Глава 19

Сэм наложил на глаз холодный компресс. Он чувствовал себя довольно хорошо до того момента, как позвонил Курт и сообщил, что у них с Линной возникло взаимонепонимание и она отменила свадьбу. Курт не стал вдаваться в подробности, а только убеждал его, что скоро и так все выяснится. Сэм был возмущен, во-первых, тем, что Линна не посоветовалась с ним, прежде чем принять решение такой важности, и, во-вторых, тем, что Курт что-то скрывал, это наводило на мысль о другой женщине.

Когда он позвал Линну в свой кабинет, она подтвердила, что отложила свадьбу, и призналась, что находит странной подобную спешку. Однако, когда она сообщила ему, что уже сняла комнату и собирается прожить самостоятельно, по крайней мере, три месяца, прежде чем даст окончательный ответ Курту, Сэм был просто ошеломлен. То, что, в сущности, она будет жить по соседству, нисколько не успокоило его. Но, немного подумав, он все-таки решил, что это, как ни крути, действительно лучший выход из создавшегося положения. Пусть дочь попробует окунуться в самостоятельную жизнь и проверит свои силы. Ведь очень скоро ей предстоит остаться без его опеки. В любом случае ей нужно подготовиться к этому. Он пообещал Линне свою поддержку и был в ответ вознагражден ее улыбкой, поцелуем и радостным голосом, какого он не слышал уже несколько недель. После того как она ушла, Сэм позвонил Бурту Хольману, чтобы тот разузнал все об Анни Чатфильд и, понимая теперь, что следовало заняться этим несколько месяцев назад, он решил навести справки о Курте Байлоре. Беспокоили Сэма и отношения с женой. Алис Файе заподозрила что-то неладное с его здоровьем. «Временное бегство» в смежную спальню превратилось в постоянное, и секс перестал их связывать. Источником, дававшим силы, оставалась только помолвка Линны. Теперь же было сомнительно, выйдет ли она вообще замуж. Но признаться семье в своей болезни означало бы погасить внезапно вспыхнувшую в дочери тягу к независимости. А делать это не стоило ни в коем случае. Следует оставить все как есть. Спящих собак лучше не будить.

После двух напряженных часов, в течение которых он беседовал с Сэмом и Алис Файе, Курт был готов вести переговоры с Линной.

— Я не понимаю, почему ты поступаешь так, — умоляющим голосом говорил он. — Из-за вчерашнего? Что, черт возьми, тебе так не понравилось?

Она слушала с решительным выражением лица и не позволила ему сесть рядом и даже взять за руку.

— Я считаю, что существует довольно веская причина, Курт. Я просто не готова к замужеству, и вчера это стало мне совершенно ясно. Ты здесь ни при чем. Все дело во мне. Я еще не готова.

Он пытался переубедить всеми возможными способами, но, единственное, что ему удалось, это уговорить Линну оставить кольцо у себя в знак дружбы. Свадьба полетела к чертям. Однако отказ означал только отсрочку, и он сумел добиться от нее обещания продолжать поддерживать с ним дружеские отношения в течение этого времени.

«За три месяца я смогу тринадцать раз заставить ее передумать, — убеждал он себя по дороге домой. — Линна очень быстро поймет, что жить одной, без папочки, совсем не сладко, как она себе напридумывала, и тогда сама она будет умолять меня взять ее замуж». Удовлетворенный тем, что все легко поправимо, Курт почувствовал себя снова на коне и улыбнулся.

Линна нашла Паркера возле бассейна. Присев рядом, она рассказала ему, что изменила свои планы и не собирается выходить замуж, а хочет пока пожить отдельно, переехав в пансион Анни Чатфильд. Как она и ожидала, брата отнюдь не привело в восторг, что она будет жить с Джеем Спренгстеном под одной крышей.

— Я переезжаю именно туда, потому что знаю Анни, — нетерпеливо объясняла Линна. — Я там не буду чувствовать никаких неудобств из-за слепоты. К тому же это совсем близко. Неужели ты бы обрадовался, если бы я уехала в Веллингтон?

— Нет, — нехотя ответил он. — Мне бы только хотелось понять ваши отношения со Спренгстеном.

