Не смотри в ту сторону

— Не смотри в ту сторону, — сказал Джон жене. — Через два стола от нас сидят две старые девы, они пытаются меня гипнотизировать.

Лора, которая всегда отличалась способностью понимать с полуслова, искусно зевнула и, подняв голову, сделала вид, что следит за несуществующим самолетом в небе.

— Как раз позади тебя, — добавил он. — Поэтому не нужно сейчас оборачиваться, — будет очень заметно.

Лора проделала классический трюк: уронила салфетку, наклонилась за ней, метнув быстрый взгляд в нужном направлении, и снова выпрямилась. Втянув щеки и опустив голову, она всеми силами старалась подавить истерический хохот, готовый вырваться наружу.

— Они вовсе не старые девы, это мужчины, братья-близнецы.

Голос ее сорвался, сейчас она разразится неудержимым смехом. Джон быстро налил в ее стакан кьянти.

— Сделай вид, что подавилась, тогда они не заметят, — сказал он. — Я думаю, что это преступники. Они разъезжают по Европе, меняя обличье в каждом городе. Здесь, в Торселло — сестры-близнецы. Завтра, в Венеции — братья-близнецы, а может быть, уже к вечеру они превратятся в братьев и отправятся чинно прогуливаться под ручку по площади Святого Марка. Просто меняются одежда и парик.

— Грабители или убийцы? — спросила Лора.

— Конечно, убийцы, никаких сомнений. Но почему они выбрали меня?

Официант забрал со стола фрукты, принес кофе. Это дало Лоре возможность подавить смех и взять себя в руки.

— Странно, почему мы не заметили их, когда приехали? На такое просто нельзя не обратить внимания.

— Их заслонила банда американцев, — ответил Джон, — и этот человек с моноклем, похожий на шпиона. Теперь, когда они все удалились, близнецы стали видны. О, Господи, вон та, седая, опять уставилась на меня.

Лора вынула пудреницу из сумочки, поднесла к лицу, направив зеркало назад, разглядывая в него зал.

— Мне кажется, они смотрят на меня, а не на тебя, — сказала она. — Хорошо, что я отдала жемчуг на хранение.

Она замолчала, легко провела пуховкой по краешку носа.

— Дело в том, что они вовсе не убийцы и не грабители, — продолжала она, помолчав. — Просто эксцентричные старые девы, что-нибудь вроде школьных учительниц на пенсии, копили, наверное, всю жизнь, чтобы побывать в Венеции. Приехали откуда-нибудь из Австралии, из захолустья под названием Валабанга. И зовут их Тилли и Тини.

Впервые за эту поездку в голосе Лоры появились теплые грудные нотки, которые Джон так любил, морщинка на лбу разгладилась.

«Наконец-то, — подумал он, — наконец-то она начала приходить в себя. Если бы мне удалось отвлечь ее, если бы мы смогли снова беззаботно делать глупости, как раньше, выдумывать биографии соседей по столу и в гостинице, бродить по музеям, галереям, жизнь вошла бы снова в привычное русло, рана бы затянулась, она смогла бы, наконец, забыть о горе».

— Знаешь, — сказала Лора, — завтрак был действительно прекрасный. Мне очень понравилось.

«Слава Богу, — подумал он. — Слава Богу».

Наклонившись к жене, он прошептал как заговорщик:

— Одна из них сейчас, по-моему, пойдет в туалет. Как ты думаешь, она… или он… сменит парик?

— Тише, — пробормотала Лора. — Я пойду за ней и посмотрю. Возможно, у нее там спрятан чемодан, и она захочет переодеться.

Она замурлыкала что-то себе под нос — знак того, что совсем успокоилась и довольна. Призрак несчастья на время отступил, вернулось беззаботное, как прежде, время отпуска, они снова играли в давно забытые игры, придуманные специально для летних поездок.

— Посмотри, она уже идет? — спросила Лора.

— Да, сейчас пройдет мимо нашего стола, — ответил он.

