Глава 14

На этот раз мисс Мак Клири прилетела в Англию с намерением найти то, что еще может быть спрятано в склепе. День был ненастный и серый от тяжелых облаков. Прямо из аэропорта «Хитроу» Мэриел на такси доехала до церкви в Рединге. Она заручилась разрешением отца Дернинга, с тем, чтобы еще раз обследовать склеп и попросила, чтобы он пошел вместе с ней. На этот раз Мэриел не обращала внимания на следы прадеда. Священник остановился у северной стороны мраморного постамента.

После тщательного исследования гроба, она, наконец, обнаружила то отверстие, для которого предназначался ключ: аккуратная, продолговатая выемка, хитро спрятанная в маленькой деревяшке на самом дне и замазанная глиной. Мэриел прикрыла глаза и склонила голову, когда повернула ключ в замке. Она замерла в ожидании, но ничего не произошло. Только пар от ее дыхания клубился, поднимался вверх и там исчезал.

Молодая женщина сняла перчатки и положила ладони на ровную серую поверхность мрамора. Он оставался недвижим. Она толкнула крышку. Механизм сработал, но тяжелый мрамор сдвинулся не больше, чем на пядь и остановился. Неожиданно что-то внутри скрипнуло. Постамент вместе с пустым гробом повернулся на хорошо смазанных колесиках.

У Мэриел подкосились колени. Затаив дыхание, она смотрела и не верила своим глазам. Внутри на нескольких полках лежали золотые вещи.

— О, Боже милостивый, — пробормотала она. — Я не верю своим глазам.

У нее закружилась голова. Через несколько секунд, выйдя из оцепенения, Мэриел посторонилась, чтобы дать отцу Дернингу возможность заглянуть в тайник. Она смотрела туда же и подсчитывала пустые места на полках. В сейфе было четырнадцать квитанций о продаже.

На замерзшие руки она одела перчатки и стала по очереди рассматривать предметы. Первой ей на глаза попалась изумительная голова барана, огромная, размером с ее ладонь. Металл, холодный как лед, имел удивительный блеск и был цвета жженого сахара. Голова оказалась тяжелее, чем она ожидала. Когда Мэриел доставала ее со дна, то нечаянно задела постамент, и на металле осталась царапина. Она чувствовала себя виноватой за то, что оставила метку. Но поняла, что голова должна быть сделана из чистого золота, раз металл такой мягкий.

С удвоенной осторожностью Мэриел вынимала остальные вещи: две волчьи маски, одинакового веса, очень красивые; три фигурки слона, очень тонкой работы;, четыре гигантские копии морских раковин; пять фигурок, напоминающих котов или львов. Она достала маленькую вещицу и не могла разобрать, что за птицы изображены в этой композиции из пяти прекрасно сделанных фигурок. Гуси или дикие утки, собрались стайкой на золотой прямоугольной пластине. В центре была самая большая птица, а окружавшие ее птички прятали свои головы ей под крылья.

Следом шли золотые браслеты, в некоторые из них были вставлены голубые камни в искусной оправе. Эти украшения были необычайно тяжелыми. Дюжина золотых фигурок были удивительно похожи на ту, что стояла в кабинете профессора Мак Кафферти. Они были четырех-пяти дюймов в высоту, с полными верхними торсами и королевскими лицами, которые выражали покорность судьбе, потому, что их убьют как врагов Ашанти.

Замысловатые тонкие диски, с одинаковым рисунком в центре, на котором, очевидно, были изображены солнце и двадцать планет по кругу. Все это было филигранной работой королевского ремесленника. Красота неподвластна времени.

Последними в тайнике были: золотая табачная трубка, семь золотых ожерелий и три ножа с превосходными золотыми рукоятками.

Мэриел, захваченная чарующей красотой клада, потеряла дар речи. Священник помог ей вернуть постамент на место. Отец Дернинг послал своего служащего в магазин за шестью дюжинами простыней, а молодая женщина робко и смиренно подошла к могиле Джеймса Вудза. Там она упала на колени и долго стояла неподвижно. Мэриел пристально смотрела на надгробный камень своего прадеда и на два бугорка земли, где были посажены ее пионы. Ей очень хотелось, чтобы старик, покоившийся здесь, услышал ее мысли и понял ее благодарность.

