Глава 14
Сначала Мэри не поверила.
— Нет дома? — переспросила она. — Но это невозможно. Я абсолютно уверена, что вы ошибаетесь.
Мысль о том, что можно не застать пастора, не приходила ей в голову, когда она задумывала свое предприятие. Теперь рушились все планы. Женщину недоверие незнакомки оскорбило, она не понимала, почему ее слова должны были вызвать такую реакцию, и старалась доказать свою правоту.
— Пастор уехал вчера днем, — сказала она. — Святой отец отправился сразу после обеда. Мне лучше знать, я его экономка.
Должно быть, она заметила, как расстроена Мэри: лицо девушки выражало полную растерянность. Женщина продолжала более мягко:
— Если вам нужно что-то передать, вы можете положиться на меня. Когда он вернется…
Мэри отрицательно покачала головой, почувствовав сразу усталость, боль в теле вернулась.
— Будет уже поздно, — в отчаянии произнесла она. — Это вопрос жизни и смерти. Я так надеялась на помощь мистера Дэйви, теперь даже не знаю, к кому можно обратиться.
В глазах экономки снова появилось вопросительное выражение, любопытство ее не оставляло.
— Кто-нибудь серьезно болен? — спросила она. — Я могу показать, где живет доктор, если вам это поможет. Откуда вы пришли?
Мэри не ответила. Она лихорадочно искала выход из создавшегося положения. О возвращении в «Ямайку» нечего было думать. Обратиться за помощью к жителям деревни Алтарнэн было невозможно: ей никто не поверит. Выход был один — связаться с кем-нибудь из официальных властей, с кем-то, кто имел представление о Джозе Мерлине и таверне «Ямайка».
— Где здесь поблизости живет член мэрии? — спросила она, наконец.
Женщина задумалась, многозначительно приподняв бровь.
— Здесь в Алтарнэне таких нет. Ближайший из них — сквайр Бассат из Северного Холма, но это свыше четырех миль отсюда, может, и больше, точно не знаю. Я никогда там не была. Но вы же не пойдете туда ночью пешком?
— У меня нет другого выхода, — сказала Мэри. — Нельзя терять ни минуты. Извините, пожалуйста, за такую таинственность, но беда моя так велика, что только пастор или официальное лицо могут помочь мне. Будьте любезны, покажите мне дорогу на Северный Холм.
— Это просто. Пройдете две мили по дороге в Лонсестон, у пропускного пункта свернете вправо. Но это не дело — такой молодой девушке идти одной по темным дорогам, я бы на вашем месте не пошла, на болотах много плохих людей, случаются и грабежи, и насилие. Мы ночью не выходим из дома в последнее время.
— Спасибо за совет и сочувствие. Но я не боюсь, я всю жизнь прожила в пустынном месте.
— Вы вправе рассуждать по-своему, — возразила женщина. — Но я советую вам подождать викария здесь, в его доме.
— Это невозможно. Но когда он придет, передайте ему, пожалуйста… Хотя, если у вас найдется бумага и карандаш, я оставлю записку, так будет лучше.
— Заходите ко мне и пишите. Когда вы уйдете, я сразу пойду к нему и оставлю записку на столе, чтобы по приходу он ее увидел.
Мэри прошла за женщиной в дом, нетерпеливо ожидая, когда та отыщет в кухне карандаш. Времени оставалось в обрез, а дорога предстояла долгая. Девушка надеялась, что ее еще не хватились в таверне «Ямайка», но если ей удастся повидать мистера Бассата, то вернуться она не сможет. К тому времени Джоз Мерлин обнаружит ее отсутствие и примет меры предосторожности: уедет раньше, чем намечал. Это будет означать, что все старания были напрасны.
