Глава 16
Настроение Шторм немного улучшилось, когда солнечные лучи прорвали сплошную завесу серых свинцовых облаков, и появилась надежда, что погода улучшится. Вчера, в День Благодарения, шел дождь с мокрым снегом.
«Погода вчера полностью соответствовала моему настроению», – подумала Шторм, глядя из окна кухни в домике Бекки на увядшие клумбы цветов с втоптанными в грязь пожухлыми колкими стеблями. Она зябко передернула плечами: скоро наступят зимние холода, а зимы в Вайоминге очень суровые.
Она повернула голову к Бекки, которая в это время резала яблочный пирог и наливала в две большие кружки дымящийся кофе. На Бекки был домашний халат, ее кудри на затылке выглядели чуть влажными.
– Ты что, только что приняла ванну? – спросила Шторм, когда Бекки закончила раскладывать пирог и уселась за стол.
– Да, – усмехнулась Бекки. – Правда, от меня хорошо пахнет?
Шторм наклонилась к ней и понюхала, а затем уселась за стол.
– Пирог пахнет лучше, – заявила она.
– Ах ты, маленькая… – возмутилась Бекки и, схватив тарелку Шторм с пирогом, отодвинула ее так, чтобы та не достала. – Это же мое самое дорогое душистое мыло, а ты воротишь от него нос!
– Ну прости, прости, пожалуйста, я просто пошутила, – взмолилась Шторм и потянулась за сладким лакомством.
– Ну хорошо, если ты действительно просишь прощения, – произнесла Бекки с притворной сдержанностью. – Надо сказать, что вид у тебя довольно жалкий. Тебе, похоже, в самом деле не мешает подкрепиться.
За столом воцарилась тишина, пока обе девушки сосредоточенно пробовали вкусный пирог. Однако вскоре Бекки отложила в сторону свою десертную вилку.
– Шторм, Рейф сделал мне предложение.
Шторм даже вздрогнула от неожиданности, услышав это известие, и тут же тоже положила на стол свою вилку.
– О Бекки, надеюсь, ты ответила согласием, не так ли?
– Успокойся, Шторм, – Бекки тихо рассмеялась. – Конечно же, я согласилась. Или ты думаешь, я смогла бы упустить такого мужчину, как Рейф?
Шторм вскочила на ноги, обогнула стол и от всего сердца с радостной улыбкой обняла подругу.
– Я так счастлива за тебя, Бекки. Ты бы не нашла лучшего мужа, чем Рейф, даже за миллион лет.
– Спасибо, Шторм. Я все еще не могу поверить, что в моей жизни может случиться хоть что-то хорошее.
– И все же это так, и ты заслужила свое счастье, – произнесла Шторм, усаживаясь на свое место. – А когда состоится это торжество?
– Где-то сразу после нового года. Мы собираемся бракосочетаться в его родных местах на его ферме. Рейф хочет, чтобы на церемонии присутствовала его сестра… чтобы она видела, как ему, словно быку, продевают кольцо в нос, так он выразился.
– А как ты относишься к тому, что тебе предстоит познакомиться с его сестрой?
– Я слегка нервничаю по этому поводу, – призналась Бекки, гоняя вилкой по тарелке оставшийся кусочек пирога, – я бы очень хотела понравиться ей. Они с Рейфом в очень теплых дружеских отношениях.
– Она непременно полюбит тебя, дорогая, точно так же, как полюбил Рейф, Шторм серьезно и уверенно, а потом протянула руку и, смеясь, дернула подругу за кудрявую прядку черных как смоль волос. – Да он просто прибьет ее, если она тебя не полюбит!
– Рейф действительно очень любит меня, ведь правда, Шторм?
– Ну конечно, глупая ты курица, он действительно очень любит тебя. Даже больше, он просто свихнулся на тебе. Но ты знаешь, – произнесла Шторм задумчиво, опустив глаза вниз, – я не перестаю удивляться, как же быть с тем молодым человеком, о котором ты говорила мне однажды. Помнишь? Что ты, мол, собираешься выйти замуж за ровесника… Что же касается Рейфа, то он далеко не зеленый юнец.