Внезапно подул сырой холодный ветер и Мэриел почувствовала, как он пробрался сквозь ее одежду. Она встала и прошла в дом священника. Там мисс Мак Клири позвонила Ретигу Бернсайду, чтобы рассказать ему о случившемся. Мэриел просила у него разрешения хранить все вещи у него, пока она не решит, что с ними делать. Тот немедленно согласился и дал совет никому не говорить об этом деле.

Она вернулась с отцом Дернингом в склеп и они тщательно обмотали каждую вещь. Для перевозки золота священник принес четыре потрепанных кожаных чемодана. В тот же вечер мисс Мак Клири и отец Дернинг были в Лондоне, у Бернсайда. Все наследство Мэриел было надежно спрятано в маленьком сейфе.

В следующий понедельник утром Мэриел согласилась показать предметы одному джентльмену из известного лондонского музея человечества. Она понимала, что это ее наследство не для продажи. Музейный работник с огромным интересом и энтузиазмом вызвался осмотреть золотые предметы. Он объяснил, что непонятная ей вещь в форме золотого диска, на самом деле являлась украшением и надевалась на верх зонта короля Ашанти. Диск олицетворял символ души его владельца. Согласно экспертам музея, они представляют собой уникальную ценность. А синие камни — это сапфиры. Причем, очень большие.

— Музей был бы очень рад приобрести эту коллекцию, когда вы решите распорядиться ею, — сообщил эксперт мисс Мак Клири, после того, как Мэриел поблагодарила его за оказанную услугу.

Она уже не могла уследить за событиями. Все происходило так быстро, что Мэриел растерялась, не зная как быть дальше. Ретиг Бернсайд заверил ее, что согласно условиям завещания Джеймсона Вудза, все золото, без сомнения, принадлежит ей. Так же он объяснил богатой наследнице, что необходимо определить происхождение и ценность предметов. И было бы мудро с ее стороны принять решение относительно будущего драгоценностей, пока кто-нибудь не пожелал их приобрести. Дальше он предупредил мисс Мак К-лири, что следует быть готовой к уплате огромных налогов, так как она не является жительницей Англии. Бернсайд просил дать ему несколько дней для изучения местных законов, касающихся этих проблем.

— Я уверен, мы все уладим, — сказал со вздохом, старый юрист. Он оживился, как мальчишка, — ведь? ему, после стольких лет юридической практики, предстояло разрешить новый для него аспект законодательства.

Неожиданно наступила рождественская неделя с ароматами из пекарен и яркими огнями из пабов. После хмурой дождливой погоды выпал липкий снег. Словно пухом, укрыл оживленные улицы Лондона и каменные мосты, лег, как измятая шляпа, на трубы домов и крыше костелов. Он таял в глянцевых водах Темзы, сыпался на верхушки черных бобровых шапок дворцовой охраны, изящно очерчивал линии деревьев, статуй и фонтанов в парках, превращал скромные огни улиц в совершенство красок.

Уличные продавцы пускали белые клубы пара. Это, конечно, не совсем Чарльз Дикенс, но очарование тоже. И устроившись в уютной комнатке с горячим камином «Гановер Хауза», Мэриел решила, что при сложившихся обстоятельствах провести в Лондоне Рождество — прекрасный подарок самой себе.

Бодрая от холода и снега, в удобных лыжных ботинках и в позаимствованном у Ширли теплом жакете, мисс Мак Клири бродила по магазину «Хародз» и покупала подарки для своих подруг и коллег. В маленьком антикварном отделе она, наконец, нашла подарок для малыша Томаса и Алисы — тонкой работы серебряную рамку. Каждый вечер Мэриел окружала себя огромным количеством разноцветных лент и бумаги. Ей доставляло большое удовольствие делать красивые упаковки для рождественских подарков. Одетая в новое розовое платье из фланели и закутанная в белый махровый халат, она потягивала, сидя перед камином, золотистый сидр и грезила о богатстве, которое так неожиданно вторглось в ее жизнь из прошлого.

