Глава восьмая
Квентин, засевший в мансарде и дожидавшийся того момента, когда его кликнет Джим и доложит, что Эвертон укатил, очень сильно страдал. Потолок в мансарде был такой низкий, что вытянуться во весь рост не представлялось возможным.
В дверь постучали. Квент чуть ли не на четвереньках подполз к ней и снял засов. В мансарду влетела Даморна и бросилась в объятия своего наставника.
— Что-то случилось? — испуганно спросил Квент. — Что-то не так? В случае прокола я, кажется, велел являться сюда Джиму, а не тебе!
— Прокола? — почти обиженно пролепетала Даморна. — Неужто ты так слабо веришь в меня?
— Ты хочешь сказать, что все прошло удачно? — с сомнением проговорил Квент.
— Вот именно.
— Ага, понятно. Значит этот чертов лорд пытался соблазнить тебя?
— Что такое говоришь! Он — настоящий джентльмен!
— По-твоему, настоящим джентльменам не свойственно тискать смазливеньких девиц?
— Все мы — люди, все — человеки. Однако маркиз в самом деле не имел намерения приударить за мной.
— Так-таки и не имел? Даморна молчала.
— А впрочем, даже немного жаль, что он оказался так холоден. Что ж, он старик, и в штанах у него уже все поулеглось. Ему, кажется, больше шестидесяти?
— Эвертону нет и сорока, — весело воскликнула Даморна и захлопала в ладоши. — Он находит меня очаровательной во всех отношениях!
— Это тебе так видится!
— Нет, он сам сказал мне это! Квент закашлялся.
— Выходит, он все-таки заигрывал с тобою. Говори, наверняка дело не обошлось без поцелуев?
— Попытки были…
— Значит, я был прав. Итак, просил он тебя быть его любовницей?
— Нет, не просил.
— Врешь. Уверен, что просил.
— На сей раз ты неправ; не просил.
— Опять врешь.
— Послушай, если бы он не считал меня истинной леди, то не обещал бы, что велит своей кузине, герцогине Клейремонт, пригласить меня на прием?
Герцогиня Клейремонт? Квент резко выпрямился и тотчас ударился головой о потолок. Выругавшись, наставник осведомился:
— Неужто он это сам тебе сказал?
— Нет, это мне его лошади с улицы проржали!
— Брось свои шуточки. Ты добилась настоящего успеха. Ты окрутила лорда Эвертона. А знаешь, ведь в Англии существуют сотни и сотни писаных красавиц, которые, стоит только маркизу поманить, бросятся к нему в постель.
— Сразу все скопом или в строгой очередности?
— Да брось же свои дурацкие шуточки, говорю тебе! — заревел Квент. — Разве ты не понимаешь, что если наши дела и дальше пойдут так, то очень скоро мы соберем достаточно денежек. Еще до конца года я смогу уехать в Вирджинию, а ты… ты — куда вздумается. Впрочем, прости за резкость! Я… я поздравляю тебя с первым настоящим успехом. Может быть, мы отпразднуем это событие?
— Но каким образом?
— Пойдем в театр!
— А ты не боишься быть узнанным какой-либо из своих жертв?
— Нынче премьера, а на премьеру все обычно напяливают маски. Так что мы вполне можем позволить себе явиться туда.
На самом деле Квент хотел побывать в театре, чтобы отомстить негодяю Реджинальду. Этот мерзкий Реджинальд сильно насолил некогда главе преступного мира, грабителю-виртуозу, грозе всех лондонских толстосумов — то есть самому лорду Квенту, разумеется. А поскольку пакостник обожал все и всяческие развлечения, то ожидать его появления на премьере было более чем логично.
Даморна наряжалась в театр с особой тщательностью. Судя по всему, Квентин собирался быть в маске. Он отвергал вероятность того, что будет узнан по походке и тому подобным вещам. Но это означало, что в маске придется идти и ей самой. Какая досада! Кто же тогда сможет увидеть ее симпатичное лицо? А потом Даморне не очень-то верилось, что Квентина не узнают. В театре бывают люди знатные, а судя по всему, Квент сам принадлежал когда-то к их числу. Если он сделает характерный жест или скажет чего, то немедленно выдаст себя. И что тогда? Его арестуют? Но за какое преступление? Даморна поежилась при воспоминании о собственной расправе над сквайром Бизли. Совершить преступление, даже самое тяжкое, в сущности, очень нетрудно… Она швырнула пуховку в пудреницу и резко встала из кресла, помешав таким образом вившейся вокруг нее Маргарет приколоть к прическе госпожи бутон из атласных лент.
