Глава 10
Бедняга Билли

Я был настолько слаб, что не мог подняться с колен – так плохо мне еще никогда не было. Меня чуть не вывернуло наизнанку – сильно тошнило до тех пор, пока изо рта не пошла одна желчь. Наконец я смог встать на ноги. Прошло еще много времени, прежде чем мое дыхание стало ровным и меня перестало трясти. Все, о чем я сейчас мечтал – это оказаться в доме Ведьмака. Вполне достаточно приключений для одной ночи, не правда ли?

Но этого я сделать не мог – в доме Костлявой Лиззи томился ребенок, и у меня не оставалось выбора. Кто спасет его, кроме меня? Я должен был идти к дому Костлявой Лиззи.

На западе собиралась сильная гроза: постепенно приближаясь, темные облака будто поглощали звезды на небе. Скоро начнется дождь, но пока я спускался вниз по холму, еще ярко светила луна – я никогда прежде не видел, чтобы она была такой огромной.

Передо мной двигалась моя собственная тень. Чем ближе я подходил к дому Костлявой Лиззи, тем больше она становилась. На голову я натянул капюшон, а в левой руке держал посох Ведьмака – тень смутно была на меня похожа. Мы бежали с ней наперегонки, пока я не добрался до места.

Я оглянулся в надежде увидеть Ведьмака за спиной, но его там не оказалось – это была лишь игра света. Я пошел дальше и через открытую калитку вошел во двор.

Дойдя до входной двери, я остановился: что, если я опоздал и ребенок уже мертв? Что, если к его исчезновению Лиззи и вовсе не имеет никакого отношения, а я зря подвергаю себя такой опасности? Мозг продолжал усиленно работать, а руки уже знали, что нужно делать – как тогда на берегу. Я трижды ударил посохом по деревянной двери. Раздался звук приближающихся шагов, и под дверью появилась полоска света. Дверь медленно отворилась, и я сделал шаг назад, вздохнув с облегчением, – это была Алиса. Она держала фонарь на уровне глаза – половина ее лица была освещена, а другая оставалась в тени.

– Чего тебе нужно? – злобно спросила она.

– Ты сама знаешь, зачем я здесь, – ответил я. – Я пришел за ребенком, которого вы украли.

– Не говори глупостей, – прошипела она. – Убирайся, пока не поздно. Они пошли встретить Мамашу Малкин и вот-вот вернутся.

Вдруг откуда-то из глубины дома послышался детский плач. Я оттолкнул Алису и вошел внутрь.

В узком коридоре горела всего одна свеча, а в комнатах царил мрак. Свеча была необычной, сделанной из черного воска – такой я прежде не видел, – но я все равно схватил ее и пошел на звук плача.

Я с легкостью открыл дверь: в пустой комнате, на полу, на куче тряпок и соломы, лежал ребенок.

– Как тебя зовут? – спросил я, пытаясь улыбнуться, и прислонил посох к стене.

Малыш перестал плакать, встал на ножки и посмотрел на меня большими глазами.

– Успокойся, тебе нечего бояться, – сказал я, пытаясь быть как можно более убедительным. – Сейчас я отнесу тебя домой к маме.

Я поставил свечу на пол и взял ребенка на руки. От него пахло так же скверно, как и в самой комнате, он замерз и был мокрый. Я прижал малыша правой рукой и укутал в свой плащ.

Вдруг ребенок произнес:

– Я Томми.

– Меня тоже зовут Томми, – сказал я. – Не бойся, скоро ты будешь дома.

С этими словами я взял посох и пошел через коридор к выходу. Алиса стояла во дворе у калитки. Фонарь уже не горел, ярко светила луна, и моя тень на сарае была раз в десять больше меня самого. Я хотел проскользнуть мимо Алисы, но она преградила мне дорогу.

– Не лезь не в свое дело! – сказала она угрожающе, почти рыча, обнажив острые белоснежные зубы. – Это тебя совсем не касается!

