ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Пронзительный, надтреснутый голос, принадлежащий какой то пожилой женщине, и глубокий, густой голос мужчины возвратили Сэйдж к реальности, в тот мир, который она едва сознавала в течение двух дней.
Она наморщила лоб, пытаясь понять, что с ней произошло и где это она оказалась. Мужской голос был удивительно знакомым, словно когда то, может быть, во сне, Сэйдж уже слышала его. Однако, она была уверена, что никогда раньше ей не доводилось слышать голос женщины, который сейчас раздавался где то поблизости. Сэйдж нахмурилась. Если у них гости, то почему Артур не разбудил ее? И почему она чувствует себя такой вялой и разбитой?
Молодая женщина повернула голову к окну, за которым продолжался этот разбудивший ее разговор, и нахмурилась еще больше, потому что увидела, как на окне колышутся от легкого ветерка красные занавески.
Она удивилась — в ее доме никогда не было таких ярко красных занавесок!
Внезапно Сэйдж вздрогнула, глаза ее расширились. Ведь в ее спальне вообще нет никакого окна! Артур давно обещал прорезать для нее окошко, но до сих пор и не собрался.
Она еще больше растерялась. И кровать ее никогда не была такой удобной! Последний раз только до свадьбы, в родительском доме, ей доводилось лежать на пуховой перине. Чувство тревоги, словно холодная волна, захлестнула Сэйдж. Куда подевался Артур?
И как только она подумала о муже, словно яркая вспышка пламени осветила ее память, и женщина вспомнила все, что с ней случилось. Все ее близкие мертвы! Убит Артур и ее брат Кейл, и жена брата Мэри. Снова Сэйдж увидела их тела, неподвижно распростертые на земле, языки пламени, выбивающиеся из под крыши их маленького дома. А потом тлеющие угли на том месте, где только что кипела жизнь и жили любившие друг друга люди.
По щекам женщины потекли слезы. До сих пор у нее просто не было времени для того, чтобы отдаться чувству скорби. Горе было безмерным, но еще больше был страх оказаться в руках Миланда. Сэйдж так боялась этого человека, что даже потеря всех близких отступила на второй план перед необходимостью спасти себя и племянника.
Уже не сдерживая своих слез, Сэйдж вспомнила события того последнего вечера, когда они с Дэнни укрылись на ночь в заросшей норе где то в лесу. Она вспомнила, как ужасно холодно ей было. А потом — непереносимая жара… И все, дальше — полная темнота.
Ее глаза обратились к закрытой двери. А что если Миланду все таки удалось их обнаружить? Может быть, они уже его пленники? Где Дэнни? Женщина сделала попытку приподняться и сесть в кровати. Она должна найти мальчика!
Однако, ее слабое тело отказалось повиноваться. На лбу выступили капли пота, и Сэйдж обессилено откинулась на подушки. Сделав, еще одну безуспешную попытку подняться, она в отчаянии позвала Дэнни и сама удивилась тому, насколько слабо и жалобно прозвучал ее голос.
Разговор за окном тотчас прекратился, и почти в ту же минуту распахнулась дверь. Сэйдж с удивлением увидела высокого, широкоплечего мужчину, который направился прямо к ее кровати. Как то непроизвольно женщина отметила про себя его густые темные волосы с редкими седыми прядями и непередаваемую бездонную синеву его глаз. Взгляд у мужчины был усталым, но лицо его было удивительно красиво какой то дьявольской красотой. Он подошел к кровати, пододвинул стул и уселся на него. Сэйдж вдруг заметила, что его близость страшно волнует ее. У нее учащенно забилось сердце и перехватило дыхание.
— Итак, вы решили все же вернуться к нам, — красивые губы незнакомца под пышными усами растянулись в улыбке, которая обнаружила его крепкие белоснежные зубы.
— Кто вы? — испуганно выдохнула она, натягивая легкую простыню до подбородка.
