ГЛАВА 20

Рис выиграл все, что можно было. Неважно, что пришлось потом поставить выпивку своим партнерам по игре. Он не мог припомнить, когда он играл лучше, настолько вдохновенно и легко сегодня шла игра. Конечно, низкие ставки не очень-то обогатили его, но правда и то, что он уже не чувствует себя нищим, а в той грандиозной игре, которая сейчас начнется у него с Тедди, победа, наверняка, будет на его стороне.

Еще не совсем подготовив себя внутренне к встрече с материнской заботой Мей Спрейберри, Рис остановился возле какого-то маленького кафе и заказал себе самое дорогое блюдо и бутылку хорошего вина. Такой день был достоин того, чтобы его отпраздновать, пусть даже в компании с самим собой.

Закончив пиршество, Рис вышел на улицу как раз вовремя для того, чтобы увидеть замечательное зрелище – закат солнца в пустыне. Небо, раскаленное в тигле дневной жары, теперь было окрашено в разные оттенки янтарного и кораллового цвета. Высокие, изрезанные уступами горы под лучами заходящего, но все еще жаркого, солнца стояли, словно облитые золотом, и, казалось, сами излучали сияние. День угасал мирно и величаво…

Рис пошел по тротуару, глядя, как вечерние тени постепенно становятся длиннее, и все вокруг заполняется полнейшей темнотой, которая начинает уступать свету ламп, льющемуся из открытых окон в домах городских жителей. Сегодня Рис был счастлив так, как, наверное, не был счастлив уже много месяцев. И все же ему некуда было идти, и рядом не было никого, кто мог бы разделить с ним это счастье.

Делмар подумал о Хонор, но тут же отбросил эту идею. Ему было нечего сказать этой девушке, и вряд ли она смогла бы удовлетворить его потребность в общении. Можно было бы встретиться с Тедди, однако та уже, наверное, ускакала на ранчо. Впрочем, даже окажись она поблизости, скорее всего, общение с ней доставит ему удовольствия не больше, чем объятия кактуса. Кроме того, Рису хотелось заставить ее помучиться несколько дней. Пусть она думает, что он договорился с Адамсом.

Раз уж эта дикая кошка все время издевалась над ним, теперь настал его черед отплатить ей той же монетой. Он улыбнулся, вспомнив как она вытащила его из комнаты Хонор. Тедди, наверное, вся извелась, думая, что Адамс подсунул ему девушку в качестве частичной платы за долю дядюшки Зака. Нет, Тедди Геймбл – это что-то особенное. Твердая, как гранит, но у нее, наверняка, должны быть какие-то слабости, женские слабости…

Так, слоняясь без цели, он добрел до конюшни «Геймбл Лайн». Не ожидая, что его кто-то попытается окликнуть или задержать, Рис открыл ворота и вошел внутрь. Действительно, там оказались только лошади. К удивлению Риса, рядом с одним стойлом горела лампа, и мягкий золотистый свет, который она отбрасывала, освещал все внутри таинственным сиянием. Чья-то неосторожность или кто-то еще собирается вернуться? Рис решил, что это, видимо, Булит оставил лампу зажженной. Очевидно, той кобыле, которую он видел раньше, пришло время жеребиться, и, конечно, рядом с ней должен в этот момент кто-нибудь находиться.

Лошадь заржала, как только человек приблизился к ее стойлу. Она еще стояла с опущенной головой, но Рис с первого взгляда определил, что ее время, действительно, наступило. Убедившись, что не испугает животное, он осторожно и тихо забрался в стойло и легонько, ласково похлопал кобылу. Та фыркнула, но даже не пошевелилась и вдруг, спустя несколько мгновений, рухнула тяжело на подстилку и забила ногами. Она вела себя явно не так, как должна была бы вести себя здоровая лошадь, которая собирается жеребиться.

– Вот дьявол! – по-французски выругался Рис.