И Шторм бросила на Бекки хитрый коварный взгляд.
– Шторм Рёмер, я клянусь, что однажды просто задушу тебя собственными руками, – голос Бекки звучал грозно, но глаза ее искрились смехом. – Теперь я хорошо понимаю, что говорила тогда сущие глупости, – произнесла Бекки трезвым рассудительным тоном. – Мой образ мыслей сильно изменился с тех пор, как я встретила Рейфа. Я открыла в себе так много нового, такие чувства и мысли, о которых прежде и не подозревала. Я познала радость человеческого общения – как это чудесно делиться с Рейфом своими планами и мыслями! Выслушивать его мнение, делать вместе какие-то дела, пусть маленькие и незначительные. Например, подавать ему молоток и гвозди, когда он чинит крышу на моем сарае. Мне интересно даже говорить с ним о политике, вставляя свои замечания!
Глаза Бекки вдруг затуманились, когда она смущенно призналась:
– Хотя, конечно, все эти бытовые мелочи не имели бы такого значения, если бы в постели мы оставались холодны друг к другу…
Неожиданно Шторм почувствовала жгучую зависть. Она тоже испытала однажды ни с чем не сравнимое наслаждение с любимым человеком, но она очень сомневалась, что это хоть когда-нибудь повторится снова в ее жизни.
Шторм встала. Ей вовсе не хотелось выслушивать восторженные рассказы о прелестях разделенной любви.
– Я лучше поеду домой. Я обещала Марии перегладить сегодня все белье.
Бекки смотрела вслед Шторм, умоляя небесные силы послать ее подруге такое же счастье, которое она сама испытывала сейчас.
Когда Шторм прискакала во двор ранчо, она сразу же поняла по царившей здесь суете, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Все скотники столпились у загона, а старый Джеб стоял среди них, в отчаянии заламывая свои костлявые руки, и почти подпрыгивая на крючковатых старческих ногах, пытаясь что-то разглядеть впереди. Его беззубый рот не переставая работал, губы шевелились, но Шторм была слишком далеко от загона, чтобы хоть что-то расслышать.
В доме хлопнула входная дверь, и Шторм повернула голову к крыльцу, на котором появилась Мария и торопливо направилась к ней, в глазах ее читалось выражение сильной тревоги. Шторм внутренне похолодела, предчувствуя беду.
– Что случилось, Мария? – воскликнула Шторм. – Где Кейн?
– О, дорогая моя, он вероятно уже в Ларами, в лазарете. Этот дикий жеребец снес сегодня забор в загоне и добрался до породистых кобыл, которых недавно купил Кейн за большие деньги.
Когда Кейн погнался за этим дьяволом, тот сильно укусил его за бедро. Два наших ковбоя положили Кейна на носилки и час назад отправились с ним в город, чтобы оказать Кейну медицинскую помощь.
Мария еще не кончила говорить, а Шторм уже пришпорила Бьюти и понеслась во весь опор к дороге, ведущей в город, так что только камни и гравий полетели из-под лошадиных копыт в пожухлую придорожную траву. Она добралась до Ларами на пятнадцать минут раньше обычного. Остановив Бьюти напротив небольшого здания, в четырех комнатах которого размещалась городская больница, она привязала лошадь к забору, которым было обнесено это медицинское учреждение, и вбежала в приемный покой.
– Где Кейн? – воскликнула она, схватив сестру милосердия, одетую во все белое, за руку.
– Успокойтесь, пожалуйста, мисс Рёмер, – ответила та. – Он помещен в палату.
– С ним все в порядке? Он сильно ранен?
– У него достаточно тяжелое состояние, – спокойно сказала сестра и повела Шторм по коридору. – Доктор Райт наложил ему тринадцать швов, у вашего брата глубокие разрывы мышечной ткани на бедре.
Наконец сестра остановилась у закрытой двери последней комнаты в этом небольшом коридоре.
– Что же касается жизни вашего брата, то она вне опасности, – добавила сестра и открыла дверь. – Он испытывает сейчас сильные боли, но доктор хочет дать ему снотворное, чтобы больной впал в глубокий сон, который, без сомнения, благотворно скажется на его состоянии.
