25
Рассвет следующего дня был ясный и золотистый, наступила пятница. Зекери встал рано и вышел на белый песчаный пляж за отелем, чтобы не спеша прогуляться вдоль кромки воды и еще раз обдумать свои будущие показания по поводу смерти Луизиты. Если бы все это случилось в США или даже в Белизе, образ его действий был бы самый простой: он доложил бы о случившемся в полицию и всеми силами содействовал бы расследованию. Вина его и Элисон состояла только в том, что они в злополучный час оказались в злополучном месте.
Луизита мертва. Паоло мертв. Если он подаст сейчас рапорт в полицию Гватемалы, Белиза или США, это приведет к тому, о чем они говорили с Жорже Каюмом с глазу на глаз в его хижине. Обращение к властям вызовет неизбежную бюрократическую волокиту, полицейскую возню, длинное расследование, в течение которого они должны будут безвылазно сидеть в Гватемале с трехнедельным младенцем и, возможно, даже в заключении.
Хотя это и наипростейший путь, но он неверен, это Зекери подсознательно чувствовал. И чувствовал всегда. Но теперь ничего не попишешь, дело завертелось…
Он сделал пробежку и принял ледяной душ, впивавшийся сотнями острых студеных иголок в его расгоряченное тело. Проклятье, теперь ему придется целовать задницы этим чиновникам… Единственным отрадным обстоятельством было то, что его разлука с Элисон отодвигалась на неопределенное время. Во всяком случае, до Майями, когда ей надо будет принять неизбежное решение — остается она с ним или едет домой к Джейку. Если бы Зекери имел более ясное представление об их взаимоотношениях, ему бы легче было смириться с существованием этого парня. Так ли это? — спросил он себя еще раз. А, может быть, наоборот?
Он оделся и уселся во дворе за стол, ожидая завтрака и поглядывая на окно Элисон, откуда доносились приглушенные голоса.
Его богатое воображение рисовало ему, как она сейчас двигается по комнате, одеваясь. И эти мысли согревали душу Зекери.
Беседуя вполголоса, Элисон и Вуди занимались Адамом: кормили его, меняли подгузники, ожидая, когда их позовут на завтрак. И тут, среди утренней тишины, до слуха Элисон донесся голос Зекери, сидевшего во дворе под окнами.
— Доброе утро, капитан.
— Я рад, мистер Кросс, что вы встали сегодня так рано.
Элисон узнала певучий креольский говорок капитана Томасона и, став коленом на койку, открыла ставни, чтобы выглянуть из окна во двор. Она увидела, что Томасон сидит за столом напротив Зекери. Повар, раздраженный этим нарушением обычного распорядка, поставил с недовольной миной чайник кипятка перед ними.
— Есть одно обстоятельство, которое я должен уточнить у вас и мисс Шрив сегодня же утром, — глаза Томасона были непроницаемы.
Зекери вздохнул и начал размешивать ложечкой растворимый кофе.
— Чем могу быть полезен, капитан? — он осторожно потянулся за банкой консервированного молока.
— Я обсудил эти прискорбные события с моим начальником, и вчера вечером мы запросили власти в Сан-Руисе.
Сердце Зекери упало. Она надеялся дать показания Томасону прежде, чем это случится.
— К ним не поступало заявления о смерти Луизиты Чан, — капитан кивнул ему многозначительно и продолжал: — Я вижу, вы знаете об этом. Поэтому вы понимаете, почему я послал своего человека в деревню для встречи с Жорже Каюмом. Мы надеялись, что он подтвердит изложенные вами факты, в частности все, что касается ребенка.
Элисон затаила дыхание и сделала знак Вуди, чтобы та тоже слушала.
В утреннем воздухе отчетливо раздавался озабоченный голос Зекери, сам он выглядел встревоженным и изумленным.
— Каюм — старейшина, шеф деревни. Он сказал, что уладит все с властями. Что он вам сказал? — спросил Зекери подозрительно: неужели старик лгал? Неужели он нарушил свое слово?