То, как вела себя лошадь, означало, что с нею происходит что-то серьезное, и у Риса возникло опасение, что без вмешательства человека разродиться ей не удастся. Окликнув хоть кого-нибудь и убедившись, что рядом никого нет, Рис неохотно снял сюртук и повесил его на ворота стойла. Ласково разговаривая с животным, он закатал рукава сорочки выше локтей и принялся неторопливо развязывать свой голубой галстук. Сунув его в карман сюртука, он отстегнул воротник. И только приготовившись таким образом к приему жеребенка, опустился на колени рядом с кобылой. Прошел почти час в напряженном ожидании, и вдруг лошадь зашевелилась и попыталась подняться. Понимая, что она может повредить себя и жеребенка, Рис ласково разговаривал с нею, всякий раз похлопывая ее по вспотевшей от напряжения шее.

Он не расслышал тихих шагов за своей спиной и даже не подозревал, что кто-то стоит позади и слушает его разговор с кобылой. Но вдруг на него упала чья-то тень, и слегка насмешливый голос произнес:

– Ах, как трогательно!

Рис вздрогнул от неожиданности, резко обернулся и увидел у входа в стойло Тедди. Он так резко повернулся, что у него хрустнули позвонки. И теперь, потирая шею, он встал и спросил:

– А где Булит?

Вообще-то он должен был задать этот вопрос недовольным тоном, но девушка, стоящая в полумраке конюшни, поразила его еще больше, чем прежде, поэтому он не мог быть суровым, и его голос прозвучал вполне миролюбиво.

Ему внезапно пришло в голову, что эта амазонка, должно быть, здорово выглядела бы в каком-нибудь легком, кружевном платьице. Хотя, пожалуй, нет – не просто здорово, а удивительно прекрасно. Но сейчас Тедди была одета в свою обычную мужскую одежду, запыленную и истрепанную. Она поставила на землю ведро, наполненное бутылками с чем-то неприятным, и чистыми тряпками. Облокотившись на ворота стойла, сказала:

– Булит отправился на первую станцию. Там две лошади передрались в конюшне и поранили друг друга.

Девушка обеспокоенно посмотрела на лежащую кобылу, потом снова взглянула на Риса. Взгляд ее голубых глаз при этом выразил полное равнодушие.

– Она не должна была жеребиться до следующей недели.

– Рожают не по плану. Жеребенок вот-вот появится на свет.

Тедди, наклонившись еще больше, заглянула в стойло, чтобы убедиться в правильности его слов. Да, француз был прав! Но Тедди совсем не понравилось то, что он обнаружил животное в таком состоянии, когда рядом не было никого из ее людей. Мысленно она обругала себя за такую оплошность. Затем мрачно посмотрела на Риса.

– Вот потому я и пришла сюда, – буркнула она, злясь на саму себя и заодно на француза. – Так что теперь вы можете быть свободны. Выметайтесь отсюда, я сама обо всем позабочусь!

Рис встал. Вот черт бы ее побрал! Снова этот отвратительный тон! Она вновь пытается унизить его! Скорее всего, она никак не может смириться с тем, что он отказался работать на нее и не подчинился ей. Интересно, как бы она запела, если б знала, что ему нет необходимости ждать подтверждения из Лондона, потому что Перриш Адамс хоть сейчас готов выложить десять тысяч долларов за его долю?! Наверное, тон бы переменила, да и спеси стало бы поменьше? Да, он несомненно, скажет ей об этом, но чуть-чуть попозже, когда с кобылой будет все в порядке. Он должен ей доказать, что способен и еще кое на что.

– О! – поднял Рис глаза на Тедди. – Вы настолько опытны и умелы, что можете помочь разродиться кобыле, у которой жеребенок развернут задом наперед? – Он с вызовом посмотрел на девушку и добавил:

– Сейчас дело обстоит именно так! И для животного все может закончиться очень плохо, если не будет оказана помощь специалиста.

Он с удовольствием заметил, что ее надменный взгляд стал неуверенным, а вслед за этим услышал, как она нерешительно переминается и как под ее ногами скрипит солома.

– Ну… я, конечно, никогда прежде… мне не доводилось…

Тогда Рис тоже оперся на ворота стойла, только с другой стороны, и ответил:

– А мне приходилось, и не раз, миледи! И если вы не хотите, чтобы животное погибло, предлагаю перемирие. Надо сделать все возможное, чтобы и мамаша, и ее детеныш остались живы и здоровы.