Сестра вошла в комнату с белыми стенами и окликнула Кейна бодрым голосом:
– К вам посетительница, мистер Рёмер, и, как ни странно, она выглядит намного хуже вас.
Кейн лежал, утопая в подушках. Увидев Шторм, он протянул к ней руки, не в силах приподняться, и она бросилась к нему через всю комнату.
– Дорогая моя! – он погладил ее по белокурой головке, упавшей ему на грудь. – Я так и знал, что ты будешь сильно напугана. Смотри, как ты вся дрожишь!
Шторм оторвала голову от груди Кейна и взглянула ему в лицо. Из-под сильного загара на его лице проступала смертельная бледность. Мускулы вокруг рта были напряжены, губы плотно сжаты. Улыбка сочувствия и жалости тронула губы Шторм, и она погладила брата по голове, осторожно убрав волосы, упавшие ему на лоб..
– Тебе очень больно, да?
– Это скоро пройдет, – раздался с порога голос доктора Райта. Он держал в руках стакан, наполненный до половины прозрачной жидкостью. – Выйдите в коридор, Шторм, и подождите меня, – распорядился он, – а мне нужно осмотреть повязки на ране Кейна, чтобы убедиться, что она перестала кровоточить. Я выйду к вам минут через десять.
Доктор закончил осмотр пациента даже раньше обещанного срока и вышел к Шторм, ожидавшей его за дверью. С утомленным лицом, прислонясь к стене, он объяснил Шторм характер ранения и серьезность полученного Кейном повреждения ноги.
– Если он будет хорошо себя вести, – закончил доктор, – выполнять все требования, лечить, как следует больную ногу, то через месяц он будет как новенький. Поэтому вы с Марией должны следить, чтобы Кейн неукоснительно выполнял все медицинские рекомендации.
– А когда он сможет вернуться домой? Ему вряд ли понравится долго находиться здесь, в больнице.
Доктор понимающе улыбнулся.
– Я намерен задержать его здесь дня на два-три, чтобы посмотреть, как будут вести себя наложенные швы, и убедиться, что в рану не занесена инфекция.
Когда Шторм снова вошла в палату Кейна, он как будто только и ждал ее, пристально глядя на дверь.
– Я завтра же вернусь домой, – заявил он безапелляционно, с угрозой в голосе, хотя и улыбаясь.
– Ну, конечно, конечно, – ответила Шторм, почувствовав вызов в его голосе и стараясь смягчить его. – Однако ты понимаешь, что такое заявление накладывает на тебя определенные обязательства, – она взяла стул, придвинула его к постели брата и села. – Доктор только что сказал мне, что, возможно, ты и сможешь вернуться домой послезавтра – но это при условии твоего примерного поведения.
Кейн с мрачным видом проворчал что-то себе под нос, а Шторм с подозрением посмотрела на его недовольное лицо и презрительную ухмылку.
Притворяясь, что она не догадалась о его твердом намерении завтра же вернуться домой, Шторм сказала:
– Надеюсь, ты не намерен окончательно разделаться с этим жеребцом?
– Нет, конечно. Я только хочу вернуть пять моих кобылиц, которых этот негодяй самым бессовестным образом украл у меня.
Шторм встала и сняла одежду брата с крючка, на котором та висела. Повесив ее себе на руку, она строго сказала:
– Ты не вернешься завтра домой, Кейн Рёмер.
– Что это ты, черт возьми, задумала? – взорвался Кейн, и тревога зажглась в его взгляде.
Шторм мило улыбнулась ему.
– Ничего. Я просто забираю твою одежду домой.
– Если у тебя все в порядке с головой, ты завтра же привезешь мне ее назад! Слышишь?
– У меня как раз полный порядок с головой. И вот, чтобы и ты, мой дорогой братец, чувствовал себя так же превосходно, как и я, ты должен полежать в этой палате, по крайней мере, пару дней, выполняя все назначения доктора, – она решительно направилась к двери, но остановилась на пороге, бросив на него смеющийся, озорной взгляд. – Два дня полного, совершенно полного покоя и точка! Я больше не намерена спорить с тобой.
