19

Держа на руках ребенка, Зекери медленно шагал рядом с Элисон, двигавшейся очень осторожно, бережно ступая на поврежденную ногу. Дойдя до выхода из пещеры, он вдруг увидел Луизиту, мчащуюся очертя голову по берегу реки. Ее преследовали два человека, и один из них, Альберто, уже почти настиг ее.

— Черт возьми! Они уже здесь, — Зекери отдал ребенка Элисон, затем нащупал в рюкзаке фонарик. — Возьми вот это и спрячься в глубине пещеры, как можно дальше.

Он снял свою куртку и набросил на плечи Элисон, а затем положил пистолет в кошелку Луизиты.

— Я еще не знаю как, но я остановлю их, — он сунул ей под мышку кошелку и одно из одеял.

Элисон побледнела от страха. До них доносились отчаянные крики Луизиты, бегущей по ущелью. Затем ее голос смолк. Элисон выглянула и увидела лежащую на земле женщину и двух перепачканных грязью парней, склонившихся над ней. Видя такую жестокость, она почувствовала прилив бешенства, придавший ей сил. Взглянув еще раз на злое решительное лицо Зекери, она повернулась и, инстинктивно двигаясь в самой тени сводов, зашагала вглубь, в отдаленные закоулки пещеры. Она думала только об одном, как спасти и сохранить ребенка. Эти люди угрожают прежде всего малышу, которого она держит сейчас на руках. Она убьет их, если они хотя бы попытаются дотронуться до мальчика!

В резком свете фонарика она увидела, что пещера круто поворачивает вправо, образуя известняковую камеру. Сюда явно просачивалась вода. Напитанный влагой песок устилал все помещение, а в центре возвышался огромный валун — как одинокий остров в океане. Свод камеры был низкий, чуть выше головы Элисон и ей казалось, будто она находится в иглу — эскимосской хижине, сделанной из прессованного снега. В самом дальнем углу камеры справа в полу было небольшое углубление — начало шахты, которая, похоже, вела наружу и выходила на склон каньона. Элисон чувствовала легкий сквознячок.

Она села на одеяло, спрятавшись за огромный валун в центре, кровь гулко стучала в висках, а сердце бешено колотилось. Она посветила фонариком в шахту. Свет терялся в глубоком черном туннеле, довольно узком. Элисон с трудом могла бы заползти туда. Она решила, что сделает это только в крайнем случае. Она не стала для себя расшифровывать это понятие «крайний случай». Когда он наступит, все и так будет ясно.

Тщательно осмотрев влажный песок и убедившись, что поблизости нет никаких ядовитых тварей, она положила ребенка рядом на одеяло, чтобы засунуть руки в рукава просторной куртки Зекери. Она застегнула молнию на треть, вынула револьвер из кошелки и затолкала ее под куртку на спине, чтобы заполнить пустое пространство. Очень осторожно она уложила спящего ребенка за пазуху куртки так, как это делал Зекери. Наконец, она выключила фонарик, взяла в руки пистолет и затаилась в полной темноте, чувствуя только биение собственного сердца и напрягая слух, чтобы разобрать, что происходит там — снаружи.

Зекери еще раз проверил пистолет, украденный Луизитой, он провел пальцами по семи патронам. Его разбирало сомнение, не даст ли нечищенное оружие осечки? Существовал неписанный закон, о котором знал каждый полицейский: «Нельзя доверять наркоманам. Никогда». Каждый коп в любом городе Америки мог бы подписаться под этим. Нельзя так же доверять тем, кто угрожает жизни ребенка. Это опасные люди.

В двадцати ярдах внизу в ущелье Зекери увидел Альберто, который заставил Луизиту встать на ноги и начал подталкивать ее по тропинке вверх — к входу в пещеру. Отбиваясь, упираясь и терпя оскорбления за свое упорное сопротивление, Луизита все же медленно приближалась к пещере, Альберто тащил ее теперь почти на руках.

Бандиты не принимали никаких мер предосторожности. Интуиция Зекери подсказывала, что они не подозревают о его присутствии. Наблюдая за этими подонками, он чувствовал, как в его крови повышается уровень содержания адреналина и напряженной силой наливаются мускулы.

У второго подонка был в руках короткий пистолет-автомат Узи, в магазине которого помещалось по меньшей мере 40 патронов. Подлое оружие, и его дуло сейчас упиралось в бок Луизиты. Неудивительно, что парни шли к пещере так открыто и дерзко. Из этой проклятой пушки можно было одной очередью уложить пятнадцать человек.

