ГЛАВА 3
Деньги, вырученные от продажи хлопка, помогли ускорить отъезд. Покупательная способность банкнот позволяла По торговаться. Серена с удовлетворением вспоминала, как текли слюнки у продавцов при виде наличных денег, и они отдавали товары за полцены.
Но самое лучшее — Серена довольно улыбнулась — это то, что на часть средств она купила небольшой домик для нянюшки Хесси и, десять акров плодородной земли. Старая негритянка была просто вне себя от радости, когда Лэндри выторговал у крестьянина еще и пару тощих мулов. По долго извинялся за их ужасный вид, но Хесси только замахала на него своими огромными руками:
— Не надо переживать за бедных животных, мистер Илай. Дайте мне месяц, и эти мешки с костями станут такими толстыми, что вы их не узнаете!
По щекам старой няни катились слезы. Она нежно обняла Серену.
— Тебе не нужно переживать за меня, девочка. У нас с Джебом все будет в порядке. Мы вспашем и засеем наши десять акров. Все будет прекрасно.
Слезы застилали глаза Серены, когда она вышла на веранду. Ей будет так не хватать преданной старой Хесси! Тяжело вздохнув, девушка опустилась в кресло-качалку. Интересно, удалось ли По достать фургон?
Пригревало солнце, и Серену одолела дремота. Голова девушки поникла, еще немного и она погрузилась бы в сладкий сон, но резкий скрип колес заставил ее вздрогнуть. Сначала Серена подумала, что ей только пригрезилась громоздкая повозка у крыльца. Но это был не сон. Перед девушкой, действительно, стоял огромный фургон. Большие куски парусины были укреплены на металлических дугах; все это находилось слишком высоко над землей и выглядело таким шатким, что, казалось, малейший ветерок легко опрокинет повозку.
Стоявший рядом с фургоном Лэндри весело спросил
— Ну, как ты его находишь?
Серена была так разочарована, что не смогла произнести ни слова. В голове билась одна только мысль:
«Как это сооружение выдержит две тысячи миль по бездорожью?»
— Фургон предназначен как раз для прерий, — защищая свое приобретение сказал Илай. — Я знаю, что он так не выглядит, но, поверь мне, это устойчивая и надежная повозка. А смешное покрытие, на которое ты так вытаращила глаза, защитит нас от ветра и дождя. В фургоне достаточно места для вещей, и есть укромный уголок, где ты будешь спать.
Илай подошел к задней части повозки, Серена нехотя последовала за ним, все еще сомневаясь в надежности этого сооружения. Но она молчала, не желая обижать По.
Лэндри откинул полог и отступил в сторону, чтобы девушка могла заглянуть внутрь.
— Смотри, все уже уложено. После того, как мы кое-что добавим, можно трогаться в путь.
Серена привстала на цыпочки, и ее взору открылась любопытная картина: по обеим сторонам прохода были аккуратно сложены тюки и корзины. Они доходили до самого верха. Для большей надежности их еще прихватили веревкой. В самом углу виднелся набитый соломой матрас с одеялом и подушкой, а на спинке сиденья висело маленькое зеркальце.
Нежная улыбка тронула губы Серены — добрый и заботливый По! Чтобы доставить ему удовольствие, она воскликнула:
— Господи, По! Да здесь целый магазин! Неужели все это нам понадобится?
— О, мисс! Этого еще недостаточно, — засмеялся Лэндри, поддавшись на уловку Серены. — Тебе следует помнить о том, то нам придется провести в дороге по меньшей мере шесть месяцев. Надеюсь, в пути мы найдем место, где сможем пополнить свои запасы.
— А что в этих тюках и корзинах? — поинтересовалась Серена.
Лэндри, набрав в легкие побольше воздуха, начал перечислять:
— Мука, сахар, бекон, кофе. Мешки и бочонки заполнены доверху. Кроме того, я взял веревку, топор, фонарь, нож для разделки дичи, которую надеюсь подстрелить по дороге. У нас есть еще молоток, пила и лопата.
