Она приготовила чай и вытащила из духовки пирог.

А потом представилась. Она была дочерью Жанны Лувель.

Франк понятия не имел, кто это такая.

- Ничего удивительного. Когда я поселилась здесь, вы давно уехали…

Она дала им спокойно выпить чаю. Камилла покурила в саду. Руки у нее дрожали. Когда она вернулась, хозяйка принесла большую коробку.

- Так-так, подождите. Сейчас я ее найду… Ага! Вот! Смотрите…

Это была совсем маленькая фотография на кремовом паспарту с чьим-то кокетливым росчерком в правом нижнем углу.

Две молодые женщины. Правая смеялась, глядя в объектив, левая - та, что в черной шляпе, - стояла, опустив глаза.

Обе были лысыми.

- Узнаете ее?

- Кого?

- Ну как же… Это ваша бабушка.

- Вот эта?

- Да. А рядом тетя Люсьенна… Старшая сестра моей матери…

Франк протянул снимок Камилле.

- Моя тетя была учительницей. Говорили, что красивее нее не было девушки в округе… А еще ее считали ужасной задавакой, эту малышку… Она была образованной и отклонила не одно предложение руки и сердца, несчастная снобка. 3 июля 1945 года Роланда Ф., портниха, заявила… Моя мать выучила текст этого протокола наизусть… Я видела, как она веселилась, смеялась, шутила, а однажды даже выпивала вместе с ними (с немецкими офицерами) на школьном дворе, полуголая, в одном купальнике.

Наступила тишина.

- Они ее обрили? - спросила наконец Камилла.

- Да. Мама рассказывала, что ее сестра много дней пребывала в прострации, а потом, однажды утром, к ним пришла ее лучшая подруга Полетта Моген. Она сбрила волосы бритвой своего отца и стояла в дверях, весело смеясь. Полетта взяла Люсьенну за руку и силой отвела ее в город, к фотографу. «Давай, пошли… - говорила она… - Останется снимок на память… Идем, говорю! Не доставляй им этого удовольствия… Ну же… Подними голову, моя Лулу… Ты стоишь дороже их всех, вместе взятых…» Моя тетка не осмелилась выйти из дома без шляпки и отказалась снять ее у фотографа, но ваша бабушка… Только взгляните… Этот озорной вид… Сколько ей тогда было лет? Двадцать?

- Она родилась в ноябре 1921-го.

- Двадцать три года… Храбрая молодая женщина, не так ли? Возьмите… Я вам ее дарю…

- Спасибо, - произнес Франк с перекошенным ртом.

Когда они оказались на улице, он повернулся к Камилле и бросил залихватским тоном:

- Крутая была старушка моя бабуля, верно? И заплакал.

Наконец-то.

- Маленькая моя старушечка… - рыдал он. - Бабулечка моя… Единственная, кто был у меня в целом свете…

Неожиданно Камилла остановилась как вкопанная, а потом кинулась назад в дом: они забыли черную коробку.

Он спал на диване и на следующий день встал очень рано.

Из окна своей комнаты Камилла видела, как он развеял прах над маками и душистым горошком…

Она не посмела выйти сразу, а когда все-таки решилась отнести ему обжигающе-горячий кофе, услышала рев удаляющегося мотоцикла.

Чашка разбилась, а Камилла уронила голову на кухонный стол.