Женщина вернулась с карандашом и бумагой. Мэри быстро написала, не обдумывая выражения и не перечитав:
«Я приходила к Вам за помощью, но Вас не было дома. Вы уже слыхали, наверное, потому что об этом знает вся округа, о новом крушении у побережья в канун Рождества. Это дело рук моего дяди и его компании из таверны «Ямайка»; я думаю, Вы и сами об этом догадались. Он знает, что его подозревают, и собирается уехать из таверны сегодня ночью в Девон через Тамар. Так как Вас нет, я спешно направляюсь в Северный Холм, чтобы предупредить мистера Бассата. Я собираюсь рассказать ему все, что знаю, и просить послать людей в «Ямайку», пока не поздно. Эту записку я оставляю Вашей экономке в надежде, что она положит ее на видное место, чтобы Вы могли сразу по возвращении ее прочитать.
Спешу.
Мэри Йеллан».
Она сложила послание и передала женщине, поблагодарив и еще раз заверив ее, что не боится идти одна в темноте. С тяжелым сердцем и чувством полной безнадежности и одиночества Мэри пустилась в дорогу. Трудно было отделаться от мысли, что Фрэнсис Дэйви ее предал, так она верила в его поддержку. То, что он не знал о ее планах, его, конечно, оправдывало, но если бы знал, отложил бы он поездку, чтобы поддержать ее? По мере того, как огни деревни скрывались из виду, на душе становилось все мрачнее. Сколько времени потрачено впустую! Возможно, дядя уже барабанит в дверь ее комнаты, требуя, чтобы она отозвалась. Сейчас он выбьет дверь. Он увидит, что ее нет, окно выбито, и поймет все. Нарушит ли это его планы, трудно сказать. Тетю Пейшенс очень жалко, больно представить, как она сидит на телеге, дрожа, как бездомная собака, льнет к жестокому хозяину. Эта мысль подгоняла девушку, она бежала вперед, сжав кулаки, подставив лицо навстречу ветру.
Наконец, она добралась до пропускного пункта и свернула направо на узкую извилистую тропу, о которой ей говорила экономка. Высокие заросли кустарника по обе стороны скрывали темный массив болот. Дорога петляла, как в Хелфорде, и эта смена пейзажа, такая внезапная после тоскливой дороги, несколько приободрила беглянку. Она представила, как семья Бассатов радушно и гостеприимно встретит ее, сочувственно выслушает, как делали Вивьяны и Трелловарены в Хелфорде. Раньше ей не приходилось видеть сквайра в домашней обстановке, в хорошем расположении духа. В таверну «Ямайка» он приехал раздраженный, явно настроенный против ее обитателей. Мэри с сожалением вспомнила, какую неблаговидную роль она играла, помогая скрыть от него истину. Что касается хозяйки дома, она, наверняка, уже обнаружила, как ее провели с черным пони. Хорошо, что Мэри не стояла рядом с Джемом Мерлином, когда животное было продано его же хозяевам за бешеную цену. Воображение рисовало ей и другие сцены предстоящей встречи с Бассатами, в глубине души она изрядно боялась предстоящего разговора.
Очертания местности снова изменились, вдали показались горы, покрытые лесом, темные и величественные, где-то внизу под дорогой журчал ручей, перекатываясь через камни. Болота кончились. Луна всходила из-за верхушек деревьев, освещая дорогу, придавая девушке уверенность в себе. Долина, в которую она вошла, встретила ее дружелюбным шелестом веток, показались первые строения, дальше дорога вела в деревню. Это, должно быть, Северный Холм, подумала Мэри, а высокий особняк — дом сквайра.
Она прошла по улице к дому, вдали часы на церковной башне пробили семь. Уже около трех часов прошло с момента ее ухода из таверны «Ямайка». Беспокойство снова вернулось, дом казался слишком большим, луна еще не высоко поднялась, чтобы осветить его и придать ему более приветливый вид. Мэри позвонила, звук слился с лаем целой своры охотничьих псов. Вскоре послышались шаги внутри дома, дверь открыл слуга. Отогнав собак, обнюхивающих башмаки незнакомки, парень вопросительно смотрел на нее, ожидая, когда она заговорит. Мэри вдруг осознала, как бедно она одета, какой жалкой она должна показаться этому лакею.