В глазах Джима промелькнула усмешка, когда он подумал: «Ну, ну, малышка, немного поздно закрываться от меня. Я уже видел твои прелести».
Он посмотрел в ее серо зеленые глаза, точно такие же, как у ее племянника, и тихо, спокойно сказал:
— Меня зовут Джим Латур. Вы находитесь в одной из комнат в моем салуне. А ваш племянник в комнате наверху, он еще не проснулся. — Из своего широкого кармана Джим достал часы, щелкнув по крышке, открыл их и, посмотрев на время, улыбнулся. — Примерно через полчаса он спустится вниз. Этот парень ни за что не пропустит завтрак.
Сэйдж облегченно закрыла глаза. Итак, Дэнни в безопасности.
— Как мы тут оказались? — спросила она. — Я совсем ничего не помню.
— Ну, это и не удивительно, — Джим с трудом подавил желание протянуть руку и коснуться локона на ее лбу. — Вы были при смерти, когда мой двоюродный брат Джонни Легкая Нога обнаружил вас с мальчиком. Он со своей женой и привез вас обоих сюда.
Джим наклонился вперед и положил ладонь на лоб женщины, сделав вид, что хочет определить, какая у нее температура.
— Вы не против, если мы еще немного поболтаем? Я бы хотел, чтобы вы подробнее рассказали о том, что с вами случилось. Дэнни очень сбивчиво, в общих чертах, рассказал нам обо всем.
Сэйдж кивнула и стала вспоминать тот страшный день, который перевернул всю ее жизнь. По мере того как она описывала происшедшее и облик тех троих, безжалостно растоптавших ее безмятежное счастье, Джим становился все мрачнее. А когда женщина дрожащим от волнения голосом рассказала о вожаке бандитов и упомянула о его рыжих волосах, Джим сжал губы, в углах его рта залегли жесткие складки и на скулах задвигались желваки.
Эти трое ему были отлично известны. Эд, Текс и Дик Харлэн — все бывшие члены его банды, знакомые ему с тех времен, когда он сам скрывался от закона и был их предводителем. Эта троица всегда доставляла ему больше хлопот, чем все остальные парни, вместе взятые. Особенно Дик Харлэн. Он был хвастлив и совершенно невоздержан на язык. Из за его постоянного трепа со шлюхами или кем либо еще, полиция частенько садилась им на хвост. Но кроме этого, он очень грубо обращался с женщинами, так что те жаловались шерифу, и у всех парней тогда возникали крупные неприятности.
Джим откинулся на спинку стула, уселся поудобнее, положив ногу на ногу, и задумчиво уставился на собственный, начищенный до зеркального блеска ботинок. Все трое были способны на насилие, если бы краснокожая женщина попалась им на глаза одна, где-нибудь вдалеке от людей. Но индианка, невестка Сэйдж, была убита ими не где-то в лесу, где она собирала ягоды или какие либо коренья, нет. Она была рядом со своим белым мужем, и около них находился еще один белый мужчина, муж Сэйдж.
Джим покачал в сомнении головой. Что-то тут не то, что-то не вяжется. Эти трое, о которых она рассказывает, слишком осторожны, чтобы рисковать своими головами и пойти на убийство трех человек ради возможности удовлетворить свою похоть… Если только тут не замешаны деньги, много денег. А раз так, то тут замешан еще четвертый. Этот, четвертый, и хотел видеть двух белых мужчин и краснокожую женщину мертвыми. И он, этот парень, так этого желал, что готов был заплатить сколько угодно, лишь бы добиться своего.
Латур снова поднял глаза на Сэйдж.
— В бреду вы постоянно умоляли: «Господи, не дай ему нас изловить!» Кого вы имели ввиду?
Сэйдж прикрыла глаза и нервно затеребила уголок простыни, все еще натянутой до подбородка. Значит, Джим Латур считает, что в эту трагедию замешан еще кто-то. Должна ли она рассказать ему о своих подозрениях относительно Миланда и о том, что, по ее мнению, именно ее деверь направлял руку убийц? А вдруг он все же не виновен, и она напрасно его подозревает?
