Глава 18
Нежным поцелуем Мэттью разбудил Кетрин. Она застенчиво улыбнулась ему и опустила глаза. Он негромко рассмеялся.
— Скромная маленькая девочка? — подтрунил он. — Ночью ты была менее сдержана!
Она уткнулась ему лицом в плечо.
— А ты не разочаровался во мне? А может быть я разочаровалась?
Хэмптон посмотрел внимательно в ее глаза.
— Нет, любовь моя, я не разочаровался. Наша ночь была самым прекрасным событием в моей жизни.
И вдруг он почувствовал себя смущенным, спросив:
— А ты?
— Я безумно люблю тебя, Мэттью, — прошептала она и поцеловала его в плечо. — Ради тебя я готова на все. Мне так жаль, что я была в прошлом так глупа и упряма, что отказывала тебе.
— Нет, это я был грубой и жестокой скотиной, потому что силой брал тебя, — он слегка улыбнулся. — Мне не следовало действовать слишком поспешно, как сказал бы мой брат Шелби. Но мне так не терпелось овладеть тобой! Ты сводила меня с ума от желания! Да и сейчас тоже. Этот чистый аромат лепестков роз, исходивший от тебя… твои волосы… эти неистовые золотистые глаза… ты догадываешься о том, какой у тебя чувственный и соблазнительный рот? Он так и просит, чтобы его поцеловали.
И Хэмптон сопроводил свои слова поцелуем, крепко охватив ее губы своим ртом. Когда же он отпустил ее, Кетрин произнесла дрожащим от страсти голосом:
— Нет, Мэттью, нет! В доме уже проснулись, нас могут услышать, да и Педжин скоро принесет нам завтрак.
— Ты отказываешь мне? — он шутливо нахмурился.
— Нет, Мэттью, нет! — она принялась осыпать его лицо и шею поцелуями, пока теперь уж ему не пришлось остановить ее.
— О, девушка, — сказал он прерывистым голосом, — когда мы отчалим, то я запру дверь нашей каюты и посвящу себя только лишь одному занятию, я буду любить и любить тебя, и нам не нужно будет стараться вести себя тихо, как мышки. Я сделаю так, чтобы ты громко стонала, выла, скулила и визжала от страсти. Но пока что ты права, не время нам забываться! Поэтому выбирайся-ка из постели и одевайся, пока я не забыл обо всем на свете и не овладел тобой прямо на глазах вносящей завтрак Педжин.
— Есть, сэр! — она шутливо отдала честь и выпрыгнула из постели.
Мэттью наблюдал, как она одевается, с легкою улыбкой на губах. Она немного была смущена его далеко не безразличным взглядом, но все же не отвернулась, потому что ей было приятно. Теперь она гордилась тем, что может возбуждать его.
С головы до пят Мэттью был переполнен новыми ощущениями. Он боялся неосмотрительно сделать что-то не так и разрушить то хрупкое чувство, что так сблизило их. Любое неосторожное слово или действие могло свести все на нет. Он совершенно не знал, как ему сохранить и укрепить новые ростки их любви. Именно поэтому Мэттью чувствовал себя сильным и могущественным и одновременно слабым и связанным по рукам и ногам. Это мешало ему четко и ясно мыслить и заставляло брать Кетрин с собою в дорогу, хотя безопаснее для нее было бы остаться. Он корил себя за то, что подвергает ее опасности, хоть и план ее был весьма разумен. Какая громадная ответственность лежала теперь на его плечах — защищать ее, думать о ней каждый миг, обуздывать себя, укрощать свой нрав и темперамент и ограничивать свои эгоистические чувства.
— Кетрин, — произнес он шепотом, и она поспешила к нему. — Я люблю тебя! Доверяй мне! Верь мне! Даже если я по неразумению сделаю что-либо глупое или грубое, пожалуйста, не отворачивайся от меня!
— Мэттью, — в горле у нее вдруг встал комок, и слезы заблестели на ее глазах.
Кетрин взяла его за руки и крепко их сжала. Их молчаливое общение взглядами было прервано приходом Педжин, вошедшей в комнату с горячим завтраком на подносе. Оба они обнаружили, что страшно голодны.