– Посторонитесь-ка, – довольно мрачно сказала Тедди, взяла ведро с лекарствами и прошла в стойло, чтобы поближе посмотреть на лошадь. При этом она не удержалась, чтобы в очередной раз не уколоть Риса:

– Говорить всякий мастер. Еще неизвестно, что вы знаете о лошадях и о том, как они жеребятся…

В этот момент лошадь задергала ногами, однако Рис успел оттолкнуть ее в сторону, грубо задев при этом Тедди. Девушка с размаху шлепнулась на кучу соломы, а над ее головой раздался насмешливый голос мужчины:

– Я знаю достаточно много для того, чтобы не остаться с проломанным черепом! Советую держаться подальше от ее копыт! Пока все не закончится, лошадь опасна! – И совсем уже тихонько Рис добавил: – А еще скажу из личного опыта, что мне сейчас хватает забот и с одной сумасшедшей особой женского пола!

Тедди бросила на него уничтожающий взгляд, но торопливо встала и расположилась в изголовье лошади. Теперь, когда кобыла могла видеть и слышать свою хозяйку, Рис приготовился к тому, чтобы через родовой канал достать до жеребенка и развернуть его в правильное положение.

– Уж конечно, вам нравятся сахарные куколки, которые смотрят в рот и всегда во всем соглашаются с вами, – язвительно произнесла Тедди, пытаясь на корню уничтожить невесть откуда взявшееся уважение к этому… как его… Рису.

Рис еще раз склонился над раздувшимся животом кобылы, чтобы окончательно убедиться в правильности своих подозрений относительно жеребенка. Наконец, он выпрямился и, улыбнувшись, кивнул:

– Вы абсолютно правы: и сахарные, и соленые, и горькие, и даже ядовитые, как вы. Мне нравятся любые женщины, кроме кислых!

Тедди почувствовала, как от его слов у нее пересохло во рту, а поэтому с раздражением выпалила:

– Вам что, заняться больше нечем, кроме как посвящать меня в ваши любовные делишки?! Мне совсем неинтересно все это выслушивать, особенно от какого-то француза, который…

По телу кобылы пробежала судорога, и Тедди прикусила язык. Сейчас не время для споров, так как в этот момент лошадь замотала головой, и девушка с трудом уклонилась от нового удара.

– Подержи ее, если можешь! – приказал Рис. – А не можешь, так лучше не мешай!… Так!… Тут у нас уплотнение значит, здесь… Вот проклятье, зад!

Он был полностью занят делом. Его лицо стало серьезным и даже суровым. Кобыла пыталась быстрее освободиться от жеребенка. Однако он по-прежнему находился в неправильном положении, и если все будет продолжаться так и дальше, то ничто не сможет помочь бедному Животному.

Рис торопливо сбросил жилет, стянул рубашку и отшвырнул их подальше.

– Что я должна делать? – воскликнула Тедди и вдруг замолчала, увидев обнаженный торс мужчины. До сих пор она была убеждена, что француз был хрупким и вовсе не сильным. Однако, его широкую, мускулистую грудь хрупкой назвать было трудно. Мускулы бугрились и перекатывались под кожей тугими шарами, когда он помогал лошади. Его черные, густые волосы, падавшие на шею, взмокли от пота и ложились кольцами на плечи Риса. Вид этого полуобнаженного мужчины, увлеченного тяжелой работой, так захватил ее, что Тедди встала и, словно в трансе, уставилась на Риса, даже не чувствуя, как горит ее лицо.

– Держи ее голову! – бросил Рис, выводя Тедди из странного состояния созерцательности. Его голос вернул ее на землю. Надо делать работу, которая не ждет, и не прислушиваться к сердечным позывам.

Девушка опустилась на колени и, схватившись за недоуздок, стала крепко держать голову животного. На ее счастье, лошадь успокоилась, видимо, поняв, что люди хотят ей помочь. Она почти не сопротивлялась, а только дрожала, когда жеребенок шевелился внутри нее. Это была чрезвычайно медленная, утомительная работа – разворачивать жеребенка во чреве матери, так как слишком быстрые или слишком сильные движения могли причинить лошади повреждения, привести к кровотечению и вызвать смерть животного, даже если при этом удалось бы спасти плод.