— Мне нужно срочно видеть мистера Бассата, — сказала она. — Он не знает моего имени, но я ему все объясню, если он согласится уделить мне несколько минут. Дело очень важное, иначе я не осмелилась бы беспокоить его в такое время в воскресный день.
— Мистер Бассат уехал в Лонсестон сегодня утром, — ответил слуга. — Его срочно вызвали, он еще не вернулся.
Это была последняя капля, Мэри не смогла сдержать возгласа отчаяния.
— Я прошла долгий путь, — сказала она, не в силах скрыть разочарования, словно этим порывом можно было вернуть сквайра домой. — Если в пределах часа я не смогу поговорить с ним, случится непоправимое, опаснейший преступник скроется и избежит наказания. Не смотрите на меня так недоверчиво, я говорю правду. Если бы я знала, к кому еще можно обратиться за помощью…
— Миссис Бассат дома, — сказал лакей, любопытство разбирало его. — Если у вас такое срочное дело, она, возможно, вас примет. Идите за мной, пожалуйста, сюда… в библиотеку. Не бойтесь собак, они вас не тронут.
Мэри прошла через холл, в голове шумело, опять ее план провалился: такое роковое стечение обстоятельств. Теперь она не в силах ничего изменить.
Просторная, ярко освещенная библиотека показалась девушке нереальной. Привыкшая к тусклому освещению, она зажмурилась, свет резал ей глаза. Женщина, в которой Мэри сразу узнала нарядную даму с ярмарки, сидела в кресле у камина, читая детям вслух. Когда Мэри ввели в комнату, она удивленно посмотрела на нее. Лакей возбужденно начал объяснять.
— Эта молодая женщина принесла очень неприятное известие для сквайра, мадам. Я счел необходимым привести ее к вам сразу.
Миссис Бассат поднялась с кресла, выронив книгу.
— Что-нибудь с лошадью? — спросила она взволнованно. — Ричардс сказал мне, что Соломон кашляет, а Алмаз отказывается от пищи. С этим младшим конюхом не знаешь, что случится завтра.
Мэри отрицательно покачала головой.
— Не беспокойтесь, это не относится к вашему дому. Мои вести другого сорта. Если позволите, я хотела бы поговорить с вами наедине.
Миссис Бассат почувствовала явное облегчение, ибо ее лошади, как оказалось, находятся в безопасности. Она сказала что-то детям, и слуга увел их в другую комнату.
— Чем могу быть полезна? — спросила она, желая соблюсти светские приличия. — Вы бледны, у вас усталый вид. Пожалуйста, присядьте.
Мэри нетерпеливым жестом отказалась.
— Благодарю вас, но мне необходимо знать, когда мистер Бассат будет дома.
— Не имею представления, — ответила дама. — Его вызвали так срочно; сказать правду, я серьезно опасаюсь за него. Если этот содержатель таверны окажет сопротивление, что он наверняка сделает, мистера Бассата могут ранить, несмотря на то, что там много солдат.
— Что вы имеете в виду?
— То, что сквайр отправился на очень опасное дело. Ваше лицо мне незнакомо, вы не из Северного Холма, иначе бы вы знали об этом Мерлине, который содержит таверну на Бодминской дороге. Сквайр уже давно подозревает его в жутких преступлениях, но до сегодняшнего утра у него не было доказательств. Он сразу же выехал в Лонсестон за помощью. Из того, что он мне сказал перед отъездом, я поняла, что он намерен окружить таверну сегодня вечером и арестовать его обитателей. Он хорошо вооружен, конечно, у него много людей, но я не успокоюсь, пока он не вернется.
Что-то в лице Мэри насторожило ее; побледнев, она потянулась к колокольчику, который висел на стене возле камина.
— Вы, наверное, та девушка, о которой он говорил, — догадалась она. — Девушка из гостиницы, племянница хозяина. Стойте на месте, не двигайтесь, иначе я позову всех слуг. Вы та самая девушка, я знаю, он описал мне вас. Что вам нужно от меня?
