ГЛАВА 3
Лэйси казалась себе зевакой, наблюдавшей за ходом событий со стороны. А между тем, события эти круто меняли всю ее жизнь.
Сначала появился длиннолицый, одетый в черный фрак человек. Тело ее отца было помещено в черную, запряженную лошадьми карету с задрапированными тяжелой черной тканью окнами. Ковбой тем временем отвязал мула и отвел его в конюшню, где животное получило солидный мешок овса и место для отдыха.
Теперь, полчаса спустя, она стояла перед священником, который должен был обвенчать ее с человеком, которого она знала от силы час. Лэйси давала обет верности и послушания незнакомцу. Впрочем, он сообщил ей, что его зовут Трэй Сондерс.
Девушку вернули к действительности холодное прикосновение золотого колечка, надеваемого ей на палец, и голос преподобного отца.
– Объявляю вас мужем и женой, – сказал он и добавил: – А сейчас, Трэй, ты можешь поцеловать свою жену.
Лэйси в недоумении заморгала, но, спохватившись, послушно подняла голову, чтобы принять первый поцелуй мужа.
Впервые ее уст коснулись губы чужого мужчины. Поцелуй мужа был нежным. От него исходило тепло, отдавшееся странным эхом где-то глубоко внутри нее, отчего затрепетало и забилось ее сердце.
Когда Трэй поднял голову, он заметил в ее взгляде смущение. Молодой человек улыбнулся. Ласково погладив ее по подбородку, он не без иронии тихо заметил:
– Такое ощущение, что ты впервые целуешься с мужчиной.
Она, вспыхнув, уже готова была ему ответить дерзостью, но тут священник попросил подписать свидетельство о браке, На жестком листе бумаги Трэй поставил свою подпись. Потом, чуть ниже, расписалась и Лэйси.
Невольный вздох вырвался из груди девушки. Теперь она миссис Сондерс. Какое будущее ждет Лэйси Сондерс?
Они попрощались с его преподобием и каким-то работягой, бывшим у них свидетелем, и вышли из церкви. Когда молодожены оказались под осенним солнцем, Трэй вручил Лэйси свидетельство о браке.
– Вот о чем я хочу попросить тебя, – сказал он. – После похорон сразу же отправляйся на фургоне в Маренго – это город штата Вайоминг. Там любого спросишь, где находится ранчо Сондерсов. Я бы тоже поехал с тобой, но должен помочь перегнать скот в Додж-сити.
Девушка ошарашено смотрела на мужа. Во время церемонии венчания она с ужасом думала о предстоящей брачной ночи, а теперь вдруг выяснилось, что в эту ночь она будет одна, более того, ей самой предстоит найти свой новый дом. Лэйси не знала, радоваться ей или огорчаться.
– А как далеко до этого Маренго?
Всю свою жизнь она находилась под чьим-то покровительством, теперь же ей нужно было передвигаться одной, имея при себе лишь винтовку да карманный револьвер.
Трэй вывел ее из раздумья, сунув ей в ладонь деньги.
– Там, дальше по улице, есть лавка бакалейщика. Зайди и купи себе какой-нибудь еды дня на три. Перед тем как ехать, проверь колеса своего фургона – два из них вот-вот отлетят. И не забудь наполнить бочку водой, – добавил он.
– А тебя долго не будет? – обеспокоено спросила Лэйси, когда муж уже вставил ногу в стремя.
– Месяца два, – ответил он. – Но можешь не беспокоиться. На ранчо тебе будет хорошо. Потом я приеду.
И, прежде чем она успела спросить его о чем-либо еще, Трэй вскочил в седло. Улыбнувшись и махнув ей рукой на прощанье, он галопом понесся вниз по улице.
Глядя на его широкую спину, девушка почувствовала, что от него исходит волнующая ее сила. Он, несомненно, красив: длинные, черные, слегка вьющиеся волосы до плеч, темные глаза, ироничный взгляд. А иногда во взгляде что-то еще, вот только что – она пока не понимает.
– Каким мужем он будет? – спросила она себя.
И тут же Лэйси пришла в голову мысль, что она – плохая пара для такого парня.