Однако, дурное предчувствие, которое возникло у нее в тот страшный день, и страх, внушаемый ей Миландом, слишком прочно поселились в ее сердце. Поэтому она посмотрела на Джима и ответила:
— Я полагаю, Дэнни рассказал вам, что мы убегали от моего деверя, которого зовут Миланд Ларкин. Мне не хочется так думать, но чем больше я вспоминаю последние события, тем больше мне кажется, что он как fo связан с нападением на мою семью.
— Если это не слишком личное и если вам не трудно, не могли бы вы рассказать, какого рода события заставляют вас так думать?
Сэйдж помолчала несколько мгновений, колеблясь, говорить или нет, но потом сказала:
— Вы знаете, Миланд пришел в страшную ярость, когда я вместо него выбрала его брата. Он жестоко избил Артура, причем безо всякого повода.
Джим посмотрел на красивое лицо лежащей перед ним женщины и подумал: «Да, девочка, пожалуй, мужчина может пойти на убийство, чтобы заполучить такую красавицу».
Но эти мысли он оставил при себе, а вслух сказал:
— Вы думаете, он еще разыскивает вас?
Пытается ли Миланд найти ее? Сэйдж очень боялась этого и надеялась, что он оставит свои попытки разыскать ее. Но, вспоминая, как он звал ее, какое раздражение и неприкрытый гнев звучали в его голосе, когда они с Дэнни прятались, Сэйдж вынуждена была признать — да, Миланд не остановится. Ей стало j страшно, что однажды он все таки сможет найти ее. И этот страх отразился в ее глазах, когда она вновь заговорила.
— Он очень упрямый человек. Я уверена, что он где-нибудь поблизости и не успокоится, пока своего не добьется.
При этих словах Сэйдж задрожала, и тогда Джим положил ладонь на ее руку, лежавшую вдоль тела поверх простыни, и произнес:
— Не думайте о нем. Здесь вы с мальчиком в безопасности. Вам необходимо думать о собственном здоровье. Постарайтесь скорее выздороветь. А здесь вам никто не причинит вреда.
Но он увидел по ее глазам, что Сэйдж ему не верит и боится за себя и племянника. Его это несколько удивило, но, в общем, Джим эту женщину понимал. Она же не знала, что он сам когда то был вне закона и до сих пор поддерживал отношения с некоторыми из своих старых дружков. Эти ребята по прежнему балансировали на грани закона, но, несмотря на это, были честными людьми и были готовы в любой момент прийти ему на помощь, если он их об этом попросит. Кроме того, у него родственники среди индейцев. Любой из них может выследить этого Миланда и воткнет ему нож в сердце раньше, чем тот сообразит, что произошло.
Но Джим не стал говорить ей ничего об этом. Он чувствовал, что эта молодая женщина, почти девушка, до сих пор была окружена чьей-нибудь заботой и находилась под чьей-нибудь защитой. Она, наверняка, не знает ничего о той жизни, в которой люди убивают друг друга, не раздумывая ни секунды. Он просто встал и, улыбаясь ей своей ослепительной улыбкой, спросил:
— Хотите есть?
— Я просто умираю от голода, — заулыбалась она в ответ.
— Ну и отлично. Тилли приготовила огромную кастрюлю своего фирменного соуса с мясом и овощами. Я велю ей принести вам тарелку этого замечательного блюда.
— Спасибо вам, мистер Латур. И вдвойне спасибо за то, что вы взяли нас с Дэнни к себе и помогли мне спастись от смерти.
Ее слова прозвучали немного высокопарно, и Джим, улыбнувшись одними глазами, отвесил ей легкий поклон и сказал:
— Ничего ничего, мне это доставило огромное наслаждение, мадам.