— Жорже Каюма не было в деревне. Мой человек позвонил оттуда сегодня утром. Старейшина отправился вместе со своим сыном в паломничество к святым местам Йашчилана. А его семья не знает, какой договор у него был с мисс Шрив относительно ребенка. И они не знают, когда он вернется. Сожалею, но вынужден сообщить вам, что долг обязывает меня сегодня же утром взять младенца под свою опеку, пока мы не переговорим со старейшиной и не расследуем это дело полностью. Рассчитываю на ваше содействие.
— Но, наверняка, другие жители деревни могли бы подтвердить принятое старейшиной решение отдать нам ребенка. Все знают, что мы открыто уехали вместе с младенцем с согласия старейшины. Так в чем же, черт возьми, дело? Что происходит? — он весь кипел от негодования. То, что позволял себе Томасон, было уже слишком. Опека! Да Элисон никогда не согласится на это. Никогда. Он опять взглянул на ее окно. Оно было открыто. Она может спуститься в любую секунду. У него нет возможности подготовить ее. Он заерзал на стуле, чувствуя сильнейшую досаду.
Капитан Томасон повысил голос, говоря все так же вежливо, но строго.
— Было найдено тело мужчины со сломанным позвоночником и огнестрельной раной в области головы. Вчера в реке жителями деревни.
— Это один из убийц Луизиты. Все произошло на моих глазах…
Томасон оборвал его.
— Говорят, что этот человек — отец ребенка. Как видите, дело очень серьезное.
— Отец ребенка? — Зекери потерял дар речи.
Застыв у окна, Элисон с трудом дышала. Голоса сливались в ее голове в сплошной неясный гул. Опека! Бескровное лицо Луизиты всплыло в ее памяти. «Вы позаботитесь о нем, У него больше никого нет». Опека! Нет ни одного доказательства, что этот ребенок принадлежит ей. А что, если она тоже не сумеет убедить их? Она же дала Луизите свое честное слово.
Ее охватил страх, страх путал мысли и лишал ее разума, он заставлял немедленно действовать. Полиция. Полиция отберет у нее ребенка. Нет! Если они не найдут ребенка, они не смогут его отобрать. Значит, сначала надо было унести его куда-нибудь подальше отсюда. Куда-нибудь в надежное место. Она заставила себя отойти от окна и, все холодно, четко, разумно обдумав, составить ясный план. Ей надо выгадать время. Время, чтобы торговаться, время, чтобы умолять, упрашивать, защищать и отстаивать себя и ребенка.
Она отнесет ребенка в деревню, найдет адвоката, а позже свяжется с Зекери, и они решат, что им делать. Ей нужно время. Она двигалась по комнате с ледяным спокойствием, нашла свой рюкзак и бросила его на койку. Открыв кроваво-красный чемодан, она переложила оставшиеся банки с молочным питанием, подгузники, кошелку Луизиты, бутылочку с соской в рюкзак.
Вуди наблюдала за ней с озабоченным видом.
— Что ты делаешь, детка?
— Пока я не найду адвоката… Кого-нибудь, кто сможет убедить их оставить мне ребенка, — проговорила она, — меня они и слушать не будут…
Элисон бросала в рюкзак все, что попадало под руку, — юбку, шаль Луизиты, блузку, сандалии. Она взяла кошелек и проверила наличные деньги. Как жаль, что ее кредитная карточка осталась где-то на дне реки в Гватемале!
Вуди взяла ее за руку и заставила взглянуть ей в глаза.
— Это не мое дело, конечно, но я очень сомневаюсь, что здесь отыщется хоть один адвокат, по крайней мере, в радиусе ста миль. В Вейлер Бич, во всяком случае, его точно нет. Это место — не более, как перекресток дорог, на котором не встречаются адвокаты.
— Но они же не поверят мне, — в отчаянье сказала Элисон. — Они подумают, что я лгу. Я не могу доказать, что этот ребенок — мой; а Луизита мертва!