Утром, в канун Рождества, выбравшись из-под пухового гостиничного одеяла, Мэриел почувствовала себя немного утомленной и ей даже стало плохо после завтрака. Убежденная, что это обыкновенное недомогание из-за напряженных последних дней и великолепного омара за обедом у Бернсайда предыдущим вечером, она на несколько часов опять забралась под теплое одеяло. После отдыха к ней вернулись силы и весь день Мэриел чувствовала себя прекрасно. Когда же после рождественского завтрака повторилось тоже самое, то она подумала еще об одной причине.

Этого не может быть…

Мэриел волнуясь подсчитала дни. Восемьдесят шесть.

У нее радостно забилось сердце. Не решаясь довериться своему чувству, она задумчиво ходила по комнате и опять подробно вспоминала все даты. Как это могло случиться? Последние месячные были в октябре… Да, но это ненормальный цикл. От появившейся надежды у нее кололо в груди. Не было цикла в ноябре, но это обычно. И она не задавала себе никаких вопросов. Но сейчас декабрь… тошнота два утра подряд? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Если она беременна, то уже почти три месяца!

Беременная. Внезапно она поняла, что так оно и есть. Мэриел прекратила расхаживать по комнате и села, все еще не в силах поверить. Ноги не держали ее и ум отказывался принимать это. Слишком много. На глазах появились слезы радости, она часто-часто заморгала и бережно обхватила руками свой животик.

Теперь, когда Мэриел думала о своем будущем малыше, она начинала чувствовать его в своем теле. Жизнь приобретала другой смысл.

Ничего удивительного в том, что груди стали болезненными и чувствительными. Ничего удивительного, что молния застегивается с трудом. Мэриел громко рассмеялась от этой мысли. А она обвиняла невинную английскую химчистку в том, что ее брюки так сели. Ничего удивительного в том, что у нее кружится голова… неожиданный прилив энергии сменялся внезапной усталостью. Часы бессонницы, слезы и все остальные признаки ее странного поведения, которые досаждали ей в последнее время. Сильные гормоны. Она беременна!

— Я ношу ребенка Томаса Сексона, — сказала Мэриел вслух. Сердце радостно билось в груди.

Ей хотелось писать об этом на стенах и кричать на улицах. Вдруг Мэриел захотелось поделиться этим счастьем со своей матерью. Невольные слезы полились из глаз. Больше всех на свете ей сейчас нужна была ее мать, которой всегда можно было рассказать самое сокровенное. Она провела пальцами по надписи на обратной стороне медальона «Всегда». Он был с ней тогда, на том уикэнде. В жизни не всегда получаешь желаемое, но сейчас Мэриел имела то, о чем мечтала. Она зачала ребенка от Томаса Сексона в те волшебные ночь и утро. Мэриел поцеловала маленький овальный медальон и благословила себя на удачу.

День прошел быстро. Когда вечером позвонили Роза и Ширли, чтобы поздравить со счастливым Рождеством, она изо всех сил сдерживала себя и не выдала им радостной новости.

— У меня есть все, что я хочу, — радостно заливалась Мэриел. — Я провожу самое лучшее Рождество в моей жизни.

Подруги решили, что причина ее веселого настроения — находка золота Ашанти и праздник Рождества. Она ничего не отрицала и пообещала вернуться домой к встрече Нового года.

Рано утром следующего дня Мэриел встретилась с Ретигом Бернсайдом. Держа дрожащими руками чашку чая «мисс Гибсон», она отважилась рассказать юристу свою новость.

— Не знаю, должна ли я вам говорить об этом, — робко начала Мэриел, — но мне нужно кое-что вам рассказать, иначе я разорвусь.

Бернсайд взглянул на нее мягко и удивленно, погруженный в собственные раздумья. И взгляд отразил его убеждение, что все американцы склонны к несдержанности.

