Глава 2
Когда, наконец, к трем часам ночи разъехались последние гости, в Гленмурском дворце не мог уснуть ни один человек. Кристина лежала в своей постели и думала о том, что отец обязательно поинтересуется ее отношениями с Кейт и Дэниелом. Гарри немного успокоился, но утром собирался серьезно поговорить с отцом, получить его объяснения грубого тона по отношению к Кейт. Сам же Эверард Уориндер, который всегда был хозяином положения, сейчас страдал, выслушивая упреки леди Клариссы.
Когда Уориндер зашел в спальню, его жена уже облачилась в воздушную кружевную сорочку, в ней она всегда была похожа на юную наивную девушку, которую он когда-то взял в жены, а не на опытную и мудрую женщину, родившую ему троих детей. Леди Кларисса не замедлила обратиться к нему со словами недовольства.
– Знаешь, Эверард, Френсис не доволен тобой, и я не могу его винить. Как ты мог допустить эту безобразную сцену в холле, когда вокруг стояли слуги и глазели на вас? Вот увидишь, к утру об этом узнает весь город! Слава Богу, что дверь в танцевальный зал была прикрыта, и немногие видели вас. Я сама узнала об этом со слов Френсиса. Что тебя заставило устроить эту сцену? Это на тебя так непохоже…
– Мне бы не хотелось, чтобы наш Гарри оказался на крючке у этой певички.
– Должна признаться, что на меня она не произвела такого уж шокирующего впечатления, – продолжала леди Кларисса. – Действительно, поначалу и я была раздражена ее появлением, ее наряд был столь вызывающ, но потом мне показалось, что в этой девушке что-то есть, какой-то стиль, что ли. У нее хороший голос, да и вела она себя, согласись, довольно скромно. Могло быть и хуже.
– Неужели, Кларисса, ты бы согласилась видеть ее в качестве своей невестки?
Леди Клариссу удивил этот вопрос мужа.
– Ты просто издеваешься? Об этом, конечно, не может быть и речи. Гарри еще очень молод. У него, как у любого молодого человека, должны быть знакомые девушки. Если я права, до нашей с тобой свадьбы у тебя самого было несколько бурных романов.
– Если и были, то это не имеет никакого отношения к Гарри, – холодно сказал Уориндер.
– Но что заставляет тебя думать, что эта девушка недостаточно порядочна? Что между ней и Гарри…
– Ради Бога, не задавай вопросов! Я не на суде. – Уориндер замолчал, увидев выражение лица жены, а потом спокойно сказал. – Прости меня, дорогая… Я не хотел тебя обидеть. День был таким суматошным, и мы оба устали. У меня есть конкретные предложения для Гарри, о чем я поговорю с ним утром. А сейчас оставим эту неприятную тему.
– Конечно, Гарри не должен был приглашать эту девушку, не оговорив это с нами, – продолжала Кларисса, – но раз уж это случилось, мы с тобой должны радоваться, что все было благопристойно. Согласись!
– Да, родная, ты права, – устало сказал Эверард, облачась в пижаму и ложась рядом с женой:
– Пожалуйста, не будь слишком строг с сыном, хорошо? – прошептала леди Кларисса.
– Это будет зависеть от него, – сердито сказал Уориндер. – Мне еще и с Кристиной нужно будет серьезно поговорить. Пока ты была с Маргарет, она совсем стала самостоятельной. Я считаю, что для того, чтобы у нас в семье все уладилось, Кристине нужно выйти замуж.
– Ах, Кристина, – вздохнула леди Кларисса, – девочка всегда была трудной, иногда просто приводила меня в отчаяние. Сегодня она выглядела такой очаровательной… Ей оказывали много внимания молодые люди, а она смотрела только на Гарета.
– Гарет хороший малый, со здравым умом… Кларисса, давай спать, сейчас уже четвертый час. – Эверард поцеловал жену. – Ты все замечательно подготовила. Я восхищаюсь тобой, дорогая. Ну спи, Кларисса…
Леди Кларисса закрыла глаза, а сама не переставала думать и вспоминать насыщенный впечатлениями день рождения своих детей.
На следующее утро Гарри собрался с духом, приготовившись к разговору с отцом. Он ждал, что отец зайдет к нему в спальню. Но потом Гарри решил, что сам пойдет к отцу в кабинет.
– А вот и ты, мой мальчик! – радостно сказал Эверард Уориндер. – Садись, сын, нам нужно поговорить. В доме сегодня еще не оправились от вчерашнего торжества… Попросить Бартона принести нам чаю?
– Не нужно, папа. Давай поговорим.
– Хорошо, тогда к делу, – улыбнувшись, сказал отец.
– У меня есть для тебя кое-какие предложения, планы. Давай теперь же и обсудим.
– Планы? О чем ты? – спросил Гарри.
– С тех пор, как ты вернулся из Оксфорда, – спокойно начал отец, я целый год к тебе присматривался и все время размышлял о твоем возможном будущем. Мне кажется, что тебе не помешал бы кое-какой опыт в жизни, в познании твоей профессии. Что ты думаешь насчет учебы на курсах в Париже? Это, несомненно, расширит твои познания, улучшит твой французский и вообще пойдет тебе только на пользу. Я помню, когда твой дедушка предложил мне поучиться в Цюрихе, я был просто счастлив.
