Глава 3
— Встань, саксонка! — глаза Меррика были холодны, как волны Северного моря.
Судя по тону голоса, неповиновения он не потерпел бы. Алана неохотно подчинилась. Колени так ужасно дрожали, что она боялась упасть. Едва сдерживаемое неистовство, которое она почувствовала в его взгляде, чрезвычайно ее напугало. Что сказал об этом человеке Обри? «Говорят, одним своим взглядом он может снести голову любому» Алана поежилась. Сейчас она готова была поверить слухам.
Он низко наклонился и поднял кинжал, на этот раз из осторожности не поворачиваясь к ней спиной. Меррик взвесил кинжал на ладони и большим пальцем провел по богато украшенной рукояти, потом засунул кинжал за пояс и поднял на девушку настороженный взгляд.
— Ты говоришь, что норманны — воры? А может, ты сама воровка? У кого ты украла этот кинжал, саксонка?
Алана продолжала молчать. Бесполезно говорить правду. Он только посмеется, приняв ее за лгунью.
Меррик сжал зубы.
— На твоем месте, саксонка, я больше не испытывал бы мое терпение. Говори, чей это кинжал? Алана сцепила руки, чтобы унять дрожь. Собрав всю свою храбрость, она высоко подняла голову.
— Кинжал мой, — холодно ответила она. — Его дал мне отец.
— Отец! — рыцарь рассмеялся. — Леди, вы меня считаете круглым дураком! Такой кинжал может принадлежать только богатому человеку.
— Да, — подтвердила Алана потеплевшим голосом. — Мой отец был богат.
— Будь добра, скажи мне тогда, кто твой отец! Алана упрямо сжала губы.
Он еде слышно выругался:
— Правду, саксонка. На этот раз я должен дать правду!
— Ты встречался с ним, норманн, — в голосе девушки послышался гнев. — Лорд Кервейн пал под твоим мечом.
— Что? Ты хочешь сказать, что, твой отец — Кервейн?
— Да!
— Лорд Кервёйн действительно погиб в бою, от моего меча, — Меррик внимательно оглядел девушку, — и я своими глазами видел дочь Кервейна. Она не привязывает куски кожи к ступням, она обувается в мягкие кожаные башмаки. Ее рубашка не похожа на лохмотья, а сшита из самого тонкого полотна.
Алана распрямилась, остро сознавая, насколько неприглядно она выглядит.
— Я — не воровка! — с жаром заявила она. — Хотел знать правду, и я сказала тебе правду. Не моя вина, что ты не поверил! — она постаралась собрать все те крохи, что оставались еще от уязвленных гордости и достоинства. — А теперь, норманн, позволишь ли ты мне вернуться в деревню?
— Нет, саксонка, не позволю!
Алана уже повернулась было, чтобы уйти. Удивившись, она бросила на рыцаря быстрый взгляд.
— Ты не ослышалась. В деревню ты не вернешься.
Алана не отрывала широко раскрытых глаз от его лица. Рыцарь выглядел самодовольно, это было видно по его улыбке.
— Нет, — продолжал он. — Ты пойдешь не в деревню, а куда я прикажу.
Губы Аланы пересохли и едва шевелились.
— Куда? — прошептала она.
— В замок.
— В замок? — она не могла скрыть изумления — Зачем?
Меррик улыбнулся, и его улыбка не показалась Алане доброй. Она поднесла руку ко рту. Смертельный ужас охватил ее. Он собирается наказать за дерзость, мелькнула смутная мысль. Все ясно, как божий день.
— Может, ты будешь в замке скрести полы или помогать служанкам на кухне, возможно, кормить скотину в загонах, а может, и услужишь моим рыцарям в их ночных забавах, — злая ухмылка Меррика стала еще шире.
Слезы гнева застилали Алане глаза.
— Нет? Я… я не пойду к тебе в услужение!
— Нет ничего позорного в услужении.
— Позор — быть у тебя в услужении. Желваки заходили на скулах Меррика.
— В самом деле? — холодно заметил он. — Отчего же?
— Ты норманн!
— Да, я норманн! Норманн, ставший твоим лордом! Смирись и подчинись мне!
