27
Он постучал в дверь Вуди, чтобы попрощаться с ней. Зекери упаковал свои вещи в рекордный срок, и Натаниэл уже ждал его на пристани. За дверью царила тишина. Он заглянул в номер. На койке, где он прошлой ночью целовал Элисон, из-под вороха носков и футболок виднелся краешек ее дневника. Чувствуя себя настоящим вором, но не желая оставлять его здесь, он засунул блокнот в свой рюкзак. И, подумав, прихватил еще две пленки, которые тоже валялись среди разбросанной одежды.
Зекери вынул из бирюзовой фольги записку Джейка и еще раз перечитал ее. Он не хотел признаваться себе, что испытывает отвратительное чувство жгучей ревности, которая глубоко пустила корни в его душе. Элисон была еще здесь, и он, Зекери, был еще здесь, а этот «С любовью, Джейк» где-то в Чикаго. Что у нее с этим парнем? Он, очевидно, любит ее — так в чем же дело? И как этот «С любовью, Джейк» отнесется к Адаму Зекери Чану?
Но сейчас было не время распускаться. Он энергично подхватил свою поклажу и поспешно вышел. Зекери был единственным пассажиром в лодке Натаниэла, и тот обещал домчать его до аэродрома за двадцать минут.
В коридоре Зекери встретил Вуди, которая вышла из номера полковника Шарпа, и поцеловал ее на прощанье.
— Ты отправишь ее вещи в Чикаго? Я был бы очень признателен! — бросил он на бегу.
— Считай, что я это уже сделала. Обязательно найди ее! — крикнула Вуди ему вдогонку. — И позаботься, чтобы у нее не отобрали ребенка!
Вуди слышала, как Зекери сбегает по деревянной лестнице отеля, спеша на причал.
— Могу поспорить, что он отыщет ее, — сказала она Биллу Шарпу, вновь переступая порог его номера.
Натаниэл завел мотор, как только увидел Зекери на лестнице. На причале Зекери сел в лодку, бросив туда сначала свои вещи.
— Ты сказал: двадцать минут, — коротко напомнил он лодочнику. — Но лучше — пятнадцать!
— Посмотрим, сможем ли мы установить новый рекорд на этой дистанции, — усмехнулся Натаниэл.
Он оттолкнулся от берега, лодка плавно сошла с мели на глубокую воду, Натаниэл включил полную скорость, мотор взревел, и лодка, задрав нос и описав дугу, помчалась вперед к Манго-Крик.
Они бешено неслись, рассекая волны и описывая виражи вокруг рифов. Лодочник не соврал. Через восемнадцать минут он выключил мотор и, демонстрируя прекрасную координацию, причалил у пристани в Манго-Крик. Лодка, двигаясь по инерции, мягко ударилась бортом о причал.
Зекери крепко пожал руку Натаниэла.
— Ты здорово поработал! Вот еще двадцатка — за израсходованный бензин.
Он прыгнул на берег и побежал к гостинице миссис Рейз. У входа Зекери столкнулся с пилотом Сезаром Котура, который выходил из кафе гостиницы. Котура обещал доставить его в аэропорт Белиз-Сити. Об Элисон ничего нового он не смог сообщить. Она улетела чартерным рейсом в семь тридцать утра и наводила у него справки о самолетах на Майями. У нее была большая корзина, но она не сказала пилоту, что в ней ребенок.
— Она очень осторожно обращалась с этой корзиной, — припомнил пилот.
Когда Зекери назвал себя офицером полиции, Сезар нашел возможным сократить время полета до 45 минут. И уже через десять минут они взмывали над верхушками деревьев. Набрав высоту, одномоторный самолет Сезара лег на курс. Они летели в северном направлении.
Глядя на сплошную зелень джунглей внизу, Зекери думал об Элисон. Даже если ему и удастся встретиться с ней, он не имел ни малейшего понятия, сохранится ли их дружба, их близкие отношения. Если их дружба возродится, ему предстоит тяжелая, долгая работа.
Потому что жизнь — есть сама по себе нелегкая работа, и если ты хорошо делаешь эту работу, ты достигнешь желанной цели. А Элисон и была для него той желанной целью, к которой он всеми силами стремился.