У конюшни Трэй свернул направо и исчез из виду. Девушка вспомнила, что когда они с отцом въезжали в город, то видели на той улице, куда сейчас свернул ее муж, в последнем доме, бордель. А не мог ли он сейчас отправиться к этим женщинам?
«Я должна это выяснить», – сказала себе Лэйси и поспешила туда. Украдкой выглянув из-за конюшни, она сдавленно вскрикнула.
Жеребец Трэя был привязан к тумбе прямо перед заведением. Какое-то время Лэйси стояла, тупо уставившись на выкрашенную красной краской дверь. Потом повернулась и, с застывшей на лице гримасой отвращения, сердито шурша юбкой, пошла к своему фургону. Стало быть, ее муж бегает по проституткам. Хотя девушка не горела желанием лечь в постель, по сути дела, с первым встречным, ее задело, что ей предпочли какую-то проститутку.
«Но ведь во всем остальном он хорошо отнесся к тебе, – подсказывал Лэйси внутренний голос. – Он все так здорово устроил с формальностями, связанными с похоронами. Даже нанял двух землекопов, чтобы вырыть могилу. И не забудь, он потратился на золотое кольцо для тебя».
– Ну и ну! – пробормотала она, забираясь в фургон. То, что он возьмет ее хлопоты на себя, было частью уговора. Что же касается кольца, то Лэйси могла поспорить с кем угодно, что на это у него были какие-то свои причины, причем не бескорыстные.
Вдруг до девушки дошло, что она до сих пор сжимает в ладони деньги. Она развернула смятые купюры и пересчитала их. На эту сумму они вместе с отцом смогли бы прожить целый месяц. Муж ее хоть и бабник, но щедр к своей жене.
Солнце зашло. Начинало смеркаться, Лэйси забралась подальше в фургон и вытянулась на своем узком матрасе. Бросив взгляд на пустовавшую постель отца, она расплакалась и плакала до тех пор, пока не заснула.
Час спустя Трэй «скатился» с проститутки, которую выбрал для своих утех. Это была фигуристая, ладная блондинка с большой грудью – не совсем в его вкусе. Он предпочитал худеньких, тонкокостных, совсем как та, на которой женился. Времяпрепровождение с этой здоровенной особой разочаровало его. Каждый раз, в самый решающий момент, перед ним возникали печальные глаза и его темперамент куда-то исчезал. Блондинка забеспокоилась и призвала на помощь весь свой опыт, чтобы угодить ему, однако, к удивлению самого Трэя, и это не помогло.
Запихивая рубашку в штаны, он вымученно улыбнулся ей и сказал:
– Попробуем в следующий раз, когда я заверну к тебе по пути назад из Доджа.
За труды Трэй вручил ей более чем щедрые чаевые и поспешил покинуть заведение. Вскочив в седло, он, прежде чем уехать, бросил взгляд на старый фургон с облупившейся краской. Жены его видно не было. Спала или же просто сидела внутри, оплакивая свое горе?
В пути Трэя мучила совесть.
– Можно было и пораньше приехать, ты так не считаешь? – пробурчал Джиггерс, когда Трэй спешился около их фургона. – Вот-вот люди приедут ужинать. Где это тебя столько носило? Небось, с какой-нибудь шлюхой развлекался?
– Не-а. Я женился, – со смешком ответил Трэй старику, перегружая муку и сахар в фургон и укладывая все на полку.
– Ну-ну, тогда я записываюсь в святые отцы, – презрительно фыркнул Джиггерс.
– А что, из тебя бы святой отец получился что надо, – юноша широко улыбнулся, наливая в помятый таз воду.
Вытирая грубым полотенцем лицо, Трэй оглядел огромное стадо коров, мирно пощипывающих траву вдоль берега реки, которую они переходили несколько часов назад. Пастухи лениво сидели в седлах и медленно объезжали стадо. Кто-нибудь с Востока, увидев эту картину впервые, подумал бы, что все, кто перегоняет скот – сущие бездельники.
Откуда им знать, какие опасности могут подстерегать полудиких коров и быков. Капризы погоды, разлившиеся реки, которые надо переходить вброд, и постоянная угроза паники стада. Иногда животных вдруг без всяких причин охватывает страх. Чаще всего это происходит во время грозы. Иной раз они могут обезуметь даже от чиркнувшей спички в темноте или от хруста сломанной ветки.