— Нет, я, пожалуй, не пойду на премьеру, — сказала Даморна.
— Но мистер Квент приедет за вами уже через полчаса! — всплеснула руками Стинчли. — Вы же не хотите его расстраивать!
— Не хочу, и гораздо сильнее, чем ты думаешь! Впрочем, возвратимся к моей прическе. Только не нужно ничего вычурного, вроде вот этого бутончика из лент!
«Не нужно привлекать к себе внимание театралов», — подумала Даморна.
— Но мистер Квент велел мне делать все, чтобы вы, миледи, выглядели наилучшим образом, — проблеяла Маргарет.
— К черту мистера Квента. Если он велит тебе задушить его самого, ты тоже выполнишь повеление?
Служанка потупилась.
— Не обращай на меня внимания, — виновато проговорила Даморна, сообразив, что обидела Маргарет. — Я сорвалась. Делай все так, как было задумано.
Через полчаса из овального зеркала на Дармону смотрело совсем незнакомое лицо. Но это лицо, однако, было ее собственное. Впрочем, славно. Теперь-то уж точно никто не распознает в ней дочку беркширското фермера, проломившую голову сквайру… Теперь она — леди Даморна Милфилд, сумевшая очаровать самого лорда Эвертона, друга короля!
Вскоре послышался стук колес перед домом, сопровождаемый непреложным цокотом копыт. Приехал Квентин. Он был в маскарадном костюме. Ногти у него были залакированы.
Даморна внимательно рассматривала Квента, пытаясь угадать его мысли. Но маска учителя скрывала то, что также было маской: лицо. Поняв комизм ситуации, девушка засмеялась.
— Неужели мой костюм столь смешон? — тревожно спросил Квент.
— Да нет, просто твоя маска показалась мне излишней. Ведь ты всегда носишь маску.
— Смешно, — сказал Квент и, оценив тонкость шутки, загоготал. — Вы правы, миледи. Но сегодня у нас такое ответственное мероприятие, что не грех и перестраховаться!
— Значит в театре будут люди, знающие тебя в лицо?
— Ты становишься все сообразительнее. Садись в карету, поехали…
Вся площадь перед театром Дорсет Гарден была запружена экипажами. Много было карет с гербами. Но еще больше — простых кэбов. Повсюду виднелись безвкусные одежды простонародья.
— Да среди такого люда, Квент, мы будем заметнее, чем актеры на сцене, — с ужасом в голосе заметила Даморна.
— Не войнуйся, наши места — в ложе!
— Час от часу не легче. В ложе мы будем и вовсе как на ладони!
— Едва ли нас знают, милая. Но даже в этом крайнем случае сохраняй невозмутимый вид!
Даморна вопросительно посмотрела на Квента, но гот и не думал что-либо пояснять.
Впрочем, в театр они вошли без всяких приключений, разве что какие-то нахалы покричали немного о крутых бедрах Даморны.
Усевшись в ложе, девушка с облегчением заметила, что находится едва ли не в самом уединенном уголке театра. Расслабившись, она позволила себе внимательно оглядеться. Ниже их ложи сидели парень с девушкой и чистили апельсин. Публика на галерке вела себя просто отвратительно, и когда началась пьеса, то голосов актеров нельзя было услышать из-за гама толпы. Даморну это обстоятельство не очень расстроило, так как разглядывать публику представлялось ей более заманчивым, чем пялиться на сцену. Квентин тоже внимательно смотрел вниз в партер, на двух человечков в третьем ряду. Первый был юноша лет двадцати, без маски, с мягкими чертами лица, голубыми глазами и светло-русыми волосами. Над верхней губой имелся пушок, хорошо видный даже в той темноте, в которой разыгрывалась пьеса и даже из той ложи, где сидели Даморна и Квент. Губы юноши недовольно кривились, хотя, судя по всему, он наслаждался тем, что творилось на слабо освещенной сцене.