Единственный шанс Зекери с его игрушкой двадцать второго калибра состоял в том, чтобы ждать, пока они подойдут достаточно близко, и вырубить ударом одного из них, а затем — если, конечно, Луизита сообразит сразу же упасть на землю — выстрелить в другого.

Вооруженный бандит находился слишком близко к Луизите, чтобы Зекери мог снять его выстрелом. И поэтому он вынужден был ждать, пока они взберутся наверх по скалистой тропе. И вот между ними, наконец, расстояние в двадцать футов. У Зекери больше не оставалось выбора. Он достал из бокового кармана брюк свой полицейский знак и вынул его из гладкого кожаного футляра. Сейчас в дело шло все.

Блестя металлической бляхой, Зекери вышел на яркий солнечный свет из пещеры, став за большой валун, прикрывший часть его корпуса. Тщательно прицелясь в голову Паоло, он произнес:

— Полиция. Пора кончать эту игру, ребята.

Глаза Альберто горели ненавистью, он резко остановился.

— Ты! — он сплюнул, узнав Зекери. Вывернув руку Луизиты, он закрылся ее телом, крепко держа женщину обеими руками. Она сопротивлялась, пытаясь освободиться, но он больно ударил ее, принуждая подчиниться. Луизита чувствовала себя в безвыходном положении, задыхаясь, злясь и плача от ярости и беспомощности.

Паоло тоже узнал рослого американца и уставился на бляху. Что, черт возьми, делает коп в Гватемальской глуши? Вот дерьмо!

Он колебался одно мгновение и быстро приставил дуло своего автомата к виску женщины. Конечно, у него было преимущество в стрельбе, но дрянное дело убивать американского копа. Если бы он сделал это, тупой Альберто вряд ли удержал язык за зубами, пришлось бы сразу убрать и свидетелей. Слишком много мокрухи. Мигело не погладит за это по головке. Это уж наверняка. Что же ему делать в такой дерьмовой ситуации?

Альберто был в ярости.

— Я придушу тебя, падаль! Отдай мою пушку, ты сукин сын!

Зекери уловил в его визге истерические нотки и решил во избежание непредвиденного не перечить ему.

— У нас нет никаких причин убивать друг друга, Альберто. Ты хочешь назад свою пушку, а я хочу получить назад свою машину. Давай уладим это дело на взаимовыгодной основе.

— О чем он говорит? — Паоло был изумлен. — Откуда у него твоя пушка, засранец? Что случилось?

— Да этот ублюдок набросился на меня сзади вчера вечером, — солгал Альберто. — Ну и что?

— Ну и что?! Ты не сказал мне об этом ни слова — вот что! Ты знал, что этот парень разгуливает где-то поблизости и молчал! Молчал, что этот сукин сын — коп!

— Да я, черт возьми, не знал, что он коп! На нем не было вчера этой вонючей бляхи! — Альберто разъярился не на шутку.

Быть связанным по рукам и ногам собственным ремнем, полчаса кататься в козьем дерьме, пытаясь развязать узлы и освободиться! Да он убьет эту американскую гниду, этого вонючего копа при первой же возможности!

Зекери не все разобрал в их испаноязычной перебранке, но он прочел по лицу Паоло, что тот взбешен и удивлен одновременно. Альберто, по-видимому, ничего не рассказал ему о событиях прошлого вечера. Зекери надеялся, что у Паоло побольше мозгов, чем у Альберто, и с ним можно будет договориться.

— В чем дело, Паоло? Он забыл тебе что-то сказать? Ну и партнер у тебя в этой игре!

— Заткнись, скотина! Итак, ты говорил, что не знаешь, где она? Да? — Альберто, кипятясь, толкнул Луизиту в спину, а затем снова рванул к себе. Луизита упала у его ног. — Что она делает здесь, а? Где ее щенок?

Зекери проигнорировал вопрос Альберто и продолжал обрабатывать Паоло. Что-то помешало же ему сразу открыть огонь из своего Узи. Может быть, он действительно сообразительный малый и понимает, что не должен убивать копа без крайней нужды. Зекери надеялся, что дело именно так и обстоит.

— Почему ты не вырубил его, Паоло? Пока этот тупица Альберто не убил кого-нибудь, за кого придется отвечать?

Паоло быстро встал за спину своего приятеля, а Зекери взял на мушку живот Альберто, глаза которого забегали от страха.

