Книга: Обещания
Назад: Глава 2 Прошлые обещания…
Дальше: Глава 4 Давай не будем обещать…

Глава 3
Обещание «утенка»…

В четырех милях от Уолден-Сити в небольшом поселке Веллингтон Флэтс на заднем дворе дома Анни Чатфильд стоял старый развесистый клен, ветви которого скрывали построенный на дереве настоящий маленький домик. Он был сбит из досок еще до рождения малышки Данни отцом и братьями Чарли Спренгстен, сейчас там прятавшейся. Вот уже три часа Чарли скрывалась в своем убежище, ужасно переживая. Тетя Джессика предъявила ей ультиматум и ни за что не соглашалась пойти на уступки. Чарли тоже упрямилась.
В ярком свете лампочки она рассматривала в осколок зеркала неровно расплывшиеся бордовые полосы на своих волосах. Проблема именно в этом и состояла. Три месяца назад старшеклассник Джек Майерс, здоровенный хулиган с давно нестриженными волосами, загнал ее в угол гимнастического зала и, приперев грудью к стене, пытался поцеловать. После этого он, бравируя своей наглостью, рассказывал другим ребятам, как ему нравятся хорошенькие маленькие девочки с длинными светлыми волосами и в особенности их грудки.
После такого унижения взбешенная Чарли как следует отплатила ему, назвав его во всеуслышанье лживой задницей, и было видно, что это не на шутку его задело: он мгновенно смутился и покраснел. Но Веллингтон Флэтс не слишком-то велик, и Джек преследовал ее все лето, не упуская ни малейшей возможности, чтобы не сделать какой-нибудь пакости. Кроме того, он стал распространять о ней всякие гнусные сплетни. Он не давал ей прохода, смеясь и улюлюкая в спину. И Джек продолжал хвастать друзьям, как в тот раз ему удалось хорошенько потискать ее в гимнастическом зале.
Чарли пыталась хоть как-то отвлечься от окружавшего кошмара. Ища себе развлечений, она наткнулась на чемодан с одеждой Джея. Покопавшись в нем, она обнаружила несколько старых вещей, которые ей ужасно понравились, и стала носить их. В довершение всего Чарли купила флакончик ядовито-фиолетовой краски для волос и полосами выкрасила свои выгоревшие на солнце волосы. Эффект был потрясающим. Когда ее увидела тетя Джессика, начался скандал. Тетя долго кричала, что Чарли это сделала нарочно, чтобы посмеяться над ней и подорвать ее репутацию, после чего тете стало дурно. Она потребовала, чтобы Чарли немедленно переоделась в нормальную одежду и смыла с волос краску. Но вот это как раз и не вышло.
После того как Чарли вымыла голову купленным в лавке пятновыводителем, полосы превратились в огромные расплывшиеся пятна и из фиолетовых стали ярко-бордовыми. Увидев, какой получился результат, Чарли решила сбежать из дому. Ей не очень-то хотелось в таком виде снова предстать перед тетей Джессикой. Она со всех сторон осматривала свою голову в кусок облупившегося зеркала.
Если пойти в парикмахерскую, то придется заплатить не меньше сорока с таким трудом накопленных долларов. А ведь скоро придет из армии Джей, и тогда семье крайне потребуются деньги.
В конце концов Чарли взяла в руки ножницы. Она дала брату обещание, что не будет обрезать волосы, пока он не вернется домой, но другого выхода не было — не могла же она показаться ему в таком виде! После того как на пол упала первая прядь, Чарли стала входить во вкус и вовсю заработала ножницами. Она срезала волосы то справа, то слева. Наконец, все было кончено. И совсем даже неплохо, решила она, если не считать вот этого клока над ухом, на котором осталась краска.
Голова сразу стала очень легкой, почти невесомой. Странное ощущение. Вдруг ее домик принялся слегка покачиваться — кто-то взбирался по лестнице. Она замерла. Если это Джек, то она попалась в ловушку. Ее сердце глухо застучало где-то в горле. Чарли не знала, что делать.
Не двигаясь, чтобы шумом не обнаружить своего присутствия, она сжала в руке ножницы и попыталась хоть что-нибудь разглядеть сквозь щели в деревянных стенах, но было слишком темно.
— Кто здесь? — наконец отважилась она бросить вызов непрошеному гостю.
Если это Джек, то она позовет на помощь Анни. Анни была дома, и никто, даже старый Джек Майерс, не горел особым желанием иметь дело с Анни Чатфильд, если та вставала на тропу войны.