— У меня есть все основания полагать, что я жду ребенка, — как только она сказала это другому человеку во весь голос, Мэриел почувствовала, как огромный груз упал с ее души.

После незначительной паузы старый юрист ответил:

— Я понимаю.

— Если это правда, а я уверена в этом, то для меня небезразлично как теперь поступать.

— Вы имеете в виду наследство?

— Да. Бесспорно, вещи все очень ценные и что с ними делать… Теперь, когда у меня ребенок, мне надо подумать… — увидев, как его глаза исчезли под густыми бровями, а на лбу появилась глубокая складка, она остановилась.

— Когда, э, случится? — спросил он уклончиво.

— Я думаю в конце июня. Я еще высчитываю.

— Если так, то, возможно, что все наследство согласно пунктам завещания, при резонном толковании, должно принадлежать вашему ребенку.

— Извините, я не поняла? О чем, черт подери, он говорил в своем завещании?

— Так получается, что вы не будете являться последним живым наследником Джеймсона Вудза, — адвокат поднялся из кресла и встал лицом к окну, за которым виднелись три голых сиреневых куста. Старый юрист задумчиво смотрел как падает снег.

— Давайте все рассчитаем, моя дорогая. Сейчас вы, бесспорно, имеете право на наследство. И, как вы знаете, оно представляет собой большую ценность. Однако, вполне возможно, что с различных сторон могут возникнуть претензии на право своей доли в наследстве. Если так случится, то вам придется доказывать свое неоспоримое право на собственность. Если вы собираетесь продать золото, то любой разумный покупатель пожелает иметь гарантии, что вы продаете в самом деле свою собственность.

Постепенно Мэриел начинала понимать о чем идет речь.

— Вы хотите сказать, что для того, чтобы сделать что-нибудь с наследством, кроме того, как хранить его, мне придется доказывать, что я — последняя живая наследница, — она хрипло вдохнула, пытаясь осознать свое открытие. — И очень скоро, очевидно, на моем пути появится еще один наследник.

— Я не говорил подобным образом, но вы уловили суть. Я всегда придерживаюсь мнения, что дети, которые появились, могут быть расценены как наследники. Но я никогда не сталкивался с подобными обстоятельствами.

Мэриел видела, что Бернсайд заинтригован отношением закона к такой ситуации. Ей показалась это странным, потому что весь ее интерес сейчас сводился к тому, что есть ребенок или нет. Если он есть, а она всем сердцем верила в это, то золото может пролежать еще сотню лет, она не будет его касаться. Пока для ребенка не наступит время получать деньги. Как будто читая ее мысли, Бернсайд высказал ей свое мнение:

— По закону мы обязаны известить власть о найденном наследстве и о всех пунктах завещания. Потом официальное лицо должно подтвердить заявление. Ничего не может быть вывезено из страны, пока все вопросы не будут улажены. Почему бы вам не стать доверенным лицом до рождения ребенка. Когда родится ребенок… тогда мы и посмотрим, что можно сделать.

А пока, я бы посоветовал вам ограничить круг людей, кому вы доверяете информацию такого рода.

— Я понимаю, — сказала она, хотя думала Мэриел о другом.

— Тем не менее, я сегодня похлопочу, чтобы уже днем вам предоставили сейф. Я не хочу нести ответственность большую, чем необходимо. Вам бы я посоветовал держать все в тайне, пока мы не будем готовы к дальнейшим действиям. Любыми путями.

— Хорошо, — согласилась она. — Да, насчет ребенка, —Мериел замолчала, пытаясь найти более вежливую форму для просьбы. — Пока об этом никто не знает, я бы была признательна вам, если вы ниче…

— Конечно, — он не дал ей договорить. — Информация, которую мы получаем от клиента не подлежит разглашению. Даю вам клятву.

Через два дня Мэриел повесила на огромное кольцо ключ своего прадеда и ключ от сейфа, где теперь хранилось ее наследство. Мисс Мак Клири простилась с Ретигом Бернсайдом и уехала на такси в аэропорт «Хитроу».