Он остановился, чтобы перевести дух, затем продолжил:
— В корзине под сиденьем — оловянные тарелки и чашки, походная плита и запас семян, а снаружи я прикрепил точильный камень и плуг.
Серена улыбнулась.
— Судя по всему, здесь есть все, что нам нужно.
— Ну, не совсем. Я хочу, чтобы ты взяла также часы, свечи, таз, кувшин, кастрюли и кофейник. Нам еще понадобится много спичек и, разумеется, Библия. Это пока все.
Илай опустил полог и хорошо закрепил его. Затем, взяв Серену за руку, подвел ее к передней части фургона и, убедившись, что их никто не видит, осторожно приподнял ведерко с дегтем, которое висело прямо над колесом.
— Я приделал к нему потайное дно, — он указал на маленькую пружинку. — Здесь ты можешь спрятать деньги.
— По! — в голосе Серены слышалось одновременно удивление и одобрение. — Как это предусмотрительно с твоей стороны! Я все время думаю о том, куда спрятать столько денег? Нужно обязательно привезти их Дорну.
Лэндри серьезно кивнул:
— Перед отъездом там мы и спрячем деньги.
— А когда это произойдет? — задала Серена самый главный вопрос.
— Чем раньше, тем лучше. Нужно отправляться в путь, пока кругом полно корма для лошадей. Без еды они долго не протянут. Я уже заказал билеты на пароход. Как насчет завтрашнего утра?
Серена нерешительно улыбнулась и согласно кивнула. Все это было так неожиданно и так быстро… С трудом сдерживая слезы, она молча наблюдала, как Илай распрягает лошадей.
— Пускай переночуют у меня. Не хочу, чтобы в последний момент они попали в руки янки.
Удрученные предстоящей разлукой Серена и Хесси, не произнеся ни слова, собрали все необходимое, о чем говорил Илай. Когда они перенесли на веранду последнюю вещь, девушка повернулась к нянюшке и заставила себя улыбнуться:
— Есть еще кое-что, что нам обязательно нужно сделать, и тогда вы с Джебом можете спокойно переехать в новый дом.
— Что, дорогая? — мягко спросила Хесси.
— Подобрать мебель.
— Ах, девочка, не хочешь ли ты сказать…
— Как раз это я и имею в виду, — прервала ее Серена. — Бери все, что хочешь. Пусть будет у вас, чем достанется какому-нибудь янки. Я знаю, ты будешь бережно хранить наши старинные вещи.
Ближе к вечеру Серена и нянюшка помогли Джебу загрузить в повозку мебель. Больше всего пришлось повозиться с огромной кроватью с пологом. На губах Серены играла улыбка: старая негритянка очень тщательно выбирала мебель. Во всей округе Виксбурга вряд ли кто мог похвастаться подобной обстановкой. Злые языки еще долго будут судачить о безрассудстве Серены Бэйн!
Наступило время прощания. Оно было не долгим. Обе женщины уже выплакали свои слезы, поэтому они просто обнялись, и старая нянюшка сказала осевшим голосом:
— Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.
Серена долго смотрела вслед удаляющейся повозке, затем направилась к обсаженному миртом кладбищу, на котором лежали три поколения ее родственников.
Уже стемнело, когда она попрощалась с могилами родителей. Возвращаясь домой. Серена с болью подумала о Джереми. Где его могила? Она горестно вздохнула — частичка ее души навсегда останется с ним…
Пустой дом встретил Серену тишиной. Она тревожно прислушалась, словно надеясь на какое-то чудо, но напрасно…
— Я не смогу уснуть, — прошептала девушка, освещая путь дрожащим пламенем свечи.
Но усталость взяла свое, и Серена забылась тяжелым сном.
На рассвете ее разбудил стук в дверь. Взволнованная, в ожидании чего-то необычного, девушка поспешила открыть Илаю Лэндри. Возможно, Дорн прав в своем стремлении начать новую жизнь!