– Ехать в Париж? – переспросил Гарри, не ожидая, что разговор коснется именно этого. – Ты действительно хочешь, чтобы я пожил во Франции?
– Да, какое-то время ты поживешь у моих друзей в Париже, пока не станешь самостоятельно на ноги. А после Парижа, думаю, сможешь провести несколько месяцев в Лейпциге. Как тебе моя идея? Многие на твоем месте были бы просто счастливы иметь такую прекрасную перспективу!
– Папа, ты хочешь сказать, что там я буду абсолютно независим?
– Конечно, Гарри, в пределах разумного! Само собой разумеется, что ты не должен забывать о нас, время от времени ты будешь приезжать навещать нас. Да, в сущности, и мы все сможем приехать к тебе. Представляю, как женщинам понравится идея, чтобы я раскошелился на походы по парижским магазинам! Ну, как тебе эта мысль? Нравится?
– Да, папа, это замечательно. Я даже не мог о таком и мечтать!
– Ну, вот и хорошо. Позже обсудим все подробнее.
– Да, согласен. Только давай сначала… Папа, я хотел бы… поговорить с тобой о вчерашнем вечере…
– Конечно, Гарри. Мне кажется, я должен извиниться перед тобой и юной леди. Боюсь, меня неправильно информировали. Но тебе все равно следовало предупредить меня и маму заранее, а также дядю Френсиса, – сказал отец.
– Я знаю, но девушка сначала не соглашалась выступить у нас, а потом все же решилась…
– Ты мог бы не волноваться, Гарри, что мы с мамой будем против ее прихода, она ведь, если не ошибаюсь, ваша с Кристиной подруга?
– Да, папа, даже больше, чем подруга! – с энтузиазмом воскликнул Гарри. – Она очень славная девушка. Я никогда не встречал никого похожего на нее. К тому же она еще и талантлива и… такая храбрая. Она сама смогла достигнуть своего успеха, без чьей-либо помощи, без всяких знакомств.
– Да, несомненно, – отозвался отец, – вполне естественно, что ты хочешь поддерживать с ней дружеские отношения.
– Знаешь, папа… Здесь больше, чем дружба. Я люблю ее… Я надеюсь, очень надеюсь, что однажды она станет моей женой.
Какое-то время Эверард Уориндер был так растерян, что не знал, как ответить сыну на это абсурдное заявление. Если категорически запретить – значит, наверняка только еще больше подтолкнуть к исполнению его решения. И отец не нашел ничего лучшего, как спросить:
– В самом деле? А ты уже говорил ей о своем намерении?
– Да, отец, и не раз.
– И что же она? Согласилась?
– Она лишь рассмеялась, – честно признался Гарри. – Она говорит, что я слишком молод, чтобы думать о таких серьезных вещах. У нее есть работа, которая очень важна для нее. Иногда мне кажется, что работа, ее артистическая карьера значат для нее больше, чем мое к ней отношение, – с грустью в голосе сказал Гарри.
– Я рад признать, что у юной леди столько здравого смысла, – сказал Уориндер.
– Но я не считаю, что она мне отказала, – продолжал Гарри, – я буду ждать и надеяться и однажды уговорю ее, сколько бы времени и сил мне ни понадобилось!
– Я не сомневаюсь, сын, что ты постараешься в этом. В твои годы так естественно думать о девушках и женитьбе. Только одно печально – что мечты не всегда сбываются…
Гарри нахмурился и настороженно посмотрел на отца.
– Папа, ведь ты не запретишь видеться с ней?
– А что будет хорошего, если я тебе запрещу это? Нет, встречайся, конечно, и можешь рассказать о наших с тобой планах. И если эта девушка действительно хорошо к тебе относится, как ты говоришь, она будет только рада, если ты продолжишь свою учебу.
– Да, папа. Она интересуется моими делами, мы иногда говорим о том, что меня интересует. Спасибо, папа! Спасибо за твои предложения.
– Самой лучшей для меня благодарностью с твоей стороны будет то, если ты начнешь повторять французский и потихоньку готовиться к отъезду.
– Да, папа, можешь не сомневаться в этом, – сказал Гарри и вышел из кабинета отца, довольный, что разговор так приятно закончился.
После ухода сына Эверард продолжал неподвижно сидеть за столом, он надеялся, что его решение насчет Гарри было мудрым и правильным. Если он будет категоричен по отношению к сыну, будет запрещать ему встречаться с девушкой, то добьется того, чего больше всего не хотел и боялся. Гарри уже был двадцать один год и, не дай Бог, он пойдет на сумасшедший шаг – возьмет и обвенчается с этой девушкой…
Этого не должно никогда быть! Никогда!
Эверард разнервничался и стал ходить из угла в угол по комнате. Что тут можно было придумать? Как сделать, чтобы не встречались его дети с этими бедными братом и сестрой? Ведь ни к чему хорошему эта дружба не приведет, а только может принести несчастье…
А все началось с того, что он разрешил Кристине работать в клинике. Что ж, он может положить этому конец.