Наконец, подошла ее очередь. Глубоко вздохнув, Элисон изобразила на лице спокойствие и уверенность, она положила рюкзак и корзину на стол перед служащей аэропорта. Та прощупала голубую шаль, подстеленную под Адама на дно корзины, а потом начала рыться в рюкзаке. Элисон затаила дыхание и надела на палец обручальное кольцо матери — на счастье, загадав, чтобы никто не заинтересовался, почему она, высокая блондинка, везет с собой индейского младенца.
Она напряженно следила, как служащая обыскивает ее рюкзак; паспорт, казалось, жег ее вспотевшую ладонь. Она переложила свой синий паспорт и билет на самолет в другую руку и вытерла влажную ладонь о брюки. Было уже одиннадцать сорок пять, вылет задерживался.
Служащая все еще копалась в рюкзаке, перебирая банки с детским питанием, прощупывая подгузники, одежду, вертя в руках пустую бутылочку для кормления.
— Мальчик или девочка? — вдруг спросила она по-испански, от неожиданности Элисон вздрогнула всем телом.
— Мальчик, — ответила она и взяла корзину. — Трехнедельный.
Элисон обернулась, бессознательно обшаривая помещение взглядом в поисках мужественного лица Зекери. Она прекрасно знала, что его здесь нет и не может быть, но ничего не могла с собой поделать.
Служащая, не обнаружив ничего интересного для себя в рюкзаке, застегнула его и открыла наружный большой карман. Она вынула оттуда маленькую картонную коробку.
— Что это…? — женщина вопросительно взглянула на Элисон.
Элисон была изумлена. Коробка? Откуда она взялась? Элисон напрягла память и покачала головой в полном недоумении. Служащая подняла крышку, раздвинула упаковочную вату и взглянула на странный глиняный предмет внутри. Элисон, наклонившись, тоже заглянула внутрь.
— О, это? Это — сувенир! — сказала она наобум, стараясь говорить невозмутимым тоном.
Может быть, это проделки Вуди?
Она задохнулась от ужаса, когда, наконец, поняла, что лежит в коробке. Окарина! Почему она в ее рюкзаке? Том Райдер должен был еще четыре дня назад увезти этот ценный предмет в Белиз-Сити.
— Пожалуйста, осторожнее, — разжала она онемевшие губы, во рту все пересохло. — Эта вещь очень хрупкая.
Все решат, что она стремится вывезти контрабандой историческую и художественную ценность из этой страны. Элисон заставила себя приветливо взглянуть в замкнутое лицо служащей.
— Это что-то вроде свистка.
Служащая уложила вату на место и сунула коробку назад в боковой карман рюкзака, затем она резким движением отодвинула в сторону рюкзак, давая понять, что досмотр закончен. Элисон осторожно прошла сквозь створ электронных ворот и, не разрешая себе ни о чем думать, подхватила рюкзак и корзину с ребенком. Не чувствуя своего онемевшего тела и в то же время ощущая, как все ее поджилки трясутся, она двинулась в пугающей тишине к помещению иммиграционной службы, где стояли служащие аэропорта, одетые в зеленую форму. Элисон с беспокойством следила, как один из них ставил на страничке ее паспорта штамп «Выезд из страны». Все это длилось, казалось, целую вечность. И вот, наконец, она подошла к выходу на летное поле и предъявила агенту авиакомпании свой билет на самолет.
Задыхаясь от жары и душных испарений раскаленного асфальтового покрытия, Элисон прошла к самолету и осторожно взошла по шаткому металлическому трапу в салон. Она пыталась сбросить с себя оцепенение. Стюардесса показала ей место у перегородки, чтобы Элисон имела возможность поставить корзину у своих ног. Элисон положила рюкзак в багажник над головой и села, все еще испытывая внутреннюю дрожь. Корзину с Адамом она держала на коленях. Страх внутри не унимался, стуча своими молоточками в висках. Уже одно то плохо, что она везет ребенка, не имея на него никаких документов. Но кроме того она, оказывается, провозит в своем рюкзаке контрабанду. Ни один таможенник в мире не примет в качестве оправдания слова: «Я ничего не знала».
После бесконечного ожидания она с облегчением увидела, как обслуживающий персонал задраивает двери самолета; капитан вывел свой боинг на взлетно-посадочную полосу. Сиденье рядом с ней было незанято, и она застегнула ремень на корзине, приготовившись к взлету. Боже, что же ей делать? О, Зекери!..
