Глава 2
Кристина пробыла в Гленмуре еще десять дней. Она осталась бы еще, но понимала, что от проблем навсегда не спрячешься. Рано или поздно, но их придется решать.
На этот раз дядя Френсис убедился, что она поедет с комфортом. Он сам отвез девушку в Эдинбург, переночевал в гостинице, а на следующее утро посадил ее в вагон первого класса лондонского поезда. Рядом с ней он поставил на сиденье корзиночку с припасами, а на стол положил целую кипу газет и журналов.
– Будь осторожна, – говорил он. – Я дал телеграмму твоему отцу, и он встретит тебя на вокзале.
– Я так благодарна вам, – ответила Кристина. – Не знаю, что бы я делала, если вы тогда не оказались в гостинице.
– Думаю, как-нибудь ты бы справилась и сама. Ты у меня молодец. Попроси отца дать мне знать, как ты добралась, ладно? А сейчас мне нужно идти, а то уеду вместе с тобой в Лондон.
Дядя Френсис поцеловал ее и вышел из вагона.
– Грейс возвращается на следующей неделе и захочет узнать о тебе. Не забудь прислать приглашение на свадьбу.
«Если она состоится», – чуть не воскликнула Кристина, но в этот момент поезд тронулся, и она успела только помахать рукой дяде, чувствуя, что уплывает из безопасной гавани в открытое море проблем и неприятностей.
Весь долгий день путешествия в поезде Кристина размышляла о своей дальнейшей судьбе. Нужно ли ей уступить напору Гарета и сразу выйти за него замуж? Ее все еще мучила тревога, что она беременна от Дэниела. Со дня их расставания она не переставала страдать, и эти страдания не могли смягчить даже ее отношения с Гаретом. Девушка чувствовала себя невероятно уставшей, будто долго-долго с кем-то воевала и в конце концов проиграла войну. Она понимала, что должна забыть Дэниела, и не могла сделать этого. Воспоминания о нем жгли ее, как незаживающая рана. Ее бросало в дрожь от одной мысли, что она возвращается домой и должна жить прежней жизнью. Может быть, с Гаретом она сможет начать новую жизнь. Им нужно будет так много сделать, что она боялась даже думать об этом, но с ней рядом будет человек, которого она хорошо знает всю свою жизнь. Но вот знает ли она его?
Тот день в Гленмуре открыл для нее нового Гарета, о котором она даже не подозревала. Размышляя подобным образом, Кристина не могла никак принять окончательное решение.
Опоздав всего на несколько минут, поезд прибыл в Лондон. Эверард ожидал дочь на платформе. Кристина думала, что возненавидела отца за то, как он искусно расстроил их связь с Дэниелом, но когда увидела его, идущего к ней навстречу с распростертыми объятиями, она испытала огромное облегчение и бросилась прямо к нему, понимая, что несмотря ни на что она все равно его любит.
Сидя рядом с ней в экипаже, он взял ее ладонь в свою:
– Послушай, Кристина, Гарет сказал, что он хотел бы как можно скорее устроить вашу свадьбу, но я дал ему понять, что это зависит от тебя. Вот почему я спрашиваю тебя сейчас, пока ты не видела мать и никто на тебя не давит. Хочешь ли ты выйти замуж за Гарета? Если ты будешь несчастлива в этом замужестве, я не допущу его ни при каких обстоятельствах.
Отец предлагал ей выход из сложившейся ситуации, и Кристина, понимая это, была ему благодарна, но он многого не знал. Весь этот долгий день она не переставала размышлять, и решение пришло само собой. Гарет означал надежность, спокойствие, деловую практическую жизнь, никаких беспокойств и тревог, а в данный момент это казалось почти раем, в котором она может укрыться от своих бед.
Поэтому, немного помолчав, Кристина ответила:
– Я много думала, папа, и потом решила. Я выйду за Гарета, как только он сочтет это нужным.
– Ты уверена?
– Вполне, только я хотела бы, чтобы свадьба была тихой, без огромного количества гостей. Я подумала, что было бы хорошо обвенчаться в церкви в Брамбере, если, конечно, дедушка не будет против.
– Думаю, что он будет только рад, а вот мама, боюсь, очень расстроится.
– Я понимаю, но ничего нельзя изменить. В конце концов, это моя свадьба.
Так все и произошло. Молодые обвенчались в небольшой церкви в Брамбере, и леди Кларисса горько жаловалась на почти полное отсутствие гостей:
– Что подумают люди? – снова и снова повторяла она. – Вначале ты убегаешь из дому, никому не сказав ни слова. Потом вдруг это поспешное замужество. Почему ты так с нами поступаешь? Я не знаю, как смогу смотреть людям в глаза. Эти многозначительные взгляды, вопросы… Как будто без этого не хватает неприятностей.
Но Кристина была настроена решительно, и к тому же ее во всем поддерживал отец. На торжество были приглашены только самые близкие родственники. Гарри приехал перед самым венчанием и только-только успел. Позже, улучив минутку, он спросил у Кристины:
– Все в порядке, Крис? Я очень удивился, когда получил телеграмму от отца.
– Все прекрасно, – твердо ответила она.
– А Дэниел?
– Все кончено.
