Глава двадцать четвертая
Случилось невозможное. Габриэль Фонтано пришла в себя и была жива и здорова.
Две недели прекрасного ухода в частной клинике значительно ускорили ее выздоровление. Окруженная несметным количеством цветов, шарами и поздравительными открытками, она купалась в оказываемом ей внимании и стремилась поскорее вернуться к делам.
После того как отключили прибор, поддерживающий дыхание, и медицинские сестры прибежали к ней, она продолжала самостоятельно дышать. А спустя шесть часов ее ресницы задрожали и глаза открылись, словно по мановению волшебной палочки возвращая Габриэль на этот свет.
Доктора не могли найти объяснения случившемуся, хотя все время оставалась надежда, что она может придти в сознание. Возможно, это произошло бы и раньше, если бы отключили прибор. По крайней мере, были и такие предположения. Но Пол так не считал.
Отключение прибора пока что оставалось нераскрытой тайной. Кто-то намеревался убить Габриэль еще раз. Мог ли это быть один и тот же человек, тот, который пытался задушить ее?
На вопросы полиции Габриэль ничего определенного ответить не могла — на нее напали сзади, и она ничего не видела. Но она лгала… Она знала, кто ее душил. По ее просьбе, к ней в клинику никого не пускали, кроме Питера и отца. Она не тратила понапрасну времени, необходимого ей на восстановление сил. Когда Габриэль оставалась одна, она обдумывала свою месть.
Ей нужно было кое с кем свести счеты.
Подняв трубку, она набрала номер. Когда услышала ответ, ее голос стал холодным, резким и при этом не дрожал.
— Я хочу тебя видеть. Сейчас. Нам есть о чем поговорить. Если ты не явишься в течение часа, полиция получит ордер на твой арест за попытку совершить преднамеренное убийство.
Габриэль положила трубку.
* * *
Ноздри защекотал восхитительный запах. Питер, обнаженный до пояса, с завязанным на талии полотенцем, на цыпочках вошел на кухню.
— Пахнет чем-то вкусным.
— Блинами, — ответил Дэниэл, — с черникой, прямо со сковородки. Тебе пора запомнить дорогу на кухню.
— Моя любимая комната — твоя спальня. — Питер крепко обнял Дэниэла сзади, прежде чем сесть. Он все еще не верил в свое счастье. Близость с Дэниэлом — самое лучшее из того, что могло у него быть. Никогда в своей жизни он не чувствовал себя таким любимым и желанным, такой полноты чувств. Наконец-то он почувствовал, что кому-то принадлежал.
Дэниэль ввел его в мир, на который он прежде смотрел только из окна… желая стать частью его, но не осмеливаясь сделать этот шаг. И вот желанный миг наступил.
Он узнал людей, таких же, как и он. Теперь не нужно было прятаться в темных барах. Более того, у него появились друзья и возникло чувство гордости и достоинства.
Дэниэл поставил перед ним тарелку с блинами:
— Ешь.
— Это выглядит великолепно, — сказал Питер, принимаясь за блины. — Мне бы хотелось просыпаться вот так каждое утро.
— Только из-за блинов?
— Нет. — Питер отложил в сторону вилку и посмотрел на Дэниэла. — Сколько времени ты еще позволишь Джейму оставаться с тобой?
— Это что, ревность? — спросил Дэниэль с улыбкой. Питер передернул плечами.
— Может быть и ревность. Не знаю. Но он мне не нравится. Чем быстрее он уйдет, тем лучше.
— Все так считают, — подвел итог Дэниэл, отпивая кофе. — Думаю, что всем было видно то, чего не замечал я. Не беспокойся. Я справлюсь с Джеймом.
* * *
Баффи Стэнтон, ухоженная блондинка, ведущая пользующейся успехом телевизионной программы «Монинг Ток», транслируемой из Голливуда, улыбалась в камеру.
— Доброе утро и добро пожаловать на наш очередной выпуск «Монинг Ток». Я — Баффи Стэнтон. У нас сегодня потрясающее шоу для вас! Нашим первым гостем будет та, которую вы все очень хорошо знаете. Она везде попробовала свои силы — в кино, на телевидении, в Лас-Вегасе и на Бродвее. Теперь она появится в дневном ТВ.
— Давайте тепло поприветствуем единственную и несравненную Диану Хэллоуэй!
Раздался гром аплодисментов, и появилась Диана, затянутая в шелк белой блузки и изящной, в тон ей, юбке, с высоко поднятыми волосами.
Публика, стоя, приветствовала ее. В ответ она посылала воздушные поцелуи и благодарно помахивала над головой руками. Затем поклонилась, прежде чем сесть рядом с ведущей. От волнения щеки у Дианы покраснели, и она выпила глоток воды из чашки для кофе, пока публика продолжала аплодировать. Наконец, волнение улеглось.
