ГЛАВА 4
Казалось, мир перевернулся. «Этого не может быть! – онемев, думала Шана. – Граф Вестен и есть… Бастард… неужели это одно и то же лицо?» Это не укладывалось в голове. Девушка повернулась к Барису, горячо желая, чтобы он рассеял ее сомнения.
– Любимый, ты действительно уверен в этом? Может быть, просто внешнее сходство? Возможно, ты ошибаешься?
Барис покачал головой.
– Нет, Шана, не ошибаюсь. Несколько дней назад я видел его при дворе короля. Он не тот человек, которого можно легко забыть. Да, – снова подтвердил он, – это и есть незаконнорожденный граф. Достаточно взглянуть на него, чтобы убедиться.
Принцесса посмотрела на своего пленника. Этого просто невозможно было не сделать. Его взгляд притягивал с огромной силой. Казалось, что от присутствия этого человека в зале подул прохладный морской ветер. Даже Шана, которая немного знала об Англии, слышала о нем. Бастард или нет, он дюйм за дюймом продвигался по пути к королевским деньгам. Буквально за несколько лет граф занял влиятельное положение в обществе и приобрел независимость. О его воинской доблести было известно всем, а бесчисленные победы над женщинами обросли легендами.
Три шага, и Шана предстала перед ним.
– Мальчик, назвавшийся Биллом, пел вам хвалу до небес и выше, – отчетливо произнесла девушка. – Он сказал, что дети открывают рты, когда вы случайно проходите мимо, а женщины мечтают поймать ваш взгляд. Но теперь я знаю, почему так происходит. Они ведут себя так, потому что вы – внебрачный! Вы – Бастард!
Если бы Шана владела собой, то никогда не позволила бы себе такой жестокости. Но она вся тряслась от гнева, ибо, вернувшись в Мервин, почувствовала ужас, который, словно морской прилив, охватил ее с новой силой.
Насмешка искривила резко очерченный рот Торна. Глаза, полные черной злобы, дерзко смотрели на девушку. Если бы она знала графа получше, то этот взгляд насторожил бы ее.
– Перед вами, миледи, я и не пытаюсь скрывать свою личность. Я тот, кем являюсь на самом деле, и постараюсь остаться им до конца.
Ее ответ был молниеносен:
– Да, здесь я с вами согласна, де Уайлд, или граф Вестен, не знаю, как вы еще себя называете. В любом случае, вы – тот человек, который ворвался в Мервин без всяких на то причин. Именно вы убили моих людей и моего отца в том числе, а теперь вы клянетесь, что не знаете о произошедшей здесь битве! Или вам хочется, чтобы мертвые встали из могил и доказали это?
Так вот в чем дело! Это был ее отец, а не муж. Торн начинал все понимать. В другой ситуации он, возможно, и посочувствовал бы ей, но теперь, когда его собственная жизнь в опасности, – нет.
Взгляд Торна оставался холодным и отчужденным.
– Я еще раз говорю вам, принцесса, что не посылал войска, чтобы уничтожить это место.
– Так вы не хотите сказать, зачем находитесь в замке Лэнгли и причину приезда туда? Ваш король хочет сломать Уэльсу хребет раз и навсегда. Я видела солдат своими глазами!
– Я вовсе не отрицаю этого, – спокойно отвечал граф на нападки девушки. – Но, как вы заявляете, битва произошла два дня тому назад, а я отвечаю вам: мои люди были заняты в это время, но не военными делами. На самом деле мы всю ночь развлекались в деревне около Рэдкора. – На его лице вновь появилась знакомая усмешка. – Я тоже, как и все мои люди, отдыхал. И конечно, не отказался от соблазнительной полногрудой молодой служанки и доставил себе удовольствие, всю ночь напролет работая своим мечом с этой девицей. Боюсь только, что это не совсем то, в чем вы меня обвиняете.
Ее реакция была непредсказуемой. Размахнувшись, Шана закатила ему оглушительную звонкую пощечину.
– Вы слишком часто позволяете себе со мной вольности, сэр!
– Шана! – Барис выступил вперед и схватил ее, за руку. У него замерло сердце – удар оказался удивительно сильным.