Мэри движением руки успокоила хозяйку дома.
— Я не сделаю вам ничего дурного. Пожалуйста, не звоните. Позвольте мне объяснить вам все. Да, я та самая девушка из таверны «Ямайка».
Миссис Бассат смотрела на нее с опаской, недоверчиво, не убирая руку со звонка.
— У меня здесь нет денег, — сказала она. — Я не могу вам ничего дать. Если вы явились в Северный Холм просить за дядю, вы опоздали.
— Вы меня неправильно поняли, — произнесла Мэри тихо. — Хозяин таверны мне не прямой родственник, он муж моей тети. Почему я жила в их доме — теперь не имеет значения, рассказывать об этом не стоит. Это займет слишком много времени. Я боюсь дядю и ненавижу его больше, чем вы и кто-либо в этой стране, у меня есть на то серьезные причины. Я пришла сюда, чтобы предупредить мистера Бассата, что хозяин готовится к побегу, желая избежать правосудия. У меня есть неопровержимые доказательства его вины, которыми вряд ли располагает мистер Бассат. Вы говорите, что сейчас он, вероятно, уже в таверне «Ямайка». Значит, я зря тратила время на этот визит.
Она присела в предложенное ей кресло у камина и устало смотрела, как жарко полыхает огонь. Полностью обессиленная, девушка не могла ни о чем думать, ее угнетало, что все усилия этого дня пошли прахом. Ей не нужно было уходить из «Ямайки». Мистер Бассат все равно бы прибыл туда с солдатами. Эта ее ошибка может испортить все дело: Джоз Мерлин давно догадался, что происходит, теперь он, может быть, далеко от своего дома. Сквайр и его люди никого не застанут в таверне «Ямайка».
Девушка очнулась и обратилась к хозяйке дома.
— Я очень неразумно поступила, придя к вам. Мне казалось, что так будет лучше, но теперь я понимаю, что поставила в неловкое положение себя и помешала мистеру Бассату успешно провести операцию. Дядя увидит, что меня нет ни в моей спальне, ни в доме, и поймет, что я его выдала. Он уедет из таверны «Ямайка» до прибытия мистера Бассата.
Миссис Бассат отпустила, наконец, шнур колокольчика и подошла к Мэри.
— Вы говорите искренне, и у вас честное лицо, — сказала она мягко. — Извините, что плохо подумала о вас вначале, но меня можно понять: у таверны «Ямайка» очень дурная слава, каждый на моем месте подумал бы то же самое при знакомстве с племянницей хозяина. Я вижу, что вы оказались в ужасном положении. То, что вы осмелились сюда прийти, одна, по безлюдной дороге, чтобы предупредить мужа, это очень мужественный поступок. Вопрос сейчас стоит так: могу ли я что-нибудь сделать для вас? Мне бы очень хотелось помочь.
— Сейчас мы ничего не можем сделать, — ответила Мэри, сокрушенно качая головой. — Думаю, мне следует дождаться мистера Бассата. Он, конечно, будет не в восторге, когда узнает, какую медвежью услугу я ему оказала. Видит Бог, я заслуживаю всяческого порицания.
— Я замолвлю за вас слово, — предложила дама. — Вы ведь не могли знать, что мистер Бассат предупрежден раньше вас. Я не дам мужу возможности обидеть вас, да он и не захочет этого. Сейчас надо благодарить Бога, что вы далеко от дома и в полной безопасности.
— Каким образом сквайр узнал правду? — спросила Мэри.
— Не могу сказать, не знаю. Я уже говорила, что за ним приехали неожиданно. Пока седлали лошадь, он успел сказать только основное. Отдохните пока, давайте забудем на время об этом неприятном деле. Вы, должно быть, очень голодны.