Мне было некогда с ней спорить, и я пошел прямо на нее. Она не стала меня удерживать. И, отступив, прокричала:

– Какой же ты глупец! Верни ребенка, пока не поздно. Они придут за тобой, тебе не спастись!

Я не удостоил ее ответом и, даже не оглянувшись, вышел за ворота и пошел вверх по холму в сторону дома Ведьмака.

Начался сильный дождь. Такой дождь отец называл «мокрым». Конечно, дождь всегда мокрый, но иногда он льет с такой силой, что мигом промокаешь насквозь. Этот дождь был именно таким, и я что есть сил побежал к дому.

Я не был уверен, что там буду в полной безопасности. Что, если Ведьмак и правда уже мертв? Охраняет ли все еще домовой дом и сад?

Вскоре мне стало уже не до размышлений – появилось ощущение, что меня кто-то преследует. Когда я только почувствовал это, я остановился и прислушался, но не услышал ничего, кроме воя ветра и стука дождя, хлеставшего по деревьям и барабанившего по земле. К тому же было очень темно. Я продолжал бежать в надежде, что двигаюсь в верном направлении.

Когда я оказался рядом с густой высокой изгородью из боярышника, мне пришлось сделать большой крюк, чтобы найти калитку. Все это время я кожей чувствовал приближение опасности. Войдя в лес, я уже точно знал, что мои опасения не бесплодны. Взобравшись на холм, я остановился недалеко от вершины перевести дух. На какую-то минуту в небе просветлело, дождь поутих, и я стал вглядываться в темноту деревьев. Вдруг я услышал треск веток: кто-то очень быстро шел за мной через лес.

Добравшись до вершины, я снова остановился. Вспышка молнии озарила небо и подножие холма, и я различил две темные фигуры, которые вышли из-за деревьев и стали взбираться по склону: одна из них принадлежала женщине, а вторая – большому и крепкому мужчине.

Послышался оглушительный раскат грома, и Томми заплакал.

– Я не люблю гром! – завыл он. – Не люблю гром!

– Гроза совсем не опасна, – сказал я, пытаясь успокоить малыша, но прекрасно зная, что это неправда. Я был напуган не меньше Томми. В моего дядю ударила молния, когда он загонял скот в сарай, и он умер. В такую погоду нельзя находиться на открытом пространстве. Радовало только то, что молния освещала путь к дому учителя.

Скоро мое дыхание больше напоминало всхлипывания, но страх и усталость подгоняли меня, заставляя бежать быстрее. Я надеялся, что в саду Ведьмака мы будем в безопасности – ведь чужаки не могли зайти туда без приглашения. Я повторял это про себя снова и снова, и это был единственный шанс на спасение. Может, нас защитит домовой, если, конечно, мы успеем добраться туда первыми.

Впереди уже показались деревья, скамейка под ними и сад, как вдруг я поскользнулся на мокрой траве. Томми ударился несильно, но завыл еще громче. Когда я наконец смог его успокоить, сзади послышался топот бегущих ног.

Я оглянулся, ловя ртом воздух, и это было ошибкой: мой преследователь бежал на пять-шесть шагов впереди Лиззи и уже догонял меня. Вновь вспыхнула молния, осветив половину его лица: из его рта будто росли рога, а голова моталась из стороны в сторону. Я тут же вспомнил, что прочитал в дневнике Ведьмака о трупах женщин со сломанными ребрами. Если Клык схватит меня, меня ждет та же участь.

Я словно прирос к земле, но Клык издал звук, похожий на рев быка, и это заставило меня побежать. Если бы я не нес Томми и не был настолько изможденным, я бы помчался еще быстрее. Дыхание перехватывало, и в любой момент меня могли схватить, но я уже успел добежать до скамейки, где обычно проходили уроки, и наконец показались садовые деревья.