На какое-то мгновение в глазах у графа промелькнуло желание отомстить, но в следующую минуту его лицо стало непроницаемым и жестким. И хотя пленник вел себя удивительно хладнокровно, нельзя было не заметить, что Торн удерживал свою силу под контролем огромным усилием воли.
Барис привлек к себе Шану, покровительственно положив ей руку на талию. До сих пор он молчал, пристально разглядывая Торна и надеясь уловить хотя бы малейший намек на то, что граф лгал.
– Вы заявляете, что невиновны, – наконец проговорил молодой рыцарь. – Но леди Шана сказала мне, что ее отец видел флаг, который несли налетчики.
– Да, – добавила девушка, – кроваво-черный, с двуглавым существом в глубине!
Барис не сводил глаз с Торна.
– Это ведь ваш флаг, милорд?
Небольшая группа людей собралась на лестниц.
– Да, все так и есть. И лорд Кендал тоже так говорил! Он не откажется! – выкрикнул кто-то. – Мы знаем, что это его люди напали на наших!
Не обращая на них внимания, Торн заговорил.
– Это мой флаг, – спокойно подтвердил он, скользнув взглядом в сторону Шаны, и, подбирая слова, продолжил: – Но я думаю, ваш отец по непонятным мне причинам решил напрасно обвинить меня в произошедшем. А может быть, на вас напали ваши же земляки. Всем хорошо известно, – продолжал он, – что валлийцы постоянно грызутся между собой.
Шану снова охватил гнев.
– Мой отец никогда не нападал на своих соседей! – воскликнула девушка. – Он правил не копьем и мечом, а справедливой и милосердной рукой. Лорд Кендал всегда оставался непритязательным человеком, которому хотелось одного – покоя, чтобы заниматься овцеводством, а его честь и порядочность никогда не позволили бы ему обвинить, кого бы то ни было без основания! Нет, – продолжила Шана. – Это вы ворвались в Уэльс с мечом в руках! Только наши люди предпочли неравный бой! Вы пришли для того, чтобы убивать и грабить – вот для чего! Мервин даже не крепость – город не обнесен рвом, нет сторожевых башен, защитных стен. У погибших здесь не было возможности взять в руки оружие, чтобы сражаться с вами! Скажите мне, милорд, какой солдат может пойти на слабых и беззащитных людей?
– Думайте, что хотите, но я не имею к этому никакого отношения. И это правда.
– Правда? Сомневаюсь, что это правда, – с горечью сказала Шана. – Как вы знаете, Мервин принадлежал моему отцу, и это – подлый замысел короля Эдуарда, чтобы укротить Левеллинов и весь их род.
– Это может быть так, а может, и нет, – медленно сказал Барис, не сводя глаз с пленника. – Но теперь он в наших руках, что будем с ним делать?
Какую-то долю секунды все молчали, а затем прозвучал громоподобный приговор:
– Он не заслуживает милосердия после всего того, что совершил здесь, – раздались крики один за другим. – Убить его, чтобы покончить с этим злом навсегда!
Сэр Грифин откашлялся.
– Простите меня, милорд, – обратился он к Барису, – но мне кажется, что уже и так пролито достаточно много крови. Неужели этого мало? Не лучше ли нам подержать его здесь, пока раздоры с Англией не закончатся?
– Боюсь, этому не будет конца. Англичане держат нас за горло и не отпустят, – раздался хотя и спокойный, но полный скрытой ярости голос Бариса. – А в Мервине нет тюрьмы, Грифин. Если бы у меня была возможность держать нашего пленника под стражей, я бы так и сделал. Но Мервин, как и Фрид, не крепость, и граф может без труда совершить побег, а потом вернуться сюда с войском, – несколько минут Барис размышлял. – Оставить его в живых, – медленно продолжил он, – значит подписать смертный приговор всем нам.
– Уж лучше ему, чем нам, – произнес рыцарь, стоявший в дверном проеме.
Все это время Торн держал себя в руках, хотя от последних слов у него пробежал мороз по коже. Он не обольщался насчет своей участи, понимая, что его ожидает. Они обсуждали смертный приговор. Его смертный приговор.
Барис посмотрел на Торна.
– Боюсь, что у нас нет другого выхода, – сказал он невыразительно. – Граф должен умереть.
Словно во сне Шана услышала свой голос, хотя у нее не было уверенности, что это говорила именно она.