Она снова подошла к колокольчику, дернула за веревку три или четыре раза. Несмотря на усталость и отчаяние, Мэри не могла не подумать, в каком комичном положении она находится. Хозяйка дома, совсем недавно угрожавшая ей расправой, тем же колокольчиком призывает прислугу, чтобы ей подали угощение. Она вспомнила, как эта же дама в голубой бархатной накидке и шляпке с перьями платила большую сумму за своего собственного пони. Очень хотелось узнать, обнаружила ли она подлог. Девушка подумала также, что если ее роль в проделке Джоза Мерлина будет раскрыта, миссис Бассат вряд ли окажет ей такой же прием в следующий раз.
Появился слуга, глаза его горели от любопытства, но ему приказали принести для гостьи еду. Собаки вошли вслед за ним, они виляли хвостами, тыкались мордами в руки девушки и всячески старались завоевать ее расположение, приняв ее в члены семьи. Но Мэри не могла расслабиться и предаться отдыху, пребывание в этом особняке все еще казалось ей нереальным. Она чувствовала, что не имеет права здесь находиться, сидеть в кресле перед жарким камином, в то время как там, во мраке холодной ночи, решается судьба обитателей таверны «Ямайка». Она заставляла себя проглатывать пищу, чтобы несколько восстановить силы; хозяйка дома хлопотала вокруг девушки, без остановки болтая о всяких пустяках, считая, по-видимому, что только так можно отвлечь ее от мрачных мыслей. На самом деле эта болтовня только увеличивала беспокойство Мэри. Кончив ужин, она снова сидела, опустив голову, сложив руки на коленях, поглощенная горестными раздумьями. Миссис Бассат, чтобы развлечь ее, достала альбом своих акварелей и начала демонстрировать гостье рисунки.
Когда часы на камине резко пробили восемь, Мэри решила, что нужно что-то предпринять. Вынужденное бездействие тяготило ее, казалось хуже, чем опасность или погоня.
— Простите, — сказала она, поднявшись. — Вы были так добры, я даже не знаю, смогу ли я вас отблагодарить, но я очень беспокоюсь, просто места не нахожу от волнения, не могу не думать о бедной тетушке. В этот момент она, может быть, ужасно страдает, я должна идти туда и посмотреть на происходящее своими глазами.
Миссис Бассат от огорчения уронила альбом.
— Конечно, вы волнуетесь. Это сразу видно, я весь вечер стараюсь вас отвлечь. Это ужасно. Я тоже волнуюсь не меньше вас, ведь мой муж может пострадать. Но нельзя же идти туда одной. Пока вы доберетесь, будет уже полночь. Бог ведает, что может случиться в пути. Хорошо, я прикажу Ричардсу запрячь повозку, он сам отвезет вас. Ему можно абсолютно доверять, у него есть оружие на всякий случай. Если там еще идет сражение, вы увидите с подножия холма и подождете, пока все кончится. Я поехала бы с вами, но я не совсем хорошо себя чувствую и…
— Ну, что вы, разве вам можно ехать, — перебила Мэри. — Я привыкла к опасности и к ночным поездкам, а вы нет. Вообще, я не хотела бы причинять столько хлопот вашему дому. Я хорошо отдохнула и могу дойти сама.
Но миссис Бассат уже дернула шнур колокольчика.
— Передайте Ричардсу, чтобы он немедленно подавал карсту, — сказала она ошарашенному слуге. — Дальнейшие распоряжения я дам ему лично, пусть придет сюда. Скажи ему, чтобы не мешкал.
Она укутала Мэри в толстый плащ с капюшоном, дала ей теплый плед и коврик под ноги, повторяя все время, что только плохое самочувствие мешает ей отправиться в путь, чему Мэри в глубине души была очень рада, ибо миссис Бассат была не вполне подходящей спутницей для опасной и непредсказуемой поездки.