Вторым человечком оказалась… жиденькая дамочка с косицей. Кроме этой косицы, обвитой вдобавок золотой тесьмой, ничего примечательного в дамочке немыслимо было углядеть. Однако поражало то, что бедняжке явно не сиделось на месте. Что-то ее сильно беспокоило. Спутник ее, то есть тот самый юноша с пушком на верхней губе, не обращал на несчастную ни малейшего внимания, будучи совершенно поглощен пьесой.
— Почему эти двое не в масках? — спросила у Квента Даморна, указывая на заинтересовавшую ее парочку.
— Я знаю их. Юноше нельзя носить маску, потому что у него заболевание легких и он может задохнуться в какой-нибудь клыкастой личине из папье-маше.
— А спутница его почему без маски? Квент пожал плечами.
— Наверное, кавалер запретил, не желая доставить ей то удовольствие, которого сам лишен.
— Как это непорядочно. А как зовут негодяя?
— Реджинальд Логхтон.
— А даму?
— Джейн Пулэ. Кстати, Реджинальд — сын и наследник виконта Логхтона.
Что-то в тоне Квентина насторожило Даморну, и она грозно посмотрела в глаза наставнику. Тот поймал ее взгляд.
— Я хотел бы, — сказал он, — чтобы ты запомнила эти лица. Рано или поздно тебе придется встретиться с наследником и его невестой. Я желал бы, чтобы ты расстроила их готовящуюся свадьбу.
— Насколько я понимаю, мне нет смысла спрашивать, для чего все это тебе нужно?
Квент улыбнулся, но промолчал.
— Кажется, они очень подходят друг другу, — сказала Даморна. — А рядом с ними еще какая-то старуха. Кто она?
— Тетка Реджинальда. Он всегда останавливается у тетки, когда наведывается в Лондон.
— А свадьба… м-м-м, помолвка устроена родителями?
— Едва ли. Джейн — сирота, а виконт Логхтон — ее опекун. Хоть он и привязался к бедной девочке, но все-таки вряд ли считает, что для сына она наилучшая пара. У Джейн нет ни состояния, ни родословной.
— Однако не похоже на то, что Реджинальд влюблен в Джейн!
— Уверен, что он ее просто ненавидит.
— Тогда зачем помолвка? Зачем уламывать папашу дать свое согласие на их брак?
— Я и сам не знаю, зачем.
— Очень странно.
Странная пара и еще более странный ответ Квентина. Даморна считала, что учитель знает все. Ан вот, поди ж ты — оплошал. Или что-то скрывает? Ясно, что Реджинальд и Джейн находятся в какой-то связи с Квентом. В тесной связи. В очень тесной связи…
Квентин не сомневался, что Даморна запомнит физиономию Реджинальда. У нее отличная память. Что ж, можно переключить свое внимание с этой гадкой парочки и на само представление!
— Тебе нравится пьеса? — спросил Квентин.
— Очень. Но когда мы придем сюда опять?
— Одного раза достаточно — это для меня. А ты, несомненно, получишь массу приглашений.
— Тогда я попрошу маркиза, чтоб он сопровождал меня.
В антракте Квент и Даморна вышли в холл. Люди в холле живо заинтересовались девушкой и, судя по перешептываниям, мигом произвели ее в любовницы какого-то князя, а также помазали в княгини, маркизы, графини и т. п. «Неплохо для доярки, — подумал Квент, — или кто там она у нас…»
Вдруг глава преступного мира заметил, что на него внимательно смотрит из глубины холла пакостник Реджинальд и толкает локтем свою невестушку, дескать, погляди, кто к нам пришел.
«Узнали, гады! — мысленно выругался Квент и, наклонившись к уху Даморны, прошептал только: — Пора удирать отсюда.
Девушка понимающе кивнула, и парочка кинулась к выходу. Но там, в дверях, стоял лорд Эвертон, обмахиваясь оранжевой фетровой шляпой и постукивая по полу тростью. Он мигом узнал Даморну и посчитал почему-то, что она попала в беду. Только этого не хватало.
— Здравствуйте, леди Милфилд, — сказал Эвертон, неприветливо посмотрев на Квентина. — Ваша маска вам не помогла. Ваш облик незабываем, и мне не составило труда разгадать ваш секрет.
Даморна испуганно покосилась на Квентина. Что же он собирается делать?
— Вы ошиблись, милорд, — отчеканил Квент, кляня в душе все на свете, и повел свою воспитанницу к выходу.
— Что мы наделали! — воскликнула Даморна, когда экипаж тронулся. — Я клялась Эвертону, что у меня нет знакомых в Лондоне.