– Когда? – прошептала девушка.
Барис заколебался, но, тем не менее, не изменил своего решения.
– Эдуард не простил Уэльсу поддержки графа Саймона в Эвесшеме, – и, кивнув в сторону Торна, продолжил: – Сейчас же у нас находится один из верных и преданных слуг Его Величества. Держу пари, король не останется равнодушным, как только до него дойдут эти сведения. Скорее всего, Эдуард с новой силой обрушится на наши головы. Король должен знать, что граф Вестен здесь! – закончил он резко. – А если Его Величество пошлет армию спасть Торна де Уайлда? Мы так же не должны исключать возможность, что кто-то отправился за ним следом. Нет, – сказал Барис, покачав головой, – чем скорее наш гость исчезнет – тем лучше.
Пока рыцарь это говорил, его глаза внимательно следили за графом. Англичанин воспринял весть о грядущей казни спокойно, чем вызвал у Бариса восхищение, но вместе с тем и странное беспокойство, от которого ему стало не по себе. Молодого рыцаря тревожило отсутствие эмоций на резко очерченном лице пленника. Только глаза выдавали его. Они метали молнии, словно искали свою жертву.
Барис снова перевел взгляд на Шану. Он сочувствовал ей, так как видел, что девушка не подозревала, что все зайдет так далеко. Барис отвел ее в сторону и взял за руки.
– Шана, – сказал он мягко, – у меня нет другого выхода, мы должны казнить его. Мервин и так уже потерял много людей. Я не стану больше рисковать, – и чуть слышно добавил, – особенно, тобой.
Принцесса слегка кивнула головой. В Шане шла борьба между долгом и милосердием. Девушка нервно сглотнула и взглянула на Бариса.
– Тогда, пусть это произойдет, – прошептала она. – Пусть…
Рыцарь, ободряя, ласково сжал ее руки, затем повернулся, чтобы вывести Шану из зала, но они не сделали и двух, шагов, как раздался громкий голос графа.
– Подождите!
Они обернулись. Пристальный, и проницательный взгляд пленника поразил их обоих.
– Я требую, чтобы мне привели священника.
Барис сощурил глаза.
– Насколько я понимаю, то не в вашем положении что-нибудь требовать от нас в данный момент.
Когда граф ничего не ответил на это, Барис, слегка улыбнувшись, продолжил.
– Священника, говорите? Зачем, милорд, вам священник? Или вы хотите сказать, что желаете искупить много грехов?
Торн не стал ни отрицать, ни соглашаться с этим.
– Я лишь взываю к вашему милосердию, милорд и миледи. Неужели вам недостаточно того, что вы приговорили меня к смерти? Может быть, вам угодно отправить меня на тот свет без причастия?
Ни в его голосе, ни в лице не было и намека на мольбу, когда он смело, посмотрел им в глаза. Барис презрительно улыбнулся.
– Вы не размышляли подобным образом, когда убивали здесь людей! – резко сказал он. – И все же ожидаете такой снисходительности от нас?
Торн окинул его немигающим взглядом.
– Я хочу, чтобы привели священника, – это было последнее, что он произнес.
Сэр Грифин выступил вперед.
– Отца Мередита убили в той бойне, – спокойно сказал старый рыцарь и посмотрел на Шану. – Если этого человека не казнят за день до моего возвращения, я мог бы съездить за священником в монастырь в Туске. Стоит вам только пожелать, миледи.
Шана с мольбой в глазах посмотрела на Бариса. Девушка была бледна и подавлена, такой он никогда ее не видел. Внешний вид Шаны говорил больше, чем ее слова. На лице лежала печать того нервного напряжения, которое ей пришлось пережить за последние несколько дней. Барис не мог поступить иначе, как пойти навстречу ее желанию.
– У вас будет священник, – сказал он отрывисто. – Но если бы все зависело только от меня, я казнил бы вас сейчас же. Знайте, что как только закончится исповедь, приговор приведут в исполнение незамедлительно.
Один из рыцарей шагнул вперед. Барис, кивнув головой в сторону графа, сказал:
– Проследите, чтобы его хорошенько заперли.