На крыльце рядом с Илаем, стоял его старый пес. Серена удивилась странному выражению лица По: он словно приготовился к обороне. Илай положил руку на голову собаки и тихо сказал:
— Я не смог его оставить, это мой друг.
Девушка поняла: он боялся, что Серена не захочет взять с собой собаку.
Она наклонилась и ласково погладила пса:
— Конечно, мы возьмем его, По. Он тоже член семьи.
Чтобы скрыть сворю радость, Лэндри грубовато приказал собаке:
— Ляг в сторонке и не путайся под ногами. От тебя никакого толку!
После этого он стал запрягать лошадь, бросив девушке через плечо:
— Принеси деньги и одевайся. У нас не так уж много времени.
Серена торопливо натянула через голову нижнюю юбку, затем надела розовое платье. Наскоро причесавшись, она побросала вещи в раскрытый саквояж. Когда были уложены последние два платья, девушка крепко стянула ремни и последний раз окинула взглядом комнату, в которой прошло ее детство. Серене едва удалось сдержать слезы, готовые брызнуть из глаз. Подхватив саквояж, она почти побежала к двери, стараясь не смотреть по сторонам.
Лэндри сделал вид, что не замечает расстроенного лица девушки. Он помог ей взобраться на высокое сиденье, и сам уселся рядом. Повозка медленно тронулась с места. Лошади тихо ржали, непривычные к упряжи; кобыла Серены была привязана сзади фургона. Илай направил повозку к реке. Серена смотрела прямо перед собой, боясь оглянуться назад. По прекрасно понимал, что происходит в душе девушки, и ободряюще похлопал ее по колену.
Солнце припекло вовсю, когда они, наконец, проехав через город, подкатили к пристани на Миссисипи.
— Вот он, мисс, — Лэндри кнутом указал на пароход, который должен был доставить их до Миссури.
Серена с интересом посмотрела на огромное судно, ожидающее своих пассажиров. Из его сдвоенных труб вырывались клубы черного дыма.
Наконец, началась погрузка. Девушка со страхом наблюдала, как два огромных грузчика-негра и Лэндри уговорами и силой пытаются затащить лошадей на пароход. Животные нервничали, упирались; доски скрипели под тяжестью фургона, но в конце концов, дело было сделано.
Усталый, но довольный, Илай не спеша подошел к Серене.
— Поднимись на палубу и найди свою каюту, а я пока распрягу лошадей.
Девушка осторожно взошла наверх по узкой деревянной лестнице. Через несколько минут раздался колокол к отправлению. Застыв у поручней, она смотрела, как пароход медленно отходит от берега, рассекая носовой частью мутные воды Миссисипи, и унося ее, Серену Бейн, в неизведанное. Мисс Бейн выпрямилась, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Нужно смириться с тем, что эта часть ее жизни — в прошлом, и смело смотреть в будущее. Даст Бог, на Западе они еще будут счастливы с братом!
Жеребец Джона Квейда хорошо знал дорогу и быстро домчал хозяина до дома. С тихой радостью Джон смотрел на маленькую хижину, одиноко стоящую среди сосен и берез. Сколько раз он мечтал вернуться сюда, когда вокруг него свистели пули!
Вдоволь наглядевшись, Джон взошел на крыльцо и отворил дверь. В нос ударило пылью и затхлостью. Сразу чувствовалось, что в доме давно уже никто не жил. Джон заглянул внутрь и тут же отпрянул: летучая мышь с шумом вылетела в открытую дверь, едва не задев его. Квейд поспешно распахнул все окна, впуская свежий воздух. Затем он развел в камине огонь и бросил туда домотканые штаны, следом за ними полетели и туфли. Было очень мило со стороны старых друзей, что они не высмеяли его наряд, но, в глубине души, все, наверное, потешались над ним.
Джон достал штаны из оленьей кожи и с удовольствием натянул на себя, затем обулся в мокасины и в блаженстве прошелся по комнате.
Итак, о себе он позаботился! Теперь нужно навести порядок в доме. Меньше, чем через час пол был чисто выметен, кровать застелена свежим бельем.