Сезар остановил самолет на асфальтовой площадке аэродрома и не выпускал своих пассажиров из салона, пока брал разбег задержавшийся с вылетом самолет на Мехико.
Зекери первым сбежал по трапу. Вероятность того, что Элисон все еще здесь, в аэропорту, была высока, но он не позволял себе чрезмерно надеяться на это. Он выхватил свой рюкзак из багажника и сунул деньги за проезд в руку Сезара, прокричав сквозь гул взлетающего самолета слова благодарности. Зекери поспешил к зданию аэропорта, Но у самых дверей помедлил и, обернувшись, проводил взглядом набирающий высоту громоздкий боинг; непонятное чувство охватило его, чувство утраты. Боже, как ему хотелось в этот момент тоже лететь куда-нибудь отсюда. С ней и ребенком, и все равно — куда, лишь бы вместе. Обреченно вздохнув, он повернулся и вошел в аэровокзал.
Он легко нашел агента службы безопасности аэропорта, выходившего из помещения иммиграционной службы. Зекери представился. Агент только сообщил ему, Элисон Шрив еще не задержана.
— Я уверяю вас, детектив Кросс, она не сможет покинуть Белиз тайком, ее обязательно опознают в нашем аэропорту, — произнес он с гордостью. — Как я уже сообщал капитану Томасону, она заказала место на самолет, вылетающий сегодня после полудня. Я уже предупредил иммиграционную службу.
— Я веду это дело вместе с капитаном Томасоном, — соврал Зекери. — И буду благодарен вам, если вы согласитесь держать меня в курсе событий. Я пробуду здесь, в аэропорту, пока дело не прояснится.
Агент безопасности кивнул и исчез в своем кабинете.
Зекери уселся у стойки бара, ожидая дальнейших событий.
— Эй, Марио, — окликнул он. — Дай мне пива.
Марио пододвинул к нему запотевшую бутылку.
— Как дела? — спросил Зекери рассеянно. Все шло кувырком.
— Прекрасно. Вы тоже уезжаете?
Зекери моментально насторожился.
— А кто еще уезжает?
— Белокурая леди, она была здесь, но уже улетела.
— Ты говорил с ней?
— Да. Я дал ей мелочь для телефона-автомата и помог ей дозвониться, что было нелегко, — проговорил он со счастливой улыбкой. Марио взял газету и полистал страницы. — Она звонила в… Чикаго. Разговаривала с кем-то по имени Джейк. Он велел ей лететь в Мехико.
— В Мехико? Ты уверен? Ты хорошо расслышал? — Зекери видел, что при этих словах Марио заколебался. — Это важно, Марио. Она может попасть в жуткий переплет, если я не найду ее. Скажи мне все, что ты слышал. Пожалуйста.
— Ну, хорошо. Но я слышал не весь разговор. Она говорила этому Джейку что-то о полиции. И что ей нужна помощь, чтобы уладить дела с иммиграционной службой. Потом она сказала, что позвонит ему, когда доберется до Мехико. И что она его любит. Вот все, больше я ничего не слышал.
В кассе восточного направления Зекери застал кассира, который уже собирался уходить на обед. Через две минуты у него была полная информация об Элисон, благодаря любезной помощи парня.
— Служащий авиакомпании говорит, что она, предъявив ему билет, села на самолет, который только что вылетел в Мехико. Она собирается там пересесть.
— В Мехико? — она улетела на чертовом самолете, за взлетом которого он сам недавно наблюдал.
— Да, сэр. И мы помогли ей забронировать место на самолет американской авиакомпании до Чикаго, вылетающий в три часа дня.
Компьютеры! Чудо современной жизни.
Служба безопасности аэропорта обязана была предусмотреть такую возможность, зная конечную цель ее пути.
— Каким образом смогу я сегодня к вечеру добраться до Чикаго?
— После полудня вы сможете вылететь отсюда до Хьюстона, а там…
Он сунул кассиру билет и свою кредитную карточку.
— Оформите меня.