Шана не видела, как увели Торна. Она прошла к скамье, стоявшей рядом со стеной, мгновенно почувствовав головокружение и дрожь во всем теле. Когда девушка набралась мужества и подняла голову, то заметила, что Барис смотрит на нее так, как никогда раньше не смотрел. На его лице было загадочное выражение. Шана перевела дыхание. До ее сознания дошло, что и она смотрела на Бариса, как на незнакомца.
Он наклонил к ней голову и заговорил низким голосом.
– Ты считаешь меня жестоким, да?
– Жестоким? – повторила Шана. К его удивлению, грустная и какая-то мудрая улыбка промелькнула у нее на губах. – Ты требовательный, да. Я никогда еще не видела тебя таким могущественным. Но жестоким? Нет. Я думаю, что ты сделал то, что должен был сделать, – улыбка исчезла с ее лица, – как и все мы.
Барис посмотрел на девушка, и у него возникло единственное желание – согнать мрачное выражение с ее лица. Но в этот момент со двора донесся стук лошадиных копыт. Шана не успела вскочить на ноги, как в дверь вбежал мальчик. Он быстро подошел, к Барису.
– Милорд, приехал один из ваших людей. У него есть для вас сведения. Очень важные!
Принцесса напряженно посмотрела на Бариса.
– Я пойду с тобой… – заговорила она.
Положив руку на плечо, рыцарь усадил девушку на место.
– В этом нет необходимости. Оставайся здесь, любимая. Обещаю, я не задержусь надолго, – это было сказано тоном, не терпящим возражений.
Второй раз за короткий промежуток времени Шана подумала, что человека, которого, казалось, так хорошо изучила, она вовсе и не знала. В ожидании девушка начала ходить по залу взад и вперед.
Как и обещал, Барис быстро вернулся. Когда он направился к Шане, она затаила дыхание и сразу поняла, что у него появились срочные дела. Этого Шана никогда не любила и не смогла бы понять.
– Я должен срочно уехать, дорогая.
– Чтобы вернуться во Фрид?
Мысленно Барис бранил себя. Так много произошло за последние дни: нападение на Мервин, сосредоточение английских войск в замке Лэнгли. Он презирал себя за то, что оставляет Шану наедине со своим горем, но в душе знал, что девушка справится с этим. Она была сильной и по-мужски выносливой.
– Я не еду во Фрид.
Она протестующе воскликнула:
– Барис, ты и так отсутствовал уже две недели! Ведь ты только что вернулся!
– Знаю, любимая. Но, как ты совсем недавно сказала, мы должны делать то, что необходимо.
Его слова прозвучали решительно и одновременно с сожалением. Шана, почти уверенная в том, что что-то случилось, со страхом пыталась посмотреть в лицо Бариса. Казалось, он колебался.
– За несколько месяцев окрестности захлестнуло недовольство, Шана. Наши люди устали ходить по пятам за англичанами.
– Я… я знаю. Неделю тому назад к моему отцу прибыл посыльный от Левеллинов. Они просили помощи и поддержки, чтобы выступить против короны. Отец отправил дядиного человека назад с сумками, полными денег, и призывал к восстанию. – Внезапно ее осенило. Милостивый Боже! Никто не относился с такой ненавистью к постоянным вмешательствам англичан в дела Уэльса, как Барис. Он непременно ответил бы согласием на призыв воина к оружию. Внезапно ей стало страшно за него.
Шана прерывисто вздохнула.
– Скажи мне, Барис, Левеллин тоже просил тебя об этом? Сведения, которые ты получил, имеют отношение к моему делу, в Англии?
Барис положил руки ей на плечи.
– Да, – подтвердил он. – Наши люди ненавидят Англию за то, что она хочет поработить Уэльс. Многие мелкие землевладельцы остались без гроша только потому, что Эдуард набивает свои собственные мешки деньгами.
Шана застыла от отчаяния.
– Какие подвиги ты совершаешь? Хочешь добиться славы и победы в войне с Англией?
– Я не ищу славы, но хочу добиться независимости для своего народа, Шана. Ты больше других знаешь, как я этого хочу! Поэтому мы собираемся присоединиться к Левеллину и оказать ему всяческую поддержку.
– А что, если он собирает армию? Ты тоже пойдешь?
– Я сделаю все, что будет в моих силах, – просто ответил он.
У девушки перехватило дыхание.