Когда Джим покинул комнату и плотно затворил за собой дверь, Сэйдж нахмурилась. Ей не понравилась его дьявольская усмешка и то, как он сказал «наслаждение». У нее появилось ощущение, что в его словах был намек на что то, известное только ему одному.
— Все таки он очень красив, — вздохнула женщина. И тут же подумала о том, что сама то она, должно быть, выглядит просто ужасно.
Женщина провела ладонью по волосам, и ее пальцы безнадежно застряли в спутавшихся прядях. Тогда она облизнула губы и почувствовала, какие они у нее сухие и обветренные. Вообще то Сэйдж никогда не была тщеславной или кокетливой женщиной, но сейчас она с удивлением для самой себя обнаружила, что ей хочется выглядеть как можно лучше в глазах ее привлекательного хозяина. Еще ей пришло в голову, что у него, наверное, в этом городке огромное множество поклонниц. Размышления Сэйдж были прерваны, когда дверь открылась, и высокая худая женщина с седыми волосами вошла в комнату, держа в руках поднос. Она ногой закрыла за собой дверь, и комната сразу же наполнилась таким ароматом, исходившим от тарелки в центре подноса, что у голодной Сэйдж закружилась голова и рот наполнился слюной.
Женщина улыбнулась, и от этой добродушной улыбки ее коричневое обветренное лицо покрылось сетью глубоких морщин.
— Джим сказал мне, что вы хотите есть. Отличный знак — больные выздоравливают.
С этими словами она поставила поднос с едой на маленький столик возле кровати.
— Должно быть, вы — Тилли, — Сэйдж улыбнулась ей.
— Это я…
Умелые, проворные руки старухи бережно подняли Сэйдж и подложили ей за спину две подушки.
— Джим приказал мне лично убедиться в том, что вы все съели.
Сэйдж устало откинулась назад — малейшее движение давалось ей с огромным трудом. От напряжения у нее на лбу выступил пот. Она снова улыбнулась.
— Я чувствую себя такой слабой. Должно быть, я действительно была очень больна.
— Да уж, — Тилли села на стул рядом с кроватью и подала молодой женщине поднос с едой.
— Джим несколько часов без сна провел рядом с вами. Он так о вас беспокоился, что вы себе не представляете.
— Мистер Латур оставался со мной? — Сэйдж застыла, и ее ложка замерла на полпути от чашки ко рту. Она отчетливо вспомнила прикосновение холодной мокрой материи к своему горячему телу и пылающему лицу. Но не мог же он, в самом деле, протирать ее?
— Я была убеждена, что это вы ухаживали за мной! — Она с надеждой посмотрела на Тилли и тут же пожалела о том, что эта фраза вырвалась у нее. У Сэйдж не было ни малейшего желания узнать, что этот красивый мужчина находился рядом с нею все это время. Если это окажется правдой, то она просто не сможет больше смотреть ему в лицо.
И все таки Тилли не оставила ей никаких надежд Кухарка, словно и не заметив смущения молодой женщины, ответила:
— Я была слишком занята на кухне, мне пришлось готовить для посетителей… Они, видите ли, не только пьют за ужином.
Тилли показала на толстый кусок хлеба, лежавший на подносе, и сказала:
— Я испекла этот хлеб сегодня утром. Отломите кусочек и макните в соус. Увидите, как вкусно!
Потом Тилли откинулась на спинку стула и добавила:
— Вообще, хочу, чтобы вы знали — когда вам требовалась особая помощь, ну, вы меня понимаете, Джим звал меня, а сам дожидался на кухне, пока я выйду. Вам нет нужды беспокоиться: Джим — настоящий джентльмен.
Успокоенная этим известием, Сэйдж не стала дальше выяснять, кто обтирал ее тело. Она взяла кусок хлеба, как советовала ей седоволосая добродушная кухарка, и погрузила его в густой, ароматный соус. Ее желудок слишком долго был пустым, и поэтому сейчас, хотя она и пыталась изо всех сил сохранить манеры настоящей леди, у нее ничего не вышло, и она с жадностью набросилась на еду, отбросив всякие церемонии.