Неожиданно в животе заурчало, и Джон бросил скептический взгляд на полку, где выстроились разных размеров бутылки из тыквы. Сохранилось ли там что-нибудь, и пригодно ли оно к употреблению? Джон снял бутылки с полки и тщательно осмотрел их содержимое. Нашлось немного муки, кофе и соли. Джон сходил к роднику за водой и поставил варить кофе. Затем он опять вышел из хижины и запер Джейка в сарае: в сумерках среди деревьев промелькнул волк. Вероятно, он бродит не один, и хищники могут позариться на жеребца.
Протянув к огню ноги, Джон не спеша попивал кофе, который был уже далеко не первой свежести. Да, завтра обязательно нужно будет пополнить запас продуктов. Он усмехнулся: в кармане — ни гроша. Придется просить, чтобы ему отпустили в кредит. Джон откинулся на спинку стула и, не отрывая глаз, наблюдал за игрой огня в камине. В его душе царили мир и покой… Дождавшись, когда потухнут последние угольки, Джон разделся и лёг в постель.
Первое утро в родном доме было ярким и свежим. Джон откинул одеяло и с наслаждением потянулся. Что значит хороший сон! Он чувствовал себя так, словно заново родился.
Не одеваясь, Джон вышел на крыльцо и огляделся. Под первыми лучами солнца на траве радужно переливались капельки росы, среди ветвей лиственницы кричали сойки.
Джон перевел взгляд на реку, которая, огибая поселок, извиваясь словно змея, текла по долине. Он подумал о Миссисипи, ее мутных водах, надеясь никогда больше не увидеть этой реки.
День обещал быть великолепным, и Джон решил сходить на охоту. На завтрак он выпил только две чашки подогретого кофе, что еще раз напомнило о необходимости зайти в магазин.
Солнце стояло уже почти над головой, когда Джон решил вернуться домой. На поясе у него болтались три пушистых тельца.
Он подходил к хижине, когда позади послышался какой-то шорох. Джон отбросил в сторону незаряженное ружье и, выхватив нож, резко повернулся… Перед ним стояла молодая индианка, и на ее губах играла невинная улыбка. Джон убрал нож, возмущенно выругался и спросил с негодованием:
— Ты преследуешь меня все утро, да, Нину? Девушка опустила глаза и кивнула.
— Зачем? Что тебе надо? — он вплотную подошел к ней.
— Я хочу опять быть твоей женой, — еле слышно ответила девушка.
— Черт возьми, Нину, ты никогда и не была моей женой. Две ночи, проведенные с мужчиной, не означают, что тебя можно назвать его женой.
Джон хорошо помнил, что как раз перед войной ему до смерти приелись проститутки Бена; он уже наперед знал каждое их движение и слово. Джон надеялся, что индианка внесет свежую струю в его жизнь, покажет ему в постели кое-что новенькое. Но после двух ночей, проведенных с нею, он убедился, что она ничем не отличается от Джесси и ее подруг, даже намного хуже их, так как совсем лишена интеллекта. С первого же дня Джона повергло в отчаяние невнятное мычание Нину и односложные ответы, когда он пытался поговорить с нею. На второй день Квейд вручил индианке немного денег и объяснил, что она больше ему не нужна.
Сейчас, глядя на Нину, он с удивлением заметил, что она очень похудела. Такая девушка не должна была голодать. Она молода и привлекательна, и Джон знал, что любой мужчина с радостью накормит ее, если индианка переспит с ним.
— Извини, Нину, — немного смягчившись, сказал Джон. — Но я не люблю, когда женщина путается у меня под ногами.
Девушка затеребила его рубашку.
— Нину не будет под ногами. Она будет в сарае, пока ты не позовешь ее.
Джон с досадой оттолкнул ее руки, чувствуя себя крайне неловко от этого умоляющего тона.
— Пойми, я не могу держать тебя в сарае как животное.
— Тогда я буду сидеть в уголке. Джон нетерпеливо покачал головой:
— Нину, мне не нужна женщина.