Ноздри кобылы раздувались, и в тишине конюшни было слышно только ее напряженное, трудное дыхание. Бока и шея лошади были мокрыми.

Пот заливал и лицо Риса. Он попадал ему в глаза, ослепляя его и доставляя сущие мучения, так как руки мужчины были по локоть в крови, и вытереть ими пот он не мог.

Наблюдая за Рисом, который уже в течение получаса бился над животным, Тедди заметила, что пот мешает ему смотреть. Увидев, что он поморщился, пытаясь сморгнуть пот с ресниц, она достала чистую тряпку и вытерла ему лицо. Нечаянно ее пальцы коснулись его горячей кожи и жесткой дневной щетины на подбородке мужчины. В руку точно ударил электрический заряд. Сердце девушки учащенно забилось, и ей стало трудно дышать.

Тедди отложила в сторону тряпку и поспешно отодвинулась, сама удивляясь тому, что испытала от прикосновения к мужчине. Ее вдруг охватило огромное, необузданное желание. В ее жизни не было места для него, не было места для всех сложностей, связанных с возникновением этого чувства. В особенности, не было места для человека, которого ей не хотелось бы видеть вообще. Но она видит его, и он стал частью ее жизни, и если она не остережется, то он станет слишком большой частью. Рис и отталкивал, и притягивал ее одновременно, и она сама не знала, чего ей хотелось больше: никогда не видеть этого человека или, напротив, видеть его постоянно.

– Ну, хоть что-нибудь выйдет путное? – резко спросила она, стараясь избавиться от наваждения.

– Я почти уже повернул его на место, – тихо ответил Рис.

Скоро он вытащил окровавленные руки и откинулся назад.

– Ну вот, теперь, кажется, все в порядке, – облегченно выдохнул он.

Тедди улыбнулась и кивнула, восхищаясь тем, что он сделал, и с радостью замечая, что дыхание лошади стало легче, спокойнее. И вот из чрева животного показалась пара крохотных ножек с маленькими копытцами, а вскоре должен был появиться и весь жеребенок.

Чувствуя, что облегчение Риса так же велико, как и ее собственное, Тедди подсела к нему поближе, чтобы иметь возможность увидеть чудо рождения нового существа. Девушка радостно засмеялась, когда через две-три минуты, целый и невредимый, несмотря на все проблемы, появился малыш.

– Мальчик, – с тревогой в голосе сказала Тедди, обтирая дрожащего жеребенка, делая то, что утомленная кобылица не в состоянии была сделать сама.

Вскоре жеребенок встал и, шатаясь из стороны в сторону на дрожащих, разъезжающихся ножках, начал ходить по стойлу. Кобылица вздрогнула всем телом, затем собрала все силы и тоже поднялась на ноги. Потянувшись к малышу, она принялась облизывать его все еще мокрую шерстку.

Только теперь Тедди отодвинулась в сторону, чтобы еще раз как следует посмотреть на лошадь с малышом, понимая, что без Риса и мать, и дитя были бы сейчас мертвы. Сама она ни за что не смогла бы помочь лошади.

Тедди хотелось поблагодарить Делмара так, как она бы поблагодарила любого другого человека. Но он настолько отличался от всех остальных, так много противоречий было между ними, что Тедди не смогла выразить ему свою благодарность. Этот человек грозил уничтожить дело, ради которого так долго и упорно трудилась вся ее семья. Именно этот человек заставлял ее чувствовать такую неуверенность в себе, какой она не испытывала ни с кем. Поэтому, стараясь из всех сил не выказывать слишком большой благодарности, Тедди, склонив голову набок, изучающе посмотрела на новорожденного, а затем перевела взгляд на Риса и сказала:

– Ну что ж, учитывая все обстоятельства его появления на свет, считаю, что мы должны назвать его…

– Делмар, – с насмешкой предложил Рис. Тедди озорно, по-детски улыбнувшись, открыла дверь стойла и поправила:

– Нет! Френчи – Французик!

Она сделала Рису знак следовать за ней.

– Пойдемте, у меня там есть мыло и вода. Вам нужно помыться.