— Да нечего тут понимать, — настойчивым тоном сказала она. — Не могу же я плохо относиться к нему только потому, что его не любишь ты. Я даже не знаю, как убедить тебя, что он ни в малейшей степени не интересуется мной.

— Тогда что у вас произошло с Куртом? Она объяснила брату, что подозревает его в связи с Кристи. Выслушав ее, Паркер, как и отец, пообещал ей свою помощь и поддержку. Раз уж она начала с ним откровенный разговор, Линна решила поставить все точки над «и».

— Кстати, никогда не называй меня маленькой богатенькой бедняжкой. Я не считаю себя бедняжкой из-за того, что я слепая. И уж конечно, я не маленькая.

Паркер был поражен. Он сразу же стал искренне раскаиваться в том, что со злости бросил необдуманную фразу, и принялся просить сестру извинить его. Линна крепко обняла брата и вздохнула с глубоким облегчением.

Разобравшись со всеми своими проблемами, она была готова к переезду, и уже на следующей неделе семья провожала ее со смешанным чувством беспокойства и гордости. Благодаря помощи Джиллиан, Стефена и Томми вещи Линны были перевезены к Анни Чатфильд всего за три часа.

Джиллиан сидела у камина в комнатушке Анни. Последние коробки Лиины давно были распакованы и убраны в чулав, и Джиллиан уже несколько часов бродила по старому дому, рассматривая его и наблюдая за членами семейства Спренгстенов. Анни была просто сокровищем, а дом — чудесной находкой. Если даже не принимать во внимание чувства к Джею, ее здесь устраивало вое. Цена была довольно приемлемой, и Джиллиан вполне могла бы снять комнату, используя доход, приносимый доверительной собственностью дедушки. И тогда светло-желтая спальня с огромным балконом, выходящим на озеро, и с отдельным выходом на улицу, стала бы ее. Эта комната как нельзя лучше подходила писательнице.

Если она убежит в Нью-Йорк, то только затянет решение своих проблем. Обязательно нужно выяснить до конца все, что касается сестры и Джея, иначе этот вопрос будет беспокоить ее всю жизнь.

Раздались негромкие шаги, и в комнату вошла Линна. Она подошла к камину и остановилась.

Джиллиан приняла решение:

— Что бы ты сказала, если бы я тоже сюда переехала?

На лице Линны появилась сияющая улыбка.

— Ты серьезно? — ответила она. — Я была бы очень рада.

Джиллиан отправилась разыскивать Анни и уже через несколько минут вернулась, чтобы объяснить новость.

— Решено, — ликующе возвестила она. — Моя комната прямо над твоей. Я сдам квартиру в Нью-Йорке и перееду сюда на следующей неделе.

Как Джиллиан и рассчитывала, родители были вне себя от радости, что она останется в Уолден-Сити. Отцу удалось, наконец, уговорить ее поступить на подготовительное отделение медицинского факультета Траксовского университета с условием, что она пойдет учиться со второго семестра, и он сразу же бросился принимать меры, чтобы ее с января приняли в учебную группу.

Ответ Джиллиан, однако, был неопределенным;

— Да? Правда? Хорошо.

Джиллиан была так возбуждена, ей так не терпелось начать новую жизнь, что она сама даже не заметила, как уладила тысячу мелких проблем, когда сдавала свою квартиру в Нью-Йорке, перевозила оттуда вещи и все лишнее переносила в гараж родителей. Ей потребовалось около недели, чтобы переехать к Анни. Она была счастлива от одной только мысли, что каждый день будет видеть Джея, не говоря уже о том, что его спальня находилась рядом с ее комнатой, а его балкон примыкал к ее балкону. Просто не верилось, что все это происходит наяву.

Не прошло еще и двух часов, как она поселилась в пансионе, когда вдруг явилась Джолин, чтобы навестить сестру. Изумруды больше не сверкали на ее пальце. Бегло осмотрев спальню Джиллиан и весь остальной дом, она вместе с Джеем уединилась в холле прежде, чем Джиллиан успела понять, что происходит. Через несколько минут они уже отъезжали на машине сестры от дома. «Поспешишь — долго раскаиваться будешь», — повторяла Джиллиан, упрямо не желая плакать.

Она то и дело смотрела на часы в наказание себе за то, что не подумала раньше, какие прекрасные условия создала для Джолин, переехав сюда. Под предлогом, что она заходила в гости, ее сестра будет появляться здесь, когда захочет, чтобы встречаться с Джеем втайне от Паркера. Почему она не предусмотрела это?