С горечью Алана излила свое отчаяние в словах:
— Разве у меня есть выбор? — Его голос был пронизан высокомерием:
— Выбор? Конечно, девушка, выбор у тебя есть Ты всегда должна выбирать мое неведение. Как он сказал… так оно и было
Как вскоре убедилась Алана, с этим человеком шутки были плохи. Он приказал ей идти перед ним, а сам следовал за ней на коне, вороном скакуне, который пританцовывал и все норовил встать на дыбы — такой же дьявол, как и его хозяин! Они уже почти достигли края леса, когда у Аланы мелькнула одна мысль…
Совсем рядом было то место, где деревья росли очень часто, а их ветви опускались почти до земли, так что пеший человек мог пробраться меж деревьями, но для лошади и всадника это было сложно. Надежда расцвела в душе Аланы. Если бы только ей удалось убежать…
Но вскоре она пожалела, что вознамерилась спастись бегством. Рыцарь перехватил ее с поразительной легкостью и втащил к себе на седло. Алану охватил панический страх. Ее никто никогда не учил ездить верхом. И хотя она старалась держаться прямо, чтобы, сидя в одном седле Мерриком, не касаться его совершенно, всадник этого не допустил. Рука мужчины крепко обхватила талию девушки и прижала ее спину к твердой груди, я теперь Алана чувствовала каждый вздох рыцаря, как свой собственный.
Близился закат, когда они добрались до замка. Рыцарь проезжал деревянный частокол, и не остановился, пока не оказался на внутреннем дворе замка в окружении крепостных стен. Как только Меррик натянул поводья, и конь встал, Алана соскользнула на землю. Она сильно ушиблась, ободрала руки и разбила колени, но не обратила на это внимания. Ей хотелось лишь поскорее избавиться от ненавистных прикосновений.
От отчаяния у нее сжалось сердце. Только сегодня утром она сказала Обри о своем намерении отправиться в замок, чтобы убедиться, что Сибил жива и здорова, но оказаться здесь вот так она не хотела… Алана дрожала, и не из-за предвечерней прохлады — она вспоминала тот кошмарный сон и молилась, чтобы он оказался видением; которому не суждено сбыться.
Вот она и попала в руки того самого человека, кого опасалась больше всех на свете… И все из-за своего собственного безрассудства!
Алана с испугом увидела, что Меррик спешивается. Она чувствовала на себе его взгляд, глаза рыцаря пригвождали ее к земле, словно острие ножа. Он передал поводья худощавому юноше, у которого были такие же темные волосы и брови вразлет, как у Меррика, — его сын, подумала Алана. Но сын или не сын — этот вопрос сразу же перестал ее занимать, как только сильные пальцы сжали ее локоть.
— Сюда, саксонка!
Он довел ее через грязный двор. Повсюду были лошади и норманнские воины. В толпе она заметила несколько знакомых лиц: конюха, прачку… Никто из них не удостоил ее взглядом. Слуги замка ходили с поникшими плечами и опущенными глазами, в подавленном и мрачном настроении. Не было слышно добродушных подшучиваний, над которыми все потешались лишь неделю назад. Кто здесь смеялся теперь, так это норманны.
Глянув в сторону, она увидела нескольких рыцарей, бросавших на нее откровенно похотливые взгляды. Один толкнул другого локтем в бок, тот ему шепнул что-то, и рыцари расхохотались. Щеки Аланы вспыхнули. Она не осмеливалась посмотреть на Меррика. Без сомнения, они думали, что он овладел ею.
Меррик подтолкнул девушку к ступенькам, которые привели ее в зал. Жаркий огонь пылал в очаге. Множество рыцарей сидели за столом, протянувшимся через весь зал, и на скамьях, расставленных у стен.
Алана увидела Сибил. Сестра направлялась к переходу, соединявшему зал с помещениями кухни, занимавшими отдельное строение. Забыв обо всем, Алана устремилась к ней.
— Сибил! — воскликнула она — Ты жива!
Сибил обернулась. На ее лице отразилось удивление, она не верила своим глазам.
— Алана! Как же?