Через четверть часа повозка подъехала к подъезду дома. Мэри сразу узнала в кучере того самого парня, который сопровождал мистера Бассата во время его визита в «Ямайку». Было видно, что ему очень не хочется отправляться в дорогу, он предпочел бы посидеть в воскресный вечер около камина, но когда узнал о цели поездки, сразу преобразился: достал два больших пистолета, засунул их за пояс и, получив распоряжение стрелять в любого, кто будет покушаться на карету, напустил на себя важный вид, уверенный в своей благородной миссии. Мэри взобралась на сиденье рядом с ним, собаки дружно пролаяли на прощанье. Когда повозка свернула и дом скрылся из виду, Мэри осознала, на какое рискованное дело она решилась.
За время ее отсутствия могло произойти что угодно. Даже на лошади они доберутся не раньше половины одиннадцатого. Планы строить было бесполезно, придется поступать по ситуации.
Луна стояла высоко, ветер мягко дул в лицо, придавая девушке силы и готовность смотреть опасности в глаза. Это было лучше, чем сидеть как беспомощное дитя и слушать болтовню миссис Бассат. Если потребуется, она будет стрелять: у Ричардса есть запасное ружье. Его, конечно, сжигало любопытство, но Мэри односложно отвечала на его вопросы, не желая посвящать во все детали. Поэтому ехали они, в основном, молча, слышен был лишь стук подков о камни, да время от времени раздавался крик совы со стороны деревьев.
Когда повозка выехала на Бодминскую дорогу, звуки деревни стихли совсем; необъятные болота простирались по обе стороны тракта, который казался белой извилистой лентой в свете луны, и след его терялся у подножья отдаленного холма. Никто не повстречался им в эту ночь. В канун Рождества на этом же большаке ветер свирепо бил в колеса повозки, дождь барабанил в окна. Сегодня воздух был странно тих, даже болота в лунном свете отдавали серебром и не были так неприветливы, как обычно. Высокие скалы поднимались к небу, как человеческие лица, их гранитные очертания казались мягче и привлекательнее. Все вокруг дышало покоем и умиротворением.
Лошадь быстро пробежала расстояние до Северного Холма, на Бодминской дороге Мэри знала каждый выступ, каждую тропинку на болоте. Вон там впереди в долине светятся огни деревни Алтарнэн, и Пять Аллей ответвляются в сторону, как пальцы на руке.
До «Ямайки» надо было проехать самую глухую часть пути. Даже в тихие ночи ветер свистел там со всех сторон; сегодня он налетел со стороны Рафторта на западе, пронзительный и холодный, неся с собой запах болот, посвистывая над бурыми торфяниками и журчащими родниками. За время пути им не повстречался ни человек, ни зверь. Тракт то поднимался, то опускался, извиваясь по неровной местности, но как ни напрягала Мэри слух и зрение, ни одного звука не долетало до нее. Если бы поблизости был мистер Бассат с дюжиной солдат, их было бы слышно мили за две: в такую ночь малейший звук уносился на большое расстояние и эхом отдавался в горах.
— Скорее всего они окажутся там раньше нас, — сказал Ричардс. — Когда мы приедем, хозяин со связанными руками будет извергать на сквайра пламя из раскаленной пасти. Для округи это большое облегчение, этого Мерлина уже давно надо было изолировать. Если бы сквайру дали возможность действовать по его усмотрению, он давно бы упек этого мерзавца за решетку. Жаль, что мы не выехали раньше, мне бы хотелось участвовать в этом деле и взять его своими руками — ради спортивного интереса.
— Никакого спортивного интереса может не получиться, если птичка успела упорхнуть, — ответила Мэри. — Джоз Мерлин знает эти болота как свои пять пальцев. Если он выехал хотя бы за час до приезда мистера Бассата, его не поймать.
— Мой хозяин тоже вырос в этих местах, — сказал Ричардс. — Если нужно будет вести погоню через болота, сквайр не подкачает, могу биться об заклад: от него никто не уйдет. Он здесь охотился еще в детстве, уже лет пятьдесят живет возле этих болот. Там, где пройдет лисица, там пройдет и сквайр. А вашего зверя они мигом поймают, это уже точно.