– Барис, я боюсь за тебя, за нас обоих! – Шана была в отчаянии. – Я уже потеряла отца! Я не переживу, если потеряю и тебя тоже!
– Шана, я не могу больше находиться в стороне и наблюдать за тем, как король Эдуард крушит нашу страну своим кулаком. Но ты напрасно боишься – твоя безопасность для меня важнее всего. Я буду только волноваться, если ты останешься здесь. Поэтому ты должна покинуть его немедленно.
– Покинуть?! Барис, если я и поеду куда-либо, то только с тобой!
– Шана, разве ты не слышала, что я тебе сказал? Это невозможно! – он слегка сжал ее плечи.
Шану потрясло мрачное выражение его глаз и то, что он сказал ей.
– Ты хочешь, чтобы я, покинула Мервин, – прошептала она. – Нет. Я не смогу этого сделать. Здесь мой дом.
– Ты должна, Шана. Мервин однажды уже подвергся нападению. Я не хочу, чтобы ты осталась здесь, если это повторится.
– Этого не будет…
– Ты не можешь быть так уверена, – резко оборвал ее Барис. – Не стоит сбрасывать со счетов аргумент, который ты приводила раньше. Что, если король Эдуард решил покончить с Левеллином и его родом? Что тогда?
Шана молчала. Она не была уверена, что существует подобный замысел, но понимала – нельзя исключить такую возможность.
– Я хочу, чтобы ты была в безопасности, подальше от войны, – продолжал Барис. – У тебя, насколько я помню, есть тетя в Ирландии?
– Да, – медленно ответила Шана. – Алисия – сестра моей матери.
– Тогда обещай мне, что поспешишь в Ирландию как можно скорее. Если бы я мог, то сам бы проводил тебя туда, но, увы, я должен уехать через час. – Когда девушка ничего не ответила, Барис сильнее схватил ее за плечи. – Обещай мне, Шана, что уедешь завтра. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что ты в безопасности.
Ее нервы были натянуты, как тетива лука. Слишком много навалилось одновременно: горе, усталость, напряжение. Шана почувствовала себя очень измученной и изможденной, чтобы возразить.
– Я поеду, – сказала она почти беззвучно.
На лице Бариса появилось одобрение, и он нежно поцеловал ее руку.
– Скажи мне правду, любимая, – тихо спросил Барис, – ты действительно считаешь меня героем?
У Шаны перехватило дыхание.
– Ты же знаешь, что да, – прошептала она доверчиво.
– Тогда пусть этот герой уедет с воспоминаниями более сладкими, чем обещания весны. – Это был прежний Барис. Барис, которого она так хорошо знала. Очаровательный и порывистый, осыпающий ее нежными словами и обещаниями любви.
Их губы встретились. Раньше, когда это происходило, его поцелуи были бережными, сознательно сдержанными, не оскорбляющими ее невинность. Теперь же Шана, не желая расставаться с Барисом, прижалась к нему, забыв о скромности, и вся трепетала от ожидания. Барис страстно припал к ее губам, и кровь девушки закипела от сладкого и бурного наслаждения. И хотя Шане хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно, он закончился довольно быстро.
– Очень скоро все беды будут позади, – прошептал Барис, нежно обнимая девушку. – Я вернусь к тебе, и мы поженимся, как и собирались, – в конце лета.
Шана спрятала лицо у него на груди.
– Мне будет тебя не хватать, – сказала она со слезами в голосе.
– Я тоже буду очень скучать, любовь моя, – погладив девушку по щеке, Барис нежно прошептал: – Мое сердце опустеет, и будет томиться без тебя. Только ты можешь вернуть весну в мою душу, только ты.
Он крепко обнял ее в последний раз и затем отпустил с явной неохотой.
– Береги себя.
Ее глаза наполнились слезами.
– И ты тоже, – прошептала Шана.
Девушка в отчаянии наблюдала, как он повернулся и быстро вышел из зала. До этого момента принцесса каким-то чудом удерживала рыдания, готовые вырваться из ее груди. Но теперь, когда она осталась одна, слезы одна за другой закапали у нее из глаз и потекли неудержимым потоком. Ощущение полной безнадежности острой болью резануло его сердце. Так много всего произошло за такое короткое время!