Кристина уткнулась лицом в его грудь, а брат прижал ее к себе, что-то нежно шепча, пока к ней не вернулось самообладание. Утерев слезы, Кристина вышла к гостям, весело улыбаясь.
Лорд Уориндер сразу после свадьбы уехал на несколько недель к друзьям в Шотландию, оставив молодоженам свой дом. За границу они поехать не захотели, потому что, во-первых, Гарету скоро нужно было приступать к работе в больнице, во-вторых, Кристина просто захотела побыть еще в Брамбере. Здесь ничто не напоминало ей о Дэниеле. Все здесь было связано с ее детством, с Гарри, Гаретом, их друзьями. Здесь будет легче забыть Дэниела.
К концу медового месяца Кристина была уверена, что она беременна. Все произошло так быстро, что теперь она сама не знала, чей это ребенок. Кристина никогда раньше не думала о детях, как, например, Маргарет. Но это случилось, и она восприняла это с радостью, хотя твердо решила не менять своего образа жизни из-за своего нового положения.
По этому поводу ей пришлось даже поспорить с Гаретом.
– Когда мы вернемся в Лондон, – сказал он, услышав от жены новость, – я попрошу следить за твоей беременностью доктора Говарда Спайра, он первоклассный гинеколог.
– Я бы лучше имела дело со старым милым доктором Мурфи, – возразила Кристина. – Я его знаю с самого детства, и он меня тоже.
– Он человек пожилой, не знаком с новейшими медицинскими методиками, а я хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее. И еще. Я хотел бы, чтобы ты оставила верховую езду или, по крайней мере, ограничила ее.
– Но почему? Я чувствую себя прекрасно, а от прогулок верхом я получаю огромное удовольствие.
– Ты должна быть благоразумна, – продолжал Гарет. – Ты слишком рискуешь, Кристина. Я не хочу потерять своего ребенка из-за твоего легкомыслия.
– Откуда ты знаешь, что это твой ребенок? – слова вырвались у нее до того, как она успела подумать, и Кристина тотчас же пожалела о них, увидев удивленное лицо Гарета.
– Тебе это было необходимо говорить? – подавляя гнев, спросил он.
– Извини, – быстро ответила она. – Мне очень жаль. Я не хотела тебя обидеть.
Теперь она жалела, что вообще сказала ему тогда о их с Дэниелом близких отношениях и проведенной вместе ночи. Она бросила ему те слова в состоянии горького разочарования и отчаяния, и это вызвало в нем такую бурю эмоций, о которой ни она, ни он не подозревали. Он никогда больше не возвращался к тому дню в Гленмуре, но иногда ей казалось, что занимаясь с ней любовью, он думает об этом, он будто бы снова и снова пытается оправдаться перед самим собой.
Кристина была преданна и искренне хотела, чтобы их брак удался, но, несмотря на ее усилия, в их отношениях не было той страсти, которая была между ней и Дэниелом и все равно была еще жива, как бы она ни пыталась не думать об этом.
Пока Кристина проводила медовый месяц в Брамбере, Дэниел снова стал работать в школе, стараясь дать пятидесяти неуправляемым, безответственным сорванцам хоть немного знаний. Однажды ему в руки попал номер газеты «Таймс». Джо Шарп протянул ему газету со словами:
– Прочти эту статью. Здесь об отношениях России и Турции. И скажи свое мнение.
– Хорошо, спасибо.
Но его внимание привлекло совсем другое. Он молча смотрел на печатный текст, отказываясь поверить и в то же время зная, что это правда.
«В БРАМБЕРСКОЙ ЦЕРКВИ БЫЛИ ПОВЕНЧАНЫ КРИСТИНА УОРИНДЕР, ДОЧЬ ИЗВЕСТНОГО АДВОКАТА ЭВЕРАРДА УОРИНДЕРА И ЛЕДИ КЛАРИССЫ УОРИНДЕР, И ДОКТОР ГАРЕТ ФРАЙЗЕР, ЕДИНСТВЕННЫЙ СЫН ПОКОЙНОГО ПОЛКОВНИКА ЭДВАРДА ФРАЙЗЕРА…»
– Что думаешь, Дэниел? Поедешь на место событий, чтобы оттуда присылать репортажи? – спросил Джо Шарп.
Дэниел задумался и рассеянно спросил:
– Куда нужно ехать?
– На эту кровавую войну, если она все-таки развяжется.
– Да, конечно, поеду… – Он был готов хоть сейчас уехать куда угодно, только бы подальше от этих мест, лишь бы забыть все, что могло сбыться, но не сбылось.
– Молодец! Я так и думал, что ты это скажешь, Дэниел. Ты хороший парень. Когда придет время, я тебя позову.
Кристина и Гарет вернулись в Лондон в сентябре и сразу же переехали в еще не до конца обставленный дом на Уимпл-Стрит. Нужно было еще многое сделать, и Кристина с энтузиазмом принялась за работу, довольная тем, что есть чем занять время.
Заглянув однажды в гости, мистер Уориндер нашел дочь сидящей на диване, рядом лежали отрезы разных тканей, видимо, необходимых для шитья из них роскошных портьер, и каталоги оборудования детской комнаты. Отцу показалось, что Кристина выглядела очень уставшей.
– Почему бы тебе не пожить какое-то время дома? Мы с мамой очень скучаем по тебе. Тем более, что здесь еще много работы, дом еще не полностью готов. Кристина, пожалуйста.