Уориндер позвонил в колокольчик. Когда вошел Бартон, он спросил:
– А мисс Кристина не встала еще? Попроси ее зайти ко мне. Да, еще, принеси нам, Бартон, чаю.
– Слушаюсь, сэр, – последовал ответ слуги. Кристина, узнав, что отец хочет ее видеть, не спешила идти. Она несколько минут помедлила, приводя в порядок прическу и платье. Отец не любил, когда кто-нибудь выглядел неряшливо. Когда девушка постучала к нему в кабинет и вошла, Эверард Уориндер стоял к ней спиной и разглядывал корешки книг, стоявших в шкафу.
– Папа, ты хотел меня видеть? – негромко сказала Кристина.
– Да, родная. Входи и садись, пожалуйста. Кристина присела на краешек стула, как она обычно делала, где бы ни находилась – дома ли, в гостях, и стала наблюдать, как отец достает одну за другой книги и затем, немного полистав их, ставит на прежнее место.
– Крис, ты случайно не знаешь, где эта книжка Бенджамина Дизраэли? Если я не ошибаюсь, она называется «Сибилла». Я уверен, что заказывал ее.
Эту книгу Кристина недавно отдала Дэниелу, ей показалось, что ему будет интересно почитать, и, наверное, так и есть, раз он до сих пор не вернул ее.
– Кажется, папа, она у меня, – растерявшись, ответила Кристина. – Я только начала ее читать, но если она тебе нужна, то, конечно…
– Нет, нет. Не беспокойся, пожалуйста. Дочитывай, а потом можешь взять ее в Брамбер. Хорошо было почитать эту книжку в праздничные дни, как ты считаешь?
– Мы собираемся в Брамбер? – спросила радостно Кристина.
– Думаю, всем нам будет приятно отдохнуть какое-то время от Лондона. – Услышав, как кто-то вошел в комнату, Уориндер повернулся к двери. – А, вот и Бартон с нашим чаем.
Слуга поставил на низенький столик рядом с Кристиной поднос с чашечками и серебряное блюдо с маленькими пирожными.
– Что-нибудь еще принести, мисс?
– Нет, благодарю. Я с удовольствием попью чаю.
– Хорошо, мисс.
Бартон ушел, тихо закрыв за собой дверь. Эверард Уориндер сел напротив дочери.
– Папа, тебе налить?
– Да, пожалуйста, Кристина.
Девушка приготовила отцу чай со сливками, как он любил, – немного сливок, и почти без сахара.
– Для чего ты хотел меня видеть, папа, наверное, поговорить? – волнуясь, спросила Кристина, медленно отпивая из своей чашечки.
Отец взял чашку, немного подержал ее, а затем, поставив ее на столик, резко сказал:
– Это ты познакомила Гарри с этой девушкой, с Кейт Хантер?
– Нет, не я, – быстро ответила Кристина. – Мне казалось, что Раймонд Дориан… Он слышал ее пение и как-то взял с собой Гарри в ресторан, где она выступала. Сейчас я знаю, она покинула свое прежнее место работы и служит в труппе Королевского театра у мистера Кина, если не ошибаюсь.
– Представляешь, этот молоденький дурачок, мой сын, вообразил, что влюблен в эту девушку! Как тебе это? Ладно, думаю, мы с этим разобрались. Гарри в августе едет в Париж, он будет там целый год. Уверен, что это приведет его в чувство…
– Папа, ты считаешь, что он согласится с этой идеей? – спросила Кристина.
– Согласится, куда он денется, – отец поднялся и стал расхаживать по комнате, потом вдруг остановился и посмотрел на дочь. – Что же касается тебя, дочка, то я очень хочу, чтобы ты больше не работала в клинике.
– Но почему, папа? Мне так нравится там работать, помогать людям. Я уже многое умею и стала просто незаменимой помощницей для доктора Декстера, он сам так мне говорил! Доктор очень доволен моей работой… я наконец-то почувствовала, что занимаюсь чем-то нужным, стоящим, я ведь мечтала об этом! Папа, почему же я вдруг должна все бросить? Почему?
– Ну что ты разволновалась, Кристина. Очень скоро я буду заниматься выборами. Это будет очень трудный для меня период, и я бы хотел, чтобы выборы никоим образом не затронули мою семью, тебя, Крис.
– Но, папа, причем здесь моя работа в клинике? Клиника не имеет никакого отношения к политике. Ее предназначение – помогать людям, которые очень пострадали. Большинство из персонала клиники не имеет понятия, из какой я семьи, потому что там это не важно. Я там не мисс Уориндер, не твоя дочь, а просто мисс Кристина, которая помогает доктору Декстеру.
– Может быть, ты в чем-то и права. В твоем представлении это так, но на самом деле все не так просто. Дэниел Хантер знает, кто ты. И его сестра тоже. И когда наступит подходящий момент, он не пожалеет тебя. Дэниел называет себя радикалом, но он еще сотрудничает с Рабочей Ассоциацией и, чтобы навредить мне, он пойдет на все. Понимаешь?