Рис пошел за Тедди к дальней стенке конюшни, и там девушка подала ему воду и кусок твердого темного мыла, пахнущего сосновой хвоей. Он несколько минут тер кожу и ногти, смывая с них кровь и грязь. Когда Тедди вновь наполнила ведро свежей водой, он ополоснул лицо и начал смывать пот и кровь с груди и плеч.

Наконец, Рис помылся, и от него теперь исходил свежий, сосновый запах. Он провел влажными пальцами по голове, приглаживая волосы. Этот незамысловатый жест был таким неожиданно волнующим, так подчеркивал греховную красоту его обнаженного, прекрасно сложенного торса, что Тедди почувствовала, как желание вновь охватило ее. Девушке оставалось надеяться, что это обычная реакция на обнаженное мужское тело.

Рис почувствовал на себе ее взгляд и повернулся к ней. Если бы он только знал, какое впечатление производит на нее, наверняка воспользовался бы этим. Однако, в полумраке конюшни её лица видно не было, и Рис заметил только ее нахмуренные брови и мрачный взгляд, которым она всегда смотрела на него.

– Ага, Френч? – сказал, наконец, Рис, с некоторым удивлением думая, что даже простого комплимента от Тедди вряд ли дождешься. – Ну, по-моему, неплохо. За лошадью надо бы присмотреть.

– Да, – неопределенно ответила Тедди, испугавшись, что мужчина заметил интерес в ее глазах.

Однако, по всей видимости, ничего такого Рис не увидел, потому что с самым невинным видом продолжал поигрывать бицепсами, вытираясь насухо одной из тряпок.

– Надеюсь, я не причинил ей вреда, – сказал он, наконец. – Правда, пока сам не увижу, я не могу быть в этом уверен. Пожалуй, останусь я тут на ночь, раз уж сам в какой-то степени несу ответственность за нашу счастливую мамашу.

Рис посмотрел на небо и яркий серебристый диск луны, сиявший на темно-синем бархате звездного покрывала, и добавил:

– Ну, не на ночь, так хоть на то, что от нее осталось. Может, за малышом придется присмотреть…

– Я сама останусь.

Они отправились к конюшне, Рис – в нескольких шагах позади Тедди, но все-таки почти рядом. Во всяком случае, когда она внезапно остановилась у двери, чтобы сказать, что ему не нужно оставаться, Делмар натолкнулся на нее, и ей на плечо непроизвольно легла его тяжелая рука…

Рису показалось, что он поймал радугу или неуловимую, словно серебристый лунный свет, нимфу. Кровь застучала у него в висках, напряглись мускулы. Рис совершенно забыл, что собирался рассказать ей об Адамсе. Эту минуту ему подарила судьба, и он должен был воспользоваться этим моментом. Он хотел Тедди. Хотел обнять ее, каким глупым ни казалось это желание.

– Мы оба можем остаться, – мягко предложил он. Его теплое дыхание обжигало ее лицо. То, что она видела до сих пор на расстоянии, вблизи оказалось еще более манящим. Ослепительная белизна его улыбки, твердый, плоский живот, широкая, сильная грудь – все это было просто непередаваемо. Тедди облизнула пересохшие губы. Его близость, тепло и нагота тела опьяняли и манили ее, лишали способности подчиняться разуму. Иначе бы она оттолкнула его или приставила бы к его голове свой револьвер. Однако новое, неизвестное ранее желание и ожидание чего-то словно связали ее по рукам и полностью обезоружили. Под напором этих чувств Тедди решила подождать немного и посмотреть, будет ли она по-прежнему испытывать это влекущее томление. Реально ли оно или это просто неправильно понятое ею чувство благодарности за то, что он сделал для нее? Она тихо и с какой-то непонятной ей самой робостью подняла глаза и посмотрела на его удивительно красивое лицо.