— Поприветствуем еще, — вдохновляла их Баффи. — Это будут самые лучшие приветствия, потому что они от горячих поклонников.
Раздались новые аплодисменты. Переждав их, Баффи заговорила снова.
— Ты была очень занята, Диана! Давай поговорим об этом. Ты только что закончила сниматься в «Долгой дороге домой» у Марка Бауэра с его первоклассным составом. Теперь снимаешься во «Вспышках страсти» — одной из дневных мыльных опер, получившей высокую оценку. Но почему все-таки дневные фильмы, Диана? Ведь ты звезда!
Диана артистично подняла кверху глаза.
— Баффи, я уже сбилась со счета, сколько раз меня спрашивали об этом. «Вспышки страсти» — шоу высокого класса, и в нем принимает участие множество талантливых людей. Когда продюсеры обратились ко мне, я не могла им отказать.
— Твоя дочь Келли снимается в главной роли в этом шоу. Это оказало влияние на твое решение?
— Безусловно. Возможность работать с моей дочерью была решающей. — Диана очаровательно улыбнулась в камеру.
— Ты знаешь продолжение сюжета этого шоу?
— То, что у меня будет роман с мужем дочери? — Диана заразительно рассмеялась. — Да, я знаю. Но мы обсуждали это с Келли, прежде чем я подписала контракт. Мы обе знали, что сможем решить это. Помни, Баффи, это только сюжет!
Баффи, многозначительно посмотрев на публику, сказала:
— Это действительно так, Диана?
— Ну, Баффи, обуздай свое воображение, — притворно бранилась Диана, игриво грозя ей.
— Ну, тогда серьезно. Сюжет шоу вызывает различные слухи…
— На самом ли деле у меня роман с мужем дочери? Но, Баффи, дорогая, жизнь не прекращается из-за того, что пишут вульгарные бульварные газеты.
— Но эти газеты бьют не в бровь, а в глаз! — заявила Баффи. — Грэхэм Дэннинг был твоим… хорошим другом. Это имеет какое-нибудь отношение к делу?
— Конечно. Но мы взрослые люди и можем понять ситуацию.
— Произошло ли у вас с Грэхэмом что-нибудь во время съемок? — хитро спросила Баффи.
— У тебя такой нехороший настрой, Баффи! — бранила ее Диана. — Я не собираюсь ни отрицать, ни соглашаться. Мы с Грэхэмом одно время были близки, поддерживали постоянные и страстные отношения.
— Секс был хорош?
— Дорогая, ты видела Грэхэма Дэннинга? Как ты думаешь, — произнесла она неистово. — Да, это было бесподобно! И, конечно, такие близкие отношения с человеком, с безумной страстью укладывавшем тебя в постель, вновь воскрешают старые чувства.
— Ты говоришь о себе или о Грэхэме?
— Баффи, я всегда гордилась тем, что владею собой, — доверительно сообщила Диана. — Грэхэм же…
— Чувства у Грэхэма пропали? — подначивала Баффи.
— Если они и пропали у него, как можно его винить? Он страстный мужчина. А моя дочь очаровательная молодая женщина, но ей надо немного повзрослеть. — Диана подняла бровь и многозначительно взглянула на Баффи. Когда у вас все время сливки, то захочется молока.
— До тех пор, пока снова не захочется сливок, — сделала вывод Баффи.
— Да, — согласилась Диана, снова улыбнувшись в камеру.
* * *
— Меньше всего мне бы хотелось видеть тебя, — прокомментировала Габриэль.
— Спасибо, что не отказалась увидеть меня, — сказала Грейс.
Габриэль нетерпеливо бросила:
— У тебя всего пять минут, поэтому давай побыстрей. Я кое-кого ожидаю.
Грейс не заставила себя долго ждать.
— Теперь, когда ты пришла в себя, я уверена, тебе снова захочется вернуться к актерской карьере.
— А какое тебе дело до этого?
— Я подыскала первоклассный сценарий, — стала объяснять Грейс. — Это триллер, который делает актрису, что будет сниматься в главной роли, звездой. Здесь есть все: убийство, секс, подозрение. В хороших руках это может стать хитом… и сделать карьеру в кино.
— Как он называется?
— «Опасные люди». — Грейс передала ей сценарий, который держала подмышкой. — Габриэль, — это хит девяностых годов, а роль подходит тебе. Я поняла это, как только начала читать. Ты станешь новой Кэтлин Тернер.
— Я взгляну на него. — Габриэль отбросила сценарий в сторону. — Почему ты так хвалишь сценарий? И почему принесла его именно мне?
— Я обязана тебе.
— Потому что спала с моим мужем? — фыркнула Габриэль. — Если тебе нужен Харрисон, он твой. Мне следовало давно избавиться от него. Прими мой маленький совет — он неудачник.