— Ох, Сибил! — Алана порывисто обняла сестру — О, как я о тебе беспокоилась! Я не знала, тобой!
Сибил открыла было рот, чтобы ответить, но не успела вымолвить и слова, как на девушек упала чья-то тень. Алана сразу же догадалась, кто стоит у нее за спиной. Напряженно выпрямившись, она обернулась к Меррику.
Не обращая внимания на Алану, рыцарь обратился к Сибил:
— Ты знакома с этой девушкой? Сибил опустила глаза.
— Да, милорд. Это Алана.
Теперь его глаза остановились на Алане.
— Значит, ее зовут Алана, — улыбка слегка тронула его губы. — Дело в том, миледи, что мои рыцари застали ее за охотой в лесу, хотя жителям деревни было приказано не покидать свои хижины. Кроме того, она, несомненно, убила бы меня, не отбери я вовремя у нее кинжал. Эта крестьянка понарассказывала мне какие-то возмутительные небылицы: будто бы кинжал ей дал лорд Кервейн и что она его дочь.
Алане безумно хотелось выпалить: «Все это правда!» — но она только поплотнее сжала губы. Пусть ответит ему Сибил! Может быть, ей он поверит.
Сибил, закусив губу, долго молчала. Удивляясь нерешительности сестры, Алана бросила на нее возмущенный взгляд. Прежде нерешительности не было в характере Сибил. И в самом деле, теперь Алана заметила, что Сибил выглядит не так высокомерно, как раньше. Щеки испачканы, головной убор сбился набок, жирные пятна темнеют спереди на рубашке, пряди волос выбились из косы. Никогда не видела Алана сестру такой неопрятной.
Милорд, — проговорила наконец Сибил, — Это не небылицы. Алана — моя сводная сестра, старше меня на два месяца. — Меррик нахмурился.
— Старше на два месяца?
— Кервейн — наш отец. Но моей матерью была, Ровена, она погибла при штурме замка, а матерью Аланы — Эдвина, крестьянка из деревни. В отличие от меня, Алана не воспитывалась в замке.
Вновь Алана почувствовала на себе леденящий взгляд голубых глаз. Она ответила взглядом, в котором сквозила кипящая в душе ненависть. Темная бровь высоко приподнялась:
— Незаконный отпрыск!
На этот раз Сибил поторопилась ответить:
— Да, милорд, незаконнорожденная дочь. Меррик задержал на Алане взгляд. Она затаила дыхание: эти глаза преследовали ее. Но по ним невозможно было угадать мысли рыцаря. Он косо кивнул:
— Иди со своей сестрой и займись делом! — сказал Меррик. — Позже я решу твою судьбу. Алдана собиралась выказывать полное неповиновение, совершенно отрицая существование на свете нового лорда Бринвальда. О!.. Он всего лишь наглая скотина. И хотя ей совеем не было свойственно грубое поведение, она ничего не мота с собой поделать. Казалось, их взгляды, встречаясь, высекали искры. Но сейчас она чувствовала, что его терпение истощилось и не стоит так долго испытывать судьбу. Девушка отвернулась, не удержавшись, однако от последнего дерзкого взгляда.
В кухне шли приготовления к вечерней трапезе. Сибил протянула Алане нож, и они принялись крошить капусту и лук. В Воздухе повис дым от очагов. Сквозь пелену Алана пристально смотрела на сестру.
— Говорят, ему подчинились все оставшиеся в живых, — сказала она, понизив голос.
Сибил вздохнула.
— Это верно, — подтвердила она. — Он поймал тех, кто намеревался покинуть замок. Нас поставили перед выбором: служить ему или томиться в темнице.
— А ты?..
Золотисто-карие глаза Сибил опустились.
— Как и всем, — тихо проговорила она, — мне тоже пришлось выбирать.
Алана возмущенно воскликнула:
— Но ведь ты дочь лорда!
— Сибил покачала головой.
— Теперь Меррик — лорд, а мне лишь остается подчиниться, — печально сказала она. — Всем нам придется покориться норманнам, их не прогонишь. Говорят, герцог Вильгельм захватил всю Англию и провозгласил себя королем.