Джейк Олстон не сможет объяснить властям, откуда у Элисон ребенок и украденная окарина. Только он один, Зекери Кросс, усталый коп из Майями, сможет сделать это. С его помощью, возможно, ей удастся благополучно добраться до дома и избежать ареста. Он, наверное, круглый идиот, но иначе поступить не может. Даже если выяснится, что она вовсе не нуждается в нем и в его услугах, он должен увидеть ее еще раз, прежде чем место в кадре рядом с ней навсегда займет этот «С любовью, Джейк».
На борту самолета Элисон постепенно успокаивалась. Вид сладко спящего младенца вселял в ее душу утешение. Адам уютно лежал в корзине под теплой голубой шалью. В конце концов, Элисон заставила себя сосредоточиться на своих дальнейших шагах. Прежде всего после приземления она зарегистрируется на нужный рейс и найдет соответствующий выход на летное поле. А потом позвонит Зекери и решит, что ей делать с окариной.
Составленный четкий план действий воодушевил ее, и она обратилась мыслями к истории, связанной с окариной. Итак, она вспомнила в подробностях утро и появление капитана Томасона, затем свою панику и решение срочно бежать. И внезапно Элисон все поняла. Это Ив! Ив, которая набивалась непременно помочь ей донести вещи до пристани, а там долго стояла, повернувшись к ней спиной, около рюкзака. Ив, которая своими язвительными, полными ревности обвинениями в адрес Зекери спровоцировала ее, Элисон, поднять руку и залепить ей пощечину. Ив хотела, чтобы Элисон обвинили в краже окарины. И она даже чрезмерно преуспела в задуманном деле, так, как сама и не ожидала. Элисон иронически усмехнулась. И, конечно, не знала, что Элисон бежит из отеля. И отчаянье Ив, когда она поняла это, было, наверное, поистине достойным наказанием ей.
Если ей удастся довезти окарину целой и невредимой до дому, то вернуть ее профессору Райдеру не составит большого труда. Только бы не нанести ущерб ее сохранности! Эта мысль заставила Элисон снять рюкзак с багажной полки и пройти с ним в уборную. Боясь сразу взяться за драгоценную вещицу, она сначала вымыла бутылочку Адама и наполнила ее молоком из банки. А затем немного успокоившись и не в силах больше сдерживать себя, Элисон дрожащими руками достала коробку. Окарина была цела и надежно упакована в вату; картон коробки был довольно прочным. Элисон вздохнула с облегчением.
Она разрешила себе полюбоваться хрупкой вещицей, сознавая, что ничего подобного по своей ценности и уникальности никогда в жизни не держала в руках.
С предельной осторожностью Элисон прикрыла пальцем одно из отверстий и слегка дунула в щель инструмента. Невероятно, но он издал чистый печальный звук, похожий на звук флейты, который стал тоном выше, когда она закрыла пальцами два отверстия. Этот памятник необходимо сдать в музей, только там он будет надежно защищен от порчи.
Элисон вытащила кошелку Луизиты из рюкзака и решила уложить в нее окарину. Коробка хорошо легла на дно сумки. Когда Элисон собралась уже набить кошелку сверху подгузниками, она заметила, что дешевая подкладка из синтетики с одной стороны плотно прилегает к клеенчатой основе, а с другой топорщится.
Присмотревшись внимательно, она разглядела аккуратную линию стежков на ткани, под которой явно что-то было спрятано. Она легко распорола шов и сразу же увидела зеленые американские доллары — украденные Луизитой деньги. Она захватила кошелку Луизиты по чистой случайности, или — и у Элисон от этой мысли даже мурашки забегали по спине! — ее надоумили это сделать боги Луизиты? Она насчитала 480 долларов. Эта сумма предназначалась на дорожные расходы Сары Луизиты Чан.
Она положила деньги назад за подкладку, затем осторожно поместила на дно окарину и сверху набила сумку подгузниками. Уложив ее в рюкзак, где лежало кое-что из одежды, Элисон поспешила на свое место. Не успела она затолкать рюкзак в багажник над головой, как проснулся Адам и громко, отчаянно заплакал. Элисон бросилась к нему, чтобы выяснить, в чем дело. Взяв его на руки, она поняла, что необходимо немедленно поменять подгузник. Он затих, чувствуя ее прикосновение. Элисон уложила младенца на сиденье и поставила на подлокотник бутылочку с молоком.
— Позвольте помочь вам, дорогая.