Были ли мы в безопасности? Если нет, то шансов убежать от Клыка у нас с Томми уже не было. Сделав еще несколько шагов, я остановился, стараясь отдышаться. Вдруг что-то проскользнуло мимо моих ног. Я посмотрел вниз, но ничего не увидел – зато услышал звук, похожий на мурлыканье кота, от которого даже земля задрожала. Существо прошло мимо и двинулось в сторону деревьев, встав между мной и преследователями. За нами больше никто не бежал, но тут я услышал…

Представьте себе рев разозлившегося кота, усиленный в десятки раз. Это было что-то среднее между ревом и криком, слышимое, наверное, за много миль от дома. Этот звук, самый ужасный, что я когда-либо слышал, вселял смертельный страх. Теперь я понял, почему деревенские жители боялись подходить близко к дому Ведьмака, – этот звук был сама смерть.

– Если осмелишься пересечь границу, – проревело существо, – я вырву твое сердце, обглодаю твои кости и высосу кровь. Пересечешь границу – и пожалеешь, что родился на свет.

Теперь мы точно были в безопасности, а Костлявая Лиззи и Клык убегали вниз по холму – никто не осмелился иметь дело с домовым Ведьмака. Теперь я понял, почему они сами не могли накормить Мамашу Малкин лепешками.

В кухне нас ждал горячий суп и пылающий камин. Я завернул Томми в теплое одеяло и накормил супом, а затем принес две подушки и устроил ему постель поближе к огню. Мальчик заснул крепким сном, а я сидел и слушал вой ветра и шум дождя за окном.

Ночь была длинной, и мне было тепло и уютно в доме Ведьмака – одном из самых безопасных мест в мире. Теперь я точно знал, что никакая нечисть не сможет зайти в сад и тем более переступить порог дома. Здесь было безопаснее, чем в замке с высокими стенами, окруженном глубоким рвом. Я стал считать домового своим другом, сильным и могущественным.

Наутро я отнес Томми в деревню. Жители уже вернулись с Долгого Хребта. Я вошел в лавку мясника, и когда он увидел ребенка, его вечно хмурое выражение лица сменилось широкой улыбкой. Не вдаваясь в подробности, я вкратце рассказал ему о том, что произошло. Когда я замолчал, он снова нахмурился и сказал:

– С ними нужно покончить раз и навсегда.

Я не стал задерживаться надолго, а сразу передал Томми его матери, которая горячо поблагодарила меня. К тому времени у дома собралось больше тридцати человек: некоторые из них пришли с дубинками и палками, другие со злобой кричали, что ведьм нужно «забросать камнями и сжечь».

Я знал, что месть неизбежна, но не хотел в этом участвовать – несмотря на последние события, мне было страшно даже подумать о том, что с Алисой может что-нибудь случиться. Прежде чем вернуться в дом Ведьмака, я решил побродить по холмам и проветриться. Мне хотелось посидеть на скамейке и насладиться полуденным солнцем, но на ней уже кто-то сидел.

Это был Ведьмак. Значит, он жив! Все это время я старался не думать о том, что буду делать дальше и как долго буду ждать его возвращения. Теперь все разрешилось само собой: он сидел прямо передо мной и смотрел куда-то вдаль, за деревья, откуда поднимался черный дым – это горел дом Костлявой Лиззи. Подойдя ближе, я увидел большой багровый синяк под его левым глазом. Он заметил меня и устало улыбнулся.

– С этой работой мы наживаем много врагов, – сказал он, – и иногда очень не хватает глаз на затылке. Хотя сейчас все не так плохо, потому что в окрестностях Пендла их стало на одного меньше. Присаживайся, – предложил он, похлопав по скамейке возле себя. – Как ты тут без меня? Расскажи обо всем, что произошло. Начни сначала и ничего не скрывай.

Когда я закончил рассказ, учитель встал и пристально посмотрел на меня сверху вниз зелеными глазами.

