Книга: Безмолвные клятвы
Назад: ГЛАВА 6
Дальше: ГЛАВА 8

ГЛАВА 7

Терпение. Речел хорошо знала, что это такое. Сколько томительных часов она провела на чердаке, слушая, как внизу хлопают дверью лучшие и худшие представители рода человеческого! То, что она видела в доме, иногда вызывало у нее чуть ли не тошноту. Когда Речел подросла, то заставила себя ко всему привыкнуть, научилась отвергать домогательства чересчур страстных поклонников, а пьяная ругань трогала ее не больше, чем лай собак.
Но оказалось, что легче выносить приставания развратников, чем ждать, когда, наконец, на тебя обратит внимание твой собственный муж. Да, его грубость казалась Речел отвратительной, но равнодушие было просто невыносимым.
С тех пор, как Генри ушел из ее номера, граф вел себя с ней слишком любезно. Речел стало неловко в его присутствии. Ей не нравилась доброта графа – она очень напоминала жалость. Речел вспомнила, что также к ней относились порядочные леди, которые дарили ей поношенные платья дочерей и боялись дотронуться до нее пальцем.
Речел ходила из угла в угол по прихожей, ее халат распахнулся, открывая простую сорочку, пожелтевшую от времени и ставшую прозрачной от частых стирок. На столе в гостиной горела единственная лампа, бросая свет на дорогую мебель. Речел проклинала жизнь за то, что та сделала ее ночным существом, проклинала Генри Эшфорда: он ушел развлекаться с другими женщинами, в то время как его ждет жена. Страх сковал ноги Речел, она остановилась посреди прихожей.
Развлекаться… Речел подумала, что готова удовлетворить желания мужа. Она хорошо представляла, что и как происходит в подобных случаях, и не боялась. Не боялась, что, возможно, сама не получит удовольствие и разочаруется. Хуже казалось другое: если мужчина, который, несомненно, не может не желать женщину, проявит к ней безразличие.
В коридоре послышались шаги. Речел показалось, что кто-то грубо выругался и произнес ее имя. Когда раздался стук в дверь, она бросилась к гардеробу, выдвинула нижний ящик и достала пистолет. Не успела Речел испугаться, как дверь распахнулась и на пороге появилась высокая мужская фигура. Речел двумя руками подняла пистолет и прицелилась в мужчину. Тот концом трости сдвинул шляпу на затылок, не спеша вошел в прихожую и ногой закрыл дверь.
– Вы очень испугались, миссис Эшфорд, увидев своего мужа, – проговорил Генри, медленно ворочая языком. – Вы даже забыли взвести курок…
Речел вздохнула и опустила пистолет.
– Вот и умница! – продолжал Генри. – Вы выиграете гораздо больше, если я останусь жив.
– Никто из нас ничего не выиграет, если так будет продолжаться!
– Живой фонтан мудрости! Уверен, что мой брат выразил желание, чтобы брызги этого фонтана коснулись моего разума…
Речел убрала пистолет на место и встала спиной к Генри, не зная, что сказать. Он вошел в гостиную.
– Как? Ни одного ласкового слова? Кажется, это называется «презрительное молчание». Кто вас этому научил? Ваша мать?
Речел услышала приближающиеся шаги, почувствовала запах виски. Она обернулась. Генри прошел мимо и сел на диван. Когда он уставился на Речел, ей показалось, что взгляд его скорее трезвый, чем пьяный. Только сейчас она поняла, что судорожно сжимает пальцами край халата, и отпустила шелк, ставший мягким и влажным.
– Ты меня боишься, Речел? – неожиданно серьезным и трезвым голосом спросил Генри.
– Нет.
Она лгала. Здесь не было больного мальчика или любезного графа. Она осталась с Генри наедине и еле скрывала волнение.
– Значит, дело пойдет на лад. Страх в брачной постели – это так называемый «третий лишний».
Речел поежилась, ее руки вновь потянулись к полам халата.
– Речел, – терпеливо произнес Генри. – Согласно документам, тебе двадцать четыре. Ты должна представлять, какие у мужа могут быть желания.
– Да.
– О, она умеет говорить «да»! Это обнадеживает.
Речел собралась с духом и произнесла заготовленную фразу:
– Я знаю чего ждет от меня муж. Долг жены требует исполнять его желания. Я исполню свой долг без колебаний – это входит в условия договора. Но разве супружеский долг ограничивается постелью?
– А разве нет? Большинство женщин считают именно так.
– Я к ним не отношусь. Да мало ли обязанностей у жены? Я буду рожать вам детей, готовить, создавать в доме уют…
– Боже, какое совершенство! – Генри покачал головой. – Я на небесах в компании со святыми.