Мэри не перебивала парня. Его резкие замечания не так раздражали ее, как болтовня миссис Бассат, а его широкая спина и обветренное лицо придавали уверенность.
Они приближались к пологой части дороги, ведущей вниз к узкому мостику через речушку Фоуи, уже слышно было журчание воды, перекатывающейся через камни. Впереди был крутой подъем к таверне «Ямайка», концы темных труб показались вдали. Ричардс замолчал, поудобнее приладил пистолеты за поясом и стал нервно покашливать. Мэри почувствовала, как часто забилось у нее сердце, и прижалась плотнее к спинке сиденья. Лошадь замедлила шаг, поднимаясь в гору, и девушке казалось, что стук подков слишком гулко звучит в ночи. Ей хотелось бы подъехать к таверне менее заметно. Когда они поднялись к вершине, Ричардс предложил Мэри подождать в повозке.
— Я сам подойду поближе к дому и проверю, что там делается, — убеждал он девушку.
Мэри запротестовала.
— Мне лучше идти первой. А ты — немного сзади или подождешь здесь, пока я позову. Судя по тишине, сквайр еще не прибыл, а хозяин, вероятно, успел сбежать. Если он там, я имею в виду дядю, я еще могу взять на себя смелость показаться ему на глаза, а ты — нет. Дай мне пистолет, тогда мне нечего бояться.
— Не думаю, что вам следует идти одной, — не сдавался Ричардс. — Если вы сразу же попадете в его лапы, я могу не дождаться вас здесь. Хотя такая тишина, действительно, подозрительна. Я ожидал услышать крики, драку и голос моего хозяина среди всего хаоса. Их, вероятно, задержали в Лонсестоне. Сдастся, что самое разумное будет проехать назад немного и дождаться сквайра на дороге.
— Не могу, — возразила Мэри. — Я и так сегодня ждала до умопомрачения. Уж лучше мне выдержать поединок с дядей, чем торчать здесь в полном неведении. К тому же надо подумать о тете. Она в этом деле совсем беспомощна, как ребенок, я должна о ней позаботиться. Дай мне пистолет, я пойду. Обещаю, что буду двигаться тихо, как кошка, и постараюсь не рисковать напрасно.
Девушка сбросила капюшон и тяжелый плащ, хорошо защищавшие ее от холода во время езды, но бесполезные теперь, крепко сжала в руке пистолет, который ей неохотно протянул Ричардс.
— Не ходи за мной, пока я не позову или не подам какой-нибудь сигнал, — сказала она. — Если услышишь выстрел, тогда уже подойди и посмотри, что со мной. Но соблюдай осторожность, вовсе нет нужды нам обоим рисковать головой по-глупому. Я все же убеждена, что мой дядюшка успел сбежать.
Ей хотелось надеяться, что так и есть на самом деле. Если Джоз Мерлин мчит сейчас в Девон, это означает конец всем бедам и переживаниям. Корнуолл счастливо избавится от него. Возможно, дядя образумится и начнет жизнь сначала, как собирался, по крайней мере, такие намерения у него возникали. Но скорее всего, он окажется где-нибудь подальше от этих мест и сопьется совсем. Теперь ей было все равно, поймают его или нет, хотелось лишь забыть поскорее все ужасы, начать самостоятельную жизнь и никогда больше не возвращаться в таверну «Ямайка». Месть ничего не дает, думала Мэри. Она уже не хотела видеть хозяина связанного и беспомощного, окруженного вооруженными солдатами. Удовольствие небольшое. Хотя она и напустила на себя храбрости перед Ричардсом, но встреча с дядей не предвещала ничего хорошего и пугала. Что, если она встретит его в узком коридоре? Мысль о его налитых кровью глазах и не знающих пощады руках заставила Мэри остановиться и оглянуться назад: Ричардс и повозка были на месте хорошо видны в лунном свете. Тогда, положив палец на взведенный курок, она вошла во двор таверны.