До Чарли донесся тихий голос Стефена:
— Это я.
Она вздохнула с облегчением и стала торопливо сгребать валявшиеся на полу волосы в кучу, пытаясь спрятать их подальше от глаз. Но тут же она поняла, что ведет себя крайне глупо — стоит брату взглянуть на нее, как он сразу все поймет. Было слишком поздно что-либо предпринимать, и она решила занять воинственную позицию. Чарли ждала, вызывающе-дерзко зажав ножницы в одной руке, волосы в другой.
Стефен вошел внутрь домика. Он молча посмотрел на несчастную сестру с жалким пучком некогда прекрасных волос в кулаке и понял, что ситуация уже непоправима. Что бы он не сказал сейчас, какие бы доводы не привел, все уже было бесполезно. Поздно. Дело сделано.
Чарли нарушила тишину.
— Привет.
Стефен, как всегда, не ответил. Увидев, что он принес ей что-то в рюкзаке, который положил перед собой на пол, она отбросила волосы и ножницы.
— Спасибо за передачку.
Чарли порывисто обняла своего крепкого семнадцатилетнего брата, но он остался неподвижен. Стефен уже давно ни с кем не обнимался.
— Тебя послала тетя Джессика, да? — Чарли развернула сверток с бутербродом. — Ого, ореховое масло, спасибо! Она что, знает, где я?
Он кивнул.
— Ты бесспорно мой самый лучший брат, тебе это известно? — она жевала бутерброд и глотала слова вместе с ним. — Никто на свете не умеет так выслушать, как ты.
Стефен порылся в рюкзаке, отыскивая бутылку яблочного сока. Чарли обратила внимание, что ее всегда неразговорчивый брат уж как-то слишком молчалив сегодня.
— Есть новости от Джея?
Стефен отрицательно покачал головой. Старательно избегая его взгляда, Чарли сказала:
— Иногда…
Тут она сделала паузу, чтобы надорвать огромный пакет с жареным картофелем и набить им рот. Картофельные чипсы стоили дорого и достать их было трудно.
— …Я думаю, что ты не хочешь говорить со мной, чтобы просто позлить меня, — закончила она.
Он молчал. Тогда она стала оправдываться, пытаясь таким образом снять возникшее было напряжение.
— Ну и что из того? Ты знаешь, почему я сбежала? Это все из-за моих волос.
— Ты ездила на попутке в Уолден-Сити, — голос Стефена был спокойным, как обычно, но от него веяло убийственным холодом.
— Ну и что?
Черт, Джордж Вудраф проболтался. Предатель. Было невероятно трудно побороть ледяное молчание Стефена. Никакой огонь не смог бы растопить этот лед.
— Джордж мне почти как брат. Не сяду же я в машину к незнакомому человеку. Не волнуйся, я не собираюсь рисковать.
Но ее разумные доводы не возымели никакого действия.
— Не возвращаться же домой на автобусе, — проворчала она.
Стефен посмотрел на нее внимательным взглядом, от которого Чарли стало как-то не по себе, и не терпящим возражений тоном сказал:
— Не садись в попутные машины. Ты сама все прекрасно знаешь. И мне абсолютно не важно, где, когда и почему. Никогда больше, слышишь? Если тебе нужно поехать куда-то, позвони мне. Позвони Томми. Если нас не окажется дома, попроси тетю Джессику. Поняла?
Это была самая длинная речь, какую Чарли когда-либо слышала от Стефена, и она решила, что лучше не спорить.
— Поняла.
Стефен наблюдал за внутренней борьбой, происходившей у сестры в душе. Она все-таки еще упрямо пыталась уцепиться за что-либо, чтобы отстоять свою позицию.
— Поняла! — снова провозгласила она и швырнула чипсы на пол.
Это было противостояние двух характеров, и Чарли знала, что Стефен может ждать вечно, ждать до тех пор, пока она не даст ему твердого обещания.
Внезапно она сменила тему разговора.
— Я очень скучаю по маме.
— Я тоже, — лед в голосе Стефена сразу начал таять, но ожидание ответа Чарли не исчезало.
— Обещание «утенка». Я больше не буду ездить на попутных машинах.
Она еще раз обняла брата, и он снова не пошевелился, но это объятие совершенно разрядило обстановку.
— Это от мамы, — сказала она ему.
Стефен уселся на пол. За последние два года Чарли сбегала из дома уже в третий раз. Оба прошлых раза он находил ее здесь, в этом домике на дереве. Но после он и его братья жили в страхе, что наступит день, когда они не обнаружат ее в этом укрытии.