Вскинув вверх подбородок, она распахнула дверь и вышла из палаты. Ей вслед полетели проклятья и угрозы взбешенного Кейна.
Ковбои поджидали ее у загона, когда Шторм на взмыленной уставшей лошади въехала во двор усадьбы.
– Как он, Шторми? – спросил Джеб, спеша придержать лошадь, пока Шторм спешивалась.
Остальные рабочие окружили ее, внимательно слушая известие о состоянии Кейна, о наложенных на рану швах и о предписании доктора.
– Сейчас его мучают сильные боли, но доктор сказал, что все обойдется и с ним будет все в порядке.
– Завтра мы отправимся за его кобылами в табун дикого жеребца, – заявил один из скотников, – скажите об этом Кейну, когда увидите его.
Шторм кивнула, а Джеб добавил:
– И мы всадим пулю в голову этого негодяя, похитившего…
– Нет, – оборвала старика Шторм, – Кейн не хочет, чтобы его убивали. Он дал мне на этот счет строгие указания. Я подозреваю, что он мечтает однажды поймать все-таки этого дьявола и приручить его.
Шторм оставила мужчин обсуждать между собой все услышанное и направилась к дому. Когда она открыла дверь на кухню, ее встретил аппетитный запах свежеиспеченных кексов. Она улыбнулась. Когда Мария была в расстроенных чувствах, она всегда принималась печь что-нибудь вкусное.
– О, дорогая, – воскликнула экономка, сразу же заметив в руках Шторм одежду Кейна. – Кейн должно быть потерял много крови.
Она взяла брюки, взглянула на них и покачала головой, заметив, что вся правая половина их выпачкана темно-красной запекшейся кровью.
– Да, ты права, – сказала Шторм, – но благодаря его могучему здоровью и выносливости, доктор Райт обещал, что он скоро поправится – конечно, с помощью хорошего питания. Ему надо есть мясо с кровью и побольше твоей чудесной выпечки.
– Ну уж за этим дело не станет, – Мария пододвинула стул Шторм. – А теперь садись и поужинай. Я понятия не имею, где пропадает Рейф, поэтому не будем его ждать. Он все равно почти каждый вечер пропускает ужин.
Шторм ничего не сказала на это замечание Марии, а сделала вид, что все ее внимание приковано к тарелке с тушеным мясом, которую Мария поставила перед ней. Шторм прекрасно знала, где сейчас находится Рейф, и она знала даже, что он сегодня будет есть на ужин в этом месте, где сейчас находится. Шторм учуяла запах запекающейся в духовке говядины, когда была у Бекки.
Во время ужина Шторм была занята своими мыслями и поэтому односложно отвечала на вопросы Марии. Экономке надоело вести бесполезные разговоры с такой неучтивой собеседницей, и конец ужина они провели в полном молчании.
Через час, проведя довольно продолжительное время в большом деревянном корыте и хорошо выкупавшись, Шторм забралась в чистую постель.
– Завтра утром мне понадобятся вся моя решительность и настойчивость, – пробормотала она в полусне. – Ковбои наверняка будут против моего участия в операции по спасению лошадей Кейна.
Когда Шторм проснулась на следующее утро, небо на востоке только начинало розоветь. Какое-то время она находилась в состоянии полусна – полубодрствования, обдумывая в легкой дреме свои планы на сегодняшний день.
– Охота за кобылами Кейна! – вдруг мелькнула у нее в голове мысль, и она вспомнила, что ей предстояло сделать сегодня.
Шторм сразу же выскользнула из уютной теплой постели и задрожала от сквозняка, гулявшего по комнате: из окна сильно дуло. Шторм поспешно плотно прикрыла форточку и наполнила тазик водой из стоявшего рядом кувшина. Вымыв лицо и руки, причесав волосы, она осторожно подошла к гардеробу и достала оттуда кое-какую одежду. Одевшись в юбку для верховой езды, фланелевую блузу и прочную теплую куртку, Шторм тихо спустилась по ступеням вниз, неся в руках свои сапоги. Причем она обратила особое внимание на то, чтобы не наступить на пятую ступеньку, которая очень громко скрипела. Шторм очень не хотела, чтобы, услышав скрип, в коридор вышла Мария. Это сильно осложнило бы все дело.