Без своей спутницы женщина производила менее внушительное впечатление. Высокая, угловатая, с чертами лица хищной птицы и короткой стрижкой, носившей громкое название «Итонской» еще в те времена, когда мать Джона была молодой, — на всей ее фигуре был отпечаток времен и поколений полувековой давности. Ей, вероятно, было между шестьюдесятью и семьюдесятью, так ему, по крайней мере, казалось. Мужская рубашка с жестким воротником и галстуком, спортивный жакет, длинная юбка из серого твида, серые чулки и черные туфли на шнурках придавали ей мужской вид. Джон часто встречал женщин такого типа на площадках для игры в гольф и выставках собак, где они обычно демонстрировали не породистых псов, а различного рода мопсов. Если вы сталкивались с такой женщиной в чьем-либо доме на приеме, она подносила зажигалку к вашей сигарете, прежде чем вы успевали вынуть из кармана спичку. Общее убеждение, что такие дамы обычно брали себе в компаньонки более женственные создания, которые присматривали за их хозяйством, не всегда соответствовало истине. Зачастую они похвалялись своими мужьями, отлично игравшими в гольф, которых обожали. Что касается этих конкретных представительниц слабого пола, то их отличало от других подобных то обстоятельство, что они были совершенно идентичными близнецами, вылепленными по одной форме. Единственное, что их отличало, это более седые волосы, совсем белые у второй сестры.

— Что, если в туалете, увидев меня, она займется стриптизом? — пробормотала еле слышно Лора.

— Зависит от того, что скрыто под одеждой, — ответил Джон. — Если она гермофродит, пускайся наутек. У нее может оказаться шприц, спрятанный в белье, и она набросится на тебя, прежде чем ты добежишь до двери.

Лора втянула щеки и затряслась от сдавленного смеха. Затем, распрямив плечи, поднялась из-за стола.

— Мне нельзя смеяться, я просто не имею права смеяться сейчас. Когда я вернусь, не смотри на меня, особенно, если мы вернемся вместе.

Она взяла сумочку и направилась между столиками за своей жертвой.

Джон вылил в свой стакан остатки вина и закурил сигарету. Солнце ярко освещало небольшой сад возле ресторана, в котором размещались столы. Американцы ушли, не было ни человека с моноклем, ни отмечавшей какое-то событие группы в дальнем конце сада. Все было спокойно. Идентичная близняшка сидела, откинувшись на спинку кресла, закрыв глаза. Джон благодарил провидение за то, что можно было на какое-то время расслабиться, пока Лора занята глупой и безобидной игрой. Возможно, поездка поможет ей подлечить нервы, смягчить немое отчаяние, в котором она пребывала с тех пор, как умер их ребенок.

— Это пройдет, — сказал Доктор. — Со временем острота переживаний притупится. К тому же у вас есть сын.

— Да, — сказал тогда Джон, — но девочка для нее так много значила. С самого рождения, даже не знаю, как объяснить. Наверное, разница в возрасте: мальчик был уже в школе, своевольный, довольно, упрямый. Лора просто обожала девочку. Джонни и я — мы для нее не существовали.

— Дайте срок, — повторил доктор. — Только время лечит в таких случаях. Да вы еще молоды, будут другие дети, еще одна девочка.

Легко сказать… Как заменить обожаемого и навсегда потерянного реального ребенка на мечту? Он слишком хорошо знал Лору. Другой ребенок, даже если это будет девочка, не повторит ушедшую. У нее будет другой характер, другая внешность, своей непохожестью на сестру она может даже вызвать враждебное отношение матери, словно она не по праву захватила то место в колыбели, которое принадлежало Кристин. Даже цвет волос нового ребенка, если будет отличаться от цвета волос Кристин, наверняка, вызовет раздражение Лоры.