Было уже около двенадцати часов ночи, когда она услышала тихий шум мотора медленно подъезжавшей машины. Мотор заглох, одна за другой хлопнули дверцы. Сердце Джиллиан болезненно сжималось, когда они долго целовались во дворе, прежде чем Джолин, наконец, уехала. На следующее утро за завтраком Джиллиан заметила на шее Джея клубнично-красные следы поцелуев.

Джолин как ни в чем не бывало появилась уже на следующий день, чтобы вернуть свитер, который она «одолжила и забыла возвратить». На этот раз на ее пальце красовалось кольцо. На этот раз Джей уже ждал ее. На этот раз было уже за полночь, когда Джиллиан услышала, как в ворота въезжает грузовик Спренгстенов и несколькими минутами позже машина сестры плавно выезжает со двора. На этот раз Джиллиан уже не могла удержать слез, ее тело сотрясалось в беззвучных рыданиях.

Дни ползли невероятно медленно, но в конце концов все-таки наступил октябрь с утренними заморозками, которые оставляли узорчатые следы на окне и за одну ночь превращали зелень листьев на окружавших озеро деревьях в целую палитру красновато и желтовато-коричневых красок. Джиллиан обожала Даниэле и Чарли, а Томми был таким смешным и веселым! Ей нравилось наблюдать и за молчаливым Стефеном, ставшим тенью Линны. Он, редко принимавший участие в каких бы то ни было разговорах, мог часами быть возле Линны, сопровождая ее в доме и во дворе, отвечая на вопросы и устраняя с пути всевозможные препятствия до тех пор, пока она до мелочей не изучила обстановку в доме и не смогла ориентироваться по памяти.

— Никогда не следует ждать ответной любви, — однажды утром неожиданно сказал он Джиллиан.

Она пожала плечами, удивляясь, что шестнадцатилетний подросток так умудренно судит о жизни.

— Иногда это даже лучше, когда тебя не любит тот, кого любишь ты.

Джиллиан чуть не расплакалась оттого, что Стефен переживал за нее, чувствуя ее отношение к Джею. Она была благодарна этому мальчику за его искренность.

Несмотря на то, что мысли постоянно были заняты Джеем и Джолин, Джиллиан с нетерпением ждала осенних вечеров, когда можно будет расслабиться у большого теплого камина, сидя среди разбросанных на тахте подушек. Томми был назначен главным специалистом по приготовлению жареных кукурузных зерен. Обязанности по кухне были распределены между всеми живущими в доме, исключая таинственного постояльца, которому Джиллиан представили как-то мимоходом. Он показался ей очень приятным человеком, но, к сожалению, предпочитал либо спать, либо бродить по округе.

Наконец и Стефен переехал в новый дом.

Сжав от злости губы, в гневе расхаживая по двору, Джей описывал Анни и Джиллиан, в каких ужасных условиях все это время жил его брат.

— У нее там настоящая фабрика! На нее работают пятеро детей. Государство платит ей по пятьсот долларов за каждого, а она кормит их макаронами на воде и сыром. Я подам на нее в суд. Пускай, разберутся.

Анни тоже пришла в негодование. Стефена же удивила их реакция. Ему было абсолютно все равно, где жить. Он просто ждал, когда вернется Джей и выполнит свое обещание воссоединить семью. Он страшно обрадовался, когда у них, наконец, появился дом.

В ту ночь Джей никуда не уехал, и все они допоздна засиделись за праздничным столом, накрытом в честь переезда Стефена.

У каждого было свое место за этим обеденным столом, на котором напротив каждого стула лежала карточка с именем человека, занимавшего стул. Если кто-нибудь не собирался обедать дома, то должен был перевернуть свою карточку, чтобы Анни могла знать, на скольких человек готовить. Карточка Матта Хэлстона была всегда перевернута, потому что вечерами его никогда не было дома.

Каждое утро за завтраком и каждый вечер за обедом, когда Джей бывал дома, Джиллиан казалась себе несчастной оттого, что, сидя так близко, приходится разговаривать с ним, скрывая свои чувства. Когда он оказывал ей редкие знаки внимания, ее охватывала радость вперемешку с болью. Те ночи, в которые она знала, что он уехал с Джолин, приносили мучительное страдание. Его отсутствие ревнивой тоской изъедало ей сердце. Теперь она больше не ждала у окна возвращения Джея.