– Я тебе не верю, папа. Откуда ты так хорошо его знаешь?
– Среди его единомышленников есть люди, которые преданы мне…
– Дэниел Хантер не сделает ничего такого, папа. Я знаю его. Он мне обещал! Почему ты плохо о нем думаешь?
– Обещал тебе? – Отец нахмурился. – Кристина, скажи мне честно, что для тебя значит этот человек?
– Он мой друг, папа, просто друг, – в отчаянии сказала Кристина. Знаешь, папа, он однажды привел в клинику мальчика – своего ученика, который пострадал. Мне было очень жалко мальчика. И я стала заботится о нем по мере своих возможностей, конечно. А Дэниел ходил домой к мальчику, помогал его матери… Иногда мы беседовали с Дэниелом. Он работает в школе. Мне хотелось быть ему другом. Вот и все наши отношения.
– Этот Хантер увидел возможность завоевать симпатию и доверие моей дочери, он пользуется твоей неопытностью, тем, что у тебя доброе сердце. Я так понимаю его поведение…
– Нет, папа, ты ошибаешься! Все было не так. Ну что ты имеешь против Дэниела и его сестры? Что плохого они тебе сделали, чтобы ты их ненавидел? Не отрицай, я заметила, какое они на тебя произвели впечатление в тот день, помнишь? Это было тогда, когда Маргарет выходила замуж, и ты тогда заметил Дэниела с Кейт в толпе зевак. О, как же ты посмотрел тогда на этих молодых людей! Что это, папа? Объясни мне, почему?
– Не говори ерунды, дочка. Тебе все показалось, правда, Крис…
– Нет, папа, нет. Я чувствовала, что здесь кроется какая-то тайна. Иначе с какой стати ты бы так невыносимо отзывался о Дэниеле? Я знаю, что их отца повесили у Ньюгейтской тюрьмы…
– Откуда тебе это известно? Дэниел тебе рассказал? – Эверард Уориндер ошеломленно посмотрел на дочь.
Кристина не собиралась говорить об этом с отцом, но сейчас, раз уж так получилось, надо было вести себя благоразумно.
– По-моему, он не собирался мне рассказывать о своей семье, – начала свое объяснение Кристина. – Однажды вечером, когда Дэниел провожал меня домой, мы проходили мимо тюрьмы. И тут его будто прорвало. Дэниел сказал, что еще ребенком видел, как здесь повесили его отца… Вот и все, папа. Это, наверное, было около двадцати лет назад. Ты знал об этом?
– Кое-что знаю. И поэтому уверен, что Хантер теперь имеет основание ненавидеть всех, кто связан с законом.
– Наверное, и тебя тоже, папа?
– Возможно, Кристина. В любом случае, он не пара тебе. Я виню себя, свою уступчивость. Мне следовало бы предвидеть такую ситуацию, но я был занят важным делом в суде, а мама уехала к Маргарет.
– А почему мне нельзя дружить с Дэниелом? – громко спросила Кристина. – Может быть, потому, что он не такой, как мы? И еще из-за того, что его мама погибла на фабрике по ужасной случайности? Потому, что Дэниел с сестрой воспитывались в приюте и потом сами были вынуждены как-то пробивать себе дорогу в жизни? Поэтому, да, папа?
– Не совсем так, Крис…
– Если причина твоей ненависти к ним в этом, то это очень несправедливо! Я не соглашусь никогда с тобой!
– Кристина, родная, ты еще узнаешь, что в жизни редко бывает все так, как нам хочется, в том числе и в смысле справедливости, – сказал отец. А пока я должен настоятельно потребовать, чтобы ты не виделась с Дэниелом Хантером. Пообещай мне.
Кристина помолчала с минуту, а потом решительно сказала:
– Если вы с мамой хотите, я поеду в Брамбер. Но я ни за что не оставлю работу в клинике. И я не могу тебе обещать, что не встречусь с Дэниелом. Папа, ты не сможешь остановить меня, даже если запрешь на ключ. Я все равно тогда выберусь из дома и уйду навсегда. Я смогу сама прожить. Я смогу о себе позаботиться, в этом уж, папа, не сомневайся.
– Значит, дядя уже сказал тебе о твоей личной сумме денег, да? Я предупреждал его, что это приведет только к неприятностям! Кристина, почему с тобой всегда так трудно договориться? – с отчаянием спросил отец. – Почему ты всю жизнь споришь со мной?
Кристина внимательно посмотрела на отца:
– Папа, ведь ни ты, ни мама не хотели, чтобы я появилась на свет, ведь правда? Вы ждали, что у вас будет один сын… Только Гарри и Маргарет имели для вас значение. А я всегда была среди вас чужой.
– Ты не должна так говорить и думать, Кристина! Это неправда…
– О, нет, это правда, – продолжала девушка. – Я всегда чувствовала это, с тех самых пор, как помню себя, и мне приходилось доказывать свою независимость и право решать самой за себя. Но и сейчас мне не позволяют это делать. – Кристина на минуту замолчала, заметив, как отец переменился в лице и побледнел, затем она добавила. – Я не хочу спорить с тобой, папа! Не хочу приносить вам с мамой неприятности и хлопоты! Если ты мне позволишь, на предстоящих выборах я буду помогать тебе. Мне бы хотелось пойти с тобой, когда ты будешь выступать со своей программой.