– Если бы я знал, что Лиззи вернулась! Когда я посадил Мамашу Малкин в яму, Лиззи в спешке убралась прочь, и я даже подумать не мог, что она осмелится снова показаться в этих краях. Ты должен был рассказать мне о встрече с девочкой! Тогда ничего бы этого не произошло!

Я опустил глаза и не решался взглянуть на учителя.

– Что было самым страшным? – спросил он.

Я сразу отчетливо вспомнил, как старая ведьма схватила меня за сапог, пытаясь выбраться из воды, как она истошно завопила, когда схватилась за посох. Я рассказал об этом учителю, и он тяжело вздохнул.

– Ты уверен, что она мертва? – спросил он.

Я пожал плечами:

– Она не дышала, а потом течение унесло ее тело на середину реки, и оно пошло ко дну.

– Представляю, как это было трудно, – сказал он. – События той ночи будут жить в твоей памяти всю оставшуюся жизнь, тебе придется с этим смириться. Хорошо, что ты взял с собой мой самый маленький посох – он-то тебя и спас. Он сделан из рябины – самого лучшего средства в борьбе с ведьмами. Правда, такой старой и сильной ведьме он бы не причинил вреда, но она же была в воде. Тебе повезло, и ты все правильно сделал, даже несмотря на маленький опыт в этом ремесле. Ты проявил небывалую храбрость и спас жизнь ребенка, но совершил две очень серьезные ошибки.

Я покачал головой. Думаю, ошибок я совершил гораздо больше, но спорить с Ведьмаком не стал.

– Ты не должен был убивать эту ведьму, – продолжал учитель. – Ее нужно было привести сюда. Мамаша Малкин настолько сильна, что может освободиться из своих костей. Конечно, такое случается редко, но все же случается. Ее дух может возродиться снова, а в нем будут жить все воспоминания. И тогда она будет искать тебя, парень, – ее будет одолевать жажда мести.

– На это потребуются годы, не так ли? – спросил я. – Новорожденный младенец вряд ли будет способен на многое, он должен сначала вырасти.

– Хуже всего то, что это может произойти быстрее, чем ты думаешь. Ее дух может вселиться в любое тело – это называется «одержимость». Ты никогда не узнаешь, когда и откуда ждать беды. Она может вселиться в тело молодой привлекательной женщины, которая сначала завоюет твое сердце, а потом лишит жизни. А еще она может, пользуясь своей красотой, заставить другого человека, судью или рыцаря, выполнять ее волю. Он бросит тебя в подземелье, и там ты окажешься в ее власти. Время на ее стороне – она может напасть на тебя, когда меня не будет рядом, может, через много-много лет. К тому моменту ты уже состаришься и потеряешь свою силу.

Есть и другой тип одержимости – скорее всего, в этом случае так и будет. Видишь ли, парень, заточение ведьмы в яме имеет свои недостатки, особенно такой ведьмы, которая много лет практиковала кровную магию. Она питалась червями и другими скользкими тварями, и их влага впитывалась в ее плоть. Дерево со временем превращается в камень, так и в ее теле начали происходить изменения. Посох из рябины помог остановить сердце ведьмы, она переступила черту смерти, а потом ее тело унесла вода – все это только ускорило процесс. В этом случае она все еще привязана к костям, как и большинство злонравных ведьм, и ее огромная сила поможет ей перенести свое мертвое тело. Таких ведьм мы называем «нечисть» – это старое слово, которое тебе, скорее всего, хорошо известно. Голова может быть нечиста из-за вшей – так и ее мертвое тело теперь нечисто злым духом. Она будет раздуваться, как шар из личинок, и ползти к выбранной жертве. Ее тело, вместо того чтобы стать твердым, как окаменевшее дерево, станет гибким и мягким, оно сможет протиснуться в любое крошечное пространство, даже в нос или ухо, и завладеть чьим-то телом.