Дни она обычно проводила за своим компьютером, в надежде, что вдохновение, наконец, посетит ее, а вечером пыталась найти для себя какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься от печальных мыслей. Иногда они с Линной вели задушевные беседы, обсуждая поведение Курта. Все чаще она уходила-из дома и часами просиживала у озера, пытаясь заставить себя свыкнуться с мыслью, что Джей для нее недосягаем. Джиллиан больно ранило сознание того, что мужчина, которого она с каждым днем любила все сильнее и сильнее, спал с ее сестрой, когда бы Джолин этого ни захотела.

Джей был на седьмом небе от счастья. Единственное, что ему недоставало в этой жизни, наконец, было в его руках. Отказавшись от своего ультиматума, касающегося отношений Джолин с Паркером, он получил в награду десять восхитительных свиданий. И время, проведенное с ней, начиная с той поездки на их старое любимое место в долине, когда они, в конце концов, стали заниматься любовью и от ласк дошли почти до изнеможения, и заканчивая ужином в рыбачьей хижине «Локерби», настолько разожгло его страсть, что она заставила Джея забыть о тех четырех годах мук и страданий, когда он считал Джолин почти потерянной.

Каждый раз, когда они были вместе, он думал о том, что она должна принадлежать только ему и надо заставить ее навсегда забыть о существовании Паркера Боумонта. Однако, что бы Джей не предпринимал, Джолин не соглашалась дать Паркеру отставку. Обсуждение этой темы неизменно заканчивалось тем, что она вообще отказывалась заниматься с ним любовью, и он приезжал домой, терзаемый ядовитой ревностью.

Долгие часы он проводил на стройке, чтобы заработать деньги для своей семьи и немного времени для встречи с ней, чье прекрасное, без малейшего изъяна, тело сводило его с ума. В те их встречи, когда она соглашалась переспать с ним, он весь начинал дрожать от теплого прикосновения ее рук. Торопливыми пальцами она пробиралась в его джинсы и гладила между ног, так возбуждая, что он не мог справиться с «молнией» на ширинке.

Иногда, после того как испытав оргазм, они в блаженном изнеможении отрывались друг от друга, ему невероятно хотелось поговорить с ней об их будущем, помечтать о совместной жизни, но она всегда прерывала его, прося снова заняться с ней любовью, или, если он уже больше не мог, одевалась и уезжала. И Джей с волнением ждал того часа, когда увидит ее опять. Джолин была для него каким-то пагубным пристрастием, непохожим ни на один наркотик или спиртной напиток, который он когда-либо пробовал, она была чем-то свежим и чистым. Джей понимал, что столкновение между ним и Паркером неизбежно. Он с нетерпением ждал этого момента. Чем раньше они выяснят с Боумонтом отношения, тем раньше Джолин будет поставлена перед выбором и ей придется принять однозначное решение. Джей не сомневался, что Паркер проиграет.

И действительно, очень скоро Боумонт остановил свою машину во дворе и вошел в дом, чтобы навестить Линну. Джей и Джолин в это время сидели в холле. Еще не прошло и трех секунд, как они перевели дыхание после долгого, упоительного поцелуя, и ее рука еще лежала на его ремне, как на пороге появился Паркер. Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.

Попросив Джея подождать, Джолин выбежала на улицу вслед за Паркером. Джей решил, что лучше всего дать им возможность разобраться наедине. Пусть она сама скажет Паркеру, что с ним все кончено и ему не на что рассчитывать. Однако, после бурной сцены Джолин села в машину Боумонта и укатила с ним, прежде чем он успел остановить их. Ее кабриолет так и остался стоять у них во дворе, а через два дня ночью исчез.

Он не мог поверить, что это случилось. Она не приезжала и не звонила еще два дня. Он был взбешен. Взбешен из-за Джолин, из-за самого себя, он ненавидел весь мир. В доме все старались избегать его. И впервые за время, с тех пор как он ушел в армию, Джей стал делать глупости: начал пить, чтобы хоть как-то забыться ночью.