Он бросил взгляд на тот стол поверх бокала: женщина снова пристально смотрела на него. Это не могло быть случайностью, не праздный взгляд человека, лениво рассматривающего окружающих в ожидании своей спутницы, но что-то более значительное, целенаправленное и напряженное внимание угадывалось в нем. Светло-голубые глаза, казалось, проникали в его сокровенные мысли, вызывая чувство дискомфорта. Черт бы ее побрал! Уставилась, словно хочет вывернуть наизнанку. Ну, погоди! В этой игре участвуют двое. Он пустил облако дыма и улыбнулся через стол, он был уверен, что улыбка должна показаться ей вызовом. Она не прореагировала, голубые глаза по-прежнему были прикованы к его глазам, ему пришлось отвести взгляд, потушить сигарету и позвать официанта, чтобы заплатить по счету. Пока он расплачивался, хвалил завтрак, считал сдачу, самообладание вернулось, хотя осталось легкое покалывание в черепе, словно там застряла невидимая тонкая игла, и ощущение скованности. Затем все прошло так же внезапно, как и началось. Бросив украдкой взгляд в сторону стола, он заметил, что она снова закрыла глаза и, казалось, спала или дремала в прежней позе. Официант удалился. Все снова стало спокойно.

Джон посмотрел на часы и удивился, как долго Лора не возвращается. Ее не было уже, по меньшей мере, десять минут. Он поиздевается, когда она вернется, надо придумать, как ее разыграть. К этому времени старушка успела обнажиться до самых трусиков, наверное, пригласила Лору следовать ее примеру. Директор ресторана набросился на них обеих, потеряв самообладание в припадке гнева. Подумать только, так испортить репутацию ресторана! Это чревато неприятными последствиями, если только они не… Все предприятие обернулось банальным шантажом. Их с Лорой и близнецов везут в Венецию, чтобы допросить в полиции. Уже четверть часа. Лора, где ты?!

Послышались шаги. Лорина близняшка шла к своему столику, одна. Минуту она стояла у стола, загораживая сестру своей длинной угловатой фигурой. Она что-то говорила, но слова невозможно было разобрать. Акцент однако очень странный — шотландский? Затем она предложила руку сидящей сестре, они вместе направились через сад, сестра, которая разглядывала Джона; опиралась на руку первой. Теперь было видно, что она ниже ростом, более сутулая, наверное, страдает артритом. Они вскоре скрылись из вида. Джон, теряя терпение, хотел вернуться в отель, но тут появилась Лора.

— Должен сказать, что ты не очень спешила, — начал он, но, увидев выражение ее лица, остановился. — Что случилось? — спросил он.

Сразу было видно, что произошло что-то необычное. Она была почти в шоковом состоянии. Как слепая, подошла к столу, ища руками опору, села. Он подвинул стул ближе, взял ее руку.

— Дорогая, в чем дело? Скажи мне — тебе плохо?

Она отрицательно покачала головой, повернулась, посмотрела на него. Полуобморочное выражение лица сменилось почти экзальтацией, стремлением поверить ему важный секрет.

— Произошло чудо, — произнесла она медленно, — самое невероятное чудо. Знаешь, оказывается она не умерла, она находится здесь, рядом с нами. Вот почему они на нас так смотрели, эти сестры. Они видели Кристин.

«О, Боже, — подумал Джон. — Именно этого я и боялся. Она теряет рассудок. Что мне делать? Я этого не выдержу».

— Лора, душа моя, — сказал он вслух, заставив себя улыбнуться, — давай уйдем отсюда. Я уже расплатился, мы можем посмотреть собор, побродить, и как раз успеем на пароход в Венецию.

Она не слышала, или просто слова не доходили до сознания.

— Джон, милый, — сказала она. — Я должна рассказать, что произошло. Я пошла за ней, как мы и наметили, в туалет. Она причесывалась перед зеркалом, а я зашла в кабину, потом вышла и стала мыть руки. Она тоже мыла руки рядом. Вдруг она повернулась и сказала с сильным шотландским акцентом:

— Вам не следует огорчаться. Моя сестра видела вашу малышку. Она сидела между вами и мужем и весело смеялась.

— Дорогой, я думала, что потеряю сознание, чуть не упала. На мое счастье, там был стул, я села, женщина наклонилась и гладила мои волосы. Я помню точно, она что-то говорила о прозрении, о том, что человек может увидеть истину и испытать радость, острую, как меч. Но этого не нужно бояться, она говорила, что у сестры было очень ясное видение, она видела мою судьбу, они решили, что нужно мне сказать об этом, этого хотела Кристин. О, Джон, не смотри так, клянусь, я ничего не придумала, это она мне сказала, и все это правда.