Есть только два способа убить такую могущественную ведьму, как Мамаша Малкин. Первый – это сжечь ее, но никто не заслуживает мучиться от такой боли. О другом способе и подумать страшно. О нем мало кто слышал, так как его использовали много лет назад в далекой заморской стране. Как написано в древних книгах, если съесть сердце ведьмы, то она никогда не вернется, но его нужно съесть сырым.

Оба этих способа – варварские, и если мы используем любой из них, то станем ничем не лучше самой ведьмы. Единственное, что остается, – это посадить ее в яму. Такое заточение тоже очень жестоко, но так мы защищаем невинных, ее будущих жертв. В любом случае, сейчас она свободна, и с этим уже ничего не поделаешь. Мы все время должны быть начеку.

– Я понял, – сказал я. – Как-нибудь справлюсь.

– А теперь пора бы тебе узнать, как обращаться с домовыми, – сказал Ведьмак, печально покачав головой. – Это твоя вторая ошибка. Целое воскресенье свободы каждую неделю? Слишком уж щедро! И что мы теперь будем с этим делать? – спросил учитель, указывая на дым, который все еще был виден на юго-востоке.

– Думаю, теперь все кончено, – сказал я. – Жители деревни были в ярости и хотели забросать ведьм камнями.

– Кончено? Не верь этому, парень. У такой ведьмы, как Лиззи, обоняние лучше, чем у охотничьей собаки. Она заранее знает о надвигающейся опасности. Нет, скорее всего, она удрала на холм Пендл, где живет вся ее семейка. Мы должны пойти следом за ней, но я очень устал и измучен, ведь я много дней был в пути, и мне нужно набраться сил. Лиззи нельзя оставлять надолго одну, а то она снова начнет творить зло. Я собираюсь отправиться за ней в конце недели, и ты пойдешь со мной. Это будет нелегко, но ты должен привыкнуть к такой жизни. Иди за мной…

Я пошел вслед за учителем и тут заметил, что он прихрамывал и шел медленнее, чем обычно. Что бы ни случилось на Пендле, это не прошло для него бесследно. Он повел меня в дом: мы поднялись по лестнице, вошли в библиотеку и остановились возле дальних полок у окна.

– Я люблю книги и храню их в библиотеке, – сказал он. – Я стараюсь постоянно ее пополнять, но в связи с последними событиями сделаю исключение.

Он достал книгу с верхней полки и протянул мне со словами:

– Возьми, тебе это нужно гораздо больше, чем мне.

Книжка была даже меньше той, которую я использовал для записей. Как и большинство книг Ведьмака, она была в кожаном переплете, а заголовок был напечатан на обложке и на корешке – «Одержимость: проклятые, неуклюжие и отчаянные».

– Что это означает? – спросил я.

– Именно то, что написано, парень. Прочитай книгу, и ты все поймешь.

Открыв книгу, я был разочарован – она была написана на латинском языке, которого я не знал.

– Внимательно изучи ее и всегда носи с собой, – сказал учитель. – Это самая главная книга!

Должно быть, он увидел, что я нахмурился, и, улыбнувшись, сказал:

– Хоть это и лучшая книга об одержимости, но она написана молодым юношей, которому еще было чему поучиться. Поэтому в ней ты найдешь далеко не все. Открой книгу в конце.

Я так и сделал и обнаружил, что последние десять страниц были пустыми.

– Если узнаешь что-нибудь новое, просто допиши в конце книги. Любые мелочи очень важны. Не переживай, что книга на латинском, – после обеда я займусь твоим обучением.

Мы отправились на обед, который был восхитительно приготовлен. Когда я проглотил последний кусок, что-то под столом начало тереться о мои ноги, и вдруг я услышал кошачье мурчанье: оно становилось все громче и громче, пока не задрожала посуда в буфете.

– Неудивительно, что он счастлив, – сказал Ведьмак, покачав головой. – Один выходной день в год и то дорогого стоит! Ну ладно, что поделать – сделка состоялась, а жизнь продолжается. Возьми с собой книгу для записей, у нас сегодня много дел.