Полный аристократического достоинства голос принадлежал седой хорошо одетой леди, сидящей через проход от нее. Она встала и грациозно двинулась к Элисон, позванивая великолепными браслетами и ожерельями. Элисон безошибочно определила: так может позвякивать только золото высокой пробы. Леди была одета в бежевый фирменный дорожный костюм и распространяла сильный запах французских духов. Подойдя к соседнему сиденью, она залюбовалась проснувшимся Адамом и заворковала над ним.
— Я — новоиспеченная бабушка, — сказала Фрида Сент-Джон, исполненная безграничной бодростью и той элегантностью, которая присуща только представителям старых традиционно богатых родов. — Надеюсь, вы не будете возражать, если я немного попрактикуюсь на этом прелестном ребенке. Я как раз еду навестить свою дочь и новорожденного внука.
— Я сама — новоиспеченная мать, — сказала Элисон, чувствуя себя неловко рядом с Фридой, которая протянула ей бутылочку с питанием. Взгляд Адама остановился на бутылочке, и скоро он уже жадно сосал молоко.
— Он, по-видимому, похож на своего отца, — сказала Фрида, заметив обручальное кольцо на руке Элисон и взглянув на ее белую кожу и светлые ореховые глаза. — Он вырастет симпатичным молодым человеком, это точно!
Элисон промолчала. Довольный Адам затих, опустошая бутылочку, он полностью погрузился в свое важное занятие.
Фрида представилась и начала болтать о том и о сем с энтузиазмом соскучившейся в дороге по общению, одиноко путешествующей пассажирки.
— Моя дочь живет в Тигуане, — сообщила она. — Она переехала туда со своим мужем сразу после свадьбы. Ребенок родился только вчера. Вы знаете что-нибудь о Тигуане, моя дорогая? Я забронировала номер в отеле Сезара. Считается, что это лучший отель в городе.
Элисон покачала головой и постаралась незаметно отвлечься от ее бесконечного монолога, сосредоточившись на собственных мыслях.
— Жизнь в Мексике имеет свои преимущества. Песо очень дешев и, имея даже небольшой доход в американских долларах, там можно неплохо жить. Конечно, в стране царит жуткая коррупция. И моя дочь говорила мне, что у них есть еще такое явление, которое они называют «мордита». Все занимаются этим. За все время пребывания в Мексике она ни разу не заплатила штраф за превышение скорости или неправильную парковку. Конечно, живя так близко от Сан-Диего, она все покупает именно там — одежду, обувь, все, чего не достать в Мексике, она просто пересекает границу и делает покупки.
Бесконечный разговор, вызвавший у Элисон головную боль, не позволял ей ни на чем сосредоточиться. Она с облегчением заметила, что по проходу движутся стюардессы, разнося подносы с едой. Фрида, извинившись, встала.
— Увидимся позже, дорогая, — прощебетала она и, позвякивая золотом, удалилась на свое место.
Адам, насытившись, впал в крепкий сон. А Элисон, наслаждаясь тишиной, погрузилась в свои думы. Они должны приземлиться через час с небольшим.
Ожидая вылета, Зекери предавался своим невеселым мыслям. У него не было выбора. Он просто не мог уступить ее. Он зашел в своих чувствах слишком далеко и теперь у него не было пути назад. Зекери вспомнил выражение ужаса в ее глазах, когда он велел ей переправиться через реку с ребенком на руках — но она безропотно сделала это. Да, за такую женщину стоило побороться. В Чикаго, несмотря на Джейка, он потребует дать необходимое ему для разговора время, он уговорит ее, убедит, что нужен ей и ребенку. Но он не даст сбить себя с толку, не даст помешать их серьезному разговору.
Его мысли снова вернулись к Джерри. Если бы он, Зекери, тогда сдержался, поговорил с ним по душам, может быть, Джерри не ушел бы из жизни. Он мог бы помочь брату решить проблемы, связанные с болезнью — наркоманией. Его разум сопротивлялся, не желая нелицеприятного признания того, что в глубине души Зекери всегда знал: его брат сидит на игле. Теперь уже, отойдя на некоторое расстояние от тех событий, он мог объективно оценить мотивы их незаконченного спора. Теперь он злился на самого себя за то, что все ходил вокруг до около, а не сражался за главное, за жизненно важное. За то, что не давал себе труда быть до конца твердым с братом, пригвоздить его к стене, заставить признать свою болезнь — наркоманию. Он слишком дорожил привязанностью Джерри, любил его, боялся оттолкнуть от себя последнего члена их некогда большой семьи — и вот результат, он потерял его, потерял своего брата.