Изумленный ее покорностью и мягкостью, Рис внезапно заподозрил, что она заманивает его в какую-то ловушку, оказавшись в которой, он получит такой урок, какого потом долго не забудет. А пока… в этой пьянящей темноте он держал Тедди в своих объятиях и стоял так близко к ней, что мог вдыхать запах женщины и легкий, еле уловимый аромат луговых цветов, исходящий от ее волос. Он готов был заплатить любую цену сейчас, чтобы прикоснуться к ним. Его руки обвили девушку, нежно и почти невесомо он привлек Тедди к себе. Она не оказала никакого сопротивления, и ее гибкое, тонкое тело прижалось к нему. Осторожность и рассудочность исчезли. Теперь ему было глубоко наплевать, что в любой момент она может выхватить револьвер или прибегнуть к любому другому способу самозащиты, которыми она, несомненно, владела. Рис желал ее любой ценой. И тогда его губы нашли губы Тедди. Они, мягкие и полураскрытые, ждали его, и Рис, прильнув к ним, стал жадно пить их сладкую, хмельную свежесть. Ему почему-то пришло на ум сравнение с лесным медом диких пчел.

– Тедди… – прошептал он, задыхаясь от нежности.

Она застонала от наслаждения, вся отдаваясь новым для себя ощущениям. Тело ее словно таяло в жарком кольце мужских рук, а силы уходили из нее с каждым нежным поцелуем Риса. Внезапно девушке показалось, будто она покинула свое тело и взмывает туда, вверх, к бушующей серебряным светом луне и оттуда, словно незримый дух, наблюдает за тем, как Тедди, прижавшись к широкой груди Риса Делмара, развратно гладит руками его мускулистую спину, чего ни за что, никогда не должна была бы делать.

Ей стало жарко и тревожно. Руки мужчины нежно обхватили ее талию и медленно двинулись по ее телу вниз, и от этих прикосновений ее кожа словно вспыхнула крохотными язычками пламени. Тедди почувствовала, как ладони Риса легли ей на ягодицы и легонько сжали их. Она вздрогнула, чувствуя, что задыхается и вот-вот разорвется от желания. И тогда, прижавшись спиной к нагретым за день теплым бревнам конюшни, Тедди прошептала:

– Черт тебя возьми… Ри-ис… Делмар…

Она медленно сгорала, не осталось никаких мыслей, никаких желаний. А его руки уже ласкали ей груди и мягкие ремешки, завязанные на рубашке и служившие вместо пуговиц, вдруг почему-то ослабли, и губы Риса беспрепятственно коснулись обнаженной кожи Тедди, а потом скользнули вниз по темной впадине меж двух нежных прекрасных холмов.

Рису пришла в голову шальная мысль – сейчас, сию минуту внести девушку внутрь, бросить ее на какую-нибудь охапку сена и там до самого утра заниматься любовью. Он снова прильнул к ее трепещущим губам, а затем, с трудом оторвавшись от нее, произнес хрипло и глухо:

– Тедди… Мы с тобой… Вместе…

В это мгновение раздалось пронзительное лошадиное ржание. Рис резко отшатнулся от девушки, но их опьянение прошло не сразу.

У Тедди так дрожали ноги, что она просто не могла некоторое время пошевелиться, и ей даже пришлось опереться ладонью о стену конюшни, чтобы не упасть.

Рис, хмельной от желания, с трудом сообразил, что нужно все-таки пойти взглянуть, что там так встревожило животное. Наконец, он встряхнул головой, стараясь прийти в себя, выругался и бросился внутрь. И вслед за ним бросилась Тедди, хотя ее лицо было все еще пунцовым, а глаза блестели от возбуждения.

Делмар держал на руках новорожденного жеребенка. Кто-то из них, он или Тедди, не запер дверь стойла, и жеребенок, толкнув ее, выбежал наружу, бросив мать. Мужчина отнес малыша на место, тщательно запер стойло и повернулся к Тедди, надеясь возобновить все с того места, где они остановились.

Однако у нее теперь были другие планы. С таким видом, словно сам дьявол вселился в нее, она вытащила свой револьвер, дважды прокрутила его на пальце и направила в сторону Риса.

– Стой, где стоишь, – ледяным голосом проговорила Тедди. Глаза ее посмотрели в ту точку на теле Делмара, куда было направлено дуло пистолета, и она добавила:

– И если ты дорожишь своей жизнью и вон той побрякушкой у тебя между ног, никогда больше не пытайся повторить то, что сейчас было…