Благополучно спустившись вниз, Шторм надела сапожки, взяла с вешалки свою широкополую шляпу и надела ее на голову, убрав под нее всю свою белокурую гриву.
Дверь черного хода легко беззвучно открылась, и Шторм выскользнула на улицу. Она постояла с минуту на крыльце, стараясь, чтобы ее глаза привыкли к царящему вокруг полумраку. Через некоторое время она стала отчетливо различать смутные фигуры ковбоев, собиравшихся у загона в этот ранний предутренний час. Они седлали коней и громко переговаривались между собой. Их голоса далеко разносились вокруг в холодном утреннем воздухе.
«А теперь, – нервно думала Шторм, скрестив руки на груди, – надо как-то умудриться и пробраться тайком на конюшню, чтобы оседлать какого-нибудь резвого скакуна».
Держась в тени сараев, она добралась до конюшни. Поздравив себя с тем, что действовала незаметно, Шторм выбрала коня, длинные стройные ноги которого свидетельствовали о том, что он мог развить приличную скорость. Ей не понадобилось много времени, чтобы оседлать его. И вот она уже сидела в седле. Шторм глубоко вздохнула, взяла поводья в руки и выехала из конюшни.
Конечно же, первым ее заметил старый Джеб. По его худому морщинистому лицу пробежала судорога негодования, и он заорал старческим надтреснутым голосом:
– Шторми, разрази тебя гром, что ты делаешь здесь в этот час, когда приличные девушки еще спят. Да еще верхом на лихом скакуне?
Шторм остановила коня в нескольких футах от старика и, сверкая глазами, выражавшими полную непокорность, заорала в ответ:
– Я еду с вами!
Джеб плюнул с досады в лужу, а шесть мужских голосов, слившихся в единый хор, произнесли одну и ту же фразу:
– Вам нельзя ехать с нами, мисс Шторм.
Вместо ответа Шторм упрямо подняла голову и молча уставилась перед собой. Всю ее жизнь Кейн что-то делал для нее, заботился о ней. И вот ей представляется возможность хотя бы немного вернуть ему свой долг. Она решила во что бы то ни стало вернуть кобылиц Кейна на ранчо, и никто не мог остановить ее!
– Шторми, ты же отлично знаешь, что Кейн не позволил бы тебе ехать с нами на эту охоту, – проговорил Джеб голосом, в котором слышались одновременно мольба и угроза. Когда же старик увидел, что она вместо ответа только плотнее закуталась в куртку, озябнув на холодном ветру, он взобрался на своего коня, бормоча себе под нос: – Как жаль, что здесь нет Уэйда. Он не разговаривал бы с тобой, а просто стащил с седла и баста.
Шторм благоразумно держалась несколько позади мужчин, зная, что они очень неодобрительно относятся к ее участию в охоте. Направив, как и остальные всадники, свою лошадь легким галопом, Шторм пристально смотрела на дорогу. На открытых участках трава была покрыта инеем и Шторм подумала, что им будет легко выследить табун или заметить его вдали на белой от инея равнине.
Когда уже взошло солнце, они достигли отрогов гор, где находились пастбища, облюбованные жеребцом. Они минут десять медленно поднимались в гору – на пологий холм – когда Джеб вдруг повернул своего коня и подъехал к Шторм.
– Видишь вон ту гряду? – спросил он, указывая кривым пальцем на высокую скалу, поросшую чахлыми соснами. – Я хочу, чтобы ты взобралась на нее и осмотрела окрестности. Я вспомнил, что у тебя очень острый глаз и отличное зрение. Ты будешь наблюдать за местностью, пока мы не прочешем здесь все каньоны, – его взгляд упал на пистолет в кобуре, висящий у нее на поясе. – Если ты заметишь табун, сделай пару выстрелов… в воздух.
Шторм посмотрела вслед удаляющемуся на своем чалом коне старику и состроила гримасу.