Тилли с довольной улыбкой смотрела, как мясо, | овощи и хлеб с огромной скоростью исчезают во рту i Сэйдж. Когда тарелка опустела и оказалась тщательно вытертой последним кусочком хлеба, Тилли вновь подала голос:
— Может быть, еще немножко добавить?
— Хорошо бы, только я боюсь, что у меня живот лопнет, если я еще хоть немного съем, — рассмеялась Сэйдж. — Я никогда не ела ничего вкуснее.
— Спасибо, дорогая, — расцвела Тилли. — Этот мясной соус меня научила готовить Джонти, дочь Джима.
— Так мистер Латур женат? — Сэйдж почувствовала легкое разочарование, но ей как то прежде и в голову не приходило, что этот красивый мужчина может иметь жену.
Тилли отрицательно покачала головой.
— Нет, не женат и никогда не был. Он очень любил мать Джонти, и в свое время они непременно поженились бы, но бедная женщина умерла при родах и оставила дочурку после себя. — Тилли заморгала и посмотрела за окно. — Мне кажется, Джим никогда не простит себе, что его не было рядом с матерью Джонти, когда она так в нем нуждалась. Это все случилось лет двадцать назад, но он с тех пор ни к одной женщине серьезно не относился. Я думаю, он однолюб.
— Однако, я бы не сказала, что он похож на человека, который избегает женщин, — вслух подумала Сэйдж. — Скорее, у него вид очень опытного мужчины.
— Да уж, Джим такой, — согласилась Тилли. — Женщины от него просто без ума, и он их хорошо изучил. Но он не позволил ни одной из них стать ему настолько близкой, чтобы хорошо его узнать. Впрочем, это и понятно, ему никогда не приходилось иметь дело с приличными женщинами. Он мне как то раз сказал: «Если женщина на тебя ласково посмотрела — жди хлопот». По его мнению, если мужчина только возьмет женщину за руку, как ей тут же хочется выскочить за него замуж! Еще он сказал, что не собирается вешать себе на шею собачий ошейник и ходить перед нами на задних лапках. Он говорит: «Пусть другие отплясывают под эту дудку».
Сэйдж расхохоталась во все горло, так что кровать ходуном заходила.
— Да где это он таких мыслей набрался?
— А кто его знает! Может, и сам придумал… лишь бы не жениться, я думаю, ему просто слишком нравится свобода. Видишь ли, ему уже сорок два года и всю свою жизнь он ходит, куда хочет, делает, что хочет и никому не дает отчета в своих действиях. Если у него будет жена, это все переменится, и ему это известно.
— Возможно, также, что он не знает, будет ли верен своей жене, хихикнула Сэйдж.
Тилли ухмыльнулась.
— Ты знаешь, я и сама об этом думала. Чрезвычайно интересное обсуждение личности Джима Латура и его жизненного пути прервал Дэнни, который засунул в дверь свою всклоченную после сна голову.
Обе женщины с любовью посмотрели на мальчика и улыбнулись ему, а он торопливо пересек комнату и вскарабкался к тете на постель. Мальчуган положил свою теплую маленькую ладошку на лоб Сэйдж и улыбнулся ей.
— Ты сегодня хорошо выглядишь, тетя, и, кажется, температуры нет. Как ты себя чувствуешь?
Сейдж взяла его руку и прижала к своей щеке.
— Я отлично себя чувствую, милый. Просто немного ослабла А как ты?
Она озабоченно посмотрела ему в глаза, так похожие на ее собственные.