– Какой ты странный человек, – задумчиво сказал отец, улыбнувшись. – Посмотрим, ладно? А пока, может быть, Гарет как-то изменит твои взгляды. Вчера он подходил ко мне: он сегодня к нам придает ужинать. Он спросил меня, можно ли публично объявить о вашей помолвке, и я дал свое согласие. Надеюсь, что это, по крайней мере, обрадует тебя.
– Он ничего мне об этом не говорил вчера.
– Скажет, можешь быть уверена.
– Спасибо, папа, – сказала Кристина, поцеловав отца в щеку. – Я сама собиралась просить тебя об этом, но Гарет опередил меня.
– Может быть, он окажется более близким тебе человеком, чем мы с мамой.
– И совсем это не так, папа, – сказала Кристина. – Мы с Гаретом просто очень хорошо понимаем друг друга. Ладно, папа, я пойду.
– Да, конечно. Уже пора одеваться к обеду, а твоя мама, как ты знаешь, не любит ждать.
– Это точно, папа, – улыбнувшись, сказала Кристина и вышла из кабинета отца.
Эверард Уориндер испытывал чувство досады и поражения.
Он, который всегда одерживал блестящие победы в суде, не смог убедить, потерял влияние на собственную дочь. Об этом известно Дэниелу Хантеру и, возможно, он использует это в кампании против него. Помощник сказал Уориндеру, что можно избавиться от досадных оппонентов – сфабриковать дельце, посадить в тюрьму, но совесть не позволяла Эверарду использовать такие методы.
Вошел Бартон и почтительно сказал:
– Леди попросила напомнить вам, сэр, что она вас уже ожидает.
– Да, я иду.
Эверард Уориндер вышел из кабинета вслед за слугой и стал подниматься наверх, размышляя о том, что будет чувствовать леди Кларисса, если узнает правду. Для нее он всегда был безупречным рыцарем. Он надеялся, что ей никогда не придется испытать разочарования.
После обеда за Кристиной заехал Гарет.
– Мне нужно многое тебе сказать, Крис. И я хочу… украсть тебя, – решительным тоном сказал молодой человек.
Гарет даже не дал ей времени переодеться. Кристина успела только надеть шляпку, накинуть на плечи шаль, и они поехали. Они говорили обо всем, кроме того, что было на уме у них обоих.
В парке, куда они приехали, было много семейных пар с детьми, которые гуляли между деревьев или сидели прямо на траве, рассматривая редкие тропические растения. Кристина рассказала Гарету о Дэниеле и Кейт, и он задумчиво покачал головой.
– Гарри, конечно, не надо было делать этого без разрешения родителей, но должен признаться, что я никогда не видел твоего отца таким, каким он был вчера вечером.
– Да, – сказала Кристина, озабоченно вздохнув, – я тоже.
– И Гарри, похоже, тоже, – сказал Гарет, задумчиво глядя на Кристину. – Крис, а какую роль в этой истории играет этот молодой человек, Дэниел?
– Давай не будем говорить о нем, прошу тебя, – сказала Кристина. – Я хочу говорить сегодня только о нас. И ради всего святого давай уйдем с этой жары, иначе я в любой момент расплавлюсь.
Гарет рассмеялся и взял ее за руку.
– Пока я здесь, этого не произойдет.
Они нашли место в тени, где воздух был прохладным, а вокруг цвели лилии – белые, кремовые, желтые. Кое-где стояли скамейки, и Кристина присела на одну из них, развязав ленты шляпы и откинув ее на спину.
– Так намного лучше, – сказала девушка. – Итак, что ты хотел мне сказать?
– Ну, прежде всего, я не отдал тебе подарок. Я хранил его до этой минуты. – Гарет полез во внутренний карман и достал маленькую кожаную коробочку. Открыв ее, Гарет достал кольцо, снял с руки Кристины перчатку и надел кольцо на безымянный палец.
– Твой отец уже сказал тебе?
– Да. Он сказал, что согласен, чтобы мы публично объявили о нашей помолвке.
Кристина посмотрела на кольцо. Оно было очень красивое и дорогое, с сапфиром, вокруг которого были маленькие бриллианты. Кристина вспомнила о крошечной серебряной шкатулке, лежащей на ее туалетном столике в спальне.
– А как ты узнал, что оно мне подойдет?
– Очень просто. Я расспросил Маргарет.
Шесть месяцев назад Кристина потеряла бы от радости дар речи, она бы точно обняла его и расцеловала. Но они так давно не виделись, так много произошло за это время, что теперь это сделать было трудно. Гарет весело, с ожиданием смотрел на нее. И вдруг под влиянием внезапно нахлынувших чувств Кристина прижалась к нему и расплакалась.
Он стал гладить ее по голове.
– Почему ты плачешь, дорогая? Что случилось?