Когда Джолин все-таки позвонила, то призналась, что кольцо с изумрудами, которое она носила, было подарено Паркером, а не отцом. Он понял, что все его мечты были напрасны, и бешеная ярость забушевала в нем с новой силой. Наконец наступил день, когда она согласилась встретиться, и они отправились в рыбачью хижину. На ее пальце сверкали ненавистные изумруды, и, несмотря на свое решение не травить этим кольцом ни себя, ни ее, он все-таки не выдержал.

— Ты обручена, или это плата за оказанные услуги? — спросил он вне себя от ревности.

Вместо ответа Джолин встала с постели и начала одеваться. Ему не оставалось ничего другого, как снова обнять ее, уложить на кровать и жадно впиться в ее тело. В этот день он уже больше не вернулся на работу, а она не вернулась домой.

Когда он позвонил и Джолин не оказалось дома, Паркер понял, что она была с Джеем. Он подъехал к дому Лоуэллов и стал ждать ее возвращения. На въезде во двор показался знакомый кабриолет, и Паркер загородил ей дорогу, требуя, чтобы она объяснилась с ним. В конце концов Джолин согласилась и пересела в его машину. Она отнюдь не казалась раскаивающейся, ее распухшие губы и спутанные волосы не оставляли никаких сомнений, чем она недавно занималась, глаза вызывающе-дерзко смотрели на него. Она ничего не скрывала и ничего не боялась. Паркер решил немного проехаться с ней, чтобы поговорить. Но эта беседа закончилась безрезультатно — она не желала оставлять Спренгстена. Они решили провести ночь в одной из гостиниц Веллингтона и сняли на сутки комнату, где много часов подряд занимались любовью. Неожиданно для самого себя он вдруг завелся от желания уничтожить в ее теле следы другого мужчины, и от этого их секс превратился в яростно-страстное обладание друг другом, такое пылкое и блаженно-жгучее, какого они никогда не испытывали прежде.

Когда на следующее утро он вышел из душа, Джолин лежала на кровати, растянувшись на животе и скрестив ноги в лодыжках, все еще голая и с изумрудным кольцом на правой руке. Взглянув на него, она ослепительно улыбнулась:

— Ты серьезно хочешь на мне жениться? Решив наказать ее за встречи со Спренгстеном, он ответил:

— Хотел, — и подойдя к стулу, стал одеваться, — но теперь я так не думаю.

Он с удовольствием увидел, как она, передернувшись, с испугом и удивлением вскинула на него глаза.

— Что ты имеешь в виду?

Он заставил ее подождать несколько секунд, прежде чем ответил:

— Я имею в виду то, что ты подставляешь кой-какое место своему старому дружку.

Он засунул ноги в брюки и, встав со стула, застегнул замок.

— И этот твой дружок прекрасно понял, что за корову платить не надо.

Он стал надевать рубашку.

Ее глаза затуманились от негодования. Как он смел так грубо обращаться с ней? Паркер же ликовал.

— Как ты рискнул назвать меня коровой?! — она выскочила из постели и в бешенстве принялась одеваться.

— Но, насколько мне известно, молоко теперь раздается бесплатно по всему городу, — она получила пощечину, которой никак не ожидала, и удовольствие Паркера достигло апогея: именно этого она и заслуживала за то, что спала с сукиным сыном.

— Он завтра женится на мне, — набросилась на него Джолин.

— Что ж, отлично, — Паркер стал нарочито внимательно разглядывать ее левую руку. — Что-то я не вижу дешевого обручального кольца.

Она сорвала с пальца изумрудный подарок и швырнула в него. Кольцо ударилось о спинку кровати и, отскочив, упало на ковер.

— Вот тебе твоя корова! — она схватила туфли и кошелек в охапку и, в ярости хлопнув дверью, выскочила из комнаты.

Паркер не стал поднимать кольцо с пола и продолжил неспеша одеваться. Она не возвращалась. Тогда он нагнулся и, взяв кольцо, опустил в свой карман. Когда он подошел к машине, то увидел, что она ждет его.

— Ну ты, остынь немного, — рассудительно сказал он. — Сначала посмотри на него, а потом сравни со мной. И тогда ты поймешь, что была не права. А кольцо — твое, и я верну его, когда попросишь.

За всю дорогу домой Джолин не проронила ни слова.