Ее подстегивала опасность потерять Адама.
— Если они возьмут ребенка, я уже ничего не смогу предпринять. А мне нужно время. Пожалуйста, Вуди, не мешай мне, — умоляла Элисон.
— Обдумай все и взвесь хорошенько, прежде чем действовать. — Вуди направилась к двери. — Меня здесь не было, так что я ничего о тебе не знаю. Это на всякий случай. Я пошла на завтрак. Удачи тебе, детка.
И она вышла.
Элисон бросилась на кровать и взглянула в окно: Вуди тяжело ковыляла вниз по лестнице отеля.
— Доброе утро, Зекери! Здравствуйте, молодой человек, — и Вуди плюхнулась на лавку рядом с полицейским.
— Не возражаете, если я возьму немного кипятка? — спросила она приветливо.
Томасон, поздоровавшись, пододвинул к ней поближе горячий чайник, а потом опять обратился к Зекери.
— Прекрасно, что вы в состоянии все объяснить, но три человека, подумайте только — три человека! — мистер Кросс, погибли. Мать, отец и опекунша ребенка. Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему мы хотим убедиться, что малыш в надежных руках?
— Он — не отец, он пытался найти отца ребенка, с автоматом Узи в руках. Запутанное дело, связанное с деньгами наркомафии. Он ездил на сером седане. Я оставил эту машину в деревне. Если посланный вами человек все еще в Сан-Руисе, попросите его разузнать, кому принадлежит автомобиль. Отец ребенка — какой-то парень по имени Руфино. У нас есть свидетельство о рождении, которое доказывает это.
Капитан Томасон внимательно слушал, делая пометки в своем блокноте.
— Я был бы счастлив взять ваши показания, как только мисс Шрив будет готова, — сказал он спокойно.
Их разговор был прерван улыбающимся поваром, который в соответствии с распорядком дня, ровно в 6 часов издал хриплый крик: «Завтрак!», гремя тарелками, наполненными яичницей и беконом. Появились Джордж, ковбой, чета Миллеров, полковник Шарп, голодные, шумные, не проявляющие особого интереса к присутствующему среди них полицейскому офицеру. Они болтали между собой, рассаживаясь за стол. После обмена приветствиями и парой добродушных шуток все занялись важным делом — завариванием растворимого кофе и укрощением своего разыгравшегося аппетита.
Вуди, тщательно ковыряя вилкой свою порцию, избегала вопросительных взглядов Зекери.
— Не хотите ли позавтракать с нами, капитан? — она, мило улыбаясь, протянула Томасону тарелку, вилку и нож с пустующего рядом места Элисон за столом и передала блюдо с беконом.
Зекери насторожился, что-то здесь неладно. Язвительная Вуди, по-видимому, подшучивала над молодым офицером. У Тома Райдера был контракт с отелем, по которому отель был обязан кормить его, Ив Келси и восьмерых волонтеров. Десять персон, ни больше ни меньше. А Вуди отдала полицейскому прибор Элисон. Зекери взглянул на окно. Ставни были плотно закрыты. Оказывается, Вуди сигнализировала ему, что Элисон не спустится к завтраку.
Зекери автоматически резал и глотал яичницу, передал блюдо капитану, посмотрел, как тот налил себе вторую чашку кофе, добавил ему в кофе молока и положил побольше сахара. Что она сейчас делала? Почему не спустилась к завтраку? Почему из ее окна не доносилось никаких звуков? Может быть, Адам проснулся, и Элисон не может отойти от него? Неужели она слышала заявление капитана о том, что он собирается отдать ребенка под опеку? Зекери заставил себя улыбнуться Вуди через стол и спросил ее весело:
— А вы с Элисон не собирались сегодня утром немного прогуляться?
— Нет, мы, конечно, рано проснулись, но не настолько рано, — ответила она любезным тоном.
— А что, хотелось выспаться?