– Ничего, ничего. Я просто так счастлива.
Гарет обнял девушку, поцеловал ее в губы и потом тихо спросил:
– Кристина, ты правда счастлива? У тебя нет секретов от меня? Ты не передумаешь?
– Нет, конечно, нет, Гарри!
– Мне почему-то на какое-то мгновение стало очень тревожно… Я тоже счастлив, Крис.
Гарет еще крепче прижал ее к себе и стал целовать ее глаза, брови, нос, щеки, губы, подбородок, потом поцеловал ее волосы. Кристина подумала: «Конечно же, я очень счастлива. Именно этого я всегда хотела. Дорогой мой Гарет… Он меня любит и всегда защитит». Несколько минут он держал ее в своих объятиях.
– Крис, давай обсудим наше с тобой будущее, – серьезно сказал Гарет.
– Обязательно сейчас? – Кристина радостно улыбалась. – Ты же поедешь с нами в Брамбер?
– Нет, на этот раз не смогу.
Это было так неожиданно для Кристины, что она почувствовала, что могут быть неожиданные сюрпризы.
– Но почему, Гарет? Ты же всегда ездил с нами?
– Это из-за дяди Давида. Его здоровье все хуже и хуже, хотя он и храбрится. Он испытывает постоянные боли и ему нужен хороший уход. Я не могу оставить его одного, ты ведь понимаешь меня, правда?
– Конечно, конечно… Я и не представляла, что все так плохо.
– Он не любит никого беспокоить, но за это время, что я не видел его, он так изменился…
Кристина всегда испытывала нежное чувство к дядюшке Гарета, он тоже любил девушку, как свою родную дочь или племянницу.
– Гарет, но он ведь не умрет? – спросила, тревожно посмотрев, Кристина.
– Я надеюсь, что под моим наблюдением и с помощью лекарств можно что-нибудь улучшить. А осенью, – лицо Гарета озарилось, – Крис, я так рад, что я не могу не улыбаться… Мне сделали удивительное предложение. Ты помнишь доктора Эндрюса? Мы встречались с ним в прошлом году на выставке. Так вот, он все еще в Соединенных Штатах и предлагает мне присоединиться к нему, чтобы в течение шести месяцев работать над одним проектом. Это замечательная возможность. А когда я вернусь, весной мы поженимся.
– Но, Гарет… Это месяцы и месяцы ожидания! О-о, Гарет, дорогой! А нельзя ли пожениться до твоего отъезда? И разве мы не можем поехать в Америку вдвоем?
– Это совершенно невозможно, Крис. Мы не можем венчаться в такой спешке. Ты же понимаешь, что твоя мама мечтает о грандиозной свадьбе, такой же, как у Маргарет?
– Мне все равно, как это будет.
– Но леди Клариссе не все рано. Ты же не хочешь ее огорчать, верно? Кроме того, я буду работать в Америке в Университете, а там одни мужчины. Там нет места для женщины, даже для моей жены. Ты была бы совершенно изолирована, абсолютно одна. Зачем это тебе, Крис?
– Но я не возражаю…
– Но мне бы не хотелось этого. Тебе там будет невыносимо, поверь!
– А я не смогу там посещать какие-нибудь курсы, заниматься чем-то полезным? – спросила Кристина.
– Я уже объяснил тебе, Крис, что там нет ничего подходящего для женщины.
– Ну, конечно, все только для мужчин… А знаешь ли ты, Гарет, что я была одной из лучших студенток на аптекарских курсах? У меня были высокие отметки, только никто на это не обращал внимания. Мне даже не позволяется выписать лекарство от головной боли. Гарет, а тебе обязательно принимать предложение доктора Эндрюса?
– Пойми, Кристина, мне представилась такая редкая возможность! Было бы безумием отказаться. Мои коллеги в Эдинбурге позеленели от зависти…
– Ну почему всегда что-то мешает в жизни? Сначала Шотландия, потом дядя Давид, а вот теперь и Америка. Все это тебе дороже, чем я! – рассерженно сказала Кристина и быстро пошла по дорожке сада.
– Дорогая Кристина, милая, выслушай меня. Ты ведь всегда знала и понимала, что для меня значит моя работа. Почему же теперь тебя это удивляет?
Потому, что во время твоего отсутствия будет существовать некто другой, кто будет меня беспокоить независимо от моей воли, потому что я боюсь влюбиться в него, а я знаю, что это мне ни к чему. Существовало много причин, о которых Кристина не могла признаться Гарету.
– Извини, – тихо пробормотала Кристина, – просто я мечтала о нас, о том, как мы поженимся, а теперь оказывается, что все это невозможно. Расскажи мне об этой удивительной работе, которую тебе предложил Эндрюс.
И Гарет с удовольствием пустился в долгий рассказ о новом эксперименте, о новых лекарствах, о новых обезболивающих, о том, как они собираются изменить условия работы.
Кристина молча слушала, понимая лишь десятую часть сказанного Гаретом. Но такой разговор сближал их, несмотря на то, что радость и безмятежность ее настроения куда-то быстро исчезли, будто их и не было вовсе.