Сибил легче смирилась со своей участью, чем того ожидала Алана. Она бросила на сестру подозрительный взгляд.
— Он тебя бил? Ах, негодяй! Сибил, я…
— Нет, Алана, не бил. Он сказал, что, когда из Нормандии приедет его сестра Женевьева, мне не придется работать на кухне не покладая рук, как сейчас. Я буду прислуживать ей.
Алана пренебрежительно фыркнула, Невозможно было не заметить, как огрубели и покраснели руки Сибил. Сестра не привыкла к тяжелой работе, не то что она сама. Конечно, прислуживать госпоже ей будет полегче.
— Почему нужно ждать? Разве ты не можешь прислуживать его жене?
Прядь гладких темных волос упала, на лицо Сибил, скрыв загадочную улыбку, скользнувшую по губам.
— У него нет жены.
Но… я видела парнишку, который уж точно мог бы оказаться его сыном. Такие же брови вразлет…
— Его племянник Симон, оруженосец Меррика. Мать этого мальчика — Женевьева.
Обе они снова взялись за работу. И хотя руки них были заняты, а на сердцах лежала огромная жесть, все же какое-то успокоение снизошло на Алану. Теперь отец соединился на небесах с ее матерью, и, может быть, там, где живут ангелы, смогут быть вместе, что было невозможно на земле. Скорбя об отце, Алана в то же время радовалась, что Сибил осталась в живых. А пока они живы, жива и надежда! Последующие часы прошли, как в угаре. Норманны поужинали, а сестры прислуживали им. Алана без конца сновала между кухней и залом, таская большие подносы с блюдами и кружки с элем. Руки и плечи ныли от тяжести. Сибил тоже выглядела измученной.
Норманнов было невероятно много. Она пыталась уворачиваться от жадных цепких пальцев, хватавших ее за юбки и грудь, но ускользнуть не удавалось. Ей хотелось отшвырнуть от себя руки, она не осмеливалась, опасаясь оказаться на полу. С ужасом смотрела Алана на несчастную девушку, нечаянно уронившую блюдо со сладким мясом под ноги здоровенному воину. Он швырнул ее на пол вслед за мясом. Алана скрипнула зубами и постаралась не обращать внимания на щипки и шлепки.
Ночь шла на убыль. Факелы догорали. Она несла кружки с элем, когда кто-то крепко схватил ее за локоть и резко развернул. У Аланы перехватило дыхание: она узнала рыцаря, с которым встретилась в лесу. Рауль! Блестящие черные глаза нагло скользили по ее лицу и телу. От этого взгляда по коже бегали мурашки.
— Ну-ка, скажи мне, красотка, доставил ли тебе Меррик удовольствие?
Она попробовала вырваться.
— Оставь меня.
Он обхватил ее тонкую талий и теснее прижал к себе.
— Норманнские девушки шепотком рассказывают друг другу, что он богато одарен природой, силен, как бык! Все они так и падают к его ногам. Но я бы ублажил тебя не хуже, а может, и получше, только позволь!
Алана ничего не могла поделать. Ее взгляд метнулся к Меррику, сидевшему за столом на возвышении. Он смотрел на них без улыбки, угрюмо сжав губы. Обернувшись через плечо, чтобы проследить за взглядом саксонки, Рауль нахмурился. Сообразив, что их беседа не осталась незамеченной, он отпустил девушку, ущипнув за руку.
— Мы еще увидимся, а?
Со вздохом облегчения Алана поспешила удалиться. По мере того как тянулась ночь, Алана бросала все более беспокойные взгляды на Меррика, но он не обращал на нее никакого внимания. Что же касалось пирующих норманнов, то их ненасытность в еде уступала лишь неуемной страсти к выпивке. Однако мало-помалу гул голосов и раскатистый смех стали затихать. В конце кондов многие норманны ушли спать, другие лежали, облокотившись на стол или развалившись на скамьях, стоявших вдоль стен. В зале раздался пьяный храп.
Алана остановилась, медленно поставила кувшин с элем на стол, и вдруг ей пришло в голову, что…
Уже некоторое время она не видела Меррика. Следить за ней было некому. Никто не догадывается, что одной из служанок может взбрести в голову мысль о побеге…
Подошла Сибил, зевая украдкой.
