Глава 6

Элизабет мигом добежала до спальни и тихонько закрыла за собой массивную дубовую дверь. Прислонившись к ней, она перевела дыхание и в отчаянии закрыла лицо ладонями. Сердце ее учащенно билось, мысли метались: «Боже правый, что же он теперь должен обо мне подумать? Хватало уже и того, что Логан едва терпел мое присутствие в доме, избегая встреч, не заходил в комнату, если знал, что я там. Вот и сегодня вечером, он выждал, пока все легли, думал, видно, что и меня уж нет на кухне, и тогда только вошел в дом. И попал прямо в мои объятия… Нет, невозможно, это сон, только сон…»

Она грызла кулаки, чтобы не расплакаться навзрыд, и не могла поверить, что сама обняла Логана за шею и поцеловала. И что хуже всего, это был не обыкновенный поцелуй. И перед ее мысленным взором с необыкновенной яркостью предстала та минута: она целовала по своей воле, целовала страстно. Неужели это было на самом деле? Нет, если такое и случилось, так только тогда, когда она крепко спала. Но Логан такой самоуверенный, что никогда этому не поверит.

Стараясь не разбудить девочек, Элизабет подошла к своей кровати, сняла платье, аккуратно повесила его, потом плеснула воды из кувшина в тазик, стоящий на комоде. В комнате было страшно холодно, но она, умываясь, и не заметила этого. Растирая полотенцем свою огнем горевшую шею, Бет на секунду прикрыла глаза и вновь ощутила прикосновения пальцев Логана, его сильные, горячие руки на своем теле. От этих воспоминаний пульс ее забился сильнее, кровь застучала в висках.

Она непроизвольно и довольно громко вздохнула, и этот звук вернул ее к действительности. Что же это такое с ней происходит?

Бет быстро стянула с себя нижнее белье и скользнула в ночную сорочку, затем вынула шпильки из тяжелого узла на затылке, расчесала волосы, заплела на ночь косы. Все это Бет проделала машинально, вся во власти своих дум. Но вдруг в ночной тиши спящего дома, прямо возле двери спальни, послышались тяжелые шаги, и она замерла как статуя, вздох отчаяния и страха слетел с побелевших губ. Но звук шагов миновал ее комнату и стал удаляться в сторону входной двери. На цыпочках Элизабет подбежала к окну, чуть приподняла край занавески, и украдкой наблюдала за Логаном до тех пор, пока его высокая фигура не слилась с темнотой.

«Требуется пожилой мужчина или старая дева, учитель с безупречной нравственностью». Слова эти навязчиво снова и снова повторялись у нее в голове. И в какой уже раз Элизабет вспомнила о тех двух местах, откуда ее уволили как соблазнительницу, хотя соблазняла как раз не она. Но то, что и в одном, и в другом случае ей с огромным трудом удавалось вырваться, отбиться от наглых приставаний, не имело никакого значения.

На этот же раз получалось так, что мужчина был тем, кто сопротивляется. Вспомнив удивленное и даже испуганное выражение его лица, когда он сегодня произнес «Мисс Истгейт!», она зажмурилась от жгучего стыда. Выходило так, что Бет практически напала на Логана. А характер у этого человека такой, что он ей этого не забудет.

Безуспешно пытаясь саму себя убедить, Элизабет твердила, что Логан Виндфилд не может ей нравиться, что в нем нет для нее ничего привлекательного. Грубый, неотесанный, заросший рыжими волосами обитатель горных лесов пугал ее до смерти. Но вместе с тем, в его статной фигуре, в глубине серых глаз, в таинственной сдержанности было нечто, что она не могла выразить словами, но что трогало девушку до глубины души. Бет провела рукой по своему лицу. Может быть, сказывалась бессонница, но сейчас ей казалось, что с тех пор, как она приехала в эти горы, весь ее внутренний мир словно начал немного сдвигаться с привычной оси.

Девушка босыми ногами прошлепала по ледяному полу и забралась в постель. Тревожные мысли по-прежнему не давали ей уснуть. «Да, заварила же я кашу, глупая. Этому человеку я здесь совсем не нужна, приехала на месяц раньше срока, разозлила его. Затем это глупое происшествие, когда сунулась под его топор, а теперь вот и сегодняшний случай. Шестимесячный испытательный срок начнется лишь в следующем месяце, когда откроется школа. Что же мне теперь-то делать? Как я смогу смотреть ему в глаза?» Бет застонала и уткнулась лицом в подушку, будто надеясь, что та задушит ее мучительные неотвязные думы. Когда это не помогло, она перевернулась на спину и уставилась в потолок, словно там пытаясь найти ответы на свои вопросы. «Господи, мой Боже, я здесь всего лишь две недели и уже попала в беду. Что же будет дальше? Как мне быть?»