Двор был пуст. Дверь конюшни заперта. Таверна, молчаливая и темная, выглядела необитаемой. Двери и окна на засовах, как семь часов назад, когда она уходила отсюда. Окно ее комнаты было похоже на пустую глазницу скелета.
Следов колес во дворе не было; не видно даже приготовлений к отъезду. Девушка тихо пробралась вдоль сараев к двери конюшни, прислушалась. Пони беспокойно били подковами о каменистый пол. Значит, они не уехали и все еще находились в таверне. Сердце упало, и Мэри подумала, что лучше ей вернуться к Ричардсу и подождать сквайра и его людей. Было все же что-то странное в этой ситуации. Если бы дядя хотел уехать, он бы сделал это раньше. Только запрячь лошадь и подготовить телегу потребует не меньше часа времени, а уже было около одиннадцати часов. Видимо, у Джоза Мерлина изменились планы, он решил уходить пешком; тогда тетя Пейшенс не должна пойти с ним, она не выдержит дороги. Мэри не знала, что и подумать, как лучше действовать. Ощущение нереальности происходящего снова овладело ею.
Она постояла у крыльца, прислушиваясь, даже попыталась потянуть дверь за ручку, но отказалась от попытки открыть ее. Прошла к задней части дома, к выходу в бар, затем по саду позади кухни, стараясь держаться в тени, двигаться крадучись. Подошла к щели в ставне кухонного окна, из которого обычно наружу пробивался свет. В кухне было темно. Мэри заглянула через щель внутрь. Темно, как в шахте. Осторожно попробовала открыть дверь, к ее удивлению, она подалась. Это обстоятельство так потрясло девушку, что она не решилась сразу войти. Что, если дядя сидит с ружьем наготове и выпустит ей заряд в голову? Пистолет может и не пригодиться. Что же делать?
Очень тихо она просунула голову в дверь — ни звука. Видна была зола в печи, но огонь уже догорел. Мэри поняла, что в кухне никого нет. Инстинктивно она почувствовала, что там уже давно никого не было. Девушка распахнула дверь и вошла. Ее обдало холодным сырым воздухом. Когда глаза привыкли к темноте и стали различать предметы, она зажгла свечу и, подняв ее высоко на вытянутой руке, оглядела комнату. На стуле лежало шитье тети Пейшенс, и груда одеял была свалена на полу, видимо, их готовили к отъезду. В углу на обычном месте стояло ружье Джоза. Значит, решили сегодня не ехать и теперь спали в своих комнатах.
Дверь в коридор была распахнута, тишина казалась все более гнетущей. Что-то было не так, как всегда, эта тишина отдавала чем-то особенным, даже в молчании есть свои звуки, сейчас оно было абсолютным. Мэри поняла, наконец, чего не хватало: не было слышно часов в холле, они тоже молчали.
Девушка вышла в коридор и снова прислушалась: да, дом казался неестественно притихшим, потому что не шли часы. Она двинулась вперед — в одной руке свеча, в другой пистолет. Свернув в холл, Мэри увидела, что часы не стоят у стены, как обычно: они лежат на полу циферблатом вниз. Стекло и дерево разлетелось вдребезги. Стена выглядела непривычно голой, ярко-желтый цвет обоев, где стояли часы, выделялся на фоне остальной выгоревшей части стен. Часы лежали поперек прохода и, только подойдя ближе, девушка увидела, что они скрывали за собой. На полу среди обломков лежал хозяин, лицом вниз, неестественно вытянув вперед одну руку, другой он впился в ручку разбитой двери в гостиную. Вытянутые ноги торчали в разные стороны. Тело перекрыло проход от стены до стены. Джоз был мертв. Он казался еще более громадным, чем при жизни.
На каменном полу — следы крови, и кровь на спине, куда вошел нож; она уже потемнела и запеклась. Видно, на него напали сзади, он выбросил вперед руки и, падая, опрокинул часы и повалился с ними на пол. Так он и умер, пытаясь открыть дверь, но не сумев это сделать.