— Тетя Джессика рассказала мне о твоих волосах, — сказал Стефен.
Плотина была прорвана, и Чарли зашагала по маленькой комнатке, пытаясь сдержаться.
— Вы, мужчины, не знаете, что это такое. Вы живете в семьях. Несмотря на то, что вы, отрабатывая, выходит, платите этим людям деньги за то, что о вас заботятся, у вас, в конце концов, есть с кем поговорить. Все-таки семья есть семья. А я, только потому, что девочка, должна оставаться с тетей Джессикой.
Стефен молча слушал, позволяя Чарли излить свои чувства, накопившиеся у нее в душе за последние четыре года.
— Все Даниэле да Даниэле! Между прочим, она ведь только ребенок, а не какое-то божество. Все знают, что тете нужна только Данни. Она и меня взяла с единственной целью — чтобы я ухаживала за Данни. На меня же саму тетя Джессика не обращает никакого внимания.
Стефен ничего не ответил. Это была правда, и все в семье знали это. Джессика Спренгстен просто обожала восьмилетнюю Даниэле, обделяя при этом своей заботой Чарли.
— Знаешь, Данни расстраивается, когда я ссорюсь с тетей Джессикой. Это все потому, что Джей сейчас так далеко, и я редко вижу тебя и Томми. Я все время… — Чарли остановилась, не закончив мысли, и Стефен понял, что она начинает заводиться. — Джей точно приедет на следующей неделе, Стеф? Правда? Ты не обманываешь?
Ей на ум стали приходить самые худшие предположения.
— Я боюсь, вдруг его не выпустят из этой армии или еще что-нибудь…
— Он скоро вернется. Стефен почувствовал, что за сильным душевным волнением сестры, которое она старалась объяснить переживаниями из-за Джея, скрывается что-то другое, иные беспокойство и сильная тревога.
— Что с тобой? — быстро спросил он. На какую-то долю секунды Чарли почувствовала искушение признаться брату, сказав, что она с ужасом думает о возвращении в школу, и что как только она попадется на глаза Джеку, начинаются неприятности: он все время унижает ее и на каждом углу болтает о ее «грудках», в школе постоянно подсаживается на соседний стул и пытается ущипнуть ее под столом, на переменах ей приходится держаться все время рядом с учителем, спасаясь от преследования, она устала постоянно быть начеку.
Но в последний момент внутренний голос подсказал ей, что не следует спешить жаловаться. Когда Джей вернется домой, вот тогда-то они и разберутся с этим нахалом. Джек футболист, и в нем почти шесть футов. Он может здорово отдубасить Стефена. А Чарли ни в коем случае не должна допустить, чтобы Стефен пострадал из-за нее. Она села на койку и забралась рукою в рюкзак.
— Я проголодалась. Ты знаешь, я просто невыносима, когда хочу есть. Вот это да, яблочный сок!
Заранее зная ответ, она спросила:
— У тебя есть деньги? У меня осталось только три бакса.
Стефен пошарил в кармане своих джинсов и достал двадцатидолларовую бумажку и еще две пятерки. Он протянул Чарли двадцатку.
— Нет, пяти будет достаточно. Я куплю на них автобусных билетов.
Он посмотрел на победную улыбку Чарли. Она была довольна, ее попытка увенчалась успехом — Стефен отдал ей пятерку вместо двадцатки, другую же пятерку он засунул в рюкзак.
— Нам потребуется каждый цент, когда вернется Джей, — запротестовала Чарли, но все же не вынула деньги из рюкзака.
Взяв в руки ножницы, она присела рядом с братом. Он забрал у нее ножницы и стал выравнивать ее волосы, обрезая их еще короче.
— Анни знает, что ты здесь?
— Нет. Если только она не позвонила тете. Чарли подскочила с пола и подбежала к зеркалу посмотреться. Стефен подождал, пока она вернется и снова покорно подставит ему свою голову.
— Если ты останешься здесь, тетя Джессика позвонит Джею и обо всем ему расскажет, — спокойно сказал Стефен. — Зачем ему сейчас такие переживания?
— Я знаю. Я вернусь через пару дней, — сдалась она.
Стефен ничего не сказал. Он закончил подрезать ей волосы и поднялся, чтобы положить ножницы обратно на полку. От его молчания Чарли снова стало как-то не по себе, и тогда она сказала более определенно:
— Завтра.