Сущий ад скакать глухой ночью в кромешной тьме по прерии, усеянной норами степных собачек, сознавая, что в любую секунду твоя лошадь может угодить в одну из них ногой и тогда все – не успеешь оглянуться, как ты лежишь замертво со сломанной шеей.
Вытершись, ковбой уселся перед плитой и стал смотреть, как Джиггерс замешивает в кастрюле с длинной ручкой тесто. «Неужели судьбой было предопределено, чтобы сахар и мука пострадали при переправе и пришлось скакать в Джулесберг покупать их? – размышлял Трэй. – Неужели на роду было написано в какой-то отчаянный момент взять себе в жены женщину, которую и часа не знал? И к тому же не просто женщину, а юную шлюху?»
Губы его скривились. Слов нет, этим он навлек на свою голову кучу насмешек и пересудов. Но ничего, наплевать, дело того стоило. Хочется лишний раз досадить Буллу Сондерсу. В конце концов, зная его обстоятельства, любой рано или поздно сможет понять, что женитьба эта – еще один способ сделать что-то наперекор своему родителю.
Уже стемнело, когда Джиггерс испек над угольями оладьи. Запалив два фонаря, он укрепил их по обеим сторонам фургона рядом со стопкой тарелок, чашек и других столовых принадлежностей.
Когда первые пастухи приехали ужинать, повар нарезал ростбиф. Поев, эти люди должны были сменить вторую смену, чтобы те тоже могли поужинать. Ковбои второй смены после еды завернутся в одеяла и будут спать до полуночи. Затем они сменят другую группу, которая проспит до рассвета, пока их не растолкает Джиггерс. К тому времени он уже приготовит для них сытный завтрак из бекона и бобов, который они запьют кружкой крепкого черного кофе.
Все, кроме Трэя и Джиггерса, улеглись спать.
На потемневшем небе засверкали мириады звезд. Молодой человек сидел, глядя на огонь костра. Джиггерс мыл посуду и готовил все необходимое для завтрашнего утра. Симпатичный владелец ранчо думал о своей жене и корил себя за то, что как идиот послал ее на ранчо, даже не предупредив о присутствии там Булла Сондерса. Может статься, этот старый негодяй и в дом-то ее не пустит!
Если бы у него котелок варил чуть получше, он просто послал бы ее к Мэтту, чтобы она дожидалась его там. Но тогда он только об одном и думал: как взбесится старый черт, когда увидит в качестве своей снохи эту размалеванную куколку.
– Ты что, всю ночь собираешься просидеть здесь, как слепень на конском брюхе? – осведомился Джиггерс, прервав ход его размышлений. – И не заметишь, как рассветет, – предупредил он, натягивая красный, вязаный, утепленный комбинезон. Зябко поежившись, повар стал укутываться в большой плед.
Трэй даже ответить ему не успел, как старик уже храпел.
Ночью он несколько раз просыпался оттого, что перед ним возникали зеленые, глядевшие на него с немым укором глаза. Когда Джиггерс, стуча по сковородке, возвестил о завтраке, Трэй едва удержался, чтобы не бросить все к чертям собачьим и не поскакать за Лэйси на ранчо.
Но, подумав как следует, он отказался от этого замысла. Появись Трэй на ранчо раньше времени, так эта девчонка вобьет себе в голову, что она каким-то образом может влиять на его жизнь. А этого он не хотел.
При таких обстоятельствах ему больше ничего не оставалось делать, как гнать стадо дальше и надеяться на то, что его молодая жена как-нибудь во всем разберется сама.
Лэйси казалось, что все слезы выплаканы. Но проснувшись и открыв сундучок, чтобы переодеться в одно из своих нормальных платьев поскромнее, она обнаружила, что он пуст. Видимо, вчера, пока они с Трэем венчались, кто-то забрался в фургон и стащил все ее платья.
Когда до нее дошло, что ей предстоит показаться на похоронах отца в этом бесстыдном красном одеянии, которое отец так ненавидел, слезы опять полились ручьем.