— Да, я считаю, нам осталось всего два дня пребывания здесь, а потом мы должны уехать…
Она слегка сделала ударение на слове «уехать». О черт! Он, конечно, не мог представить всего разговора, но Вуди дала ему понять, что Элисон собралась уехать. Значит, она знала о намерении капитана забрать ребенка под опеку.
Его мозг бешено работал, чтобы просчитать все варианты. Ее побег был вдвойне опасен. Официально ей еще не предъявляли требования отдать ребенка, и поэтому ее поступок выглядел, как признание своей вины. Проклятье! И где она собиралась спрятаться, чтобы власти не нашли ее? И как она убежала? Не вызывала же она такси! Белая женщина в латиноамериканской стране, да еще такая красивая, не может исчезнуть бесследно.
Может быть, ему следовало бы попробовать остановить ее, заставив выслушать свои доводы? А какие, собственно, доводы? Отдать Томасону ребенка в опеку и ждать, пока старец вернется из своего путешествия, которое может продлиться несколько недель, а то и месяцев? И потом, можно ли быть уверенным, что Жорже Каюм не нарушит своего слова и подтвердит их показания? Можно ли верить Белизским властям, которые вроде бы согласны удовлетвориться честным словом старого гватемальского индейца, живущего в грязной хижине, черт знает в какой глуши, и который будто бы имеет право и власть отдать американской женщине осиротевшего ребенка?
Нет, это не доводы для нее, а, по правде говоря, и для него тоже. Опасно вмешиваться в ее жизнь и решения. Если она потеряет ребенка, она обвинит в этом его, Зекери, но если он поможет ей скрыться, он станет соучастником. И где здесь можно спрятаться? Он опять подумал о тщетности ее поступка. У нее нет возможности бежать из Белиза с ребенком на руках, она не сможет выбраться отсюда. И наверняка она знает об этом.
Он заставил себя успокоиться. У него что-то разыгралось воображение. Скорее всего она сейчас нянчится с Адамом. Зекери взглянул на Вуди, которая пристально наблюдала за ним.
Во двор спустилась Ив Келси с вызывающим выражением лица. Она присоединилась к завтракающим, усевшись рядом с Зекери Кроссом. Капитан Томасон допил кофе.
— А теперь я хотел бы увидеть мисс Элисон Шрив, — сказал он вежливо.
Вуди смиренно опустила глаза и закусила губу с озабоченным видом.
Ив быстро обшарила взглядом все столики, пробежалась по лицам.
— Где она? — спросила Ив, глядя поочередно на Зекери и Вуди. — Спит в номере?
На ее вопрос последовало тяжелое молчание. Томасон поспешно встал, за ним Зекери. В это время во двор вбежал мертвенно-бледный Том Райдер, который, казалось, лишился дара речи от охватившего его волнения.
— Прошу всех оставаться на своих местах, — обратился он, наконец, к группе, стараясь сохранить самообладание.
— Капитан Томасон, — он схватил полицейского за руку. — Мне необходимо срочно переговорить с вами. И с вами, Кросс, тоже.
Группа потрясенно молчала, видя всегда невозмутимого Тома Райдера в таком расстройстве. Случилось что-то серьезное. За столом началось тихое шушуканье и взволнованное перешептыванье.
Через несколько секунд в тесном помещении бывшего склада, переоборудованного теперь в полевую лабораторию, Райдер, пытаясь сохранить остатки хладнокровия, показал им коробку из твердого картона, обшитую холстом. Она была пуста.
— Окарина, — с дрожью в голосе произнес профессор, не в силах больше сдерживаться, — она бесценна, она была здесь еще несколько минут назад, а сейчас ее нет, она исчезла. Я не верю своим глазам!
Его боль была осязаемой.
— Кто бы ни взял ее, он не мог уйти далеко. Она была здесь еще десять минут назад, я клянусь вам. Я помыл ее вчера вечером и оставил на ночь сушиться в своем номере. Никто об этом не знал. Ни одна живая душа!