– Нет, папа. У меня еще много дел, которыми я хочу заниматься сама. Например, нужно найти няню для маленького, выбрать хорошую мебель для детской комнаты и многое другое.
– Зачем ты все берешь на себя? Твоя мама была бы рада помочь тебе.
– Конечно, не сомневаюсь. Что ж, я не против выслушать ее советы. В конце концов, я не обязательно должна им следовать.
Ее очень беспокоило, что между отцом и матерью сохранялась определенная холодность. Кларисса по-прежнему не хотела знать Кейт и не принимала ее в своем доме. Эверард Уориндер не настаивал на том, чтобы Кейт приходила к ним, он время от времени встречался с дочерью, иногда они вместе обедали, а если кто-то из его знакомых удивленно поднимал брови, узнавая о его интересе к обещающей юной актрисе, он объяснял, что спас ее от виселицы.
Кристина в очередной раз повздорила с Гаретом, когда он стал возражать против возобновления ее работы в клинике.
– Это невозможно, – возражал он. – Ты теперь моя жена, и у тебя вполне достаточно работы по дому.
– Если ты ожидал, что я целыми днями буду сидеть и распивать чай, обсуждать с подругами модные наряды и выслушивать светские сплетни, то я тебя разочарую. Ты всегда знал, как я отношусь к подобным вещам. Скорее бы родился ребенок, я так устала его носить… Извини, папа, что я об этом при тебе говорю. Ты говорил Джону Декстеру, как тебе интересна его работа, а теперь даже мне не позволяешь ею заниматься.
– Тогда ты, дорогая, не была еще беременна. Поверь, Кристина, я беспокоюсь о тебе, о твоем здоровье и о здоровье твоего маленького.
– Еще очень маленький срок. Обещаю тебе, папа, что буду благоразумна и не сделаю каких-либо глупостей. Вот увидишь!
Насчет работы в клинике Кристина и Гарет спорили не один раз, и в конце концов, она нашла неожиданную поддержку со стороны жены доктора Эндрюса.
Молли Эндрюс оказалась совсем другой, нежели Кристина представляла себе. Она была намного моложе мужа – ей было около сорока – крупная, полноватая и без причуд. Одевалась она просто, не интересовалась модой и скандалами и была очень приветлива на домашних вечеринках, где, в основном, были коллеги ее мужа, с кем она общалась почти на равных. Единственной ее печалью было то, что у них не было детей, и, возможно, поэтому она взяла молодую парочку под свое крылышко. Кристина ей понравилась с первой их встречи, и когда она и Гарет ужинали у Эндрюсов и разговор зашел о клинике, она неожиданно поддержала Кристину.
– О беременности говорят много глупостей, – сказала миссис Эндрюс. – Это вполне естественное состояние женщины, а Кристина – молодая и здоровая женщина. Не запрещайте ей делать того, что ей хочется. Я знала слишком много молодых женщин, которые на время беременности превращались в каких-то беспомощных гусынь, а это самое вредное для будущей мамочки, не говоря уже о ребеночке. Джордж согласен со мной, верно я говорю, дорогой?!
Итак, Кристина одержала маленькую победу, и жизнь потекла своим обычным чередом. Гарет работал в больнице у доктора Эндрюса, а Кристина руководила работами по отделке детской комнаты.
Внешне у молодой пары все было прекрасно, казалось, что они полностью восстановили свои прежние теплые отношения. Но иногда Кристина не понимала своего мужа, не разделяла его точки зрения. Например, такое случилось сразу же после Нового года.
Как-то утром Кристина встретилась с Кейт, которая продолжала выступать в труппе мистера Кина и частенько гам, то тут появлялась в обществе Джорджа Уэсткотта, что очень веселило и забавляло Кристину.
– Ты не находишь его смертельно скучным? – спросила Кристина у Кейт. – Когда он как-то приезжал в Брамбер к дедушке, мы все просто изнывали, если он оставался с нами отобедать.
– Ну что ты, Кристина! Он вовсе не такой, – ответила девушка. – После всей этой театральной суеты и подыгрывания друг другу я встречаюсь с Джорджем и нахожу его очень милым и таким естественным, что я просто отдыхаю в его компании.
Именно в этот день Кейт и показала Кристине номер «Клэрион», где была напечатана статья Дэниела. Тогда Кристина поинтересовалась, можно ли ей посмотреть эту газету.
– Конечно, о чем разговор? У меня много номеров с его статьями, Дэниел присылает мне самые удачные, которые, на его взгляд, будут мне интересны.
Вечером этого дня, когда Гарет вернулся из больницы, он увидел, что Кристина сидит на диване и увлеченно что-то читает. Это его очень задело и привело в негодование.
– Что ты читаешь? «Клэрион»? Но откуда, позволь тебя спросить, у тебя эта газета? Я не интересуюсь политикой, и мне не хотелось бы, чтобы в нашем доме читали эту газету!
– Но, Гарет, это ведь и мой дом… А газету мне дала почитать Кейт. За последнее время Дэниел опубликовал несколько своих статей, и я хотела посмотреть их… Почему тебя это так расстраивает? Что такого предосудительного я сделала?