Девушка с содроганием ожидала рассвета. Лучше бы это завтра никогда не наступало! Барис уедет, и когда еще она увидит его снова? А Торн де Уайлд… Утром его уже не будет в живых.
Однако смерть не входила в планы Торна. Графу случалось уходить от нее раньше, он уйдет и теперь. Решительный характер выручал его все эти годы, а умение выживать осталось в нем еще с самых детских лет, полных трудностей и лишений. Без этих качеств он погиб бы еще тогда. Да, Торн де Уайлд был не из тех, кто легко смиряется с обстоятельствами. Жажда жизни всегда была для него основной двигающей силой. Но и желание отомстить тоже…
Его требование вызвать священника было продиктовано врожденной интуицией. В это время граф уже обдумал четкий план.
Торн давно отказался от мысли использовать для побега узкое окно в комнате, а это означало, что нужно выйти отсюда таким же путем, каким он сюда попал. Если судьба не предоставит ему случай, то граф Вестен вырвет его из ее рук.
Слуга принес еду и поспешно вышел. Два широкоплечих вооруженных человека тут же закрыли за ним дверь. На их отчужденных лицах было написано, что эта пища – последняя в его жизни.
Один из стражей развязал ему руки. Внешне Торн держался невозмутимо, хотя в душе все закипало от негодования. Граф решил выжидать удобного момента, хорошо понимая, – одно его ошибочное действие, и они покончат с ним без промедления.
Никто не вернулся связать ему руки. Становилось поздно. Торн во весь рост растянулся на кровати. Он был начеку, хотя лежал, расслабившись и не шевелясь. Внизу на лестнице послышались неясные звуки. Они становились все отчетливее. Наконец граф понял, что это люди возвращаются в замок.
Далеко за полночь до слуха пленника донесся стук лошадиных копыт, а через несколько минут послышались приближающиеся шаги. Торн вскочил с кровати.
Дверь распахнулась, и послышался суровый голос:
– Лорд Вестен? Священник здесь.
При неярком свете свечи Торн узнал сэра Грифина.
За старым рыцарем шаркал высокий худой человек, одетый в грубую шерстяную сутану с капюшоном, скрывающим черты его лица. Откуда-то из многочисленных складок послышался бестелесный голос и рукой, похожей на клешню, священник устало перекрестился.
– Сын мой, – сухо произнес он, – покайся, и милость Божья навеки пребудет с тобой.
Краем глаза Торн заметил, что тяжелая дубовая дверь начала закрываться. Граф легко и быстро встал на ноги. И хотя он внешне оставался, спокоен, его мускулы, сжатые как тугая пружина, готовы были начать действовать в любую минуту. Сложив руки в молчаливом смирении, Торн сделал вид, что опускается на колени.
– Благословите меня отец, ибо я грешен, – сильным и энергичным движением колена он ударил священника, продолжая говорить. – И, несомненно, со грешу еще.
Священник, замычав, согнулся пополам. Еще два удара обрушились ему на затылок, и служитель церкви рухнул на пол. Граф вовремя заметил, как сэр Грифин ворвался в комнату. Торн мгновенно рванулся вперед и плечом ударил его прямо в солнечное сплетение. Грифин беззвучно упал на пол.
В глазах Торна вспыхнул боевой азарт. Де Уайлд высоко занес над распростертым у его ног телом кулак, чтобы навсегда, покончить со старым рыцарем, но так и не опустил его. Торн колебался, борясь с угрызениями совести. Сэр Грифин спас ему жизнь в лесу, около замка Лэнгли, и граф понял, что не ударит его больше, даже если впоследствии пожалеет об этом. Торн опустил кулак и медленно разжал пальцы.
– Теперь мы квиты, старик.
Не теряя времени, де Уайлд снял у рыцаря кинжал и перевязь. Через минуту облаченная в темную сутану фигура с низко склоненной головой, в молитве, полной печали за грешную душу графа, покинула комнату.
Только в коридоре Торн прекратил молитву. В нем все ликовало от победы, но граф позволил себе только слегка улыбнуться. Он достиг чего хотел – бежал из плена! Но как бы ему ни хотелось, еще не пришло время наслаждаться свободой. Нет, он не собирался сейчас покидать Мервин. Ему необходимо повидаться с принцессой…
