Пошла Марьюшка в горницу к спящему Финисту. Уже не стерпело теперь ее сердце. Припала она к его белой груди и причитает:

– Проснись-пробудись, Финист мой, Ясный мой Сокол! Я всю землю пешей прошла, к тебе идучи! Три посоха чугунных уморились ходить со мной и о землю истерлись, три пары башмаков железных ноги мои износили, три хлеба каменных я изглодала. Встань-проснись, Финист мой, Сокол! Сжалься ты надо мной!

А Финист спит, ничего не чует, и не слышит он голоса Марьюшки.

Долго Марьюшка будила Финиста, долго плакала над ним, а не проснулся Финист – крепко было зелье жены. Да упала одна горячая слеза Марьюшки на грудь Финиста, а другая слеза упала на его лицо. Одна слеза обожгла сердце Финиста, а другая открыла ему глаза, и он в ту же минуту проснулся.

– Ах, – говорит, – что меня обожгло?

– Финист мой, Ясный Сокол! – отвечает ему Марьюшка. – Пробудись ко мне, это я пришла! Долго-долго я искала тебя, железо и чугун я о землю истерла. Не стерпели они дороги к тебе, а я стерпела! Третью ночь я зову тебя, а ты спишь, ты не пробуждаешься, ты на голос мой не отвечаешь!

И тут узнал Финист – Ясный Сокол свою Марьюшку, красную девицу. И так он обрадовался ей, что от радости сперва слова молвить не мог. Прижал он Марьюшку к груди своей белой и поцеловал.

А очнувшись, привыкши, что Марьюшка с ним, он сказал ей:

– Будь ты моей сизой голубкой, моя верная красная девица!

И в ту же минуту обратился он в сокола, а Марьюшка – в голубку.

Улетели они в ночное поднебесье и всю ночь летели рядом, до самого рассвета.

А когда они летели, Марьюшка спросила:

– Сокол, сокол, а куда ты летишь, ведь жена твоя соскучится!

Финист-сокол послушал ее и ответил:

– Я к тебе лечу, красная девица. А кто мужа меняет на веретенце, на блюдечко да на иголку, той жене мужа не надо и та жена не соскучится.

– А чего же ты женился на такой жене? – спросила Марьюшка. – Воли твоей не было?

– Воля моя была, да судьбы и любви не было.

И они полетели далее рядом друг с другом.

А на рассвете опустились они на землю. Поглядела Марьюшка вокруг; видит она – дом ее родителя стоит, как прежде был. Захотела Марьюшка увидеть отца-родителя, и тут же обратилась она в красную девицу. А Финист – Ясный Сокол ударился о сыру землю и сделался перышком.

Взяла Марьюшка перышко, спрятала его к себе на грудь, за пазуху, и пришла к отцу.

– Здравствуй, дочь моя меньшая, любимая! Я думал, что тебя и на свете нету. Спасибо, что отца не забыла, домой воротилась. Где была так долго, чего домой не спешила?

– Прости меня, батюшка. Так нужно мне было.

– Что ж, нужно так нужно. Спасибо, что нужда прошла.

А случилось это на праздник, и в городе большая ярмарка открылась. Собрался наутро отец на ярмарку ехать, и старшие дочери с ним едут – подарки себе покупать.

Отец и меньшую позвал, Марьюшку.

А Марьюшка:

– Батюшка, – говорит, – я с дороги притомилась, и надеть мне на себя нечего. На ярмарке, чай, все нарядные будут.

– Я там тебя, Марьюшка, обряжу, – отвечает отец. – На ярмарке, чай, торг большой.

А старшие сестры говорят младшей:

– Надень наши уборы, у нас лишние есть.

– Ах, сестрицы, спасибо вам! – говорит Марьюшка. – Мне ваши платья не по кости! Да мне и дома хорошо.

– Ну, быть по-твоему, – говорит ей отец. – А что тебе с ярмарки привезти, какой подарок? Скажи, отца не обижай!

– Ах, батюшка, ничего мне не надобно, все у меня есть! Недаром я далеко ходила и в дороге утомилась.

Отец со старшими сестрами уехал на ярмарку. В ту же пору Марьюшка вынула свое перышко. Оно ударилось об пол и сделалось прекрасным добрым молодцем, Финистом, только еще прекраснее, чем он был прежде. Марьюшка удивилась да от счастья своего ничего не сказала. Тогда сказал ей Финист:

– Не дивись на меня, Марьюшка, это я от твоей любви таким стал.

– Я хоть и дивлюсь, – сказала Марьюшка, – да для меня ты всегда одинаков, я тебя всякого люблю.

– А где родитель твой батюшка?

– На ярмарку уехал, и сестры с ним старшие.

– А ты чего, Марьюшка моя, не поехала с ними?

– У меня Финист есть, Ясный Сокол. Мне ничего на ярмарке не надо.

– И мне ничего не надо, – сказал Финист, – да я от твоей любви богатым стал.

Обернулся Финист от Марьюшки, свистнул в окошко – сейчас явились платья, уборы и карета золотая. Нарядились они, сели в карету, кони помчали их вихрем.

Приехали они в город на ярмарку, а ярмарка только открылась, все богатые товары и яства горою лежат, а покупатели едут в дороге.

Финист купил на ярмарке все товары, все яства, что были там, велел их обозами везти в деревню к родителю Марьюшки. Одну только мазь колесную он не купил, а оставил ее на ярмарке.

Он хотел, чтобы все крестьяне, какие приедут на ярмарку, стали гостями на его свадьбе и скорее ехали к нему. А для скорой езды им мазь нужна будет.

Поехали Финист с Марьюшкой домой. Едут они быстро, лошадям воздуха от ветра не хватает.

На половине дороги увидела Марьюшка своего батюшку и старших сестер. Они еще на ярмарку ехали и не доехали. Марьюшка велела им ворочаться ко двору, на свадьбу ее с Финистом – Ясным Соколом.

А через три дня собрался в гости весь народ, что жил на сто верст в округе; обвенчался тогда Финист с Марьюшкой, и свадьба была богатая.

На той свадьбе дедушки наши и бабушки были, долго они пировали, жениха и невесту величали, с лета до зимы не разошлись бы, да настала пора убирать урожай, хлеб осыпаться начал; оттого и свадьба кончилась и на пиру гостей не осталось.

Свадьба кончилась, и свадебный пир гости позабыли, а верное любящее сердце Марьюшки навсегда запомнилось в русской земле.