Девушка как следует отмыла лицо, чтобы не оставалось и следов косметики, и расчесала длинные, вьющиеся волосы таким образом, чтобы они рассыпались у нее по спине. Если бы ее сейчас увидел Трэй, то наверняка бы не узнал. Кое-как разгладив измятое платье, она направилась в конюшню за мулом. Когда Лэйси отвязывала его, ей даже показалось, что он немного ожил.
У могилы ее ждал священник. Помогая ей слезть с фургона, он с любопытством взглянул на нее. Трудно было узнать в этой симпатичной девушке ту самую размалеванную стерву, которая вчера выходила замуж за Трэя Сондерса. Если б не ее красное платье и рыжеватые волосы, он ни за что бы не узнал девушку.
На кладбище дул холодный октябрьский ветер, и Лэйси замерзла. Жена священника, которая тоже присутствовала здесь, сняла с плеч шаль и накинула ее на худенькие плечики девушки.
– Вы замерзнете в этом вашем платьице, дорогая, – ласково сказала она.
– А вы как? – попыталась возразить Лэйси.
– Миленькая моя, у меня достаточно жирку, чтобы не замерзнуть и в ураган, а вот вас и легкий ветерок насквозь продует. Надо бы мясца на косточки немного нарастить. Пусть это будет моим вам подарком.
Лэйси от души поблагодарила эту чудесную женщину и уже собралась было ей сказать, что сколько бы она ни ела, все равно остается худой, но тут священник раскрыл библию и приступил к чтению.
Лэйси понимала, что этот пожилой человек читал для нее, в утешение ей, но слова не доходили до нее. Единственной ее мыслью было то, что она больше никогда не увидит своего отца.
Закончив чтение, священник отвел ее в сторону:
– Ваш муж заказал и надгробие. Его через пару недель установят. Мне необходимо выяснить полное имя вашего отца, даты его рождения и смерти, а также имя вашей матери и ваше – все это будет выбито на памятнике.
Лэйси сообщила ему все необходимое, а сама подумала, какой же странный человек ее муж. Он сделал все, что должен был сделать человек любящий, но, тем не менее, в день свадьбы отправился искать утешения у проститутки.
Закончив переговоры со священником, она обратила внимание на двух мужчин, молчаливо стоявших в отдалении. Сейчас они приближались. У каждого в руках была лопата. Когда комья земли глухо застучали по крышке гроба, что-то сдавило ей горло и Лэйси едва смогла вымолвить слова прощания, адресованные священнику и его жене. Те благословили ее, и девушка, взобравшись на сиденье возницы, легонько прикоснулась к спине мула ручкой хлыста. Тот послушно взял с места.
Лэйси натянула поводья у лавки бакалейщика, на которую указал ей Трэй и соскочила на землю. Зайдя в лавку, она перечислила человеку с недовольным лицом все, что ей было нужно: мука, сахар, кофе, свиной жир, бекон, бобы и галлон керосина; все остальное уже лежало в фургоне.
Пока хозяин составлял на прилавке все купленное, Лэйси огляделась. Внимание ее привлекли несколько хлопчатобумажных платьев, висящих в витрине. Ей вдруг очень захотелось купить себе одно из них, чтобы снять с себя этот жуткий куцый красный наряд.
Но девушка тут же отбросила эту мысль. Ей было сказано купить лишь трехдневный запас продуктов, и поэтому больше она не потратит ни цента из денег, выданных ей мужем. Он уже и так достаточно потратился на ее бедного отца.
– А вы, случаем, не та девушка, на которой женился этот сумасброд Трэй Сондерс? – осведомился у нее бакалейщик, отсчитывая ей сдачу.
Лэйси холодно посмотрела на него и не менее холодно ответила: – Да, Трэй и я вчера поженились.
– А сейчас на ранчо отправляетесь? Потому как разговоры идут, что он вроде скот перегоняет.
– Как я посмотрю, у вас тут в Джулесберге много говорят, – съязвила девушка, стаскивая с прилавка мешок с едой.
– А вы, как я вижу, слишком молоды, чтобы сразиться с Буллом Сондерсом.
– Что вы имеете в виду? – испугалась она.
– Да ничего особенного. Просто у него тут дурная слава, хуже, чем у гремучей змеи. У них с сыном большие нелады. Не думаю, чтобы он к своей невестке отнесся лучше, чем к сыну.