– Кристина, объясни, дорогая, сколько это может продолжаться? – возбужденно воскликнул Гарет. – Мы же с тобой договаривались, что ты не будешь вспоминать Дэниела!
– О чем ты? Почему ты сердишься? Я только взяла почитать газету…
Гарет подозрительно посмотрел на жену.
– Скажи мне честно, Кристина, он писал тебе? Только честно.
– Гарет, если бы писал, это было бы тебе известно. Разве ты не просматриваешь регулярно всю почту?
– Ты, конечно, намекаешь, что я шпионю за тобой?.. Кристина не догадывалась о письме Дэниела, которое уничтожил ее муж, и поэтому не могла понять его внезапной реакции.
– Нет, конечно, нет. Ну что с тобой, Гарет? Ты ревнуешь меня? Не стоит, дорогой. Нет ничего плохого в том, что я интересуюсь статьями Дэниела. Пожалуйста, успокойся.
– Да, конечно, – пробормотал он. – Прости меня, я погорячился… Делай, как знаешь, дорогая…
В апреле, оставив новорожденную дочку в Ингем Парке, в Лондон со старшим сыном приехала Маргарет. Кристина старалась никуда не выходить из дома, так как до родов оставалось несколько дней. Она строго выполняла указания матери о том, что надо себя беречь и не рисковать своим здоровьем. Маргарет была очень рада встрече с сестрой.
– Кристина, сестричка, как ты себя чувствуешь? – с тревогой в голосе спросила Маргарет.
– Все хорошо. Не волнуйся за меня. Достаточно того, что мама обо мне беспокоится, как о маленькой девочке…
– Разве ты не хочешь повидаться с родителями? Думаю, папа не меньше волнуется за тебя и очень скучает. Ты ведь знаешь нашего папу, он очень скуп в выражении своих чувств, но в душе он такой сентиментальный… Я это оценила и поняла только теперь, когда сама стала мамой. Только теперь я понимаю, что значат родительская забота и любовь… Это нужно самой пережить, чтобы понять.
– Да, Маргарет, наверное, ты права. Но пойми меня правильно и не обижайся, пожалуйста… Мне не хочется никого сейчас видеть. Скажи им, что у меня все хорошо, ладно? И что я их очень люблю. Ты ведь побудешь еще несколько дней? Мы еще увидимся, правда? Все будет хорошо, – как бы успокаивая себя, сказала Кристина.
– Хорошо, родная моя. Береги себя, сестричка! – Маргарет поцеловала Кристину и вскоре уехала.
Было время обеда, но Кристина чувствовала себя такой усталой, что выпила только чаю. Потом она поднялась наверх, чтобы удостовериться, что портьеры в детской, которые ей ранее не понравились, заменены на новые. К ее удивлению, в комнате для прислуги она увидела новую нянечку. Джанет Ренфру, младшая сестра няни Джона Эверарда, была настоятельно рекомендована ей Маргарет.
– А мы ожидали вас только на той неделе, – несколько резковато сказала Кристина.
– Знаю, мадам, – ответила девушка. – Я очень надеюсь, что не принесу лишних хлопот, но леди Кларисса сказала мне, что лучше приехать дней за десять до рождения малыша.
– Мама в своем репертуаре! – раздраженно заметила Кристина. – Она так любит излишне суетиться. Ну, хорошо, мисс Ренфру, раз уж вы здесь, можете чувствовать себя, как дома. Если вы не знаете Лондона, то можете выйти и погулять, если, конечно, желаете.
– Спасибо, миссис, но у меня найдутся еще дела дома…
– Как вы считаете нужным.
Через некоторое время Кристину позвала Бетси.
– Мисс Кристина, к вам пришел джентльмен. Бетси никогда не называла ее «мадам». Кристина спустилась по лестнице.
– Кто там?
– Это мистер Хантер, миссис, и он говорит, что должен немедленно вас увидеть, так как у него мало времени.
Кристина была поражена и растеряна. Постепенно к ней вернулось самообладание, и она испытала огромную радость.
– Попроси его подождать, Бетси. Я иду.
Счастье переполняло ее сердце. Вдруг у нее закружилась голова, перед глазами все поплыло. Чтобы не упасть, Кристина вынуждена была схватиться за перила. Затем, придя в себя, она глубоко вздохнула и осторожно начала спускаться. Дэниел, наконец-то, пришел проведать ее, а у нее в голове все перепуталось, ее ноги дрожали.
Спустившись вниз, Кристина увидела направляющегося к ней Дэниела. Он был в военной форме. Это первое, что бросилось ей в глаза, так как казалось уж слишком необычным. Он казался старше, мужественнее, увереннее в себе.
Несколько секунд никто из них не мог вымолвить ни слова. Они не отрываясь смотрели друг на друга. Потом Кристина медленно опустилась на кожаный диван.
– Никогда не думала, что ты будешь волонтером, – сказала она. – Кто угодно, только не ты.
Дэниел улыбнулся, снял фуражку и сел рядом.
– И я не предполагал. Но иду с медицинским формированием. «Клэрион» посылает меня туда в качестве военного корреспондента.
– Я читала твои статьи, Дэниел. Мне их показывала Кейт. Я хотела бы их показать отцу, но дело в том, что Гарет был бы против. Ему не нравится направление вашей газеты.