— О, не беспокойся! У меня все о'кей, — Дэнни пожал плечами, но голос его дрогнул, и предательски задрожала нижняя губа. Однако, мальчик, как и подобает настоящему мужчине, сдержался, проглотил слезы и, заметив на подносе пустую тарелку, вновь заговорил о здоровье Сэйдж:
— Тилли тебя обязательно вылечит своей едой. Она готовит просто здорово!
— А что ты делал с тех пор, как мы сюда попали?
— Сэйдж бережно убрала прядь волос у него со лба.
В глазах у Дэнни загорелся огонь. Он оживленно заерзал на кровати.
— Джонни Легкая Нога вчера меня брал днем на рыбалку, а сегодня мы с ним собираемся на охоту. Он мне сделал настоящий лук и стрелы.
Сэйдж забеспокоилась и с тревогой посмотрела на Тилли, а потом на племянника:
— Дэнни, я думаю, это неразумно — уезжать из-под защиты мистера Латура. Мне кажется — это опасно.
Тилли проговорила:
— Ха, если он с индейцами, с ним ничего не произойдет. Мальчик с ними в такой же безопасности, как и с Джимом.
Услышав это, Сэйдж успокоилась, и ее лицо посветлело.
— Дэнни, я бы хотела встретиться с твоим другом Джонни Легкая Нога. Мне хочется поблагодарить его за то, что он спас нас и привез сюда.
— Я это уже сделал. А он только погладил меня по голове и сказал, что на это была воля того, кто правит вселенной. Думаю, что он говорил о Боге.
— Конечно, ты прав. И все же мне хочется лично поблагодарить его.
— А его все равно сейчас тут нет. Он взял Немию — это его жена — и они отправились в магазин, где продают всякую всячину. Немия хочет купить себе красные бусы. Надеюсь, что примерно через час они возвратятся. Я как раз к тому времени успею позавтракать.
Дэнни повернулся к Тилли:
— Джим уже позавтракал?
И когда кухарка кивнула, обеспокоенно спросил:
— А он хоть что-нибудь мне оставил?
— Дэнни! — воскликнула Сэйдж. — Как не стыдно, это же невежливо!
— Прости, пожалуйста, Тилли, — Дэнни покраснел от смущения. — Ну ты же знаешь, какой у Джима аппетит!
— Да уж, аппетит у него хоть куда! — Тилли протянула руку и взъерошила мальчику волосы. — Впрочем, я знаю еще одного джентльмена, который не уступит мистеру Латуру.
Она улыбнулась.
— Твой завтрак еще теплый, стоит на плите. Иди, поухаживай сам за собой.
— Он замечательный парнишка, — сказала Тилли, когда за Дэнни закрылась дверь. — Джим и его брат индеец по настоящему привязались к нему.
— Я думаю, что это взаимное чувство, — глаза Сэйдж стали печальными. — Он и его отец, мой брат, были очень близкими. Вы не знаете, Дэнни очень горюет?
— Да, очень! Я не выдумываю. Поэтому Джим с братом стараются как можно сильнее занять его. Они его настолько выматывают разными забавами, что он засыпает сразу, как только коснется подушки.
У Сэйдж на глаза выступили слезы и потекли по щекам, оставляя блестящие дорожки.
— Господи! Я никогда не смогу вас отблагодарить. Я в бесконечном долгу перед вами всеми. Если бы мистер Легкая Нога не нашел меня в той пещере, я бы, наверное, умерла, и тогда только одному Богу известно, что случилось бы с Дэнни!
— Ну-ну, Легкая Нога нашел вас, и у Дэнни все прекрасно, так что не надо больше об этом думать.
Тилли немного помолчала, а потом, запнувшись, спросила:
— А какие у тебя планы?.. Ну, я имею в виду, что ты собираешься делать, когда восстановишь силы и здоровье?
— Боюсь, что я сама еще не знаю, — вздохнула Сэйдж. — У меня просто не было времени как следует об этом подумать. Конечно, назад на свою ферму я не смогу вернуться. После того, что произошло, я просто там не смогу жить. Да если бы даже мне и захотелось туда вернуться, нельзя забывать о моем девере. Ми ланд ужасный человек. Он ни на секунду не оставит меня в покое.