После завтрака Кетрин спустилась вниз уведомить Анжелу о своем решении завтра же уехать в Бостон, поскольку она не в состоянии глаз сомкнуть из страха, что их всех попереубивают в их собственных постетелях. Анжела разволновалась, потому что тоже не захотела оставаться в Нью-Йорке одна в доме и решила уехать подальше от этого опасного города в свое летнее поместье на Гудзоне. Дом загудел от сборов и приготовлений к поспешному отъезду и гости, и хозяйки дома.
Кетрин написала отцу письмо и отдала его Педжин вместе с приличной суммой денег.
— Обещай мне, что ты поедешь домой и отдашь письмо папе по истечении двух недель, не раньше.
— О да, мэм, не беспокойтесь, — уверенно ответила горничная.
Педжин упаковала вещи хозяйки и свои чемоданы, а затем взяла свой поношенный саквояж и положила туда платье Кетрин и разную другую необходимую для путешествия мелочь. С этим саквояжем Кетрин должна была отправиться в Филадельфию. Кетрин добавила к собранным горничной вещам тонкую ночную сорочку, подарок Мэттью. «Когда мы выйдем в море, — сказала она себе, — я ее надену».
Прислуга в доме легла рано после хлопотливого и суетного дня. Кетрин с трудом сохраняла спокойствие, когда Педжин расчесывала ее густые волосы. Она понимала, что из-за сильного нервного возбуждения не сможет этой ночью заснуть. Завтра они отправятся, не исключено, навстречу своей смерти. И вся ответственность будет на ней, потому что Мэттью окажется слеп и беспомощен из-за повязки на глазах! До сих пор она не осознавала в полной мере, насколько все будет зависеть от нее.
Закусив нижнюю губу, Кетрин перевела взгляд. Мэттью в ответ широко растянул губы в теплой и ленивой улыбке, от которой, казалось, даже ее кости растаяли. Он весь был поглощен созерцанием ее волос и тем, с какой сноровкой расчесывает их Педжин.
После того как Педжин помогла ей надеть ночную сорочку и вышла из комнаты, Кетрин повернулась к постели и пошла по ковру к Мэттью.
— Сними эту дурацкую сорочку, — приказал он, и Кетрин повиновалась, расстегивая пуговицы неторопясь, чтобы поддразнить его.
— Ах ты, хитрая лиса! — засмеялся Мэттью, когда она, извиваясь всем телом, вползла под одеяла и устроилась рядом с ним.
— Есть жалобы? — с притворным равнодушием поинтересовалась Кетрин.
— Ни одной! — Хэмптон притянул ее к себе и пробормотал ей в волосы: — Завтра вечером мне самому придется выступать в роли твоей горничной и расчесывать твои волосы, потому что поблизости Педжин уже не будет.
Предложение Мэттью стать ее горничной позабавило Кетрин, ее золотистые глаза обольстительно потемнели, и он судорожно вздохнул. Медленно и нежно он принялся наслаждаться ее телом, терпеливо и постепенно разжигая в Кетрин огонь страсти, пока ей не пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не зарыдать от желания. Его пальцы искусно воспламеняли ее, доводя ее до судорог экстаза. Его рот, плотно прильнув к ее губам, заглушал непроизвольные стенания. Она вцепилась в него, а затем ее тело ослабло и стало вялым от удовлетворенного блаженства.
Неистовые страсти своего тела привели Кетрин в смущение, что заметил Мэттью, и в его глазах замерцали веселые огоньки.
— Распутница, — прошептал он это слово так, что оно прозвучало очень нежно и ласково.
* * *
Задолго до рассвета Мэттью встал и надел на себя форму рядового. Затем он осторожно переполз с подоконника на дерево и, цепляясь за сучья и ствол, спустился на землю. Кетрин бросила ему саквояж, послала воздушный поцелуй и затворила окно.
Подобрав саквояж, Мэттью направился в собор святого Патрика, где у них с Кетрин была назначена встреча.
Кетрин с тревогой выжидала, когда подойдет назначенный час. Она ходила из угла в угол своей комнаты, много раз начинала одеваться и останавливалась, она проверяла и перепроверяла свой радикюль, каждый раз обнаруживая, что пачка ассигнаций и золотые монеты на своем месте.