Элизабет проснулась от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь задернутые шторы. Заснуть ей накануне удалось лишь под утро, и теперь она с трудом разлепила веки. Солнце стояло уже высоко в небе, комната опустела. Она проспала. Быстро застелив постель, Бет поспешно умылась, натянула свое привычное строгое платье и торопливо, но как всегда тщательно затянула пышные волосы узлом на затылке.

Старательно уничтожив все следы бессонной ночи, она вышла из комнаты и направилась в кухню, но, будто боясь туда заходить, задержалась в коридоре, чтобы погладить Бо, красивую старую гончую. Наконец, собравшись с духом, она открыла дверь, надеясь, что все уже поели, и вздохнула с облегчением, увидев, что кроме бабушки Джо, хлопочущей у длинного кухонного стола, в комнате никого нет.

Старушка взглянула на нее и улыбнулась:

– Доброе утро, милочка.

– Доброе утро. Извините, что так поздно встала.

Бет налила себе чашку кофе из вечно кипящего на плите кофейника и присела к столу.

– А где же все? – спросила она, стараясь не выдать свое беспокойство, опасаясь, не рассказал ли Логан кому-нибудь о вчерашнем происшествии.

– Мальчики в коровнике, убирают навоз. А девочки гуляют в лесу. Там уже появились первые весенние цветы, вот они и решили собрать букет.

– Все уже скоро появятся, – неожиданно раздался громкий мужской голос, и на пороге появился Логан. Бет обеими руками судорожно сжала чашку и на мгновение прикрыла глаза. Она знала, что встречи с ним не избежать, но не думала, что это произойдет так скоро, ведь обычно он ее так старательно избегал. Обычно, но не сегодня… Элизабет глубоко вздохнула: «Сейчас начнется…»

Логан вошел в комнату, закрыл за собой дверь и, задрав голову, потянул носом:

– По-моему, тут пахнет яблочным пирогом.

Подойдя к столу, он уселся прямо напротив Бет.

– Утро доброе, Лиззи, – дьявольски улыбаясь, он медленно поглаживал свою бороду и спросил тихо, так, что слышать могла только она: – Хорошие сны привиделись?

«Ах!» Кровь прилила к голове девушки, и лицо ее запылало. «Лиззи! В самом деле, Лиззи!» Униженная таким звучанием своего имени, словно напомнившем ей о недостойном поведении, она низко опустила голову. Ей захотелось умереть от стыда, провалиться сквозь землю. «Ну, нет, – подумала она вдруг с отчаянной решительностью, – я не доставлю ему удовольствия унижать меня и дальше», – и вздернув маленький подбородок, стала испепелять Логана таким взглядом, который и гвозди мог бы в камень вогнать.

Виндфилд, увидев, как яростно вспыхнули ее синие глаза, не смог удержать совсем уж нахальной усмешки, искривившей его губы: «Она выглядела такой бешеной, что могла бы и плюнуть. Лиззи, отлично придумано. Словечко это прямо само скатывается с языка и звучит так нагло, пренебрежительно». Он чувствовал, что как не пытается Элизабет спрятаться за очками и серыми одеждами, имечко это подходит ей как нельзя лучше.

Взгляды мужчины и женщины скрестились, и его усмешка поблекла, уступая место совсем другому выражению лица. Глаза Логана независимо от его воли, скользнули по очертанию губ Бет, полных, манящих, естественного алого цвета, и он вспомнил, какими теплыми, мягкими и страстными, жадными были они вчера вечером, когда в неудержимом порыве она прильнула своим ртом к его губам. Его не могло не интересовать, что случилось бы, если б он ответил на ее поцелуй. Но привыкнув уже к сдержанному, почти надменному ее поведению, Логан так растерялся, когда Элизабет обняла его, что и не подумал об этом.