Решительная конфронтация с ним могла бы стимулировать процесс выздоровления, создав сначала кризис, а потом его разрешение. И, в конечном счете, это помогло бы Джерри начать работу над собой. А что сделал он, Зекери? Он бросил его вдруг одного, когда было уже слишком поздно. И ему теперь надо нести это бремя вины до конца своей жизни. Но с ней, с Элисон, еще не все потеряно!
Он страстно мечтал увидеть ее еще раз, он хотел быть уверенным, что она и ребенок находятся в полной безопасности. Зекери впал в полузабытье; в полудремоте он чувствовал, как целует ее мягкие сочные губы — сначала на пороге пещеры, под шум дождя за порогом, потом под негой красно-черного одеяла, под которым он провел ночь с ней…
Приглашение на посадку пассажирам, следующим рейсом до Хьюстона, вторглось в его сладкие грезы, и, встав, он отправился в очередь на летное поле.
Стюардессы раздали пассажирам бланки таможенных и иммиграционных деклараций, объявляя о прибытии в Мехико. И Элисон, радостно предвкушая уже свой телефонный разговор с Зекери, очнулась от грез и сосредоточилась на заполнении бумаг по всей форме.
Фрида скоро опять подцепила ее и продолжала болтать на протяжении всего пути до помещения иммиграционной службы, где они должны были пройти контроль. Она стояла в очереди за Элисон, которая обменялась улыбками с офицером иммиграционной службы, это был мужчина среднего возраста. Когда подошла ее очередь, она поставила корзину в Адамом так, чтобы ее не было видно, на пол.
— Можно взглянуть на ваш паспорт, мисс?
Она протянула служащему свою синюю книжечку, которая удостоверяла ее личность, и изобразила на лице уверенность и легкое нетерпение.
— Я вижу, вы не собирались посещать нашу страну, — произнес служащий, просматривая ее документы.
— Нет, я здесь транзитом, через несколько часов вылетаю в Чикаго, — она предъявила билет на самолет.
Он повертел в руках билет и собрался уже было вернуть его, но тут еще раз прочитал ее имя.
— В билете отмечено, что вы летите вместе с грудным ребенком.
— Да, это мой ребенок, — она ответила слишком нервно и слишком быстро.
Он снова полистал паспорт.
— У вас нет никаких документов на ребенка?
— Но ему только три недели от роду.
Служащий перепроверил штампы въезда и выезда.
— Вы пробыли в Белизе всего девять дней?
— Да, — она ответила опять слишком быстро. Успокойся, внушала она себе.
— У вас не было никаких документов на ребенка, когда вы въезжали с ним в Белиз?
— У меня их не требовали, он ведь новорожденный! — она блефовала.
Глаза служащего изучающе взглянули на нее, а потом он с сомнением окинул взглядом ее фигуру. Изящная, хрупкая, хорошо одетая американка.
— Мне нужны документы на этого ребенка, — сказал служащий вежливо, но твердо.
— Но у меня нет документов на ребенка, а мне надо срочно лететь в Чикаго! — настаивала Элисон, не зная, что ей теперь делать. Если все будет кончено здесь, пусть это случится. Какая разница, где ее арестуют?
— Прошу следовать за мной, — распорядился он и прекратил прием пассажиров на неопределенное время.
Фрида подошла вплотную к Элисон и прошептала многозначительно ей на ухо: «Мордита!»
А затем она и другие пассажиры из очереди в этот кабинет быстро разбежались по другим пунктам иммиграционной службы, которые работали в этом аэропорту.
Элисон шла за служащим по лабиринту коридоров с бетонными стенами, выкрашенными в бежевый цвет, которые давили ее своей тяжестью.
— Подождите, пожалуйста, здесь, — сказал служащий с легкой улыбкой и указал ей на стул в маленьком квадратном кабинетике. — Я вернусь через пару минут.