— Ну, успокойся. Лорд назавтра забудет случившееся и уверует в то, что, действительно, принял любезную его сердцу леди Милфилд за какую-то другую женщину.
— Будем надеяться, что так все и выйдет. Будем надеяться…
Тревоги Даморны оказались не напрасны. Прошла неделя с того дня, как состоялся выход в театр, а маркиз не искал встречи с ней, не приглашал к своей кузине и только скупо поблагодарил ее единственною запиской за вкусный чай и сытные пирожные. Квентин хмурился.
— Проклятое невезение, — без конца повторял он. — Так наше дело погибнет, не успев толком начаться.
Сердце девушки сжалось. Если она не сможет угодить Квентину, то он вышвырнет ее на улицу. Но нет, нет! Это никогда не случится, потому что это не может случиться никогда!
— Квент, ты не знаешь, выезжает Эвертон за город когда-нибудь или нет?
— Весь прошлый месяц он провел в Эвертон Хаузе, в своем родовом гнезде.
— Но может, он заболел и потому не пишет?
— Эвертон славится на весь Лондон и его округу своим богатырским здоровьем.
— Тогда наверняка какие-нибудь дела…
— Каковые дела, однако, не слишком отвлекают от игорных заведений и балов.
— Откуда ты знаешь?
— Справки навел, как всегда. Даморна тихонько выругалась.
— Это я все испортила.
— Тебе не следует винить себя, — мягко сказал Квент, подсев к девушке на диван. — Скорее уж я повинен во всем случившемся. Надо было задуматься о том, что Эвертон — заядлый театрал, как и том, что твоя маска скрывает не все твои прелести…
— Что же нам делать теперь?
— Подождем немного. Если ничего не случится, то будем менять тактику. Рано отказываться от столь блестящих надежд!
Весна кончилась, наступило лето. Дождливые дни сменились солнечными. Хотелось уехать из города и бегать босиком по полям и лугам.
— Маргарет, — сказала Даморна, — пойдем в Парк. Или нет. Давай съездим к тебе в Челси. Ты мне покажешь своего малыша!
— С удовольствием, миледи, — зардевшись от радости, прошептала Маргарет.
Деревни в окрестностях Лондона появились уже после Великого Пожара. Домики были маленькие и дешевые, а природа — умиротворенная и спокойная. Даморна жадно вглядывалась в даль. Зеленые поля напоминали ей Беркшир. Снова вернулась боль потери отца. Тогда ведь не было даже времени выплакаться. Джемми… Нет, его лицо весьма слабо запечатлелось в памяти. Зато сквайр вставал перед глазами как живой. Девушка невольно поежилась.
— Вам холодно, миледи? — спросила Маргарет.
Даморна отрицательно покачала головой и заговорила о сыне служанки. Его растила вдова миссис Чепел, миловидная женщина лет сорока, воспитывавшая и других детишек. Дом Чепел выглядел побогаче прочих — настоящий коттедж! Это все Квентин устроил…
Маргарет бросилась прямо к деревянной люльке и вытащила оттуда своего малыша. Из вороха пеленок послышался слабый писк, но тут же прекратился: дитятко узнало маму.
— Смотрите, миледи, какой у меня чудесный ребеночек, — сказала Маргарет, суя прямо под нос Даморне своего малыша. Та милостиво склонилась над красным личиком Чарльза, — именно так звали кроху, — и проворковала:
— Сущий ангел!
— Вы правы, миледи, — встряла в разговор миссис Чепел. — Я воспитываю у себя в доме троих детей, но этот лучше всех!
Все три дамы возились с детьми до самого вечера. Маргарет качала в люльке своего Чарльза, Даморна гуляла с Тимоти, а миссис Чепел — с Матильдой. Тимоти и Матильда очень плакали, когда пришло время прощаться: Маргарет и Даморна укатили обратно в Лондон.
Дома их ждало приятное известие. Не успели они войти в холл, как Джим, в новой ливрее, провозгласил:
— Вам письмо, миледи!
Даморне бросилась в глаза великолепная печать, потом — аккуратный почерк, видимо, женский. Девушка все поняла.
— Послушай, Маргарет, — сказала она дрожащим голосом. — Это от кузины лорда Эвертона. Я приглашена в Клейремонт Хауз на обед. В среду…