— Нет нужды здесь оставаться. Внизу в помещении для слуг у меня есть тюфяк, — поморщилась она. — Ты можешь занять соседний.
— Ты права, — прошептала Алана странным голосом — Нам ни к чему здесь оставаться.
Сибил пристально взглянула на нее.
Алана схватила сестру за руку.
— Сибил, никто не заметит, если мы убежим из замка! Часовые наверняка напились, как остальные мужчины, — ее возбуждение нарастало — Мы можем сбежать… от норманнов, от Меррика. Более подходящего случая у нас не будет!
Сибил оглядела зал…
— Меррика нет, — сказала Алана, тряхнув головой — Можно не сомневаться, он отправился спать.
Сибил колебалась.
— Алана, — начала она, — я не уверена, что…
— Сибил, ты только подумай! Неужели ты хочешь навеки остаться служанкой!
На мгновение лицо Сибил исказила болезненная судорога.
— Нет, но… Ох, наверное, ты права!
— Я права, Сибил! Но медлить нам больше нельзя.
— Но… куда мы пойдем?
— Все равно куда! Может быть, в Йорк? Ну как ты не понимаешь? Мы вырвемся из этой норманнской неволи! Поторопись же! К тому времени, как они проснутся, мы должны быть уже далеко!
Надежда блеснула в темных глазах Сибил. Она кивнула.
— Они забрали почти все мои вещи, — быстро проговорила она, — но мне удалось спрятать кое-какие украшения в своем тюфяке. Если мы задержимся на минутку, я заберу их. Позже мы сможем обменять украшения на еду.
Они торопливо, спустились по узкой винтовой лестнице. Большинство служанок уже легли спать. Сибил пробралась в дальний угол мрачной сырой комнаты, где лежал ее тюфяк. Пока она вытаскивала из тюфяка свои сокровища, Алана ждала в переходе.
Вскоре Сибил появилась,
— Я готова, — прошептала она еле слышно.
Алана подтолкнула сестру вперед.
— Показывай дорогу, — шепнула она. — Ты знаешь замок лучше меня.
В полутемном зале замелькали тени. В очаге догорали янтарные угли. Все спали мертвецким сном. Все же Алана обеспокоено оглядывалась. Удача им сопутствовала, никто не шел следом. Сердце колотилось, дыхание учащалось. Большая арка и двери, ведущей во двор, была совсем близко, всего в нескольких шагах. Они почти уже добрались до входа…
Вдруг Сибил резко остановилась. Алана чуть не наткнулась на нее и недовольно проворчала:
— Сибил! Не останавливайся! Нам надо торопиться!
— Я так не думаю, саксонка! Я полагаю, обе вы никуда не пойдете этой ночью и никакой другой!
Алана похолодела. Сердце у нее едва билось. С горечью подавила она вскрик. Боже всемогущий, это он, Меррик.
Его мощная фигура заполняла весь дверной проем, ноги в сапогах были широко расставлены. Во рту у Аланы сразу пересохло. Его блестящие голубые глаза сверкали, как сталь.
— Позвольте поинтересоваться, юные леди, кому принадлежит инициатива?
Сибил с готовностью выдала сестру:
— Это она затеяла побег, милорд! Я бы ни за что не осмелилась, если бы не она!
— Сибил права, — вмешалась Алана. — Не наказывайте ее!
Губы Меррика сжались в тонкую линию. Он бросил лишь одно слово Сибил:
— Иди!
Она помчалась прочь, словно все собаки преисподней кусали ее за пятки. Алане безумно хотелось убежать вместе с ней, но она осталась стоять, скрывая дрожь страха, разумеется. Меррик не простит ей затеянный побег.
— Напрашиваешься на неприятности? Скажи-ка, ты и вправду надеялась удрать?
Мягкий тон его голоса, однако, не скрывал гнева. Подбородок Аланы вздернулся. Во имя Господа, она не покажет своего страха ни перед ним, ни перед кем-либо еще из норманнов.
— Да!