– Не смейтесь надо мной, – сдержанно проговорила Речел.
– Как ты сказала?
– Я сказала, не смейтесь надо мной! – крикнула она. – Вы не имеете права! Я вам ничего не сделала.
– Вы купили меня, мэм.
Рука Речел пошарила на поверхности стола и нащупала ножку медного подсвечника. Речел схватила его и замахнулась:
– Не смейте так со мной разговаривать! Генри успел увернуться от подсвечника, который ударился о стену и упал за диван:
– Лучше бросайте в меня словами… Речел. Но только не тяжелыми предметами. Я серьезно.
Речел ахнула и закрыла ладонью рот, заметив на стене свежую выбоину.
– Простите меня, – прошептала она. – Я не знаю, как это вышло…
– Очень просто. Это наша первая семейная ссора. Такие вещи неизбежны.
Речел удивилась тому, как быстро меняется настроение ее мужа. Она не смогла бы сказать, что сейчас преобладает – умиротворенность или гнев. Она посмотрела ему в глаза. Взгляд Генри прожигал ее насквозь. Речел показалось, что она стоит перед ним совершенно обнаженная. Захотелось уйти в свою комнату, и она уже коснулась ручки двери.
– Речел?
Она обернулась.
– Так как наш договор, который я поленился прочесть, дает мне много привилегий, я хочу знать, чего вы ждете от меня.
– Чего я жду?
– Вот именно. Лучше скажите сразу. Я сюрпризов не люблю.
Речел надеялась, что Генри не заметил, как она потянулась к ручке двери.
– Вы не должны бить меня. Если у нас появятся дети, вы будете им хорошим отцом. Вы не должны пользоваться услугами про… падших женщин.
– Как мило вы их называете!
В слове «их» прозвучало столько ненависти, что у нее защемило в груди. Она повернулась к двери.
– Речел… поди сюда.
– Я собираюсь ложиться спать.
– Разве «послушание» не входит в брачную клятву?
Она молчала и не двигалась с места.
– Зачем я буду тратить деньги на проституток, если жена обязана выполнять мои желания?
– Женатые мужчины часто ходят к проституткам.
– Это не для меня, – резко возразил Генри. – Жизнь предлагает много вариантов. Но если человек выбирает смерть – это нельзя назвать выбором.
– Спасибо! Если это все, что вы собирались сказать, то я…
– Я хочу этого, Речел. – Вы, наверное, устали… – Прямо сейчас.
У Речел пересохло во рту. Генри жестом подозвал ее.
– Прямо здесь, – велел он.
– Ляжем в постель…
– Нет.
– Потушить лампу?
– Не трогай ее.
Глаза мужчины лихорадочно блестели. Речел подошла и остановились там, где он указал. Генри не пошевелился, не пытался встать с дивана или протянуть к женщине руку. Он смотрел на Речел с холодным вожделением, в котором она угадывала месть.
– Распусти волосы.
Речел выполнила просьбу, и ее волосы упали на спину. Генри не сводил с нее глаз. Единственная лампа тускло освещала половину его лица, придавая всему облику Генри нечто мрачное и таинственное. От взгляда прищуренных глаз, тем не менее, не ускользало ничего.
Речел ощутила, как у нее все сжалось внутри, как от страха предстоящего унижения по спине пробежала мелкая дрожь. Ее тяжелые волосы рассыпались по плечам, оттягивая голову назад. – Сними халат, – негромко произнес Генри.
Мягкий шелк скользнул по ее плечам и бедрам и упал на пол. Речел поежилась, тут же почувствовала, как ее бросило в жар.
– Сорочку, Речел.
Сердце ее сжалось, в горле пересохло. Она опустила глаза и увидела, что сквозь тонкую ткань просвечивают ее маленькие груди с твердыми и острыми сосками.
– Сними ее.
Ноги Речел подкашивались, и только гордость еще заставляла ее держаться прямо. Она убрала со щеки сбившуюся прядь и посмотрела Генри в глаза:
– Я не шлюха. Не жди, что я так буду себя вести.
– Что ты знаешь о том, как ведут себя шлюхи? И как – жены?
Стоя перед мужем полуобнаженной и чувствуя на себе его холодный взгляд, Речел засомневалась в том, есть ли разница между женой и шлюхой?
– Тебе помочь, Речел? – Генри приподнял край ее сорочки и слегка смял пальцами ткань. – Или ты решила подразнить меня?
– Нет.
Он опустил руку.
– Тогда снимай ее. Я хочу увидеть свою долю в нашей сделке.