– А ты, конечно же, не хочешь с ним ссориться. Я прав?
– Я все равно буду читать твои статьи, а иначе и не может быть!
За разговором они молча замечали все изменения, происшедшие с каждым из них за месяцы разлуки.
Может быть, отец был прав, думала Кристина. Дэниел неплохо устроился в жизни, у него есть дом и работа, и еще неизвестно, как бы у него все сложилось, если бы у него была сейчас жена, да еще такая, как она.
Дэниел с радостью и в то же время с отчаянием отмечал, что Кристина стала еще привлекательнее и женственнее. В ней появилась какая-то особая теплота и очарование. Она, в конце концов, носила его ребенка!
– Как ты оказался в Лондоне? – спросила Кристина.
– Мы направляемся в Саутхэмптон, но я попросил разрешить мне задержаться ненадолго в Лондоне. Из-за военных сборов на улицах такая суета. Я случайно оказался на Уимпл-Стрит и решил, что смогу попробовать зайти поговорить с тобой. Слава Богу, что ты оказалась дома!
Все в нем говорило о том, что он не мог уехать, не увидев ее хотя бы раз. И было кое-что еще. Получила ли она его письмо? Знает ли она правду? Он не собирался говорить об этом, но слова сорвались сами собой.
– Я не переставал надеяться, что ты все-таки напишешь мне, ответишь на мое письмо…
– Но, Дэниел! Я могу тебе то же самое сказать!
– Я послал тебе письмо вскоре после того, как мы с тобой расстались. Я объяснил все свои радости и проблемы. Я ведь узнал нечто очень важное, чем обязан был поделиться с тобой. Ты разве не понимаешь, о чем я?
Кристина задумалась и удивленно посмотрела на него.
– Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь, Дэн? Он помялся, потом достал из внутреннего кармана кошелек, вытащил из него желтый клочок газеты и протянул его Кристине. Она пробежала его глазами, еще раз медленно перечитала.
– Но это ведь значит…
– Да, это значит, что моя мать потеряла ребенка от твоего отца. Это значит, что я сын Джона Хантера, как всегда думал.
Он взял у нее из рук газетный листок.
– И ты писал мне об этом? Не может быть… Но когда?
– Кристина, милая, я очень надеялся, что ты сразу же мне ответишь, напишешь большое письмо, но… Ждал, пока однажды в газете не увидел сообщение о твоей свадьбе. Тогда я сказал себе, что ты сделала свой окончательный выбор, и что теперь все кончено.
– Поверь мне, Дэниел… Я не получала письма…
– Возможно, что его получил твой отец и решил, что разумнее будет не отдавать его тебе.
– На какой адрес ты его послал? На Белгрейв-Стрит?
– Да, по-моему, да…
– Я тогда была в Шотландии, у дяди Френсиса. Папа никогда бы не уничтожил письмо, не прочитав, а если бы он прочитал, то обязательно сказал бы мне. Это совершенно точно!
– Не знаю тогда, почему ты не получила…
– Я тоже не знаю.
– Тогда что же с ним случилось?
– Я узнаю, почему письмо пропало.
– Разве это теперь имеет какое-то значение? Все окончено. Может быть, так и лучше? Теперь мы избавлены от бесполезных переживаний.
– Не говори так, пожалуйста! Все не так, совершенно не так! – отчаянно сказала Кристина. – Мы были обмануты. И здесь вина того, кто получил письмо и позаботился о том, чтобы оно не попало ко мне в руки, и я обязательно узнаю, кто это сделал.
Боль будто ножом резанула по ее сердцу. Конечно, это могла быть ее мать, леди Кларисса. Она ведь никогда не любила Дэниела и могла так сделать, считая, что помогает дочери.
Дэниел встревоженно сказал:
– Я беспокоюсь о тебе, Кристина. С тобой все в порядке? Ты очень бледна.
– Все нормально. Сейчас пройдет. Я понервничала немножко. Дэниел, я так расстроилась, что не получила твое письмо, мне очень жаль. Мне очень жаль, Дэниел…
– Не нужно расстраиваться. Какое это теперь имеет значение, ведь ничего не исправишь. Все позади, мы ничего не вернем, как бы нам этого ни хотелось. Не стоит терять время на сожаления. Извини меня, Кристина, но мне уже пора идти. Очень мало времени, а я еще хотел бы увидеть мистера Брауна, прежде чем сяду в поезд.
– Дэниел, обещай, что напишешь мне! – Кристина схватила его за руку, в глазах ее была мольба. – Пожалуйста, напиши мне. Мне это очень важно.
– Хорошо. Я не знаю еще, в каких условиях буду жить, но если ты действительно так этого хочешь, я обязательно напишу тебе.
– Может быть, лучше пересылать письма через Кейт? – предложила Кристина.
– Почему? Что, Гарет будет ревновать? – слегка улыбнулся Дэниел.
– Не знаю, может быть, и не будет, но я хочу быть уверена, что все их получу.
– Хорошо, обещаю. Жаль, что не могу остаться дольше. Мне еще столько нужно сказать тебе, столько хочется услышать от тебя… Но это, наверное, уже невозможно.