— Никто из нас не выиграет в этой игре, Паоло. Мы вовсе не знаем парня, которого вы разыскиваете.

Паоло вспотел. Все шло шиворот-навыворот. Ну и доберется же он до Руфино когда-нибудь! Рано или поздно этот подонок всплывет на свет божий. Во всяком случае, коп здесь ни при чем.

— Где ребенок? — спросил Паоло угрюмо, пытаясь затянуть время и принимая к сведению, что коп знает имена их обоих. Проклятый Альберто, вонючий болтун!

Луизита вздрогнула и взглянула снизу вверх на Зекери.

— Ребенок не имеет к этому никакого отношения.

В голосе доброго человека звенел металл, и Луизита облегченно вздохнула.

В ущелье, освещенные ярким солнцем, стояли трое мужчин, у ног одного из них лежала перепуганная женщина. Знойный воздух дрожал и струился, вокруг щебетали птицы, жужжали и гудели насекомые, занятые своими делами. И вдруг все замерло и воцарилась мертвая тишина.

И в этой внезапной тишине Зекери чувствовал, как по его спине вдоль позвоночника сбегают струйки пота, его влажный палец застыл на курке маленького пистолета. Земля, казалось, отзывалась слабой вибрацией, и предметы неуловимо изменили свои очертания.

Он ждал, нервы его были натянуты, как струна. Мысленно он выбрал мишенью голову Паоло для своего первого выстрела. Он надеялся, что пистолет не даст осечки. Он должен убить, по крайней мере, одного из подонков, прежде чем они нанесут удар по Луизите.

— Я коп, — еще раз повторил Зекери, чтобы нарушить эту жуткую тишину. — Альберто слишком глуп, он считает, что сумеет скрыться, убив копа, — продолжал он спокойно. — А ты и я иначе думаем, ведь так, Паоло?

В глубине пещеры Элисон слышала обрывки разговора Зекери с бандитами.

— Я — коп, — донеслось до нее, и она напрягла слух, чтобы понять, что произойдет дальше. Приготовившись услышать пистолетные выстрелы, Элисон начала раскачиваться из стороны в сторону в полной темноте, забыв все на свете и сконцентрировавшись на отдаленных звуках мужских голосов. В левой руке она держала фонарик, а в правой сжимала тяжелый револьвер. Она закрыла глаза и затаила дыхание, чтобы ни один звук не мешал ей слушать происходящее на пороге пещеры.

Неожиданно на ее голову упали капли воды. Она перепугалась до смерти, но тут вспомнила, что в этой части пещеры из стен сочится вода. Она тряхнула головой от неприятного чувства и наклонилась вперед. Пусть лучше вода капает ей на спину, только бы не на ребенка.

И вдруг Элисон застыла от ужаса. У противоположной стены камеры она увидела черное пятно, огромное черное пятно, более черное, чем сама чернота пещеры, мерцающее на фоне известковых стен. Это пятно наползало на нее, подкрадывалось из дальнего угла к валуну, у которого она сидела. Оно было уже в десяти футах от Эдисон. Элисон судорожно нажала на кнопку фонарика и в его узком луче увидела — оцепенев от шока — два встревоженных желтых хищных глаза. Неожиданно вспыхнувший свет остановил гигантскую кошку на полпути, и она замерла, издав напряженный воинственный рык. Это было предупреждение перед атакой.

Стены и пол пещеры завибрировали от оглушительного звука, а хищная кошка не спускала с Элисон немигающих глаз, стоя в круге электрического света. Зверь нервничал и подергивал хвостом. Вода с потолка уже не просто капала, а бежала тонкими струйками. Ягуар опять наполнил пещеру, зловещим потрясающим своды ревом.

Звуки, издаваемые хищником, перешли из глубокого мощного рева в визгливый нервный вой недовольства и раздражения. Сходя с ума от ужаса, Элисон направила свет прямо в морду ягуара. А потом, подняв револьвер, она закрыла глаза и, наклонившись над ребенком, чтобы защитить его своим телом, нажала на курок. Револьвер дергался в ее руке. Она выпустила все три пули, опустошив барабан. В пещере стоял страшный грохот, у Элисон заложило уши. Ягуар прыгнул через валун, коснувшись Элисон, и исчез в передней части пещеры, а Элисон в изнеможении упала на одеяло и, как умела, стала успокаивать залившегося плачем младенца.

Внезапно в глубине пещеры раздался оглушительный звук, от которого задрожали своды, и малыш испуганно затих.