— Но ты же молодой мужчина. Даже Сайлас Хансен пристает ко мне с «этим» по два раза каждый день, а он уже старый.
Джон нахмурился и подозрительно посмотрел на девушку.
— Откуда ты знаешь Хансена?
— Я теперь живу с его семьей, — Нину сорвала листок, провела по нему ногтями, потом добавила. — Помогаю его жене и забочусь о детях.
Джон, глядя, как она нервно рвет на части листок, с некоторым сарказмом спросил:
— А что, старый козел удовлетворяет тебя? Хватает ли у него пороху?
Нину гордо вздернула подбородок:
— Я получаю достаточно удовольствия: сыновья Хансена тоже ложатся на меня.
«Так вот почему ты такая худая», — подумал Джон, но вслух сказал:
— Тогда не пойму, в чем же дело?
— Старуха Хансен. Она ревнует, заставляет много работать, иногда бьет.
Джон знал, что девушка говорит правду. Высокая, мужеподобная Берта Хансен была из тех женщин, которые ревнуют мужей ко всем молодым и хорошеньким девушкам. Кроме того, она явно подозревала, что Сайлас похотливо бегает к маленькой Нину.
Но это совсем не значит, что он, Джон Квейд, должен брать к себе каждую индианку, с которой плохо обращаются белые! Джон похлопал девушку по плечу:
— Ты уживешься с ними, Нину, или постарайся найти себе другого мужчину. Я в тебе не нуждаюсь.
Он притворился, что не замечает ее разочарования, когда индианка неохотно повернулась и пошла прочь.
По дороге к дому Джон продолжал размышлять над словами Нину. Хансен! Трудно себе представить его распевающим псалмы и забавляющимся с индианкой… Сыновья Хансена — это другое дело. Они сейчас в том возрасте, когда штаны сбрасывают в одно мгновение.
Вернувшись в хижину, Джон постарался выбросить из головы Нину и Хансенов, освежевал тушки белок, а мясо замочил в соленой воде, чтобы исчез неприятный привкус. «А теперь пора съездить в поселок за продуктами», — сам себе сказал Квейд.
Старики как обычно сидели на крыльце. Он тепло поприветствовал их и вошел в магазин. В полутемном помещении пахло кожей, сухофруктами и травами. От аромата яблок и груш текли слюнки, но все перебивал не очень приятный запах свежих шкур.
Старый Пит Джоунс, прихрамывая, вышел из задней комнаты и протянул руку.
— Рад твоему возвращению, Квейд, и тому, что ты цел и невредим.
Джон потряс худую руку.
— Хорошо быть дома. Пит.
— Да, конечно. Война — грязное дело. Кажется, ей не будет конца…
— Она не продлится долго. Юг голодает. Там едят только то, что удается вырастить, а это не много, — Джон усмехнулся. — Раз уж мы заговорили о еде, не мог бы ты отпустить мне в долг продукты, пока не начнется охотничий сезон? У меня совсем нет денег.
— Можешь об этом не волноваться, Джон, — замахал руками Пит. — Я много выручил за эти дни от продажи меха.
Он положил продукты в плотный бумазейный мешок, записал их стоимость в свою книгу расходов и произнес, вручая все Джону:
— Приходи, когда будет нужно, всегда рад помочь.
— Спасибо, Пит. Я ценю это.
Подхватив мешок, Джон прошел в таверну. Взгляд его сразу наткнулся на четырех, не похожих на других, посетителей. Возле самой двери сидел Сайлас Хансен и трое его последователей. Джон криво усмехнулся: казалось, они готовы были убраться отсюда в любой момент, если вдруг явится Сатана.
Квейд еще раз мрачно взглянул в их сторону, его так и подмывало поведать посетителям о рассказе Нину, но друзья позвали Джона к себе, освобождая место, и он передумал.
— Я выпью виски, Бен, если ты поверишь мне в долг до зимы, — улыбнулся Джон хозяину таверны. Раздался веселый смех.