Отчаянная мольба, звучавшая в ее голосе, болью отозвалась в его сердце. Надо было сделать вид, что он всему верит, успокоить ее, поддержать.

— Лора, дорогая, конечно, я верю тебе, — сказал он, — только это так неожиданно, и я волнуюсь, потому что вижу, что ты расстроена.

— Но я вовсе не расстроена, — перебила она. — Я счастлива, так счастлива, что не могу выразить словами. Ты знаешь, в каком состоянии я находилась последние недели, хотя старалась скрыть от тебя свою тяжесть. Теперь камень упал с сердца, потому что я знаю, что женщина была права. О, Боже, это ужасно, но я забыла, как их зовут, она мне сказала, а я забыла. Видишь ли, она врач, сейчас на пенсии, они из Эдинбурга, та, которая видела Кристин, несколько лет тому назад ослепла. Она всю жизнь изучала оккультные науки, у нее необычные способности, она видит прошлое и будущее, но по-настоящему она стала ясновидящей, когда потеряла зрение. У них были такие необычные случаи. Но, подумай, она описала Кристин до мельчайших подробностей, даже бело-голубое платье с пышными рукавами, которое на ней было в день рождения. И она видела, как Кристин смеется радостно. О, дорогой, я была так счастлива, готова была разрыдаться.

Истерики не последовало. Лора достала из сумочки платок, приложила к носу, улыбаясь.

— Со мной все в порядке, не волнуйся. Теперь мы можем успокоиться. Дай сигарету.

Он вынул сигарету, зажег и передал Лоре. Она выглядела вполне спокойно, как раньше, до несчастья: не было нервной дрожи, так часто случавшейся с ней в последнее время. Джон подумал, что если она верит в спиритические фокусы, и эта вера помогает ей вновь обрести душевное равновесие, нет смысла разубеждать ее. В угадывании мыслей на расстоянии было что-то сверхъестественное, внушавшее инстинктивный ужас, лучше бы этого не произошло, но раз уж так случилось, пусть, он не будет мешать. Сам он никогда бы не клюнул на эту удочку. Наука не может объяснить этого явления, никто не может, а вот поди же. Значит та, которая сидела за столом и рассматривала его, слепа, вот почему ее взгляд показался ему таким странным. Все же в нем было что-то неприятное, вызывающее мурашки по коже. Он выругался про себя. И зачем только они сюда пришли, как будто нельзя было позавтракать в другом месте. Нелепая случайность. Надо было бросить монетку. Тогда, возможно, они были бы не здесь в Торселло, а в Падуе, и не знали бы никаких неприятностей.

— Надеюсь, ты не договаривалась с ними о встрече или о чем-нибудь в этом роде, — спросил он, стараясь не подавать виду, что его это очень волнует.

— Нет, конечно, дорогой, к чему мне это? — ответила Лора. — Думаю, что они больше ничего не могли мне сказать. Просто у ее сестры было такое видение, вот и все. И вообще, они собираются ехать дальше. Смешно, правда, похоже на нашу привычную игру в таинственные события. Они путешествуют вокруг света, потом снова в Шотландию. А я сказала, что они из Австралии? Немного ошиблась. Все равно они очень милые, совсем не похожи на грабительниц или убийц, правда?

Она полностью пришла в себя, поднялась из-за стола.

— Пойдем. Раз уж мы оказались в Торселло, нужно посмотреть собор.