Элисон начала ходить из угла в угол. Адам заворочался, ему стало жарко под голубой шалью. Она отдала ему остатки молока из открытой банки. Прошло уже полчаса, когда агент иммиграционной службы вернулся в кабинет в сопровождении другого чиновника. Элисон рассвирепела. Ребенок не спал, беспокойно хныкая.
Второй чиновник повторил, как попугай, слова первого.
— Необходимо, чтобы вы предъявили документы на ребенка.
— У меня нет на него документов, — она решила идти напролом. — Все, что я хочу, это вылететь в Чикаго, и если вы мне скажете, как уладить это дело, я буду счастлива сделать все, что смогу.
Наконец, чиновники заулыбались.
Внезапно ее осенило. Мордита! Фрида шепнула ей это слово. Элисон поняла — не «мордита», а «мордида», что по-испански значит «взятка». Они вымогают у нее деньги! Ее привели сюда в уединенный кабинет, чтобы заключить сделку без свидетелей.
Ну нет! Она ни за что не отдаст им деньги Луизиты. Ни цента. Она швырнула рюкзак на письменный стол и вытащила оттуда свой кошелек. Демонстративно вытряхнув всю мелочь на стол, она пересчитала ее.
— Вот ваш гонорар, — сказала она с горькой усмешкой. — Думаю, там не больше пятидесяти восьми долларов и, как вы видите, это все, что у меня есть. А если я по вашей милости пропущу рейс, я вынуждена буду предъявить претензии где-нибудь в другом месте.
Второй чиновник извинился и ушел.
Служащий иммиграционной службы был раздосадован. Приезжающие в Мексику американцы имеют обычно больше денег. Ему просто не повезло, что он напоролся на бедную. Он положил в карман пятьдесят долларов, а восемь сердито вернул. Потом он стремительно направился назад к своему кабинету, поставил штамп в паспорт и протянул его Элисон, нетерпеливо распахнув дверь навстречу другим туристам.
Элисон сардонически усмехнулась.
— Если въезд стоил мне пятьдесят долларов, то скажите сразу, сколько будет стоить выезд? — она была не в силах сдержать свою ярость: какое наглое вымогательство! — Если больше восьми долларов, то я попрошу вашего коллегу взять недостающие у вас.
При этих словах чиновник забрал у нее паспорт и написал: «Только 24 часа», после чего швырнул его назад. Элисон видела, что разозленный чиновник настроен агрессивно и способен отомстить ей, и предпочла замолчать, чтобы не нарваться на серьезные неприятности.
В корзине вместе с Адамом лежала банка с остатками детского питания. Не отдавая себе отчет, что она делает, Элисон взяла банку и поставила ее на крышку корзины. Когда она подняла корзину, банка соскользнула и липкое белое содержимое пролилось на тщательно начищенный ботинок чиновника.
— О, Боже!..
И она вышла за дверь, чтобы не засмеяться ему в лицо. Он вполне заслужил эту пакость.
Когда таможенник увидел подгузники и банки с питанием, он очень бегло и поверхностно осмотрел ее вещи, и она быстро освободилась. До отправления самолета оставалось всего пятнадцать минут. Элисон решила все-таки позвонить в отель, хотя это было рискованно. Сначала она набрала код Белиза, наведя о нем предварительные справки, а потом — по памяти — номер телефона отеля Кита. Когда в трубке раздался нервный голос молодого повара, сердце Элисон упало, и она попросила к телефону Зекери.
— Его нет здесь, мисс, — ответил повар.
Взглянув на часы, она быстро сказала:
— А вы не знаете, где он? Можно, я передам ему несколько слов?
— Нет, мисс, он уехал. Он и мисс Ив уехали сегодня утром.
— Понимаю. А когда он вернется?
— Том Райдер говорит, что они не вернутся. Они совсем уехали. И даже не будут сегодня ужинать. Они уехали, мисс.
Зекери и Ив?
Она оцепенело уставилась на свои часы, следя за бессмысленным движением секундной стрелки по циферблату. Почему он уехал вместе с Ив? Она тряхнула головой. На это могла быть масса причин! Прекрати!
— Спасибо, — промолвила она с трудом и медленно нажала на рычаг, давая отбой.
Они уехали вместе.
До отлета самолета оставались считанные минуты, а она не могла сбросить с себя оцепенение. Зекери и Ив. Ив? Но почему! Это же так бессмысленно!