— Присоединяйся к нам, Квейд! Половина поселка ждет начала охотничьего сезона и конца блокады, — загудели его приятели.
— Мой Бог, я уже начинаю думать, что мы так же бедны, как и южане, — сказал Джон, наблюдая, как янтарная жидкость наполняет стакан.
— С деньгами туго, — согласился Бен, грязной тряпкой вытирая стойку. — Жду — не дождусь, когда все образуется, — он налил себе немного эля и небрежно спросил:
— Пополнял свои запасы, Джон?
— Да, у меня все кончилось.
— Хорошо снова оказаться в родных краях, да?
— Конечно. Я даже не представляю себе, как сильно соскучился.
— Не думаешь уезжать опять?
— Нет, пока нет.
— Даже на короткий срок?
Джон недоуменно взглянул на старого друга. Затем, еле сдерживая все нарастающее раздражение, проворчал:
— Черт побери, Бен! Если ты хочешь что-то сказать, но не тяни. За мной следят? Меня ищут?
— Нет, ничего подобного, — попытался успокоить его Бен, но, оглянувшись по сторонам, придвинулся ближе и прошептал: — Видишь Хансена и его дружков?
Джон, нахмурясь, кивнул.
— Я заметил их, как только вошел, и вчера встретил здесь. Они, что, приходят выпить и развлечься с девочками?
— Не совсем, — фыркнул Бен. — Хансен расспрашивал о тебе.
Глаза Джона подозрительно сузились.
— Да? И что его интересовало?
— Ну, — пожал плечами Бен, — можно ли тебе доверять? Насколько ты честен? Что-то в этом роде. Джон со стуком опустил стакан.
— Какое им до меня дело? Особенно этой шавке, Хансену?
— Да ладно, Джон, не заводись, — Бен нервно передернулся. — Они хотят, чтобы ты кое-что для них сделал.
— Сделать что-то для этих греховодников? — ощетинился Джон. — Что, черт возьми, я могу для них? Подружить с Сатаной?
Пару минут Бен медлил, а затем выпалил:
— Они хотят, чтобы ты повел обоз в Орегон. Джон недоверчиво уставился на него.
— Правда, — подтвердил Бен, отбрасывая тряпку, которой он, наконец-то, закончил протирать стойку.
— Да за кого они меня принимают?! — воскликнул Джон. — Что я — жалкий сумасшедший, что ли? И скажи мне, ради Христа, зачем им понадобилось на край Земли?
— Это ты так считаешь. Край Земли! Они хотят всю эту землю! Любой, кто там обоснуется, сможет иметь все, что захочет, и поскольку Квейд продолжал странно смотреть на него, Бен примирительно произнес: — Я сказал им, что не знаю, заинтересуешься ли ты, но обещал поговорить с тобой.
С этими словами он отошел к посетителю, все еще искоса поглядывая на Джона. Вернувшись через минуту, Бен сказал:
— Знаешь, я тут подумал… Это должно быть очень увлекательно. Представляешь, ты сможешь проехать по неизведанным местам?!
— Ха! — фыркнул Джон. — И получить томагавком по голове? Ты знаешь, что индейцы сейчас на тропе войны? Они в бешенстве от того, что пытаются отобрать их землю.
— Да, ты прав, — согласился Бен, потом осторожно добавил. — Поэтому Хансен и хочет взять опытного проводника.
Джон взглядом дал понять, что не поддался на эту уловку.
— Забудь об этом.
Бен смущенно хохотнул:
— Но все же я советую подумать. Согласись, здесь тебе нечего делать до начала охотничьего сезона. А они обещали хорошо заплатить.
Этой ночью Джон долго не мог сомкнуть глаз, вспоминая разговор с Беном. Каждый раз, когда ему хотелось решительно отбросить идею о том, чтобы вести неопытных людей по диким местам, остро вставал вопрос о деньгах, которые можно было бы заработать. Мысль о том, как он набьет свой бумажник, занимаясь тем, что ему по душе, занимала Джона все больше и больше…
Но его неприязнь к Хансену! С ней-то что делать?!