Он взглянул на нее, словно желал Чарли понять, что он не собирается давать ей отступного. И Чарли сдалась еще раз.
— Обещание «утенка». Теперь достаточно? Удовлетворенный таким ответом, Стефен растянулся у стены, чтобы немного поспать. Обещание «утенка» не могло быть нарушено. Мама, бывало, подшучивала над ними, называя их, когда дети приходили домой с мокрыми ногами и, шлепая по полу, оставляли на нем грязные следы, семейством утят. Такое случалось довольно часто, и каждый раз они обещали больше так не делать. Шутливое слово настолько вошло в обиход, что даже их семейное дело, в конце концов, стало называться «Мастерская Утят». А семья и семейное дело — это серьезно, поэтому-то слово «утенка» значило очень много. Если Чарли дала обещание «утенка», то можно было не сомневаться, что завтра она будет дома. Следующим шагом, который Стефен намеревался предпринять, ему следовало вытащить из нее слово «утенка», что она никогда больше не будет сбегать из дома.
Чарли перехитрили, и, озадаченная тем, как это могло произойти, она раздраженно пихнула брата ногой.
— Как это у тебя получается? Она не видела улыбки Стефена, он и сам толком не знал, как ему удалось поймать сестру в ловушку, и надеялся, что все это случилось в последний раз — по—крайней мере, до возвращения Джея. Вести «боевые действия» с Чарли было не простым делом. Он закрыл глаза и мгновенно уснул крепким сном, какой бывает только в юности.
Чувствуя себя в безопасности в присутствии брата, Чарли накрыла его старым вязаным шерстяным платком, одной из бывших ценностей Анни, выброшенных теперь за ненужностью, и, усевшись на кровати, с наслаждением принялась за чипсы. Во всяком случае, тетя Джессика не будет пилить ее сегодня ночью, подумала она. Чарли задула свечи и сморщила нос от запаха, обгоревшего фитиля. «Вот так. Подождем, какой будет реакция тети, когда она увидит мою новую прическу, — сказала она сама себе. — Это превзойдет все ее ожидания». Но злорадное предвкушение не доставило ей особой радости.

 

В два часа пятнадцать минут ночи в квартире Анни заскрипела осторожно отворяемая входная дверь. Джей Спренгстен вошел в кухню. Анни Чатфильд на протяжении шестидесяти лет своей жизни не замыкала дверей своего дома. «У меня нечего воровать, — говорила она. — Я рада любым гостям».
Он снял ботинки, поставил их к стене, положив сверху вещмешок, и, неслышно ступая по полу в своих солдатских зеленых носках, подошел к столику, где стоял кофейник, потрогал его пальцами и решил, что кофе еще достаточно теплый. Усмехнувшись, он взял свою старую голубую кружку и до половины ее наполнил, затем отправился за молоком в кладовую. На этот раз он позволил себе не спрашивать разрешения у Анни.
Войдя в кладовку, он увидел стоявшую на полке картонную коробку, перевязанную лентой, под которую был подсунут листок бумаги с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!!!». Джей громко рассмеялся и не успел взять бутылку с молоком, как кухня залилась ярким электрическим светом. Он успел выйти как раз вовремя, чтобы перехватить Анни, которая, увидев, устремилась ему навстречу в развевающемся халате, шлепая по полу домашними тапочками. Она так крепко сжала Джея в своих объятиях, словно хотела проверить прочность его костей.
Он тоже неловко обнял ее, с бутылкой молока в руке. Годы постепенно сделали Анни ниже ростом, теперь в ней было чуть больше пяти футов. Пышная женщина, сгребшая его в охапку, была приземистой, и впервые в жизни Джей, стоя с ней рядом, видел ее макушку.
— Джей Спренгстен, хочу сказать тебе, что просто свинство с твоей стороны свалить все заботы на мои плечи. Ну, добро пожаловать домой, красавчик. У меня весь день было доброе предчувствие, — она лучезарно улыбнулась.
— Я до сегодняшнего дня не знал, что получу увольнительную, — он снова ее обнял. — Боже мой, Анни, как я рад тебя видеть.
Анни звучно его расцеловала.
— Господи, да я ведь без парика… Ну-ка, голубчик, усаживайся вон на тот стул и говори мне, почему ты не сообщил мне, что сегодня вернешься домой.
Он налил молока себе в кофе. Джей знал, что Анни, как никто другой, поймет его.