Тилли, соглашаясь, кивнула.
— Да, Джим мне о нем рассказывал. Этот Ми ланд, похоже, настоящая свинья.
— Полагаю, что мне остается сделать только одно: я должна найти какую-нибудь работу, заработать деньги и постараться выбраться из штата вместе с Дэнни. Надеюсь, нам удастся добраться до какого-нибудь большого города, а там, среди множества людей, Миланду не удастся нас обнаружить.
Тилли не стала возражать молодой женщине, но планы ей абсолютно не понравились. Прежде всего, все существо старой подруги Джима протестовало при одной мысли о том, что хрупкая, нежная Сэйдж будет жить среди тысячи абсолютно чужих ей людей, пытаясь прокормить себя и восьмилетнего .ребенка. Кажется, юная вдова даже не представляется чем ей в конце концов придется столкнуться. Она же будет похожа на голубку в стае ястребов!
Такой женщине, как Сэйдж Ларкин, нужна мужская забота и защита. «И что самое главное, — добавила про себя Тилли, — Джиму эта идея тоже не понравится». Этот здоровяк, может, и сам еще не сознает этого, но образ очаровательной Сэйдж, похоже, крепко запал ему в сердце. Конечно, Тилли знала, что этот упрямец, как последний тупица, нет, как осел, будет бороться с собственными чувствами к этой беспомощной и потому такой для него желанной женщине. Он же так часто заявлял, что нет на свете такой бабы, которая бы могла затронуть его душу.
Старая кухарка даже поерзала на стуле, и в ее глазах запрыгали бесенята. Кажется, в этот раз карась попался. Ну что ж, должно быть, будет дьявольски интересно, как Джим Латур будет побежден маленькой женщиной, больше похожей на юную девушку.
— Как вы думаете, это хорошая идея? — прервала Сэйдж ее размышления, и она, улыбнувшись, ответила:
— У тебя еще будет уйма времени подумать о своем будущем. Утро вечера мудренее. Сейчас надо как можно скорее выздороветь и восстановить свои силы.
— Ну, с такой едой это не займет много времени. Я уже сейчас чувствую себя гораздо лучше.
Все еще привлекательное лицо Тилли озарилось широкой, довольной улыбкой:
— Я и в подметки не гожусь дочке Джима, красавице Джонти. Вот уж кто божественно готовит!
— Я вижу, вы ее ужасно любите. Какая она?
~ О! Она такая… такая… лучше ее в целом свете не отыскать!.. Очень красивая. У нее волосы, как у Джима, и глаза такие же синие, как у него. Она примерно такого же роста, как ты.
Довольно смеясь, Тилли добавила:
— Джонти уже сделала Джима один раз дедушкой и зимой собирается еще раз подарить ему внука. Не очень то он похож на деда, а?
— Ой, ни чуточки не похож! Ну и как он себя чувствует в этом качестве?
— Он доволен так, что и нельзя больше. Но ему, по моему, совершенно наплевать, когда Коди зовет его дедушкой.
— Большинство мужчин, одиноких и таких красивых, как мистер Латур, не очень то рады такому званию, — сказала Сэйдж.
Тилли пожала плечами и ответила:
— Это правда, большинству мужчин не нравится, но Джим к этому относится совершенно спокойно. Он слишком уверен в себе и в собственных силах.
Внезапно в памяти Сэйдж всплыли дни, проведенные с Артуром. Бедняга! Ему всегда не доставало уверенности в собственных силах. Бывали дни, когда она, раздосадованная его постоянными сомнениями и боязнью принять решение по любому малейшему вопросу, теряла терпение и выходила из себя. Артур тогда решался, но, к несчастью, чаще всего у него ничего не выходило.