Когда же вошла Педжин, как обычно с завтраком на подносе, Кетрин настолько разнервничалась, что не смогла ничего съесть. Отломив маленький кусочек булочки и отпив глоток кофе, она отодвинула поднос в сторону и принялась решительно одеваться.
Чтобы ее не узнали, Кетрин облачилась в одно из своих старых серых платьев и надела скромную шляпку. Случайно уловив свое отражение в зеркале, она состроила себе гримасу. Как только Мэттью сумел разглядеть в ней под этим невзрачным нарядом неистовую и страстную натуру?
Явился наконец слуга и отнес вниз ее чемоданы. Они с Педжин следом за слугой засеменили к карете, остановившись по пути обнять на прощанье Анжелу и одарить чаевыми прислугу. Дорога к вокзалу показалась Кетрин бесконечно долгой. Затем еще этот верный слуга многоюродной кузины настоял на том, чтобы проводить родственницу хозяйки до самого поезда, вместо того чтобы сразу отправиться с каретою назад.
— Я уж подумала, он останется на перроне до прихода поезда, — воскликнула Кетрин, вскакивая с места.
Настал момент ее расставания с Педжин, и Педжин заплакала. Кетрин крепко обняла ее.
— Не плачь, Пег! Все будет хорошо! Правда. Мэттью из тех, кто всегда побеждает. И подумай, что я обрету наконец свое счастье. Помни: тебе нужно выждать две недели, прежде чем отдать письмо. О, Педжин, я буду очень скучать по тебе, ты ведь была мне самой близкой подругой.
— Вам пора уже идти, мисс Кетрин, — сказала Педжин со слезами. — И пусть святой Кристофер присмотрит за вами и сохранит вас.
Кетрин выскочила из вагона, едва не расплакавшись от избытка чувств. Подбежав к кассе, она сдала свой билет до Бостона и купила два билета в Филадельфию. До отправления поезда в Филадельфию оставалось два часа, и Кетрин, едва сдерживая шаг, постаралась спокойно дойти до собора святого Патрика. Проповедь уже закончилась, и огромная церковь опустела. Ей не составило никакого труда отыскать Мэттью, стоявшего на коленях в одном из последних рядов и, судя по его виду, совершенно погруженного в молитву. Она тихонько скользнула на свободное место рядом с ним.
— Слава Богу, — прошипел он, — а то у меня уже колени отваливаются.
— Не наглей! Я не могла быстрее! — строго произнесла Кетрин и сжала его руку.
Устроившись за исповедальней, они начали свои превращение в слепого солдата и его жену. Кетрин вытащила из саквояжа бинт. Голову Мэттью словно накрыли выше рта плотным белым колпаком.
— Я ни черта не вижу! — пожаловался он.
— Не чертыхайся, Мэттью, мы же в церкви!
Он издал короткий смешок.
— Ты до последнего верна бостонским приличиям!
— Замолчи! Держись за мою руку! Возьми саквояж в другую. Готов?
— Веди меня вперед, утенок Макдафф!
Около часа им пришлось ждать на вокзале, пока не пришел поезд. Кетрин старалась, чтобы ее лицо не выглядело испуганно, а всего лишь печально, но она так волновалась, что больно сжала руку Мэттью, и тот вздрогнул:
— Что случилось?
— Ничего!
Что же касается Мэттью, то теперь, находясь в опасном положении, он, как обычно, был одержим непоколебимым спокойствием. Кетрин им восхищалась. Если бы ей пришлось сидеть вот так с завязанными глазами в окружении врагов, ее бы давно уже охватил беспредельный и панический страх.
Путешествие на поезде оказалось вполне безопасным, хотя страх Кетрин не ослабевал. Она начинала дрожать, завидев синюю форму, и на каждой остановке у нее душа уходила в пятки. Любой новый пассажир заставлял ее сжаться, и любой чужой случайный взгляд наводил на мысль, что они раскрыты и сейчас их схватят. Каждая минута этого долгого дня казалась ей часом, а к концу путешествия она не сомневалась, что каждая секунда тянется для нее уже годом.
Добравшись до Филадельфии, они наняли двуколку, и Кетрин приказала кучеру ехать по адресу, который заблаговременно сообщил Мэттью. Это была контора, занимавшаяся морской перевозкой грузов: «Мерсер и сыновья». Судя по обстановке конторы, дела фирмы шли в гору. Кетрин сказала секретарю, что они желают видеть мистера Мерсера. Секретарь высокомерно приказал им обождать.