Словно прочитав его мысли, Бет смутилась, взгляд ее потух, на глаза набежали слезы. И Логан, почувствовав угрызения совести, решил изменить тактику. Встав из-за стола, он подошел к бабушке Джо, которая в это время как раз накладывала на блюдо огромные ломти ароматного яблочного пирога. Логан взял из шкафчика вилки и тарелки, одну из которых поставил перед Бет, и положил себе и ей по порядочной порции лакомства.

– Бьюсь об заклад, ты в жизни не пробовала такого вкусного пирога. В здешних горах бабушка Джо славится на всю округу своими пирогами с сушеными яблоками, – он снова уселся напротив Бет и отправил в рот большущий кусок. И невольно улыбнулся, заметив, как она вилкой осторожно проткнула румяную корочку и откусила маленький кусочек.

Элизабет слизнула языком с губы крошку и согласно кивнула:

– Пирог превосходный! – Она посмотрела на старушку: – Как вы думаете, могла бы и я научиться печь такие пироги?

Бабушка Джо, положив кусочек и себе на тарелку, ответила дружелюбно:

– Это вовсе не так уж трудно. Весь секрет в том, чтобы у яблок был особый привкус.

– Особый привкус?

– Я вымачиваю яблоки в сидре перед тем, как класть их в тесто.

Чтобы удержаться от смеха, Логан засунул в рот еще кусок пирога. Его бабушка вымачивала сушеные яблоки, прежде чем запекать, в крепком яблочном вине, но он знал, что она никогда в этом не сознается.

Съев свою порцию, он вертел в руках вилку, искоса глядя, как маленький розовый язычок Бет вытянулся вперед и убрал с ее верхней губки небольшой последний кусочек корки. Заметив на щеке девушки еще одну крошку, Логан протянул руку и смахнул ее пальцем, ощутившим гладкую, прохладную кожу. От Элизабет исходил приятный, теплый запах корицы. Их взгляды снова встретились, и он с трудом подавил в себе желание сжать ее в своих объятиях и поцеловать.

Она отпрянула от него, то ли испугавшись его жаждущих глаз, то ли сама испытывая нечто подобное. Вздохнув, Логан встал из-за стола, и тут поймал на себе веселый взгляд бабушки.

– Ты еще не разучилась печь пироги, ба, – и он посмотрел на молодую темноволосую женщину рядом со старушкой. – Восхитительно! – пробормотал Логан тихонько.

– Ну, что ж, спасибо за похвалу, если ты, конечно, имел в виду мой пирог, – поддразнила внука пожилая леди.

И сам не зная в точности, что он имел в виду, Логан решил убраться из кухни поскорее, пока не оказался совсем в дурацком положении.

Потрясенный нахлынувшими чувствами, он вышел из дома, обошел коровник и направился к лесу, размышляя о последних событиях, пытаясь разобраться в самом себе, вспоминая…

Элизабет Истгейт, с тех пор как появилась в их доме, сумела перевернуть вверх дном всю его жизнь, разбередить душу, всколыхнуть давно забытые желания. Сначала он поклялся себе, что сделает все, чтобы она, уехала, и был уверен, что станет абсолютно счастливым только после ее отъезда. Но теперь у него возникло предчувствие, что если эта маленькая женщина уедет, он будет скучать по ней.

Несмотря на все свои прежние намерения избегать встреч с ней, Логан часто ловил себя на том, что наблюдает за ней, ищет взглядом ее небольшую фигурку, жадно вдыхает в комнатах тот аромат, который был присущ ей одной. Он в замешательстве потряс головой. Что же такое было в этой городской чистюле, что так властно притягивало его, заставляло желать ее? Прошлой ночью он мечтал сорвать с нее это безобразное платье, скрывавшее теплое, мягкое, послушное и жадное до ласк молодое тело. Ему даже приснилось, что они занимаются любовью, но, в конце концов, Лиззи обрела черты Анни. Логан поднял дрожащую руку и взъерошил волосы. В нем снова всепоглощающей волной поднялась старая знакомая боль: Анни, его жена, его подруга с детских лет, единственная женщина, которую он любил. Его Анни, ее волосы цвета созревшей пшеницы, ее глаза, голубые, как чистое летнее небо, ее тело, щедрое и пышное, как августовские сады… Его Анни, его возлюбленная, была изнасилована, а потом зверски умерщвлена вместе с его ребенком, которого носила под сердцем.