Дэниел встал, взял Кристину за руку и притянул к себе. Он крепко обнял ее и стал покрывать ее лицо поцелуями. При зарождении любви влюбленные говорят о будущем, при ее закате – о прошлом. Так было и у Дэниела с Кристиной, им казалось, что их любовь не имеет будущего. Каждый человек окутан покровами таинственности.
Это большая радость – видеть, как один человек угадывает то, о чем думает другой. Когда люди по-настоящему, бескорыстно любят друг друга, они становятся единым целым, они настолько близки, что каждый из них знает, о чем думает в это мгновение его любимый.
Любовь, конечно же, нуждается, чтобы тайна рассеялась, но любовь не меньше нуждается в том, чтобы тайна осталась. Как в природе, так и в любви, – слишком яркое солнце утомляет, клонит ко сну. Кто не испытывал волнения от едва слышного дыхания любимой женщины, тот не поймет, что такое нежность.
Вскоре Кристина осталась одна в комнате. Через несколько минут вошел Гарет, а следом за ним Бетси с подносом в руках. Кристина еще не пришла в себя, меньше всего ей сейчас хотелось видеть своего мужа.
– Ты рано сегодня, – стараясь не подавать виду, что была взволнована, сказала Кристина.
– Да, пришел пораньше. Бетси сказала, что у тебя был гость, и поэтому ты не у себя, а здесь, в гостиной. Кристина, и кто же это был?
– Да… тебе это не интересно… Один… Гарет резко спросил:
– Скажи, это был Хантер? Только не лги мне. Хантер, да? Я же видел его, я не мог ошибиться.
– Если знаешь, зачем тогда спрашиваешь? – холодно воскликнула Кристина и принялась разливать чай, руки ее дрожали.
– Ты ведь была уверена, что он придет? – громко воскликнул Гарет.
– Нет, я ничего не знала… Дэниел проездом в Лондоне и зашел на каких-то пять минут. Он зашел попрощаться перед поездкой в Саутхемптон. Тебя это оскорбляет?
– Зачем он сюда пришел? Что ему нужно?
– Но я же объяснила тебе. Он военный корреспондент газеты «Клэрион».
– Ну да, этой радикальной газетенки. Ну что ж, думаю, она ему подходит, судя по его взглядам.
– Прошу тебя, Гарет, не нужно язвить и разговаривать со мной в таком тоне. Я ничего не сделала предосудительного. Зачем устраивать сцены? Я считаю, что это очень благородно со стороны Дэниела поехать военкором. Я собираюсь прочитать все его статьи оттуда, – уверенно сказала Кристина. В душе она, конечно, очень волновалась.
– Тебе будет не так легко достать номера этой газеты, – заметил Гарет.
– Ничего, я уже об этом подумала. Я сделаю спецзаказ нашему агенту, – пояснила Кристина.
Гарет протянул жене пустую чашку, чтобы Кристина налила ему еще чаю. Затем он сказал с внешним безразличием:
– Конечно, вы так долго не виделись… Я все понимаю, Кристина. И долго он здесь был? О чем же, интересно, вы говорили? Надеюсь, не обо мне?
Именно в этот момент Кристине показалось, что письмо Дэниела могло попасть в руки Гарета. Кристина не могла ни о чем другом думать, как об этом письме, и поэтому она решила все выяснить…
– Гарет, – начала Кристина, – я должна поговорить с тобой. Это очень важно для меня и касается нас обоих: – Внезапно у нее закружилась голова. Кристина закрыла глаза.
– Что с тобой, дорогая? Тебе плохо? – Гарет моментально взял ее на руки и нежно сказал: – Что ты с собой сделала? Разве так можно?
– Ничего, уже прошло, – тихо сказала Кристина, почувствовав, как боль постепенно отпускает. – Ничего страшного. Когда я спускалась сегодня по лестнице, то поскользнулась и чуть не упала. Тогда очень испугалась, наверное, это из-за моих переживаний о ребенке… Все теперь хорошо.
– Пожалуйста, береги себя. Сколько раз говорить тебе, чтобы ты была осторожна?
– Но я чувствую себя хорошо. Как ты считаешь, еще не пришло время? Скажи, Гарет, я очень боюсь…
– Не волнуйся, Кристина, прошу тебя. Все будет хорошо. Я с тобой, любовь моя. Все будет хорошо.
Гарет вел себя очень достойно. Он был по отношению к жене сама доброта, надежность и нежность, а в данный момент Кристине ничего другого и не было нужно. Кристине стало очень жаль Гарета, ему так хотелось, чтобы она его боготворила и жила любовью к нему. Жалость у женщины – те же кровь и молоко для питания ее будущего ребенка. Пока женщина носит дитя, ее дитя питается кровью, потом молоком, а после молока – жалостью, материнской жалостью. Ведь каждая женщина по природе своей очень жалостлива, и каждый несчастный находит в ней утешение. Все сводится к материнству, из этого источника все пьют. Самое большое счастье для молодой женщины – счастье стать матерью, стать самым любимым и незаменимым человеком, счастье быть единственной и самой красивой для ее ребенка. О таком счастье думала и мечтала Кристина.
Бетси позвала Джейн Ренфру, и они вместе отвели женщину наверх, в ее комнату, помогли ей раздеться и уложили в постель, пока Марк, недавно работающий у них слуга, побежал за доктором Говардом Спайром.