Зекери видел, как профессор, говоря все это, суетливо двигался по комнате между рабочими столами, безуспешно разыскивая окарину, пытаясь убедить самого себя, что он просто просмотрел ее из-за собственной рассеянности и охватившего его смятения.
— Я хочу, чтобы вы обыскали весь отель, все комнаты, наш багаж, буквально все! Я не отходил от нее сегодня утром более чем на двадцать футов. Здесь были люди, но я уверен, никто не видел ее. Она была в коробке, я тщательно прятал ее.
— Кто был здесь? — Зекери не испытывал симпатии к Райдеру.
Каким же идиотом надо быть, чтобы таскать такую ценность с собой. Зекери мало знал о памятниках культуры Центральной Америки, но окарина была действительно хороша: настоящий шедевр декоративного искусства, и ее цена на черном рынке антиквариата могла достигать, по крайней мере, пятизначной цифры. На полке лежало еще штук шесть точно таких же коробок, как та, в которой хранилась окарина. Зекери, пока ждал ответа Райдера, открыл каждую. Все они были пустыми.
— Кто? Я не могу вспомнить… — Райдер помолчал, собираясь с мыслями. — Жена Миллера, Эдли, полковник Шарп, Ив, повар — он принес мне чашечку кофе рано поутру. Мы должны найти окарину!
Зекери разозлился.
— Я думал, что вы увезли весь найденный материал в Белиз-Сити. Так какого же черта вы делали здесь с этой вещицей, а? Послушайте, Том, украсть ее отсюда не составляло труда даже трехлетнему карапузу!
— Я же говорю вам, что ни одна живая душа не знала, что окарина здесь. Я работал с ней. Она слишком хрупкая, чтобы позволить еще кому-то прикасаться к ней. И вообще не в этом дело! — голос Райдера сорвался. — Она была — ее нет!
— Джентльмены! — спокойный голос капитана Томасона прервал их перебранку. — Ваш спор беспредметен. Поскольку я все равно тут, я поищу вашу ценную вещь. Может быть, вы просто положили ее не на свое место и забыли. А, может быть, и нет. Но я ничего не смогу предпринять, пока не узнаю, что именно я должен найти.
Райдер моментально откликнулся.
— У меня есть рисунок этого предмета. Его сделала Ив.
Он открыл выдвижной ящик и начал рыться среди папок и стопок бумаги.
Томасон повернулся к Зекери.
— Кто еще, кроме мисс Шрив, не присутствовал сегодня на завтраке?
Зекери уставился в умные черные глаза полицейского.
— Только Том Райдер, — сказал он спокойно, без запинки. Да, я недооценивал этого парня, подумал Зекери. — Ив Келси опоздала, а все остальные сидели за завтраком с шести часов.
Райдер нашел, наконец, набросок, и Томасон внимательно рассмотрел его.
— Она небольшого размера. Ее легко можно спрятать где угодно. Возможно, нам понадобится побеседовать с вашими помощниками, — и Томасон направился назад к столикам, за которыми завтракали члены группы.
Элисон все еще не было среди присутствующих.
Выйдя через черный ход, Элисон поудобнее подхватила корзину с ребенком и быстро пошла вниз по ступеням. Ив чертовски нервировала ее. Но Элисон пришлось-таки говорить с этой девицей, так как ассистентка профессора буквально налетела на нее, выпорхнув из-за угла, когда Элисон уже стояла на последней ступеньке лестницы, бережно поправляя корзину с Адамом.
— Прогулка перед завтраком? А? Ах, мы стали такими энергичными! А что в корзине? Завтрак для пикника? — в голосе Ив слышался неприкрытый сарказм.
— Я… Это сюрприз для нашей группы. Я оставлю потихоньку корзину на причале, чтобы никто не заметил, что я ее несла, — Элисон импровизировала на ходу, поражаясь своему хладнокровию и самообладанию.
— Да? Ну тогда я тебе помогу!
Ив взялась было за корзину, но Элисон остановила ее строгим взглядом.