Мысли Логана Виндфилда медленно плыли назад, в те далекие дни… Вспомнился тот страшный день, когда его полк принимал участие в бою при Пи Ридж и потерпел поражение. После этого солдат Виндфилд участвовал в стольких сражениях, столько раз побеждал и был разбит, что все эти бои слились в его памяти в одно грохочущее, полыхающее, ревущее и стонущее целое. Он едва помнил то место, где его, раненного в плечо, в плену начинающейся горячки, взяли в плен и на корабле отправили в концентрационный лагерь янки, куда-то на север. Пробыв в плену целый год, он проснулся однажды утром и ему безумно, невыносимо захотелось домой. Он бежал, увертываясь от града пуль.

Вернувшись на свою землю, Логан узнал, что его жена, отец и мать лежат в земле, а полусгоревший дом покинут. Бабушку Джо, младших сестер и братьев ему удалось отыскать. Они обитали неподалеку от разрушенного семейного гнезда, в известковой пещере, умирая от голода.

Все вместе они смогли восстановить часть дома. Охотой он заготовил достаточно пищи, чтобы семья смогла какое-то время продержаться, и покинул родные места, стремясь вернуться на свое место в полк. Когда он добрался до своей части, то оказалось, что большая часть солдат дезертировала и разбежалась по домам. Но Виндфилд не собирался отказываться от борьбы. Его снедала неутолимая жажда отмщения. Нужно было заставить янки заплатить за все, что они натворили. Именно тогда он и присоединился к Андерсону. Но ничего толкового из этого не получилось. Даже теперь, когда война уже давно закончилась, он оставался в списке разыскиваемых лиц.

Логан присел на ствол упавшего дерева и закрыл лицо руками. Война, Анни, разоренный дом, отец и мать… Нет, ему никогда не избавиться от этих воспоминаний. И никакая женщина, даже самая умная и добрая, не поймет и не разделит тяжесть, лежащую на его сердце. Единственное спасение – работа.

Тяжелый, изнурительный труд в лесу, рубка огромных деревьев и ошкуривание поваленных стволов помогли Логану забыться.

Вернувшись из леса, обессиленный и грязный, он подставил голову под кран ручного насоса, умылся как можно тщательнее и размашистой походкой направился к дому. Он знал, что Сету удалось сегодня поймать трех белок, и рот его заранее наполнился слюной, в предвкушении вкусного блюда. Логан был уверен, что бабушка Джо уже приготовила из белок его любимое тушеное мясо с клецками.

Он рассеянно провел рукой по бороде, выжимая капельки воды. Запустив пальцы в густую бороду, мужчина на мгновение остановился и задумался. Он отрастил ее, когда вернулся домой после войны, чтобы изменить свою внешность. Теперь же ему было просто лень сбрить бороду, которую он носил так долго, что наверно сам себя не узнал бы без нее. Да и проще с ней как-то, и воду для бритья не надо каждое утро греть. И ему вспомнилось, что сказала вчера вечером учительница. Ей, видите ли, приснилось, что он чисто выбрит.

Губы Логана упрямо сжались. Будь он проклят, если сбреет бороду. Она подумает, что это ради нее, а на самом деле это вовсе не так. Мало ли, что ей приснилось…

Логан Виндфилд нахмурился. Нет, определенно эта женщина доставляет слишком много беспокойства, но не мог же он ее уволить только из-за того, что ей приснилось. Он яростно фыркнул. В любом случае он не мог ее просто взять и уволить. Необходимо было провести по этому вопросу голосование членов школьного попечительского совета. А поскольку он не смог бы объяснить им, что произошло, не выставив себя при этом полным идиотом, придется ее оставить еще на некоторое время.

Логан ухмыльнулся. Очевидно, эта дурочка имела на него какие-то виды, но он и вообразить не мог, почему. Ясно же, что он не давал ей никакого повода думать, будто интересуется ею. Не хватало еще, чтобы какая-то свихнувшаяся бабенка втюрилась в него, видела его во сне, вертелась под ногами в надежде, что он ее поцелует.

Но, черт побери, ведь ему и в самом деле уже не раз хотелось поцеловать Лиззи. Когда он поднял ее вчера вечером из кресла, и это ему хорошо помнилось, она не показалась ему чужой в его объятиях, вся такая теплая, мягкая и где положено упругая. И этот его томительно-сладостный сон, в котором было и ее податливо-нежное тело… Сколько времени уже прошло с тех пор, как он в последний раз был близок с женщиной, и в его положении неизвестно было, сколько еще продлится это вынужденное воздержание. Пока есть заботы поважнее. И никогда, никогда не сумеет он забыть Анни… Поднимаясь по ступенькам крыльца, Логан молил бога, чтобы сегодня вечером учительница вела себя как обычно и оставила его в покое.