Несколько дней спустя Дэниел с тремя томами романа «Сибилла» вышел из школы и направился к клинике, чтобы оставить там книги для Кристины. Со дня бала в доме Уориндеров его жизнь превратилась в сущий ад.
Его мечта была жестоко разбита. Он с самой первой их встречи знал, что долго это не продлится, так почему же сейчас было так больно?
Увидев Кристину в день ее рождения, такую красивую, легко сбегающую по ступенькам, уверенную и жизнерадостную, а рядом с ней Гарета, Дэниел понял, как глубока между ними пропасть. И в то же время он не мог забыть строгого выражения ее лица в тот момент, когда они расставались.
Дэниел не стал входить через главный вход, а постучался в дверь маленькой пристройки. На пороге появилась Дебора, и он протянул ей книги.
– Я бы хотел оставить это для мисс Уориндер.
– Она сегодня здесь. Не хотите ли отдать ей самой? Я позову ее…
– Нет, лучше я не буду…
Но Дебора, не дослушав его, уже исчезла.
У Дэниела был великий соблазн оставить книги и убежать, но природное упрямство и непреодолимое желание увидеть снова Кристину заставили его остаться.
Кристине удалось убедить отца и отвоевать право на еженедельное посещение клиники во многом благодаря Гарету, который виделся с ней так часто, как только мог, пока не уехал вместе с дядей за границу.
– Я пойду с тобой, – сказал Гарет утром. Хочу посмотреть, чего вы там добились с доктором Декстером.
В сущности двое мужчин, один такой прямой, практичный, а другой с блестящим умом и огромным багажам теоретических знаний, но не имеющий практики в работе, прекрасно ладили.
Гарет снял пиджак, закатал рукава рубашки и предложил доктору Декстеру свою помощь. Пациентов было много, с различными недугами – от травм до всевозможных инфекций, так распространенных летом.
Когда заглянула Дебора, оба врача обсуждали какое-то кожное заболевание, и Кристина, увидев ее, пошла навстречу.
– Что случилось? – прошептала она.
– Пришел тот молодой человек, ну, знаете, учитель. Он принес вам книги.
– Спасибо. Думаю, ничего не случится, если я отлучусь на минутку. Сейчас я приду.
Кристина сняла с головы шелковую косынку, развязала передник и пошла вслед за Деборой. Дэниел ждал ее в коридоре.
– Я не хотел тебя беспокоить, – скованно произнес он, – я только хотел вернуть книги.
– Хорошо, – сказала Кристина с улыбкой. – Папа уже спрашивал о «Сибилле», и я придумала какую-то чепуху, что читаю все три тома сразу.
– Что ж, тебе не надо будет больше лгать из-за меня, – сказал Дэниел и протянул ей книги. – А сейчас мне надо идти.
– Нет, пожалуйста, не уходи. Я бы хотела поговорить с тобой. – Кристина положила книги на стул у стены, и Дэниел заметил блеснувшее на ее руке кольцо. – Не здесь, – быстро прошептала она, – я немного провожу тебя.
– Как хочешь, – сказал он, спускаясь по ступенькам.
Рядом со зданием клиники находился небольшой дворик, откуда тропинка вела на улицу. Дэниел повернулся к ней.
– Итак, что же ты хочешь сказать? – спросил он. – Я слушаю.
– Почему ты такой суровый?
– Ах, ах, ах, – кривляясь, произнес он, – уж, конечно, тебе это неведомо.
– Из-за того, что сказал мой отец Кейт в ту ночь? Я знаю, что это непростительно, но он все не так понял. Он не всегда такой. Отцу казалось, что он защищает Гарри от Кейт, но он был неправ. Теперь отец думает иначе.
– Но зачем же? Ведь он был абсолютно прав, не так ли? Я говорил Кейт, что ей не стоит поддерживать отношения с Гарри. Если бы она меня послушалась, то ей не пришлось бы испытывать унижение в тот вечер. Между Кейт и Гарри никогда ничего не может быть, как ничего не может быть между тобой и мной…
– Но почему? – воскликнула Кристина. – Ты же полон предубеждений, как и мой отец. Только люди имеют значение. Их надежды и мечты, а не то, богаты они или нет, привилегированны они или должны сами пробивать себе дорогу в жизни. Мне казалось, что в нашей дружбе мы с тобой поднялись выше всех этих глупых классовых предрассудков.
– Какое-то время я тоже так думал, но оказалось, что я ошибался, очень ошибался, – безразлично сказал Дэниел. – Нас разделяет очень многое. Ты стоишь здесь с кольцом от своего жениха и говоришь со мной о дружбе! Ты сказала ему обо мне, и вы вместе посмеялись над бедным дурачком, пытающимся сесть не в свой экипаж, да? Мне не нужно твое покровительство, и я не могу принять твою дружбу, Кристина.
– Почему, Дэниел? – спросила Кристина. – Ведь в эти последние месяцы нам было так хорошо вместе. Неужели для тебя это абсолютно ничего не значит?
– Для меня это значит чертовски много. Это сделало меня слепым, и я не видел правды.