— То, что находится внутри, очень хрупкое, и я не хочу, чтобы оно пострадало по чужой неосторожности.
Ив загородила ей дорогу, деланно улыбаясь.
— Я настаиваю.
Элисон секунду поколебалась, потом стащила с плеч тяжелый рюкзак и протянула его Ив вместо корзины.
— На, а я понесу корзину, — сказала она тоном, не терпящим возражений, не желая больше попусту тратить время.
— Я обожаю сюрпризы, — Ив искоса взглянула на нее, и они пошли вместе по направлению к пристани.
Лодочники должны были появиться с минуты на минуту.
Ив долго возилась, застегивая понадежнее один из карманов рюкзака, потом, обернувшись, посмотрела в глаза Элисон.
— Например, Зекери, — продолжала она начатую тему. — Он — сам по себе большой сюрприз, ты не находишь?
Нервничая, погруженная в свои заботы, Элисон не следила за ходом мыслей Ив. Она мягко поставила корзину на пристань и протянула руку за рюкзаком.
— Спасибо за помощь.
Но Ив будто не видела ее протянутой руки.
— Я считаю, что для мужчины его возраста у него слишком большие сексуальные аппетиты, а ты как думаешь? Он не отпускал меня всю ночь напролет, всю ночь!
Она пристально взглянула в глаза Элисон, оценивая впечатление, которое произвели на нее эти слова.
— Правда, к утру он выдохся, но если он был так же хорош с тобой, как в ту ночь со мной — да еще четыре ночи подряд… Я просто изумлена, что у тебя остались силы разгуливать по пляжу. Скажи честно, существует какая-нибудь разница между сексом в индейской хижине и сексом в номере отеля?
Хорошенько размахнувшись, Элисон залепила ей открытой ладонью звонкую пощечину. Гаденькое выражение лица Ив моментально исчезло, сменившись изумлением, она даже приоткрыла рот от неожиданности, когда до ее сознания дошел тот факт, что ей съездили по физиономии.
Мгновение Ив приходила в себя и решала, как ей теперь поступить: отплатить той же монетой или уступить. Она выбрала последнее. Нарочно бросив рюкзак подальше от Элисон, она отступила назад.
— Это только свидетельствует об очевидном. Ты и чудо-детектив уже поладили между собой!
Когда на лице Элисон появилось выражение неподдельного возмущения, Ив изменила тактику.
— Не-е-ет?! Так в чем же дело, дорогая, он не клюнул на тебя, даже оставшись с тобой наедине в джунглях? Ты пришлась ему не по вкусу?
Она заспешила к отелю.
— Наверное, ему не нравятся женщины твоего типа, потому что он без ума от таких женщин, как я. Он занимался со мной любовью всю ночь! Если верить ему, я восхитительна в постели. Спроси его, он подтвердит это тебе. А?
Она бросила еще раз ядовитую усмешку в сторону Элисон и исчезла в дверях отеля.
Дрожа всем телом, Элисон закинула рюкзак за плечи. В первый раз в своей жизни она подняла руку на человека. И теперь с ужасом открыла для себя, какое удовольствие это доставило ей. Изумленная и не готовая до конца осознать глубины женской ревности, она спешила по тропинке к маленькому городку. Она пыталась развеять ранящие душу мысли. Слова Ив попали в цель, в самое больное место, где все еще таились ее страхи. Только озабоченность судьбой ребенка поддерживала ее в течение всего разговора. И она похоронила слова Ив глубоко в своем подсознании, стараясь забыть их.
Она дошла до длинного, далеко выдающегося в сторону океана мола, на котором расположились торговцы рыбой. Миновав его, Элисон увидела высокий столб с потертыми деревянными указателями. Чтобы попасть в центр городка Вейлер Бич, надо было свернуть налево.