– Вот старый дурень, – проворчала она, – «в воздух!». Как будто я собираюсь начать пальбу прямо по животным.
Она повернула коня к гряде, уверенная, что Джеб послал ее на гору неспроста и вряд ли в интересах дела.
– Скорее всего, он захотел убрать меня подальше, чтобы я не путалась под ногами, – произнесла она вслух и надула губы.
Шторм забралась по крутому подъему на гору и остановилась на краю обрыва. Она взглянула вниз на долину, которую считала непроходимой и необитаемой. Однако без труда заметила внизу протоптанные тропы, петляющие вокруг огромных валунов и огибающие скалы. Следы от копыт на тропе внизу были совсем свежие, здесь недавно прошел табун. Она перевела взгляд на открытое, поросшее травой пространство, окруженное деревьями, площадью в пять акров, солнце играло бликами, отражаясь в протекавшей через это пастбище речушки.
– Значит, вот где ты прячешься, дикий дьявол, – прошептала она и застыла на месте в ожидании.
Примерно через пять минут Шторм услышала отдаленный топот быстро скачущего табуна. С радостно забившимся сердцем в груди она привстала в стременах и со своей верхней точки отчетливо увидела скачущий по петляющей тропе табун. Она сосчитала лошадей, когда они проносились внизу под скалой. Кроме их пяти красавиц, в табуне было еще десять кобыл, большей частью вороной масти, а также дара гнедых кобылиц и две серые «в яблоках».
«Неплохой гарем», – подумала Шторм, глядя вслед животным, уносящимся по тропе, делающей крутой поворот, и исчезающим из вида. Они, все до одной, были породистые, чистых кровей лошади.
Ее собственный конь нервничал, крутя мордой, он чуял запах дикого табуна. Шторм была удивлена, что дикого жеребца не было в табуне среди кобыл. Но тут она услышала тяжелый топот могучих копыт медленно скачущего коня. Это был он, дикий жеребец!
Шторм пришла в неописуемый восторг, когда увидела появившегося из-за большого валуна чисто белого жеребца. Он был великолепен! Недаром Кейн не хотел, чтобы его застрелили.
Шторм находилась на достаточно близком расстоянии, чтобы заметить гордый блеск темных умных глаз этого животного. Но тут жеребец замедлил свой бег и громко фыркнул, в недоумении озираясь вокруг.
«Неужели он учуял меня?» – испугалась Шторм, быстро переведя взгляд на пастбище за деревьями, где уже паслись кобылы. Пока она раздумывала и колебалась, стрелять ли ей в воздух или подождать, пока жеребец присоединится к своему табуну, с разных сторон прозвучали глухие выстрелы.
Ковбои заметили табун.
Прекрасная голова жеребца нервно дернулась, его ноздри раздулись. Он застыл на мгновение, а затем, напружинив мощные мышцы, прыгнул в сторону и помчался во весь опор навстречу опасности.
Жеребец был уже в нескольких ярдах от своего гарема, когда вокруг него неожиданно поднялся невообразимый шум громких криков и свиста, и в воздухе замелькали лассо. Не замедляя ни на секунду свой бешеный бег, жеребец устремился прямо на людей. Лошади под загонщиками испуганно заржали и метнулись в стороны, унося седоков с дороги жеребца. А тот направился дальше, прямо к пяти уведенным им с ранчо кобылам, которые держались вместе особняком от остального табуна. Шторм открыла рот от удивления, когда жеребец издал высокий трубный глас, в котором слышался призыв. Его карие глаза горели огнем, когда он на всем скаку подлетел к кобылам и начал покусывать их за бока и шеи, пытаясь обратить в бегство прочь от людей.
– Ты – хитрый дьявол, – прошептала Шторм в восхищении, – но на этот раз ты проиграешь.
Пока жеребец крутился вокруг своих новых кобыл, ковбои занялись остальными, стараясь согнать их вместе. Заржав от ярости, белый жеребец помчался к остальному гарему и начал описывать круги вокруг своего табуна, не подпуская людей и оттесняя кобыл назад к узкой тропке между скалами, откуда табун только что пришел на пастбище.