Какую-то минуту он неподвижно смотрел на нее, а потом, взяв за плечи, страстно поцеловал в губы так, что у нее перехватило дыхание.
– Это одна из причин, – тяжело дыша, произнес Дэниел, – а о другой ты скоро узнаешь. А теперь иди и становись женой Гарета. Забудь о простолюдине, когда-то встретившемся на твоем пути!
Он отпустил ее и пошел по улице, слившись с толпой прохожих, возвращающихся с работы, с детьми, весело бегущими из школы, и скоро совсем исчез из виду. А Кристина все стояла, прижимая руки к горящим щекам и дрожа всем телом. Потом очень медленно она пошла в клинику.
– Наконец-то, – сказал Гарет, – а то мы волновались, что тебя долго не было.
– Со мной хотели поговорить, – сказала Кристина.
– А мы уже заканчиваем, – сказал доктор Декстер. – Спасибо Гарету – мы сегодня управились быстрее, чем обычно. Ты можешь заходить в любое время.
– Я запомню. Это было очень поучительно. Когда я вернусь и мы с Кристиной поженимся, я вплотную займусь практикой.
– Твоя жена может возражать, – сухо заметил Декстер.
– Ты не поверишь, Кристина сама предлагала мне попрактиковаться. Не так ли, моя прелесть?
Гарет отвез Кристину домой, но, будучи полностью поглощен своими впечатлениями, он не заметил, как молчаливо вела себя Кристина. Он не остался ужинать с Уориндерами, ссылаясь на то, что рано утром им с дядей нужно отправляться за границу. Когда они прощались, Кристина обняла его за шею.
– Подумай о том, чтобы взять меня с собой в Америку, – настойчиво прошептала она. – Пожалуйста, Гарет.
– Мне действительно очень жаль, Крис, но я не могу. Я бы упаковал тебя в дорожный чемодан, но это невозможно. Ждать не так долго – всего несколько месяцев. Я часто-часто буду писать. Обещаю!
– Ну, конечно, – сказала Кристина. – Все в порядке. Я понимаю. Мы будем друг другу писать.
Бал в честь дня рождения Кристины и Гарри имел и еще одно неожиданное последствие.
Несколько дней спустя Раймонд Дориан и Гарри столкнулись у входа в Королевский театр, но перед обоими захлопнули дверь. Они стали громко возмущаться, но лакей был неумолим.
– Не сейчас, молодые люди, не сейчас, – сказал он. – Мисс Льюис никого не велела впускать, вы же не хотите вызвать ее неудовольствие, не так ли? Они репетируют, и мистер Кин тоже сказал, чтобы им не мешали. А потом они упакуют вещи и отправятся на гастроли по стране аж до самого рождества.
– Черт возьми! – воскликнул Раймонд Дориан, понимая, что весь его неотразимый вид и даже помолвка на богатой невесте не возымели успеха.
Гарри пожал плечами и пошел прочь, но Раймонд остановил его.
– По-моему, ты считаешь, что опередил меня, старик? – сказал он. – Как же тебе удалось ее добиться? Предложил надеть ей на пальчик обручальное колечко?
– Если тебе так необходимо знать, я сделал именно это, но она отказалась, – холодно ответил Гарри.
За последние два года он повзрослел, и теперь его уже не так интересовали забавы бывшего дружка.
– Твердый орешек, верно? Что нужно этой маленькой потаскушке – так это хороший урок: она должна помнить, что она – ничто, и я собираюсь напомнить ей об этом.
– Но вначале ты будешь иметь дело со мной, – зло произнес Гарри.
– А-а, брось, парень, – сказал Раймонд, кладя свою руку на плечо Гарри. – Видишь ли, у тебя нет на нее исключительных прав. Мы с тобой не в первый раз волочимся за одной и той же девчонкой и, как ты помнишь, раньше получали от этого немало удовольствий, что же изменилось?
– Очень многое, – высвобождаясь, ответил Гарри. – И если я правильно понял, ты скоро женишься. А уж, поверь мне, кузина Клара будет держать тебя на коротком поводке.
На какое-то мгновение на лице Дориана промелькнула ужасная гримаса, но потом она исчезла, и он улыбнулся.
– Клара будет знать свое место. Будь я проклят, если не добьюсь этого.
Дориан повернулся и быстро пошел прочь, а Гарри долго смотрел ему вслед. Серьезны ли угрозы Раймонда и какую еще подлость он может совершить по отношению к Кейт? Но потом Гарри подумал, что она будет на гастролях с труппой мистера Кина и никакая опасность ей не грозит.
После бала Гарри увидел Кейт лишь однажды, да и то всего несколько минут. Она торопилась на репетицию. Когда он сказал ей, что едет в Париж, она обрадовалась за него, обещала писать и даже подарила короткий дружеский поцелуй.
Это было не совсем то, чего он хотел и на что надеялся, но в конце концов он через пару недель отправляется в Париж, а она – на гастроли.
К Рождеству, подумал Гарри с характерным для него оптимизмом, отец, может быть, изменит свое решение. И он отправился домой, весело насвистывая вальс.