— Знаешь, я так долго ждал этого момента… Мне просто не терпелось вернуться как можно скорей. Я боялся, дома что-то не так.
— Что ты, все хорошо, милый. Теперь-то ты здесь и сможешь собрать сорванцов вместе. Ей-богу, с ними нет сладу.
Анни разогрела кофе, налила себе чашечку и плюхнулась на стул. Наступила тишина. Джея разморила домашняя обстановка, ароматные запахи кухни: натурального кофе и сдобных пирогов.
— Совсем как раньше, — сказал он. — Не знаю, что бы я делал без тебя, Анни.
При этих словах он вспомнил свою мать, и в его глазах отразилась острая боль.
— У тебя есть какой-нибудь пирог к кофе?
Она засуетилась, с пыхтением двигаясь по кухне в своих мягких тапочках. Анни уже жила здесь, когда их семья поселилась по соседству. Джей прекрасно помнил, как они жили до того, как умерла мама. Его отец тогда уже оправился от тяжелой болезни. Долгий-мучительный период выздоровления был позади. Сначала он передвигался в инвалидном кресле на колесах, затем стал ходить с палочкой, а потом даже смог вернуться на работу. Он был прорабом на одном из строительных участков. Жизнь постепенно налаживалась.
В их доме снова зазвучал смех родителей, и все дети в семье, за исключением Стефена, были живыми и энергичными. Они устраивали пикники на заднем дворе, и мама приносила им апельсиновый лимонад. Ночи напролет они играли в карты, и даже Стефен принимал участие, он был банкометом. Ухитряясь залезть в еще горячий и влажный, только что из духовки, горшок с чем-нибудь вкусным, Данни облизывала ложку и размазывала шоколад по всему лицу. По воскресеньям их будил дразнящий запах тостов по-французски, которые после надоевшей всем овсянки приводили детей в восторг.
Школа была совсем рядом. Учился он на «хорошо» и «отлично», и его табель висел в спальне, приколотый к стене кнопками. Потом Джей прикрепил рядом список заинтересованных в нем университетов. Да, была еще любовь. Ночи, проведенные с Джолин Лоуэлл. Они собирались пожениться, как только он закончит половину курса обучения в колледже, в котором он готовился к карьере юриста. Джолин была просто божественна, и, лаская ее в постели, он поднимался куда-то еще выше седьмого неба.
По ночам, лежа на нарах в своем бараке, он вспоминал ее упругое тело, гладкую шелковистую кожу, и как только он начинал о ней думать, сон сразу же пропадал. Они хотели проехать на мотоцикле через весь Колорадо, мечтали о том, как будут заниматься любовью в пустыне под небом, сияющим миллионами ярких звезд.
И вдруг вся его жизнь перевернулась вверх дном. У мамы случился удар. Он тогда понятия не имел, что это такое. Вскоре последовал еще один удар. На этот раз он хорошо понимал, что это означает. Джей навестил ее в больнице как раз перед смертью. Мама. Боже, как ему не хватало мамы, ее звонкого смеха и рук, нежно прижимающих его к себе и взъерошивающих волосы. Всем сыновьям их матери кажутся красивыми, но она действительно была красива. Неудивительно, что отец просто обожал ее.
После того, как он прошел в армии курс молодого бойца, у него, было много времени для раздумий. Однажды он словно услышал слова — будто мама говорила с ним с неба. Отец не справится с семьей, она знала это. Вот почему мама взяла с него обещание, что он позаботится о малышах и не позволит им жить врозь. Вот почему в ту минуту, когда он вошел в больничную палату, в ее глазах стояли слезы. Мама прекрасно все понимала, но у нее не было другого выбора.
Вскоре ее состояние резко ухудшилось, и она умерла. Ничего не слыша от горя, сотрясаемый рыданиями, Джей закрыл ей глаза. Прикосновение к лицу матери сделало его боль еще сильнее. Это было просто невыносимо. Он не хотел идти в армию только потому, что приходилось расставаться с семьей. Но теперь он дома. Джей собирался сдержать обещание, данное матери.
Анни сдвинула на старую фарфоровую тарелку огромный клин пирога и положила на стол вилки.
— У меня пирог с персиками, — сказала она. — Испечен сегодня утром. Меня врасплох не застанешь! В какой бы день ты не вернулся, тебя бы ждал мой пирог.
Она улыбнулась, увидев, что он задумался, и, понимая, где сейчас его мысли, она подлила ему еще кофе и заново наполнила свою чашку. После этого каждый из них произнес тост.