— Могу я узнать ваши имена? — поинтересовался он.
— Я представляю компанию из Гаваны, моя фамилия Хэмптон, и мистер Мерсер уже несколько раз имел до с моей фирмой.
Секретарь возвратился очень скоро и провел их в кабинет. За письменным столом восседал тучный и осанистый джентельмен. Увидев их, он слегка побледнел.
— Послушайте, — начал он громоподобно возмущаться, как только вышел секретарь. — Какого черта вы тут делаете? На следующей неделе я отправляю вам последний груз и в дальнейшем отказываюсь рисковать.
Мэттью спокойно разбинтовал голову:
— В самом деле?
— Да, теперь это дело гиблое, и вы это знаете! Юг долго не протянет! Кроме того, боюсь, власти напали на мой след!
— Не волнуйтесь так! Я пришел не затем, чтобы просить вас еще об одной партии товаров. Все, что мне нужно сейчас, это два пассажирских места на ближайший рейс вашего корабля.
Мерсер уставился на него с явной иронией.
— И это все? — спросил он с сарказмом. — Зачем вы в Филадельфии? Я думал, вы бежали из форта Уоррен несколько месяцев назад!
— Так оно и было. Но, как видите, мне так полюбился Север, что я вернулся, а теперь вновь хочу выбраться отсюда. Куда угодно! На Бермуды! На Кубу!
— Вы с ума сошли! Вы отдаете себе отчет, что может со мной случиться, когда выясниться, что я способствовал вашему побегу?
— Я знаю, что случится с вами, если вы мне не поможете, — непринужденно заметил Хэмптон.
Мерсер с ненавистью посмотрел на него:
— Не угрожай мне, Хэмптон! Если вы сдадите меня властям, то и ваша карта тоже будет бита!
— О, нет, я не побегу к флотскому командованию закладывать вас! — рассудительно пояснил Мэттью. — Просто если я не смогу выбраться из страны и меня поймают, поверьте мне, первое слово, которое слетит с моих губ, будет вашей фамилией. В конце концов мне нечего терять, в отличие от вас.
— Ближайший рейс не раньше следующего вторника, корабль отправляется в Нассау. «Морская Нимфа» под командой капитана Даниэля Джозефа.
— А, так это наш груз! — сказал Мэттью и, заметив изумление на лице Кетрин, пояснил: — Только один из капитанов знает о связи мистера Мерсера с Югом, и это значительно уменьшает риск. Кроме того, некоторые люди Мерсера — ярые патриоты Севера.
— Я надеюсь, это так, и хотелось бы верить, их немало, — сказала Кетрин, с неприязнью взирая на Мерсера, словно перед ней было отвратительное пресмыкающееся.
— Пожалуйста, дорогая, будь немного милосерднее, — произнес Мэттью, забавляясь взглядом Кетрин. — Мистер Мерсер помогает ведь нам спасти наши головы.
Ответный взгляд Мерсера на Кетрин не отличался особым дружелюбием.
— А вы кто такая?
— Не ваше дело, — охладил его интерес Мэттью. — Она со мной, и это все, что вам надлежит знать.
— Ладно, — Мерсер опустил руку, сжатую в кулак, на стол. — Я скажу о вас Джозефу. Он отплывает на рассвете во вторник.
— Мы будем на пристани, — пообещал Мэттью и встал. — Было очень приятно встретиться с вами, наконец, лицом к лицу.
— Жаль, я не могу сказать то же самое, — сухо ответил Мерсер.
Кетрин дала выход своим чувствам, как только они вышли на улицу.
— Этот человек… он паук! Отвратительное создание! Он пытается урвать от войны с обеих сторон! Для своей страны он предатель, и вашей армии, я уверена, назначает сумасшедшие цены! Змея, вот кто он!
— Успокойся, Кетрин! Ты должна быть ему благодарна. Без его помощи нам было не обойтись!
Кетрин скорчила рожицу:
— Я не уверена! До вторника еще далеко. Мы подвергаемся каждую минуту огромному риску.
— Честно говоря, Кетрин, у нас нет другого выбора.