— Можешь бежать хоть на край земли, все равно я найду тебя, саксонка!
— Для чего, норманн?
Его глаза потемнели.
— Для того, — мрачно заявил он, чтобы ты пожалела, что я нашел тебя.
Дрожь пронзила все ее тело. Уж в этом-то Алана не сомневалась. И в голосе, и в выражении лица Меррика чувствовалась несгибаемая воля.
В одно мгновение она возненавидела его так, как никогда никого на свете, потому что заносчивость и высокомерие этого человека были безграничны.
— А теперь я скажу тебе, норманн, что не буду перед тобой унижаться и молить тебя о пощаде, потому что знаю: ты не способен проявить милосердие!
— Милосердие? — резко переспросил он. — Леди, вы живы! Ваша сестра жива, и многие из людей лорда Кервейна остались в живых. Погибли лишь те, кто поднял против Нас меч. Я повторяю тебе, саксонка, твоя участь, как и участь твоей сестры, мота быть куда хуже, если бы вы оказалась во власти гораздо боле жестокого господина, чем я.
Алана не ответила. Он натянуто улыбнулся.
— Твои глаза пылают огнем, саксонка. Если бы ты могла уничтожить меня взглядом, я бы уже лежал и могиле. Хорошо, что сейчас у тебя нет кинжала.
Алана снова потеряла голову от ярости.
— Так знай же, норманн! Ты забрал у меня кинжал. Но я умело обращаюсь также с луком и стрелами.
Меррик склонил темноволосую голову.
— Угроза! — холодно отметил он. Что ж, должен и я пригрозить тебе, саксонка: больше я не потерплю попыток побега! Если подобное случится вновь, обещаю… нет, клянусь ты пожалеешь.
Алана рассвирепела. Будь проклят этот норманн! Если он собирается убить ее, зачем продлевать мучения?
— Черт бы тебя побрал, — с жаром выпалила она. — И почему только ты не остался в своей Нормандии? Если бы не ты, мой отец был бы сейчас жив.
Он плотно сжал зубы.
— Я понимаю, ты скорбишь по отцу, но ведь погибли и многие мои воины. Все теперь по другому, и жизнь никогда уже не будет прежней. Именно это я сказал тебе сегодня утром. Мы, норманн, завоеватели, вы, саксы, побежденные. Мир устроен по законам поражений и побед, так живут люди. Саксы должны покориться нам, иначе неизбежно новое кровопролитие.
— Покориться? Никогда! — воскликнула она. — Если хочешь убить меня, убивай сейчас!
Он рассмеялся, словно она сказала что-то чрезвычайно смешное.
— И не подумаю, саксонка. Я могу вообразить множество гораздо более приятных для меня вещей, нежели твоя смерть, и однажды ты в этом убедишься!
Он медленно обошел вокруг нее, пока снова не оказался лицом к лицу с девушкой. Они стояли совсем близко друг от друга — слишком близко. Меррик неподвижно застыл, и сердце Аланы бешено забилось. В его глазах отражались мысли о таких непристойных вольностях, на какие не осмелился бы никто другой. Он раздевал ее донага взглядом, и…
Осознание страшной неизбежности захлестнуло ее. Теперь она хорошо понимала, очень хорошо понимала, что у него на уме… Он прикоснулся к ней… уже не взглядом, нет… то было прикосновение сильных рук…
А руки Аланы похолодели, как лед. Спрятав ладони в складках юбки, она подавила приступ головокружения. Каким-то образом удалось ей протолкнуть слова через сжавшееся горло:
— Пожалуйста, — прошептала она. — Скажи, что ту от меня хочешь?
Он улыбнулся, как будто читал мысли и знал все ее опасения.
— Думаю, ты сама это знаешь, саксонка. — Пальцы девушки вцепились в ткань юбки.
— Нет, — слабым голосом вымолвила она. — Ты не можешь…
Дьявольская улыбка на губах Меррика стала шире.
— Могу, — тихо произнес он, — потому что я захватил замок Бринвальд и заявил о своем праве получить все, чем владел некогда Кервейн, И я желаю теперь заполучить и тебя, саксонка.