— Лучше скажи мне то, чего я не знаю, — произнесла Грейс, соглашаясь с ней.
— Звучит так, словно ваш роман окончен.
— Да. Не могу поверить, сколько времени я потратила на него. Он нуль!
— Плохо, что я не захватила вас раньше.
— Харрисон получит то, что заслужил, — поклялась Грейс. — Жди и увидишь. А тем временем почитай сценарий, а потом позвони мне. Ты не ошибешься, Габриэль. Верь мне.
* * *
— Джейм, мне нужно поговорить с тобой.
Джейм, нагруженный сумками и коробками из шикарного магазина для мужчин на Родео Драйв, посмотрел на Дэниэла поверх солнечных очков.
— Дай мне сначала занести это наверх.
— Не беспокойся. Это все вернется назад.
Джейм уронил свои пакеты на мраморный пол, и они с грохотом застучали, рассыпаясь у его ног. Он снял солнечные очки, повесив их спереди на свой теннисный свитер, и кисло улыбнулся Дэниэлу.
— Я так не думаю.
Дэниэл гневно помахал кипой счетов.
— А я думаю, что да. Это мне приходится оплачивать повсюду счета, не тебе. Ты заслуживаешь взбучки, — он внимательно посмотрела на белые хлопковые широкие брюки Джейма, свитер для тенниса, легкие кожаные туфли, золотые часы и браслет. — Глядя на все это, не скажешь, что ты в чем-то нуждаешься.
— Давай назовем их чаевыми. Мне положено. Наглость Джейма привела Дэниэла в ярость.
— Тебе ничего не положено, ничего, когда речь идет о моих деньгах!
— Затягиваешь кошелек, да, Дэни? Тогда послушай меня, послушай хорошенько. Я мирюсь со многими твоими закидонами: не хожу на твои увеселительные мероприятия и не показываюсь с тобой на людях, потому что ты боишься, что они скажут. Я не могу иметь здесь друзей. Ты общаешься со мной только тогда, когда тебе хочется трахаться, — рассвирепев, Джейм швырнул пакеты в сторону Дэниэла. — Это цена, которую ты должен заплатить за оказываемые услуги.
— Больше твои услуги не понадобятся. Если тебе очень нужна твоя свобода — дверь открыта.
Глаза Джейма сузились и безобразная улыбка заиграла у него на губах.
— Задумал заменить меня, Дэни? Наверное, на того итальянского жеребца, с которым сошелся в Небраске? — он заметил, как удивление и вина промелькнули на лице Дэниэла. — Пусть это тебя не шокирует. У меня есть свои шпионы. — Джейм скрестил руки на груди. — Если хочешь избавиться от меня, Дэни, — чудесно. Но ты от меня легко не отделаешься. Я привык к определенному уровню жизни. Думаю, что мне причитается небольшая плата за услуги.
— Сколько?
— Дай подумать.
Собирая разбросанные пакеты, Джейм прикидывал, сколько вытянуть с Дэниэла. Почему бы не назвать кругленькую сумму?
— Сто тысяч хватит, — сказал он. — Плюс то, на что мне содержать свой «ягуар», и еще тебе придется заплатить за квартиру до конца года, — он стал подниматься по лестнице. — Иди и выпиши мне чек. Я начну укладывать свои вещи. К концу дня меня здесь не будет, и ты никогда меня не увидишь, — он широко улыбнулся Дэниэлу. — Обещаю.
В своем кабинете Дэниэл дрожащей рукой выписал чек на сто тысяч долларов. Джейм все повернул так, как он и не ожидал. Но это не имело значения. Это был шантаж, чистейший шантаж, но его это не беспокоило. Он только хотел, чтобы Джейм убрался из его дома… из его жизни. Тогда они с Питером смогут начать новую жизнь. Быть с Питером стоило больше, чем сто тысяч долларов.
Джейм укладывал свои вещи, как и обещал Дэниэлу. У него не было причин не делать этого. Он знал, что Дэниэл ему заплатит. Но Дэниэл думает, что больше его не увидит. Он ошибается. Увидит. Пока колодец Дэниэла будет полным, он будет возвращаться снова и снова. До тех пор, пока колодец не иссякнет. А затем Джейм обдумает свою месть.
* * *
— Удивляешься, почему я захотела увидеть тебя? — спросила Габриэль, холодно глядя на мужчину, который пытался убить ее. — Позволь мне вытащить тебя из твоего несчастья. Я не злопамятна, к счастью для тебя. Мои требования просты. Дай мне то, что я хочу, и у нас не будет проблем. Иначе ты окажешься за решеткой.
Марк Бауэр покрылся холодным потом. Страх на его лице проступал все отчетливее с каждым словом, произнесенным Габриэль, в его памяти воспроизводилась ночь, когда он пытался задушить ее.