Всю первую половину дня Элизабет провела у себя в комнате. Потом она пошла в кухню, чтобы как всегда помочь бабушке Джо приготовить обед.

Как только Бет вошла, к ней сразу же подбежала Руфь с вазой, полной первых весенних цветов:

– Элизабет, посмотри, какая прелесть!

– И правда, как мило, как они хороши!

Девочка стала указывать на каждый цветок и говорить его название, употребляя красочные эпитеты и сравнения:

– Вот эти небольшие белые цветочки с коричневым верхом – перец и соль. А эти крошечные с розоватыми прожилками – весенние красотки.

– По-моему, все они – весенние красотки, – сказала Бет, засмеявшись, и вздохнула: – Здесь уже весна, а в Чикаго зима еще в разгаре.

– У нас еще тоже будут холода, – сказала Салли Мэ, – но слава Богу, весна в горах наступает рано.

– Элизабет, а ты скучаешь по городской жизни? – спросила Руфь.

– Иногда мне не хватает тамошнего шума, криков уличных торговцев и трамвайного звона, – призналась Бет, – но по холоду или дыму я не очень-то соскучилась. И по вони от тухлой рыбы – тем более. Просто замечательно дышать тут чистым горным воздухом.

Мысли ее снова вернулись к Тедди и возможным последствиям ее поведения прошлым вечером. Элизабет помрачнела: «Намеревается ли Логан уволить ее? Конечно, она предоставила ему для этого достаточные основания. Но если дело обстоит именно так, почему же утром он ничего ей не сказал? Может быть, из-за присутствия бабушки Джо? Может быть, выжидал до вечера?» Она нервно пригладила гладко причесанные волосы. Логан Виндфилд, чего еще ожидать от него? О, как она хотела выбросить этого мужчину из головы. И не могла. Ей вдруг вспомнилось, как все затрепетало у нее внутри, когда он снял крошку с ее щеки, как участился пульс, когда их глаза встретились. Хорошо помнила Бет и тот единственный момент, когда, она могла бы поклясться, Логан хотел ее поцеловать. Поцеловать ее? «Боже, я, должно быть, схожу с ума».

– Ты что-то сказала, Элизабет? – спросила Салли Мэ.

– Нет-нет, ничего.

Стараясь не обращать внимания на изумление девочки, Бет подошла к шкафу, достала посуду и быстро накрыла на стол. Заслышав в коридоре шаги, она напустила на себя самый неприступный вид.

Дверь открылась, и Логан вошел в комнату. Он чуть наклонил голову и улыбнулся Элизабет.

Крепко сжав губы, она бросила на него такой леденящий взгляд, который мог бы наверняка и кипяток превратить в лед: Затем, повернувшись к нему спиной, пошла помогать бабушке Джо раскладывать еду по тарелкам. Всем своим видом Бет словно говорила: «Вчера вечером я выставила себя простофилей, но могу гарантировать, мистер Виндфилд, что больше этого не повторится».

Позже, направляясь после ужина в коровник, Логан чувствовал себя полным идиотом, вспоминая свои мысли о том, что учительница к нему неравнодушна. Сегодня вечером что-то совсем не заметно было, что она по ком-то сохнет. Вид у нее был такой кислый, что, казалось, молоко свернется, если она посмотрит на него. Эта женщина была полна противоречий. То лезет целоваться, то становится сухой, как палка, и такой неприступной, что можно подумать, что нижнее белье у нее тоже деревянное.

Прошлым вечером она его фактически соблазняла. Сегодня же, если только можно ей верить, Элизабет не хотела иметь с ним ничего общего. Ему совершенно непонятно было, почему она вела себя так, будто он предложил ей раздеться, хотя он сказал всего лишь: «Подайте, пожалуйста, соль».

Остановившись на пороге коровника, Логан взглянул на дом. «Если Лиззи ко мне неравнодушна, то уж очень странные способы она выбрала, чтобы показать это».

Несмотря на все свои прежние хвастливые выводы, он чувствовал себя разочарованным.