Элисон торопилась, подгоняемая мыслями о капитане Томасоне, который, конечно, не оставит ее, будет разыскивать. Она не имела права на ошибку. Ив была прочно забыта. Идя по узкому тротуару, Элисон сожалела, что в свое время она не познакомилась поближе с этим городком, когда вместе с Вуди и другими туристами посещала местную дискотеку. У нее не было представления, где здесь можно остановиться и где можно найти адвоката. А время неумолимо шло…
Том Райдер взглянул на группу волонтеров, глаза которых горели любопытством.
— Один из найденных нами бесценных памятников исчез. Окарина. Вы все знаете, как она выглядит?
Пока Райдер демонстрировал рисунок с изображением окарины, Зекери наблюдал за реакцией каждого; замешательство и озабоченность отражались на лицах сидящих за столом людей. Он не заметил ни боязни, ни намека на подозрительное поведение, никто не отвел глаз. Каждый кивал, подтверждая, да, он знает, о чем идет речь.
— Ее украли несколько минут назад из лаборатории, — продолжал Райдер. — Я вижу всеобщее замешательство и очень прошу меня понять, я никого не обвиняю, но, может быть, кто-то из вас взял окарину на время, одолжил ее, так сказать, с тем, чтобы вернуть мне попозже — с целью, допустим, сфотографировать ее или рассмотреть получше?
Хор нестройных «нет» раздался за столом. Зекери видел, как глаза Ив сузились от злости и оскорбленного самолюбия.
— Так она пропала? А я думала, что вы отвезли ее в Белиз-Сити. Если она пропала всего лишь несколько минут назад, значит, она все еще где-то здесь, в отеле.
— Я оставил окарину, чтобы поработать с ней, — сказал профессор оправдываясь. — Лучше бы я этого не делал.
Он еще раз оглядел участников экспедиции, бессознательно пересчитывая их.
— Кого-то нет… Где Элисон?
Все взгляды обратились к Вуди, которая спокойно сказала:
— Она одевалась, когда я спускалась к завтраку, но она не выходила из комнаты все утро.
Они войдут в ее комнату и обнаружат, что она сбежала. Окарину взяла, конечно, не Элисон, и поэтому обыск в ее комнате даст ей только лишнее время, чтобы скрыться. Подумав так, Зекери не стал вмешиваться, когда Райдер бросился вверх по ступеням отеля. Капитан Томасон последовал за ним.
Зекери помог Вуди подняться из-за стола.
— Сохраняйте спокойствие, мы вернемся через пару минут.
Они медленно начали подниматься по лестнице, а Томасон в это время уже исчез в дверях.
Райдер ощутил себя оскорбленным в лучших чувствах, увидев, что комната Элисон пуста.
— Когда вы покинули номер? — раздался спокойный голос капитана.
— Я присоединилась к вам и Зекери как раз в тот момент, когда повар позвал всех на завтрак, насколько я помню, — сказала Вуди, взвешивая каждое слово. — То есть, в шесть часов утра.
Томасон покопался среди разбросанных на кровати вещей Элисон; отложив в сторону одежду, просмотрел записную книжку и повертел в руках кусок фольги. Из нее выпала записка, он прочитал ее и тоже бросил на кровать.
Зекери пробежал глазами это короткое послание.
Привет, Любимая.
Я скучаю по тебе.
С любовью, Джейк.
Задетый за живое этим совершенно ненужным сейчас напоминанием о Джейке, Зекери ломал голову над тем, где сейчас может быть Элисон. Его совсем не заботила пропавшая окарина Райдера. Ее так или иначе найдут. А, может быть, и не найдут. Во всяком случае, это не касается их с Элисон жизни. Главное для него — где она сейчас?
— Что вы скажете обо всем этом, мистер Кросс?
Открыв ставни, он сразу же увидел столики под самым окном номера. Без сомнения, Элисон видела Томасона этим утром и, конечно, все слышала. Он обратил внимание и на оживленно-самодовольное выражение лица Ив, сидящей за столом. На нем не было заметно ни тени огорчения по поводу утраты столь бесценного археологического памятника. Две минуты назад она буквально рвалась в бой. Зекери повернулся, наконец, чтобы ответить капитану.