Но прежде чем замкнуть отступление и исчезнуть из виду, он остановился и посмотрел вслед пяти кобылам, которых ковбои уже погнали домой. Жеребец пронзительно заржал, как бы объявляя всему миру, что эти кобылы, в конце концов, будут его, и пустился за своим табуном.
Тело Шторм занемело от скачки вверх и вниз по крутым склонам. Она следовала за Джебом и ковбоями, дыша пылью, которую поднимали копыта их лошадей. Пыль висела в воздухе, раздражая глаза и горло. Доехав до загона, Шторм передала поводья своего коня одному из ковбоев и направилась в дом, чтобы предстать там пред грозными очами разгневанной Марии.
Но когда девушка вошла на кухню, экономка только сурово взглянула на нее и сказала:
– Глупая девчонка, иди умойся, а я пока соберу тебе чего-нибудь поесть.
– Спасибо, Мария, – Шторм поцеловала ее в гладкую пухлую щеку в благодарность за обещанный завтрак, но еще более она была благодарна за то, что эта добрая женщина избавляла ее от необходимости препираться и ссориться.
– Кейн будет просто счастлив, что его любимицы возвращены в стойло, – произнесла Мария через некоторое время, когда Шторм уже с аппетитом поглощала сосиски и горячие пирожки. – Я пойду с тобой к нему в лазарет только затем, чтобы увидеть радость на его симпатичном лице, когда ты сообщишь ему эту новость.
– К сожалению ты увидишь на его симпатичном лице совсем другое выражение, когда я сообщу ему, что он не вернется завтра домой, – произнесла Шторм с усмешкой и выглянула в окно, где в открытом загоне мирно паслись возвращенные на ранчо кобылы. Их шкуры, которые прежде блестели и лоснились от ежедневного тщательного ухода, теперь выглядели ужасно – покрытые колючками и царапинами. Счастье еще, что ни одна из них не была жеребая.
Около полудня Шторм и Мария въехали в Ларами и остановились у здания больницы.
– Вот черт! – воскликнула Мария, спешившись и вынимая из седельной сумки небольшой сверток, – ковбои уже здесь. Этот трепло Джеб наверняка все рассказал Кейну.
Шторм испытывала ту же досаду, что и Мария. Кейн придет в ярость, когда узнает, что ему не разрешили сегодня вернуться домой. Но он еще больше рассвирепеет, когда узнает, что она настояла на своем участии в охоте.
Когда женщины вошли в коридор, они услышали мужские голоса и смех.
– Надеюсь, что сестра милосердия вышвырнет всех этих ковбоев за дверь, – пробормотала Шторм и открыла дверь в палату Кейна.
Кейн сидел на кровати, его ушибленное бедро было обложено подушками. В его глазах светилась радость и благодарность этим парням, которые наперебой рассказывали ему об удачно закончившемся рейде к отрогам гор, в подробностях описывая, как они вызволяли его кобыл.
Прошло несколько секунд, прежде чем он заметил двух женщин, стоявших в дверях:, старшая из них бросала на него неодобрительные взгляды, а младшая поглядывала как-то странно.
– Мария! – воскликнул Кейн, глядя мимо сестры» потому что сразу же увидел – у нее в руках не было сумки с его одеждой. Неуклюже обняв экономку и смачно чмокнув ее в щеку, он развернул сверток, который Мария протянула ему, и с наслаждением втянул носом воздух.
– Сэндвичи с говядиной! Я знал, что ты меня в беде не оставишь, – произнес он, делая ударение на слове «ты» и устремляя на сестру взгляд, полный укора и осуждения.
Шторм ничего не ответила, а только улыбнулась ковбою, который быстро встал и уступил ей свой стул.
Когда парни принесли второй стул для Марии, и экономка уселась рядом с кроватью, она гневно взглянула на Джеба, стоявшего прислонясь к стене.
– Ты, значит, не мешкая, прямиком поспешил сюда, чтобы донести на Шторм, да?
Кейн уже приготовился вонзить зубы в сэндвич, но, услышав слова Марии, отложил его в сторону и бросил колючий взгляд на сестру.