— Я знаю, — раздраженно ответила она и на некоторое время замолчала.
Когда она заговорила, ее голос был куда менее взволнован:
— Ну и что нам теперь делать?
— Снять комнату в гостинице, я полагаю, и укрыться в ней на несколько дней, — он хитро посмотрел на нее. Думаю, нам будет чем заполнить время.
Кетрин рассмеялась и, покраснев, повернулась к магазинной витрине, чтобы скрыть свое смущение.
— Мэттью, — произнесла она, остановившись как вкопанная. — Посмотри-ка!
— Что? Эта шляпка? Нет, дорогая, она не в твоем стиле!
— Дурачок! Видишь того человека в сером костюме позади нас? Того, что внимательно разглядывает витрину с галантерейными товарами! Видишь его отражение в стекле?
— Вижу. Ну и что?
— Когда я остановилась и посмотрела на витрину, то увидела его. Он смотрел на нас! Когда же он увидел, что мы остановились, он резко повернулся и сделал вид, что разглядывает галантерейные товары!
Хэмптон нахмурился:
— Ты думаешь, он следит за нами?
— Не знаю, но он повел себя странно!
— Ну что ж, не помешает, если мы отвяжемся от него. Пошли!
Они ускорили шаг. Человек в сером костюме последовал за ними. Он тоже пошел быстрее. Они несколько раз повернули. Он не отставал. Мэттью забеспокоился.
— Здесь что-то не так! — сказал он. — Лучше нам отпратиться к Мерсеру и рассказать ему об этом человеке. Думаю, за его конторой наблюдают. Мы с тобой сумеем оторваться от этого человека, потому что темнеет. Видишь тот переулок впереди? Когда мы дойдем до него, сворачивай в него и беги. Но пока мы не поравняемся с переулком, не суетись.
— Ясно! — она напряглась, приготовившись бежать, опустила руки, чтобы суметь в нужный момент быстро поднять юбки.
Когда они дошли до переулка, Мэттью взял ее за руку и прошипел сквозь зубы:
— Давай!
Они рванулись в переулок. Саковяж в руке Мэттью мешал ему бежать, ударяясь о его ногу, но он упорно тащил за собой Кетрин, сворачивая то в одну темную улицу, то в другую. Кетрин старалась бежать как можно быстрее и больше ни о чем не думала, предоставив Мэттью выбирать дорогу.
Наконец Мэттью остановился, втащив ее за собой в темную подворотню. Они обессиленно привалились к стене, пытаясь отдышаться. Они ждали. Человека в сером костюме не было.
— Теперь нам нужно предупредить Мерсера, — сказал Мэттью, и они покинули подворотню.
Из конторы Мерсер уже ушел, но ночной сторож дал им его домашний адрес, соблазнившись щедрым вознагрождением. Они быстро поймали кэб и вскоре оказании в хорошо ухоженном квартале с чистыми и широкими улицами, обсаженными деревьями, и красивыми особняками.
Кэб остановился возле дома, обнесенного забором, и они вышли. Мэттью заплатил вознице, и копыта лошади вновь зацокали по мостовой, а они подошли к калитке, но тут Мэттью остановил Кетрин, предостерегающе схватив ее за локоть. Озадаченная, она подняла голову, проследила за его взглядом.
Парадная дверь дома отворилась, и вышел офицер в синем мундире. За ним следовал Мерсер под конвоем двух вооруженных солдат. У Кетрин перехватило дыхание и она повернулась к Хэмптону. Мэттью хмуро кивнул.
— Его арестовали. Возьми меня под руку и пойдем будто мы прогуливаемся.
Кетрин повиновалась. Ее сердце стучало так, что готово было выпрыгнуть из груди. Они шли довольно быстро, и вскоре дом Мерсера скрылся из вида.
— О, Мэттью, что же нам делать? Если они арестовали его, значит, во вторник они помешают отплытию корабля, и нет сомнений, он им расскажет о нас!
— Нам следует немедленно отправиться в порт и разыскать «Морскую Нимфу». Если на корабль еще не наложен арест, то, возможно, мы сможем убедить Джозефа отчалить тотчас же. Мне приходилось в прошлом иметь с ним дело, и я думаю, он узнает меня и поверит моему рассказу.
— Ну а если на судно уже наложен арест?