Десять минут спустя, при выезде из города, Лэйси стала гадать, что же на самом деле ждет ее по приезде на это ранчо. Есть ли там его мать, сестры или братья? Вдруг эти люди окажутся такими же, как и, судя по рассказам, его отец?
Во всяком случае, вряд ли можно надеяться на то, что ее там примут с распростертыми объятиями.
Девушка вздохнула. Всего за сутки ее жизнь круто и на вечные времена изменилась. Она еще раз задала себе вопрос, что же готовит ей будущее. На данный момент безоблачным оно не представлялось.
Старенький мул неспешно двигался вперед, а Лэйси смотрела на раскинувшуюся перед ее глазами широкую долину. На западе зеленели буйные заросли трав. Кое-где на фоне красноватых скал высились шелковичные деревья. От них уже начинали тянуться длинные предзакатные тени.
Дикая и пустынная местность. Зато как она прекрасна! Лэйси с удовольствием осталась бы здесь, будь у нее такая возможность. Но сейчас судьбе угодно, чтобы она стала толстокожей и каким-то образом поладила с семьей Сондерсов, хотя бы до приезда Трэя, который должен будет сказать свое веское слово.
Солнце уже почти зашло, когда Лэйси остановила мула Джоко в одной из рощиц шелковиц. Она распрягла старого трудягу, ласково похлопала его по крупу и отвела туда, где трава была погуще. Потом сняла бочку с водой с фургона, чтобы напоить животное.
Пока Джоко наслаждался ужином, Лэйси набрала сухих веток для костра и разожгла его. Подул легкий вечерний ветерок. Трепетавшее пламя отбрасывало причудливые тени.
Поджаривая бекон и разогревая в жестяной банке бобы, Лэйси то и дело оглядывалась через плечо: ей было немного жутковато.
Торопливо и с большой охотой уминая бекон с бобами, она только однажды невольно вскрикнула, когда вылетевшая невесть откуда сова чуть не задела крылом ее лицо.
Быстро темнело. Девушка вернулась из кустиков, куда забегала по нужде, и, забравшись в фургон, задвинула засов. Наступила самая настоящая ночь. Стащив с себя ставшее ей ненавистным красное платье, она свернулась калачиком на своем матрасе и, едва успев натянуть до подбородка теплое одеяло, уснула. Спала она так крепко, что не проснулась бы даже в том случае, если бы ее схватила шайка разбойников.
На следующее утро Лэйси встала рано и весь следующий день провела почти так же, как и предыдущий. Однако, расположившись на ночлег, она почувствовала что уже не так измотана, как сутки назад и поэтому долго не могла заснуть.
Ее настороженный слух улавливал каждый ночной шорох. Услышав вдалеке протяжный вой волка, девушка успокаивала себя мыслью о том, что завтра в это же время она уже будет спать под крышей.
На следующее утро, выйдя из фургона, Лэйси увидела, что небо затянули облака. «Надеюсь, что до дождя дело не дойдет», – пробормотала она, поджаривая на костре бекон и подогревая бобы в банке.
По положению солнца, скупым, холодным лучам которого изредка удавалось прорываться сквозь пелену облаков, Лэйси определила, что сейчас, должно быть, часа четыре. В этот момент до нее донеслись отдаленные раскаты грома. К радости своей, она вскоре заметила строения маленького городка.
– Вот и Маренго, слава тебе господи, – вырвалось у нее. И девушка чуть подстегнула мула.
Проехав по единственной пыльной улице, Лэйси убедилась в том, что это действительно был маленький городок.
На одной стороне располагались бакалейная лавка, кафе, затем висела вывеска врача с надписью «Джонатан Карсон». На другой стороне изрезанной колеями улицы находились какая-то таверна, галантерейная лавочка, китайская прачечная и общественные бани. В самом конце городка стояла кузница, а чуть дальше, как водится, бордель.
Девушка скривила губы. Интересно, сколько визитов ее мужа помнит это заведение?
Медленно правя мулом, она озабоченно искала глазами кого-нибудь, кто мог бы объяснить ей, как проехать к ранчо Сондерсов. Трэй тогда сказал ей, что здесь любой укажет дорогу.