– Ты ездила на охоту вместе с мужчинами? Признавайся!
– Я как раз собирался сказать тебе об этом, Кейн, – вмешался Джеб, не дав Шторм ответить на обращенный к ней вопрос. – Я велел ей возвращаться домой, но она и не подумала сделать это. Она была очень упряма и намеревалась идти до конца. Тогда я придумал трюк, чтобы вывести ее из игры. И мне это удалось!
На секунду в палате воцарилась мертвая тишина, а затем мужчины, закинув головы, разразились громовым хохотом. Шторм побагровела от стыда и полного замешательства. Схватив свою шляпу, она выбежала из комнаты, не обращая внимания на громкие призывы Кейна вернуться назад.
Мария тоже вскочила на ноги.
– Тупой старый козел! – бросила она в сильной ярости смутившемуся Джебу и поспешила вслед за Шторм.
По дороге домой женщины не перекинулись ни единым словом. Добравшись до ранчо, Шторм молча удалилась в свою комнату и сразу же легла там на кровать. Через, минуту в дверь постучали, и на пороге появилась Мария. Она присела на край кровати рядом со Шторм и тихо сказала:
– Не огорчайся из-за этого старого дурака. Временами мне кажется, что он уже просто выживает из ума. Никто даже не знает, сколько ему лет. Вероятно, он сам этого не знает. Кейн вроде бы слышал когда-то, как Джеб рассказывал, что работал здесь на ранчо будучи совсем молодым человеком, еще у твоего дедушки. Старик считает тебя и Кейна своей семьей и думает, что ты – все еще ребенок, которым надо помыкать.
Доброжелательные слова Марии утешили не много Шторм, и она не стала больше сдерживать слезы, готовые политься неудержимым потоком из ее глаз. Зарывшись лицом в ладони, она разрыдалась.
– Все меня считают ребенком… Все! Джеб, Кейн и…
– И Уэйд, – закончила за нее Мария. – Особенно Уэйд.
– О Мария! – Шторм перевернулась на спину и прикрыла рукой глаза. – Ты все знаешь, ведь правда?
– Ну, не все, конечно, – ответила Мария, и ее глаза заискрились, – однако я знаю, что ты была увлечена им с детства.
Шторм убрала руку и бросила на Марию удивленный взгляд, как будто ей в голову пришла какая-то поразительная мысль.
– Увлечена? Так, может быть, все эти годы и обманывала сама себя?
– Все возможно, – кивнула Мария. – Я всегда думала, что ты не права, лишая всех этих молодых людей, увивавшихся за тобой, возможности получше узнать тебя. Твои мысли всегда были слишком заняты только одним человеком: Уэйдом. Тебя интересовало одно – что он делает, где он и с кем. Плохо то, что ты до сих пор не разобралась в своих истинных чувствах к Уэйду.
Мария увидела, как лицо Шторм зарделось от смущения, и продолжала:
– За эти четыре года, пока тебя не было дома, Уэйд очень переменился. Он слишком много пьет, у него слишком много скандальных связей с женщинами, и он целыми днями носится по округе, как сумасшедший, на своем бешеном коне. Он такой же дикий, как тот жеребец, которого ты видела вчера в отрогах гор.
Когда Шторм приподнялась, опершись на локоть, Мария насмешливо добавила, чтобы подразнить ее:
– А теперь признайся, только говори мне чистую правду: ты б ведь не стала заарканивать дикого жеребца и пытаться приручить его, ведь так?
– Неужели ты больше совсем не любишь Уэйда? – спросила Шторм, не отвечая на последний вопрос Марии.
– Конечно, я по-прежнему люблю Уэйда, – ответила Мария, и ее глаза вспыхнули от негодования. – После тебя и Кейна это третий человек, которого я больше всех люблю в этом мире. Просто я считаю, что он тебе не пара.
– Не пара… это я ему не пара, – произнесла Шторм, уставившись в потолок, когда Мария ушла. – Я была слишком глупа, чтобы понять это раньше. Но Мария ошиблась в том, что я была всего лишь увлечена Уэйдом. Я всегда любила его всем моим существом.