– Да еще нет такой необходимости, – слабо прошептала Кристина. – Мне кажется, что мы только зря побеспокоим мистера Спайра…
– Черт возьми, но ему за это платят! – воскликнул Гарет. – Я хотел, чтобы за тобой был самый лучший уход, и я постараюсь, чтобы все именно так и было!
Потом всю ночь и следующий день Кристина лежала в постели, она почти ничего не ела. Боль была такой острой, что хотелось стонать и чтобы кто-то сидел рядом и что-нибудь рассказывал на отвлеченную тему.
Ее спасало холодное полотенце на лбу и чьи-то успокаивающие голоса, раздающиеся, казалось, откуда-то издалека.
Ей показалось в какой-то момент, что Гарет склонился над ней и что-то пробормотал, потом перед ней возник облик доктора Спайра. Все они переговаривались шепотом, и Кристине хотелось заговорить с ними, но она не чувствовала в себе сил.
Она хотела что-то у них спросить, но только тихо всхлипнула. Потом ее голову приподняла Джейн Ренфру и дала ей выпить ложку какого-то лекарства. Кристина на какой-то миг увидела заплаканное лицо матери, рядом стоял отец. Она попыталась взять отца за руку и сказать:
«Не уходи, папочка!» Однако не смогла вымолвить ни слова.
Шло время, часы или минуты, как долго она пребывала в бреду, Кристина не могла понять, потом ей дали хлороформ, как она поняла, и она погрузилась в пустоту. Проснувшись, Кристина не почувствовала никакой прежней боли, а лишь усталость и неприятное ощущение, будто из нее ушла часть жизни. Почему она спала? И что произошло за это время? Почему она не испытывает боли, а только чувство потери?.. Неужели?..
– Он умер? – прошептала Кристина.
– Нет, все хорошо, миссис Фрайзер, – сказал доктор Спайр. – У вас замечательный сын. Вы только взгляните на него!
Кристину приподняли, и она увидела крошечное красное сморщенное личико, два малюсеньких кулачка и черный пушок на голове. Кристина в первые мгновения почувствовала неприязнь к этому крошечному существу. Это было дитя насилия, ребенок был зачат без любви. Кристина сразу же вспомнила, как все произошло в Шотландии, когда она была почти что изнасилована. Она зажмурилась и стала дрожать от холода. Вокруг ее кровати слышались голоса.
– Самое страшное позади. Иногда такое случается.
– Да, вы правы. Теперь с ней будет все в порядке.
– Какой прелестный малыш! По-моему, он похож на свою маму.
– Дай Бог, чтобы все было хорошо. Она еще очень слаба, и это понятно.
– Конечно, конечно. Она просто молодец, родила такого красавца. Теперь ей нужно отдохнуть. Пусть поспит.
Потом Кристина опять, казалось, куда-то провалилась. Когда она открыла глаза, в комнате было совсем темно. Она почувствовала тепло чьей-то руки.
– Который сейчас час? – прошептала она.
– Около двенадцати ночи, – сказал мистер Уориндер.
– Папа… А где Гарет?
– Он пошел немного отдохнуть. Ты хочешь, чтобы я его позвал?
– Нет, папа, не уходи, пожалуйста. Побудь еще со мной.
– Я здесь, моя девочка, моя любимая. Я не оставлю тебя.
Через некоторое время Кристина чувствовала себя намного лучше. Она все еще жила прошлым. Дэниел что-то ей сказал, что-то очень важное…
– Письмо… – пробормотала Кристина. – Где письмо, папа?
– Письмо? Какое, Кристина? – спросил Уориндер. Он решил, что дочь опять начала бредить. – Я позову врача…
– Нет, нет. Пожалуйста, не надо… Письмо… От Дэна… давно, папа. Ты читал, читал его?
– Нет, конечно, нет. Я понял, о чем ты говоришь. Это письмо пришло после твоего отъезда к дяде Френсису. Конечно же, это об этом письме ты говоришь! Я отдал его Гарету, просил, чтобы он тебе его передал в Гленмуре… А разве он не передал? Кристина, ты что не…
Кристина тяжело вздохнула. Она не могла предположить, что так будет. Она обо всем знала, и позже, когда она совсем окрепнет, они с Гаретом обязательно вернутся еще к этому разговору. Кристина опять забылась поглотившим ее сном. Мистер Уориндер все это время сидел рядом, не выпуская из своей руки ее худенькую ладонь. Эверард Уориндер просидел у постели дочки до самого рассвета. В комнату вошел заспанный и бледный Гарет, волосы его были взъерошены, а под глазами появились круги.
– Как она себя чувствует? – Гарет склонился над женой и дотронулся до ее лба. – Спит…
– Спит. Я думаю, ей уже лучше.
– Сейчас уже шесть часов. Вам нужно отдохнуть. Я посижу с ней.
Эверард осторожно высвободил свою руку и встал с кресла.
– Мне нужно привести себя в порядок, сегодня у меня напряженный день в суде. К счастью, я могу там появиться только после обеда. А где моя жена?
– Леди Кларисса в гостиной. Мне не удалось уговорить ее лечь поспать. Я распоряжусь, чтобы вам принесли ваш чай и все, что будет нужно.