Проезжая мимо таверны Лэйси отвернулась, делая вид, что не слышит гнусных предложений мужчин, собравшихся около нее. Никого из них она, разумеется, расспрашивать ни о чем не собиралась.
Заметив худощавого, высокого пожилого мужчину, выходившего из кафе, Лэйси подумала, что к нему вполне можно обратиться, не опасаясь никакого хамства. Седина в его волосах говорила, что ему либо под шестьдесят, либо чуть больше. Скорее всего, он уже пребывал в дедушках.
Приостановившись у кафе, девушка наклонилась вперед и громко спросила:
– Извините, пожалуйста, вы не покажете мне дорогу к ранчо Сондерсов?
Мужчина, уже занесший ногу, чтобы сесть в седло, опустил ее и холодно взглянул на Лэйси. Мэтт Карлтон ни за что бы не принял эту юную особу за проститутку, если бы не ее короткое красное платье. «Да, старина Булл выбирает себе шлюшонок все моложе и моложе! А эта, по-видимому, даже не подозревает, с каким монстром связалась».
– Послушайте, молодая леди, вы действительно собираетесь на ранчо Сондерсов?
– Сэр, я действительно собираюсь туда. Мой муж мне сказал туда ехать.
Мэтт вздохнул с облегчением. Значит, эта девушка не из тех, кого Булл таскает к себе на ранчо.
– А кто ваш муж? – поинтересовался он. Льдинки в его глазах начали таять. – Может, я его знаю? Он что, работает на ранчо Сондерсов?
Лэйси усмехнулась:
– Можно сказать, что да. Я жена Трэя Сондерса.
За все шестьдесят четыре года жизни Мэтту Карлтону не многому приходилось удивляться, но то, что он услышал сейчас, заставило его буквально остолбенеть. На несколько секунд он вообще лишился дара речи.
Постепенно до Мэтта дошло, что этот дурачина Трэй в пику своему папеньке решил привести в дом первую попавшуюся девчонку. «Да он просто не понимает последствий такого поступка! Ему и в голову не может прийти, насколько плохо Булл отнесется к его жене. Кроме того, он и понятия не имеет, что жизнь в браке без любви – сущий ад!»
Когда Мэтт заметил, что девушка устремила на него тревожно-вопросительный взгляд, он широко улыбнулся:
– Поздравляю, миссис Сондерс. У вас теперь есть хороший муж.
– Думаю, это время покажет, – не без колкости ответила Лэйси. – Мы поженились всего три дня назад, и он тут же уехал перегонять скот в Додж-сити. Он сказал, что через пару месяцев вернется.
Мэтт окинул взглядом разбитый фургон и выцветшие буквы на нем:
– Вы что, познакомились с Трэем, продавая ему лекарства?
– Нет. Еще до того.
Она не стала уточнять. Любой нормальный человек рехнется, если ему выложить все обстоятельства их женитьбы.
Когда Карлтон понял, что никаких больше разъяснений не последует, он сказал:
– Всего вам хорошего, девушка. И не давайте Буллу Сондерсу запугивать себя. Ничего он вам не сделает, иначе Трэй, когда возвратится, намнет ему бока.
«Куда я впуталась? – мелькнуло у нее в голове, когда она прощалась с мужчиной. – Уже второй человек ничего хорошего не сказал мне о Булле Сондерсе!»
Лэйси уже пожалела, что не поинтересовалась у незнакомца, есть ли на ранчо кто-нибудь еще из родственников Трэя. Может быть, мать окажется добрее.
Мэтт посмотрел вслед удалявшемуся фургону. Лицо его помрачнело. Неужели Булл отважится не пустить ее на порог?
Окинув взглядом небо, он сел на лошадь и с досадой отметил, что вот-вот пойдет дождь, и девчушка промокнет и продрогнет до костей в этом платьице и шали. Пришпорив жеребца, он поскакал в противоположную сторону.
Лэйси, по ее расчетам, проехала, наверное, с милю, когда загремел гром, заполыхали молнии и стало не по времени темно. А еще через милю дождь полил как из ведра, холодными струями стал хлестать ее по лицу.
Когда, наконец, показались строения ранчо Сондерсов, она уже успела промокнуть до нитки. «Да, ничего себе, довольно большое ранчо», – подумала Лэйси, стуча зубами от холода.