— Тогда мы с тобой направимся в сторону границы и попытаемся пересечь ее сушей.
— Для того чтобы нас пристрелили либо с одной, либо с другой стороны, — продолжила его фразу Кетрин.
— Не исключено!
Им не сразу удалось найти экипаж. Кетрин показалось, они прошли никак не меньше половины пути, прежде чем им попался кэб. Но кэб довольно скоро привез их в район порта. Мэттью выпрыгнул из кэба, но когда Кетрин хотела сойти, его рука властно ее остановила.
— Могут быть часовые! Возможно, возникнет непредсказуемая ситуация, и я не хочу впутывать тебя в это дело. Оставайся здесь, пока я не приду. Если же меня долго не будет, уезжай и возвращайся в Бостон. Поняла?
— Но Мэттью… — запротестовала она.
— Кетрин, я сказал это вполне серьезно, — твердо и непреклонно проговорил Хэмптон. — Я никогда не прощу себя за то, что в прошлом подвергал тебя серьезной опасности, и я отказываюсь делать это сейчас и в будущем без серьезных к тому оснований.
Ее губы гневно задрожали, но она сумела сдержаться. Хэмптон только усмехнулся:
— Ах, Кетрин, ты научилась выдержке!
Он исчез в темноте. Кетрин ожидала его в тревоге, напрягая слух, она старалась уловить хоть какой-нибудь звук. Время тянулось вечностью, но, наконец, послышались шаги Мэттью. Он улыбался, и Кетрин, оставив экипаж, расплатилась с кучером. Мэттью поднял с земли саквояж и бодрым шагом повел ее к причалу.
— Я нашел судно, — сказал он. — За кораблем велось наблюдение, но я оглушил человека, наблюдавшего за кораблем. Потом я взошел на борт и переговорил с Джозефом. Как я и предполагал, он поверил мне и уже готовится к отплытию. Кетрин, я думаю, нам надо поторо…
Окончание слова застряло у него в горле, потому что внезапно перед ними возник темный силуэт солдата с пистолетом в руке.
— Стоять!
— Какого черта? — огрызнулся Мэттью, стараясь как можно больше походить на рассерженного задержкой обывателя.
— Я видел, как вы сходили с «Морской Нимфы», — говорил солдат, — и только что я обнаружил напарника, которого должен был сменить, связанным и без сознания.
— Какое все это имеет отношение к нам? — невинно спросил Мэттью. — Я также не могу понять, зачем вы следили за мной!
— Думаю, вы прекрасно все понимаете! И уж точно никому не повредит, если я вас обоих доставлю в штаб, чтобы вы там объяснили, почему вы несете багаж на корабль, занимающийся перевозкой контрабандных грузов.
— Контрабандных грузов? Что за чушь! — возмутился Мэттью.
— О, Боже, что же нам теперь делать? — притворно причитала Кетрин. — Папа, если найдет нас, отошлет меня к сестре в деревню, и больше мы с Генри не увидим друг друга. О, капрал, вы же понимаете, в каком мы положении! У меня самый суровый в мире отец, он ни за что не позволит мне выйти замуж за Генри. Именно поэтому мы бежим из города! Но вы сейчас нам можете все испортить! — она расплакалась, и солдат растерялся.
— Успокойтесь, мисс… — попробовал он утешить несчастную девушку.
— О, вы, наверное, добрый человек! Пожалуйста, не разлучайте нас с Генри! Помогите нам! — она воздела руки как бы в отчаянной мольбе, а затем резко ударила ими по кисти солдата, в которой был пистолет.
Хэмптон немедленно набросился на опешившего солдата и ударом кулака отправил его полежать на земле.
Пистолет, упав, скрылся в темноте, и Кетрин ползала
по земле на четвереньках, спеша отыскать его, но когда ее рука нащупала оружие и она взяла солдата под прицел, в этом уже не было никакой необходимости, поскольку Мэттью уже успешно скрутил его голыми руками.
— О, Боже! — только и выговорила она, и пистолет выпал из ее задрожавших пальцев.
— Помоги мне его связать! Быстрей! — громким шепотом сказал ей Мэттью, потащив солдата в темный закоулок.