— За тебя, Анни, и за маму, двух самых дорогих мне людей.
— За твое возвращение, сынок. Как долго мы тебя ждали!
Их идиллия была нарушена, когда в кухню влетела Чарли, с визгом и поцелуями набросившаяся на старшего брата, который успел вовремя подскочить со стула, чтобы предотвратить ее неминуемое столкновение со столом. Джей закружил сестренку в своих объятиях.
— Чарли!
— Я так и знала! Я так и знала, что это ты. Почему ты ничего не сообщил мне? — с укором спросила она.
— Я даже Анни не предупредил. Клянусь. Скажи ей, Анни.
Анни внезапно застыла на месте, ошеломленная видом остриженной головы Чарли.
— Десять минут назад я обнаружила его здесь, прокравшимся на кухню. А теперь присядь-ка и перестань будить соседей. Боже мой, девочка!
Чарли, слишком возбужденная, чтобы сидеть, уцепилась за руку брата и продолжала радостно хихикать.
— Я знала. Я так и знала.
Джей отстранил ее от себя и с изумлением уставился на неровно остриженные волосы.
— Что, черт побери, случилось? Она сейчас выглядит хуже, чем когда я уходил в армию, — сказал он, обращаясь к Анни. — И почему твои волосы…
Он подвел сестру поближе к лампе, чтобы удостовериться, что глаза не обманывают его.
— …бордовые?
— Ничего особенного. Все девочки теперь так ходят.
— И давно у нее такая прическа? — Джей с огорчением внимательно рассматривал сестру.
Прежде волосы Чарли всегда были предметом ее гордости и восхищения окружающих.
— Выкрасилась она где-то пару недель назад, но в прошлый раз, когда я ее видела, у нее на голове было гораздо больше волос, — тихо сказала Анни. — Удивляюсь, как это Джессика не позвонила к вам в штаб, чтобы ты узнал о ее проделках.
— Боже правый, Чарли, сейчас почти три часа ночи. Что ты делала в такое время на улице?
— Твоя тетя Джессика, наверное, напугана до смерти. Ты что, снова прячешься в домике на дереве? — Анни была возмущена.
— Не беспокойтесь о тете Джессике, — в комнату вошел Стефен, он радостно улыбался, что случалось с ним не часто. — Она позвонила мне, чтобы рассказать о Чарли.
Он позволил брату обнять себя и похлопать по спине.
— С возвращением, Джей.
Анни автоматически достала еще две тарелки и отрезала еще два куска пирога для Стефена и Чарли. Она укоризненно покачала головой.
— Вы что же, оба были в домике?
Переполненная счастьем Чарли, пританцовывая, кружилась по кухне.
— Да, но ты же не против, правда, Анни? Джей был дома, ее волосы отрастут, все будет хорошо.
— Я никогда не возражаю, если меня предупреждают, — с мягким укором сказала Анни.
В голосе Джея прозвучало гораздо большее неодобрение.
— Я думал, мы с тобой заключили догово, Чарли.
— Да, это так. Я обещала жить у тети Джессики, пока ты не вернешься из армии. Но теперь ты дома. Договор аннулирован, — Чарли шлепнулась на стул и сделала большой глоток молока.
— Послушайте, — примирительно сказал Стефен, подходя к столу.
Анни тотчас же усадила его на стул, обхватив за плечи медвежьими руками, и взъерошила ему волосы. Довольный своей ролью адвоката, Стефен, изменив в честь приезда брата своей обычной молчаливости, произнес:
— Она завтра вернется домой.
— Предатель, — Чарли почувствовала приближающийся конец ее долгой борьбы с тетей и была готова устроить настоящую драку.
— Ну что же, не следует будить Джессику среди ночи, — рассудила Анни.
— И Даниэле тоже. Я зайду к тете и Томми завтра, — сказал Джей. — Уже поздно, и мы должны дать Анни немного отдохнуть.
Анни поцеловала всех по очереди.
— Я старая женщина, и мне нужно поспать. Ложитесь-ка и вы, дети.
Шлепая тапочками, она вышла из кухни. Чарли вскарабкалась на колени Джею, неожиданно превратившись в маленькую измученную девочку.
— Ты, правда, дома?
— Я, правда, дома, малышка, — ответил он и посмотрел на сидевшего напротив Стефена, с лица которого не сходила улыбка. — И мы снова будем вместе, одной семьей, как я и обещал.
Назад: Глава 2 Прошлые обещания…
Дальше: Глава 4 Давай не будем обещать…