– Джоко, а чуть побыстрее не можешь? – взывала она к мулу. – Я окоченела и голодна как собака.
Но старый мул так и продолжал идти своей неспешной поступью, и лишь спустя добрых десять минут девушка, натянув поводья, остановила его у большого белого дома.
Когда Лэйси привязала поводья к тумбе и соскочила на посыпанный гравием дворик, ее внезапно охватила жуткая нерешительность.
– Ох и ввязалась я в историю, – сказала она вслух, поднимаясь по ступенькам широкого крыльца. Намокшие волосы беспорядочно нависали на лицо, а мокрое красное платье облепило тело.
Трясясь от холода, Лэйси плотнее укуталась в шаль и робко постучала в массивную дверь.
Смех, доносившийся изнутри, неожиданно смолк. Прошло не менее двух минут, прежде чем дверь открылась. Остролицая бабенка, лет тридцати с небольшим, стояла на пороге и смотрела на нее в упор холодным, пронизывающим взглядом.
«Интересно, а она знает, что у нее рубашка застегнута криво?» – подумала Лэйси и улыбнулась, прикидывая при этом, кем является эта особа Трэю.
– Кто вы и что вам здесь нужно? – грубо осведомилась женщина.
Прежде чем Лэйси успела что-либо ответить, из глубины дома донесся хриплый мужской голос.
– Кто там, Руби?
Губы особы искривились, словно змеи.
– Да какая-то городская потаскуха. Видимо, по душу Трэя притащилась.
Испепеляющий, полный ненависти взгляд девушки был ответом на грязное предположение этой, с позволения сказать, «порядочной женщины». Из-за ее спины вынырнул мужчина лет шестидесяти пяти. Он похотливым взглядом стал изучать фигурку в коротком, прилипшем к телу платье.
– Какого черта тебе здесь надо? Если ищешь Трэя, так он на пути в Додж-сити.
Отвечая ему, Лэйси пыталась изобразить на лице улыбку:
– Знаю, знаю, мистер Сондерс, Дело в том, что мы с Трэем три дня назад поженились в Джулесберге. И он велел мне ехать сюда.
Лицо Булла перекосилось от злобы, – Рожна тебе! – взревел он. – Это очередная штучка Трэя, чтобы меня взбесить!
– У меня есть свидетельство о браке, – дрожащим голосом начала было оправдываться юная жена и торопливо стала рыться в сумочке, висевшей на руке.
Булл выхватил у нее документ, рывком развернул его и тут же снова сунул ей бумагу обратно.
– Вот сатанинское отродье! Ну ничего, он у меня еще дождется! – он грязно выругался. – Думает, что обставил меня!
Когда Булл уже готов был впустить ее в дом, из-за его спины выскользнула Руби и произнесла:
– А может, ей лучше отправиться туда, к холмам, где живет Трэй?
Тот на долю секунды замешкался, но потом поспешно согласился.
– Да, так будет лучше всего. – Выйдя на крыльцо, он указал рукой на запад: – Валяй туда. Проедешь мимо загонов за сараем и увидишь дорогу – она ведет в горы. Если поторопишься, доберешься еще засветло.
У девушки в голове не укладывалось, как это люди даже не пригласили ее зайти и что-нибудь перекусить с дороги, не предложили ей даже чашечки кофе.
Но дверь тут же захлопнулась прямо перед ее носом, и ей ничего не оставалось, как взобраться в фургон, и следовать туда, куда ей указали. Замерзла она ужасно. В животе урчало от голода. Лэйси начинала верить во все то, что ей рассказывали о Булле Сондерсе.
Дождь не утихал. Фургон затрясся по грязной дороге, которую и дорогой-то нельзя было назвать – так, пара повозок здесь проехала, оставив следы в земле.
Уже смеркалось, когда за выстроившимися в ряд деревьями она разглядела маленький, неказистый домик, сложенный из кое-как обтесанных бревен. Даже каменной печной трубы на нем не было, а только ржавая металлическая торчала рядом с узким окошком.
«В моем фургоне, наверное, все же уютнее», – подумала Лэйси, приглядевшись к этому жилищу повнимательнее.