Она последовала за ним и встала рядом с солдатом на колени, поскольку ее ноги дрожали не меньше ее рук. Торопясь, она сняла с солдата поясной ремень и связала ремнем ему руки. Ноги солдата пришлось связать ремнем Мэттью, а вместо кляпа Кетрин предложила Хэмптону использовать ее шарф.
— Все! Пошли! — Мэттью поднял ее на ноги, подхватил саквояж и быстро потащил Кетрин за собой через причал к ожидавшему их кораблю.
Оказавшись на борту, Кетрин отказалась спуститься в каюту. Ей невыносимо было бы сидеть и трястись от страха в корабельной утробе, не имея никакого представления о том, что происходит на пристани. Она встала у борта, крепко вцепившись в него обеими руками, и затаила дыхание.
Тихо, украдкой, матросы распускали один за другим паруса по мере того, как судно удалялось от берега, пока не распустили все. Огни города отдалялись, тускнели, и вскоре хороший бриз ударил в парусную оснастку корабля, и судно, быстро набрав скорость, птицей полетело по волнам.
— Мы в море! — прозвучал голос Мэттью у нее за спиной, и она вздрогнула от неожиданности.
Все это время он помогал экипажу корабля выполнять маневры.
— Теперь мы в безопасности, Мэттью?
— Думаю, да. Даже когда найдут связанного моим ремнем солдата с кляпом во рту из твоего шарфа, вряд ли они снарядят за нами погоню. Полупустой торговый корабль не имеет для них большого значения.
— Мэттью! — она с облегчением прильнула к нему, и он бережно ее обнял.
— Моя отважная добрая девочка, — сказал Хэмптон и поцеловал ее в макушку.
Его переполняла нежность к Кетрин. Он вспомнил, как она рисковала ради его спасения, отбросив гордость и патриотизм, как она помогала ему бежать, подставив под угрозу саму свою жизнь и ничего не требуя взамен, как она спасла его от Перкинса, даже не подумав, любит ли он ее ответно или нет, кажется, даже наоборот, Кетрин тогда полагала, что он ее презирает. И даже теперь она не требовала от него никаких обязательств.
— Кетрин, я безумно люблю тебя, — выдохнул он ей в ухо.
Они отправились в свою каюту. Войдя, Кетрин порылась в своем саквояже и, достав оттуда какую-то вещь, постаралась ее скрыть до поры до времени от Хэмптона.
— Я подумал, — сказал Хэмптон, и Кетрин вопросительно взглянула на него. — Завтра я попрошу капитана Джозефа воспользоваться своей властью и поженить нас в море. Или ты предпочитаешь подождать, чтобы это сделал священник в церкви?
Кетрин уставилась на него, и ее глаза засветились огромным счастьем.
— Мэттью, ты серьезно? Ты не обязан, ты же знаешь… но я имею в виду, что…
Он рассмеялся:
— Неужели ты знаешь меня так плохо, что полагаешь, будто я могу жениться из чувства долга или благодарности?
Кетрин улыбнулась, и слезы подступили у нее к глазам.
— О, Мэттью! Да, я выйду за тебя замуж в море или в любом другом месте, где ты пожелаешь. Я люблю тебя!
— Если ты будешь и дальше так смотреть на меня, девушка, то я вдруг начну срывать с тебя одежду… как прежде!
— О нет, не нужно! У меня приготовлен для тебя сюрприз! Отвернись!
Он повиновался со словами:
— А я думал, ты уже потеряла девичью застенчивость.
Кстрин рассмеялась:
— Подожди!
Мэттью услышал шорох падавших на пол нижних юбок и улыбнулся про себя.
— Теперь можешь повернуться! — сказала она, и Мэттью обернулся.
У него перехватило дыхание, и слова застряли в горле. Она стояла, облаченная в прозрачную белую ночную сорочку, приобретенную им для нее в Лондоне. Нежная тонкая ткань облегала ее стройное, безупречное тело, не скрывая ничего, а боковые разрезы приоткрывали соблазнительную гладкую плоть. Мэттью почувствовал в своем теле дрожь.
— Ты просто чудо! — проговорил он хриплым голосом и, преодолев разделявшее их пространство, привлек ее к себе.
Засмеявшись, Кетрин обвила руками его шею, когда он понес ее к постели.
Назад: Глава 17
На главную: Предисловие