— Не имею ни малейшего представления, где эта вещица, — сказал он совершенно искренне.
Томасон повернулся к Райдеру.
— А Элисон заходила сегодня утром в лабораторию? Подумайте хорошенько. Мы не хотим оказаться на этот счет в заблуждении.
Райдер сделал над собой усилие.
— Нет, — наконец выдавил он неохотно. — По крайней мере, я ее не видел.
— Возможно ли, чтобы она или кто-то другой вошли в лабораторию так, чтобы вы этого не заметили?
— Ну, очевидно, кто-то сделал это и стащил чертову вещицу у меня из-под носа! Может быть, она работала в паре с сообщником. Я не знаю. Если она наняла одну из лодок, она не могла уйти далеко.
Райдер выбежал за дверь, чтобы навести справки у лодочников.
— Капитан Томасон, это нелепо. Мы только вчера вернулись после злосчастной четырехдневной поездки в Гватемалу. Ее чуть не убили, на ее глазах застрелили женщину. У нее появился ребенок, который требует постоянных забот и ухода. Вы врываетесь сегодня сюда, как метеор, и сообщаете мне, что хотите забрать ребенка. Она, наверняка, все это слышала и убежала куда-то, чтобы понадежнее спрятать малыша. Я уверяю вас, она не могла подстеречь и выкрасть в удобный момент вещь из коллекции профессора, этот художественный памятник, или как он там его называет!
— Я думаю, вы правы, мистер Кросс. Но вы же не отрицаете того факта, что она убежала вместе с ребенком, а драгоценное произведение древнего ремесла пропало как раз в те самые минуты, когда она покидала отель. И поэтому мы не установим истину, пока не найдем Элисон. А теперь, прошу прощения, я должен позвонить в участок и сообщить об ее исчезновении.
Зекери опять выглянул в окно. Ив заметила, что он наблюдает за ней и быстро отвернулась.
— Куда она ушла, Вуди?
— Понятия не имею, сынок. Она была настроена очень решительно, и я видела, что с ней бесполезно говорить на этот счет. Это, конечно, не мое дело, но я думаю, нельзя забирать такого маленького ребенка от матери, — Вуди подошла к двери. — Она говорила что-то об адвокате, который должен убедить их оставить ей ребенка.
Зекери мрачно усмехнулся.
— Я отправлюсь на ее поиски, как только смогу вырваться отсюда. Мы на острове, она не сможет уйти слишком далеко.
У него засосало под ложечкой.
— О черт, у нас же были забронированы места на чартерный рейс сегодня утром, — он взглянул на часы. У него еще оставалось время. — Неужели она…
Ив преградила ему путь, когда он уже сбежал вниз по лестнице отеля.
— Что случилось? Где она?
— Я не знаю, Ив. Ее нет в отеле, — он безуспешно пытался проскочить мимо нее.
Ив побледнела.
— Ее нет! Но всего несколько минут назад она была на причале.
Из-за угла отеля появился Райдер.
— Она ушла куда-то пешком. Никто не видел, чтобы она отплывала на лодке.
— И ее вещей тоже нет на пристани?
— На пристани ничего нет. А почему вы задаете такой вопрос?
— Я видела Элисон на пристани совсем недавно, я думала, что она вернулась затем в свою комнату, — Ив начала беспокойно прохаживаться взад и вперед. — С ней была плетеная корзина, какую берут с собой на пикник, и рюкзак. Я помогла поднести ей вещи до пристани. Я ничего не понимаю.
— Это было всего лишь двадцать минут назад. Она где-то совсем рядом.
Зекери изучающе наблюдал за мертвенно-бледным лицом Ив. Она неуверенной походкой направилась к столу и тяжело плюхнулась там на лавку.
— Я могла остановить ее, — медленно проговорила она.
— Да, совершенно очевидно, именно Элисон совершила кражу. Где Томасон? Я требую ее ареста! — Райдер зашагал прочь, спеша разыскать полицейского.