…Этого Марку было больше, чем достаточно. Последний разговор с Габриэль переполнил чашу его терпения. Его тошнило от этих Фонтано и их требований. Пол Фонтано держал его за ребра, а теперь Габриэль вцепилась, словно клещ. Его мутило от мысли плясать под их дудку.
При первой же возможности он стремительно понесся в дамскую комнату, где, как он заметил, исчезла Габриэль после столкновения с Хизер. Он обнаружил ее кашляющей и растирающей горло. Она бросила на него сердитый, мрачный взгляд.
— Похоже, в этот вечер у меня одни неприятности. Чего ты хочешь?
— Что ты сказала Хизер? — он услышал только две убийственные фразы, которыми они обменялись, и мог представить, что ей наговорила Габриэль, чтобы привести Хизер в ярость. — Если ты что-нибудь сделала, чтобы подвергнуть опасности мой фильм…
— Ты, наверное, имеешь в виду наш фильм?
— Ты никогда с этим не примиришься? — закричал он, расходясь не на шутку. — Выбрось это из своей дубиноголовой башки! Ты не будешь сниматься в «Долгой дороге домой»!
— Тогда и тебя там не будет. После того, как я сообщу отцу ход событий в моей интерпретации о том, что было между нами, ты не только не будешь работать над этим фильмом, но и покинешь этот город.
— Ты не посмеешь этого сделать!
— Хочешь поспорить?
Марк понял, что Габриэль говорила серьезно. По ее словам было видно, что она не шутит.
— Может быть, я где-то был неправ, — поспешно начал он. — Возможно, я найду для тебя небольшую роль.
— Я хочу роль Оливии.
— Габриэль, поверь мне, — умолял он. — Оливия не твоя роль, по крайней мере сейчас. Тебе необходимо… Она перебила его.
— Я хочу роль Оливии.
— Габриэль, пожалуйста, — он в отчаянии схватился за голову. — Будь благоразумна.
— Я хочу роль!
— Ты не можешь ее иметь! — закричал он, его терпение кончилось. — Я никак не могу позволить, чтобы такая бездарная актриса, как ты, погубила мою картину!
— В таком случае, распрощайся со своей карьерой в кино, — прошипела она, и в ее глазах промелькнул садистский блеск. — Сегодня твой последний вечер в Тинзельтауне. Я бы на твоем месте выбралась отсюда и наслаждалась, пока еще есть такая возможность.
Марк схватил ее, когда она собралась уходить.
— Ты не можешь так поступить со мной!
Все годы тяжелой работы были напрасны. Как только Габриэль выйдет из этой комнаты, все будет кончено. Он знал, что она выполнит свое обещание. И не мог представить, что больше никогда не поставит ни одного фильма, не будет заниматься любимой работой, тем, чем он только и жил.
— Убери от меня руки, — приказала она.
— Нет, Габриэль, ты должна выслушать меня.
— У тебя был шанс, но ты упустил его, — она освободилась.
— Нет. Я не позволю этого тебе! Не позволю! — закричал он, набрасываясь на нее сзади. Схватив ее за горло, он сжал его изо всех сил…
Губы Марка нервно подергивались.
— Габриэль, поверь, я не собирался задушить тебя. Ты просто зашла слишком далеко.
— Все, что бы ты ни говорил, тебе не поможет, — за это сажают за решетку.
— Да, — честно признал он. Он знал, что его слова звучали глупо, но правдиво. Но он не был насильником и не собирался задушить Габриэль. Воспоминания о лежащей у его ног Габриэль заставляли Марка мучиться неделями. Его совесть не позволяла забыть содеянное им. Он перестал спать ночами. Только съемки «Долгой дороги домой» на время дали ему возможность отойти от адских пыток, вытеснить Габриэль из головы.
— Прибереги свои речи, давай перейдем к делу.
У Марка сжались кулаки. Он старался подавить нарастающую вспышку гнева. Она начинала все сначала! Единственное, что облегчало его совесть, это то, что вина в случившемся была не только на нем. Габриэль вызвала это насилие своим поведением. Было похоже, что все проигрывается снова. Он не должен потерять над собой контроль. Слишком большой была ставка.
— Во что мне обойдется это?
— Не будь таким подозрительным, — бранилась она. — Все, что мне нужно, это карьера в кино.
— Ты получишь главную роль в моем следующем фильме. Она твоя, — сказал он не колеблясь. Конечно, он не ожидал, что она справится со своим первым фильмом. В печати будет едкая критика. Может, это ее немножко остановит. Что еще?
— С этим все ясно, — промурлыкала она, — но мне нужна твоя помощь, чтобы свести старые счеты.
— С кем?
— С Хизер Маккол, — произнесла она, и ее темные глаза наполнились гневом. — И ты сделаешь все в точности, что я тебе скажу.