В гостиной Эверард Уориндер увидел жену, она сидела у камина и выглядела очень растерянной. На ней был тонкий светлый шерстяной халат, волосы распущены. Женщина подняла голову и безразлично взглянула на мужа.
– Кристине уже лучше. Почему ты не легла отдохнуть? Зачем ты себя мучаешь, дорогая? Хочешь, я провожу тебя в твою комнату?
– Эверард, понимаешь, – голос ее дрожал, в глазах были слезы, – я вдруг подумала…
– Я тоже боялся самого страшного. – Уориндер сел рядом с женой. – Знаешь, все это время, что я сидел подле Кристины, она не выпускала моей руки. Моя маленькая девочка… Я не смел пошевелиться, у меня было такое чувство, что я возвращаю ее к жизни. Я не переставал думать о том времени, когда ты сама потеряла ребенка и едва осталась жива… Ты, конечно, можешь и не помнить, как я сидел тогда у твоего изголовья и точно так же боялся за тебя. Я боялся самого страшного… Я боялся остаться без тебя, Кларисса…
– Да, я, конечно, помню. Спасибо тебе, Эверард, – прошептала леди Кларисса. – Это было что-то вроде темной стихии, которая меня могла поглотить. Я чувствовала, что пока ты был рядом со мной, я находилась в безопасности. Я так благодарна тебе…. Так благодарна.
– Мы и сейчас вместе. Я очень люблю тебя, как всегда любил, – тихо сказал Уориндер.
Они поцеловались впервые за долгие месяцы вынужденной отчужденности и мучивших их обоих переживаний. Они любили друг друга, и теперь каждый ощущал, что был ничем без другого. Они сидели обнявшись, как когда-то много лет назад, когда только признались друг другу в своих чувствах и только думали о женитьбе. Леди Кларисса положила голову на плечо мужа и счастливо улыбалась. В дверь постучались, и вошла Бетси, она принесла завтрак. На подносе были чашечки с кофе и бутерброды с ветчиной.
Уориндер встал и слегка потянулся.
– О Боже, у меня занемели ноги. После завтрака нужно идти в суд, хотя зачем торопиться, приведу себя в порядок, отдохну и пойду уже после обеда. Как ты считаешь, Кларисса? Обойдутся там без меня? Лучше после обеда. Тем более, что мне хочется еще побыть с Кристиной.
Кристина была молодой и сильной женщиной. Она очень быстро пошла на поправку, быстрее даже, чем предполагали врачи. Уже через неделю она встала и раздраженно отмахивалась от советов врачей быть поосторожнее.
Ее неприятие ребенка улетучилось сразу же, как няня Ренфру принесла ей малыша. Это непередаваемое чувство, когда маленький детский ротик сосет материнское молочко. Кристина с восторгом смотрела на своего первенца и была очень счастлива. Гарет настоял на том, чтобы несколько месяцев она кормила его грудью, и Кристина безоговорочно согласилась. Она поняла, что это только еще больше роднило ее с сыном. Она все время всматривалась в личико малыша, стараясь отыскать хоть какое-то сходство с собой или Гаретом. Однажды, когда ее навестила Маргарет, Кристина поинтересовалась, что на этот счет думает ее сестра.
– Как ты считаешь, Маргарет, он похож на меня или Гарета?
Маргарет внимательно посмотрела на мальчика, а потом авторитетно заявила:
– Знаешь, Крис, если он и похож на кого-нибудь, так это на нашего папу. Это точно! Вот взгляни! У него такой же хорошенький прямой носик и слегка изогнутые бровки… Какая прелесть этот парень!
Кристина счастливо засмеялась.
– Представляешь, если из него выйдет такой же известный и компетентный судья Фрайзер?! Интересно, кем он действительно станет?!
– А как вы хотите его назвать, Кристина? Вы уже подобрали имя?
– Конечно, Дэвид! У нас с Гаретом в этом вопросе нет разногласий. Дэвид Гарет Эверард! Что-то уж очень грандиозное, как ты считаешь? Такой крошечка, и уже Дэвид Гарет Эверард! Так трогательно…
Через шесть недель мальчика крестили. В соборе собралась уйма народу, многие жаждали посмотреть крестины наследника Уориндеров. На Уимпл-стрит торжественно отмечали праздник в честь маленького Уориндера. Из Парижа приехал Гарри, чтобы стать крестным отцом Дэвида.
– Я не то чтобы очень уж нравственен и богобоязнен, – весело сказал он, – но когда парень подрастет, я как никто другой в этом доме смогу дать ему пару дельных советов, как нужно жить и чего не стоит делать. – Гарри рассмеялся и весело взглянул на маму малыша. – Кристина, дорогая, ты просто молодец!
Дэвид Гарет Эверард уже начинал показывать свой характер. Он несколько странным образом проявлял чувство собственного достоинства – кричал, что было сил, когда священник дотронулся до его лобика чем-то холодным и мокрым, совершая обряд крещения.
– Клянусь, – прошептал Гарри, наклонясь к Кристине, – что он своим ангельским голоском перепугал священника.
Кристина улыбнулась шутке брата. Сегодня впервые за последние недели она чувствовала себя счастливой.
Несколько месяцев спустя Англия вступила в войну с Россией. Многие считали, что поход будет легкой прогулкой. Среди частей, которые были отправлены на фронт, был и полк, в котором служил Фредди.