Я пошел вслед за Ведьмаком по тропинке к скамье, открыл чернильницу, обмакнул в нее перо и приготовился писать.

– После испытания в Хоршоу, – сказал Ведьмак, захромав вдоль скамейки, – я готовлю своих учеников к работе постепенно. Но раз уж ты лицом к лицу столкнулся с ведьмой, то теперь знаешь, как это трудно и опасно, и, значит, уже готов узнать, что случилось с моим последним учеником. Это связано с домовыми, а мы как раз проходим эту тему, поэтому слушай внимательно. Открой чистую страницу и напиши заглавие…

Я так и записал: «Как связать домового». Учитель стал рассказывать мне историю, а я записывал, еле успевая за ним.

Я уже знал, что связать – Ведьмак называл это «усмирить» – домового довольно трудно. Сначала нужно вырыть яму как можно ближе к корням большого крепкого дерева. Ведьмак часто заставлял меня рыть ямы, и я очень удивился, узнав, что ведьмаки редко делают это сами – только в самом крайнем случае. Обычно эту работу выполняют нанятый рабочий и его помощник.

Затем нужно нанять камнетеса, который сделает прочную каменную плиту, чтобы уложить ее поверх ямы, как на могиле. Плита должна точно подходить по размеру и прилегать плотно, как влитая. Нижнюю часть плиты и стены ямы покрывают смесью из железных опилок, соли и клея, а потом сажают туда домового.

Это совсем не трудно – кровь, молоко или их смесь всегда срабатывают. Намного сложнее уложить камень точно на место, поэтому все зависит от нанятых помощников и их стараний.

Камнетес должен стоять рядом, а несколько работников цепями удерживают плиту и осторожно и быстро кладут ее прямо на деревянную площадку поверх ямы.

Именно такую ошибку совершил Билли Бредли: как-то в конце зимы погода была мерзкая, и Билли хотел скорее оказаться в своей теплой постели, поэтому очень торопился. Он позвал на помощь местных рабочих, которые никогда прежде не делали подобную работу. Камнетес ушел ужинать, пообещав вернуться через час, но Билли потерял всякое терпение и не мог больше ждать. Он без особого труда загнал домового в яму, но с каменной плитой все оказалось гораздо сложнее. Погода была сырая, и плита соскользнула, защемив Билли левую руку. Цепь запуталась, рабочие не могли поднять плиту и побежали за камнетесом, а в это время загнанный в яму домовой, кстати один из самых опасных, стал кусать пальцы Билли. Таких называют домовыми-пращниками, обычно они кормятся скотом, но этот жаждал человеческой крови.

Почти полчаса понадобилось, чтобы поднять плиту, но было уже слишком поздно – домовой откусил все пальцы Билли и высасывал кровь из его тела. Билли сначала кричал от боли, а потом его крики превратились в стон. Когда его руку освободили, на ней остался только большой палец. Вскоре после этого мальчик умер от шока и потери крови.

– Печальный случай, – продолжал Ведьмак. – Билли похоронен за оградой кладбища при Лейтонской церкви – тех, кто занимается нашим ремеслом, не хоронят на освященной земле. Это случилось больше года назад, и если бы Билли остался жив, то сейчас мы бы с тобой не разговаривали, потому что он все еще был бы моим учеником. Бедняга Билли был хороший паренек, он не заслужил этого, но наша работа очень опасна, и ошибок допускать нельзя…

Ведьмак грустно посмотрел на меня и заключил:

– Наматывай все это на ус, парень. Храбрость и сила очень важны, но главное – никогда не торопиться. Сначала нужно хорошенько подумать, а потом выполнять свой долг. Обычно я никогда не отправляю ученика на задание, пока он не закончит первый год обучения. Если, конечно, он сам не проявит инициативу, – добавил он с улыбкой, – но я все равно должен быть уверен, что он готов… Что ж, пора дать тебе первый урок латинского…