Сэйдж тяжело вздохнула, чувствуя свою вину перед ним за все те резкие слова, которые она иногда ему говорила. Что бы там ни было, но Артур был добрым, любящим мужем… и просто хорошим человеком.
Тилли что то говорила, и Сэйдж постаралась отогнать тяжелые мысли и прислушаться к словам кухарки. Та встала со стула.
— Я пойду к себе на кухню. Может, пока я не ушла, тебе нужно что-нибудь? Могу принести.
— Спасибо большое, Тилли. Я бы хотела щетку или расческу и тазик с водой, чтобы можно было умыться.
— О, Боже мой! Я сама должна была раньше догадаться!
Тилли взглянула на стоявший рядом с кроватью туалетный столик и сказала:
— Знаешь, когда Джонти переезжала в дом к мужу, она оставила здесь свое зеркальце и расчески с гребнями. Да и много еще чего. У нее тут осталось много платьев и другой одежды, которая ей не нужна на ранчо. Так что, выбирай, что хочешь, все в твоем распоряжении.
— Я так благодарна за предложение, Тилли. Ты знаешь, у меня же совсем ничего не осталось, кроме той одежды, в которой меня сюда привезли.
— Не стоит благодарности, Сэйдж. Приятно будет видеть, что эту одежду опять носят.
Тилли принесла расческу и маленькое зеркальце и положила их на кровать.
— Сейчас я тебе принесу мыло и немного теплой воды.
Сэйдж взяла зеркальце и посмотрела на свое отражение: «О, Господи, я выгляжу, как будто только что выбралась с того света. А волосы! У меня старая метла была лучше».
Она с такой силой запустила гребень в свои спутавшиеся волосы, что слезы брызнули из глаз.
Когда вернулась Тилли, неся мыло и воду, Сэйдж уже почти привела себя в порядок, но силы ее совсем оставили, и она только слабо улыбнулась, когда старая женщина воскликнула:
— Матушки мои! Какие же у тебя прекрасные волосы!
Сэйдж благодарно улыбнулась и начала намыливать мочалку, которая плавала в воде. Может быть, волосы у нее и неплохо смотрятся, но лицо так исхудало, что на нем остались только кожа да кости. Одни глаза только и есть. Уж, конечно, этому красивому владельцу салуна она не покажется слишком привлекательной.
Внезапно Сэйдж раздраженно бросила мочалку назад в таз с водой. Боже мой, что же она за человек?! Только четыре дня назад погиб ее муж, а она уже переживает из за того, что какой то незнакомец посчитает ее непривлекательной.
Она насухо вытерла лицо, твердо пообещав себе, что отныне все ее мысли и чувства будут сосредоточены на воспоминаниях об Артуре.
И ей это удалось. Но только до той минуты, как она заснула. Потому что тогда ей сразу же приснился сон. Ей снилось, что к ней приблизился мужчина с удивительно красивым, загорелым лицом и пронзительно синими глазами. Он шептал ей какие то слова, такие, каких она никогда не слышала ни от одного мужчины. И от этого ей было удивительно хорошо, хотя слова эти были, пожалуй, не совсем приличные. Но от них Сэйдж стало так тепло, что захотелось сбросить с себя все, и она скинула с себя всю одежду до последней нитки… тогда этот мужчина лег рядом с ней, и она отдалась ему…
Ее тело дрожало и извивалось в объятиях этого приснившегося ей мужчины так, словно он ласкал ее наяву. И, наконец, Сэйдж внезапно испытала наслаждение, какого даже ее муж ей никогда на доставлял. Все тело пронзила сладостная судорога и…
Когда Сэйдж проснулась от того, что кто то стучит в дверь, ей показалось, что она еще спит. В следующую секунду, осознав, что это все было только сном, молодая женщина едва не заплакала от огорчения, что он кончился. Она все еще находилась во власти своих прекрасных видений, ее темно зеленые глаза возбужденно блестели, когда дверь отворилась и в комнату вошел Джим Латур.
