XVIII
Погребальный звон
(декабрь 1980)
Джулиана швырнула сумку с едой у двери. В ее квартире звонил телефон. Она стала рыться в кармане в поисках ключей. Этот звонок означал, что ей надо спешить. Она чувствовала, что ей звонят из Неаполя.
На следующий же день после землетрясения она безуспешно попыталась дозвониться до Маттео. И потом звонила постоянно в разное время, и днем, и ночью. Никто не отвечал. В конце концов она позвонила в отдел помощи пострадавшим от землетрясения. Муниципалитет Неаполя создал его специально для тех, кто разыскивал своих пропавших родственников. Ей удалось дозвониться с пятой попытки. Чиновник записал фамилию Маттео и обещал связаться с ней, как только будет располагать какими-нибудь сведениями.
Прошло двенадцать дней после землетрясения, разрушившего Юг Италии. Люди уже вдоволь нагляделись на страшные картины разрушений и страданий. И она тоже безмолвно смотрела на последствия катастрофы. Повсюду одни только развалины и рыдающие женщины. Улицы, заваленные грудами камней и обломками домов. Ошалевшие лица карабинеров, не знающих, кого утешать в первую очередь. Изуродованный Неаполь. Горы пыли на месте Авеллино. Да, она видела все это и представляла себе свою развороченную квартиру. Осевшие стены, проломанные полы. Комната Пиппо без потолка, их улица в руинах, как после бомбардировки. Ей все было ясно: это землетрясение — еще одна попытка ее уничтожить. Покончить с ней навсегда. Сын, Маттео, теперь дом, город. Сравнять все с землей. В чем она провинилась, если ей приходится расплачиваться такой ценой? Она не знала. Молча смотрела на эти картины, и ей казалось, будто ее осыпают ударами. Жизнь просто издевалась над ней. Терзала, душила, топтала. Что теперь осталось от Маттео и Джулианы? Что останется от них, которые жили себе, никому не мешая, и хотели для себя немного счастья. Неаполь умер. У него было искаженное лицо, с ним словно случился апоплексический удар. Пыль оседала на окровавленные стены. Все пропало.
Телефон продолжал звонить. Джулиана швырнула сумку с продуктами куда попало. Два апельсина покатились вдоль стены. Она нашла ключи и открыла дверь. И вдруг замерла, вместо того чтобы побежать к телефону. Эти назойливые звонки, повторяющиеся с завидной регулярностью и разносящиеся по всей квартире, напомнили ей то утро в отеле-люкс «Санта-Лючия». И тогда телефон звонил точно так же, призывая ее поторопиться. Вестник беды. Сейчас она бросится к нему, и ее придавит горе. В Неаполе или в Каньяно, в коридорах гостиницы или в собственной квартире телефон звонил для того, чтобы сломать ее жизнь, ее жалкую жизнь, изуродованную, обтрепанную.
— Алло?
Она все же сняла трубку. Села в кресло как была, прямо в пальто.
Голос на другом конце провода заговорил с ней с деликатной медлительностью. Попросил ее представиться. Действительно ли она Джулиана Маскерони? Да. Вы обращались с запросом в наш отдел относительно некоего Маттео Де Ниттиса? Да. Наступила пауза, словно чиновник на том конце собирался с силами, потом все же решился и произнес именно те слова, которых так страшилась Джулиана. Сказал, что Маттео числится в списке пропавших. Что он, по всей вероятности, погиб в ночь на 23 ноября, во время первого толчка, под обломками рухнувшего дома. Во всяком случае, именно об этом заявил некий Гарибальдо, хозяин местного бара, оказавшийся свидетелем трагедии…
— Алло?
Джулиана не сказала ни слова. Выговорив этот текст, чиновник, видно, решил, что она повесила трубку, но все же окликнул ее по имени. Она ответила глухим голосом.
— Кем вы приходитесь потерпевшему? — спросил он.
Она не ответила. Опустила руки. Трубка у нее на коленях продолжала говорить: «…Синьора?..» Она перестала слушать. Устало повесила трубку и осталась сидеть в кресле. Везде одно и то же. И в отеле-люкс «Санта-Лючия», и в Каньяно. Смерть Пиппо. Смерть Маттео. Телефон и отчаяние, навалившееся на нее всей своей тяжестью, словно решившее доконать ее.