Когда Речел нагнулась, ее волосы упали вперед, тяжелой завесой закрывая лицо и грудь. Ничего не ощущая и слыша только дыхание Генри, она медленно потянула сорочку вверх, сняла ее через голову и опустила руки. Теперь Речел стояла перед мужем совершенно обнаженной, широко раскрыв глаза. Взгляд ее остановился на его брюках, в которых началось заметное шевеление.
– Речел, твои волосы загораживают мне всю картину. Убери их.
Речел подняла с пола ленту. Собирая локоны и связывая их на затылке, она почувствовала, как приподнялась ее грудь и втянулся живот. Никогда еще Речел не была так уверена в том, что тело ее желанно, а движения – соблазнительны. Эту уверенность придавал страстный взгляд мужчины… ее мужа.
Она посмотрела на Генри: ткань его черных брюк предательски натянулась, выдавая сильнейшее возбуждение. Он вдруг показался Речел еще более беззащитным, чем она сама. Он сможет отомстить ей только в том случае, если она позволит.
– Подойди ближе, – пробормотал Генри. Речел подошла к нему вплотную. Он протянул руку и потрогал ее груди. Сначала одну, затем другую, словно проверяя их упругость. Это прикосновение напоминало обязательный ритуал – точно так же Генри, наверное, измерил бы температуру воды в ванне.
Речел вся подалась вперед и почувствовала, как у Генри участилось дыхание, как слегка задрожала его ладонь, продвигавшаяся вниз по ее бедрам, талии, животу, еще ниже… Она вздрогнула и закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Прикосновение его пальцев вызвало приятную дрожь во всем теле.
Другой рукой Генри ласкал ее грудь, посылая вниз теплые волны, которые что-то растопили внутри, словно призывали мужские пальцы проникать еще глубже. Несмотря на то, что Речел сгорала от желания, ум ее оставался холодным и бесстрастным, и она все еще ясно осознавала происходящее. Генри поднял голову и посмотрел ей в глаза. Его руки замерли, на губах появилась знакомая усмешка, глаза прищурились:
– Речел, ты готова для меня.
– Да…
– Ты покоряешься моему желанию?
– Я хочу быть покорной.
Генри осторожно встал и указал на пуговицы своих брюк.
– Тогда обслужи меня.
Продолжая глядеть в глаза мужа, Речел нащупала пуговицы и расстегнула их одну за одной. Не дожидаясь дальнейших приказаний, она погрузила руки в нижнее белье, чтобы высвободить его. Речел затаила дыхание, чувствуя его размеры и теплоту. Ей хотелось бояться его, ненавидеть его, считать его омерзительным, но у нее это не получалось. Благодаря своему ненасытному любопытству Речел видела такое слишком часто в детстве и юности.
Мужские руки крепко взяли ее за плечи. Генри повалил Речел на диван и накрыл своим телом. В его глазах горело яростное желание, не терпящее ожиданий. Речел почувствовала боль, когда твердая плоть вторглась в ее тело, разрушая все преграды, В тот же миг она осознала, что ее девственность осталась в прошлом: это был ее собственный выбор, а мужчина являлся лишь необходимым звеном в цепи. Речел выгнулась навстречу его движениям и услышала стон. Генри замер, приподнялся на локтях и посмотрел ей в глаза:
– Черт тебя побери, Речел!
Его шепот исходил из самой глубины, оттуда, где билось сердце. Речел казалось, что она слышит эти удары. Мужские бедра продолжали равномерные движения, вторжение становилось все глубже… глубже… Губы Генри касались ее губ и носа. Время от времени он замедлял движения, раздвигал языком губы Речел и начинал их покусывать. Когда Речел мотала головой, пытаясь уклониться, Генри стонал от удовольствия и входил в нее с новой обжигающей силой: ему нравилось воевать и господствовать сразу на двух фронтах.
В какой-то миг Речел и Генри забыли, где они и что с ними происходит; глаза закрылись, тела слились в одно целое, а души словно парили в воздухе. Но вот Генри перекатился набок и оказался на самом краю дивана. Он по-прежнему был рядом с Речел, но она вдруг ощутила себя одинокой и брошенной. Даже его дыхание на ее щеке казалось холодным. Речел слишком поздно спохватилась – Генри уже получил все, что хотел. Его глаза смотрели куда-то мимо нее.
– Черт тебя побери, Речел… – шептал он.
Речел теперь понимала, что будет подчиняться Генри только тогда, когда сама этого захочет. Да, она не позволила ему отомстить ей, но не испытывала ни наслаждения, ни триумфа.
Она чувствовала лишь полное опустошение.
Назад: ГЛАВА 6
Дальше: ГЛАВА 8