Они прошли через площадь, усеянную киосками и лотками, где продавались сувениры для туристов, открытки, побрякушки, направились к собору. С парохода только что сошла большая группа туристов, у церкви Святой Марии тянулась длинная цепочка людей. Лора попросила путеводитель и, как в старые времена, внимательно изучала здание, сверяя свои наблюдения по книге. Войдя внутрь, она подолгу рассматривала колонны, мозаику, стены, отдалась целиком этому занятию. Джон, у которого все еще не выходил из головы неприятный эпизод, проявил гораздо меньше интереса к памятнику, держался позади жены, внимательно глядя по сторонам на случай, если сестры тоже вдруг окажутся в соборе. Но их не было. Возможно, они пошли в церковь Святого Фоска, которая располагалась по соседству. Он боялся новой встречи, не зная, как следует себя вести, не говоря уж о том, что для Лоры было бы лучше их больше не видеть. Не мог сосредоточиться, холодная красота собора не волновала. Когда Лора, тронув мужа за рукав, обратила его внимание на Марию с младенцем над фризом, ниже которого были изображены фигуры апостолов, он закивал, как бы разделяя ее восхищение, хотя ничего особенного в этой фреске не видел. Удлиненное печальное лицо Мадонны было так далеко от земных страданий, так непроницаемо. Внезапно что-то заставило его оглянуться и посмотреть через головы туристов на дверь, над которой была изображена сцена Страшного Суда.

Около двери стояли обе сестры, слепая опиралась на руку своей компаньонки, незрячие глаза были обращены прямо на него. Этот взгляд пригвоздил его к месту, нахлынуло чувство обреченности, приближающейся трагедии, оно не давало возможности двигаться, лишало воли.

«Это конец, — подумал он, — от них не скроешься, они будут вечно преследовать нас».

Сестры повернулись, вышли из собора, странная скованность тут же исчезла, оставив чувство негодования, закипающей ярости: какого черта они вмешиваются в его жизнь, кто дал право экспериментировать на нем? В этом было что-то нездоровое, какое-то мошенничество. Они, наверное, живут тем, что досаждают людям своими видениями, извлекают из этого материальную выгоду. Только покажи им, что ты веришь в их нелепые фантазии, и они вытащат из твоего кармана кучу денег. Он снова почувствовал, что Лора дергает его за рукав.

— Не правда ли, как красиво, какое умиротворение!

— Где? Что? — спросил он.

— Мадонна. В ней есть какая-то притягательная сила. Ее взгляд проникает в сердце. У тебя нет такого ощущения?

— Да, возможно. Не знаю. Слишком много народа.

Она с изумлением взглянула на него.

— Какое это имеет отношение к Мадонне? Ну ладно, давай выйдем отсюда, мне нужно купить несколько открыток.

Она почувствовала, что ему неинтересно, и пошла к двери, легко пробираясь через толпу.

— Давай немного побродим, посмотрим эти места, здесь так красиво, — предложила Лора, когда они вышли на воздух. Открытки успеем купить, у нас много времени, — и свернула в сторону, чтобы не идти к торговому центру.

Они попали на узкую тропинку, вышли к какому-то дикому, заросшему густой растительностью месту. Сквозь заросли был виден канал, вид воды успокаивал, обещал отдых от знойного палящего солнца.

— У берега немного грязновато, — заметила Лора, там не посидишь. Кроме того, путеводитель предлагает посетить много интересных мест.

— Забудь на минуту о книге, — сказал он нетерпеливо, обнял жену за талию и потянул за собой вниз к воде.

— Сейчас не время для осмотра достопримечательностей, слишком жарко. Смотри, видишь — водяная крыса плывет у берега?

Подняв камень, он швырнул его в крысу, она исчезла, на поверхности остались только пузырьки.

— Не надо, — остановила его Лора. — Это жестоко, она тебе ничего не сделала.

Затем ни с того ни с сего спросила:

— Тебе не кажется, что Кристин сидит здесь рядом с нами?

Он не сразу ответил. Что можно было сказать? Неужели так будет всегда?

— Возможно, — медленно произнес он. — Раз ты чувствуешь, значит так и есть.

Лора, наверное, вспомнила, что Кристин, до того, как заболеть менингитом, любила бегать по берегу реки, сбрасывала туфли, шлепала ножками по мокрому песку. У матери это всегда вызывало чувство восторга и беспокойства одновременно.

— Женщина сказала, что она выглядела такой счастливой, сидя возле нас, смеялась, — сказала Лора.

Она поднялась, отряхнула платье, ею снова овладело беспокойство.

— Пойдем назад, — позвала она.

Эта перемена удручала Джона. Он был уверен, что ей не нужны были открытки, что она вовсе не стремилась посмотреть все достопримечательности. Это был предлог. Ей нужно было снова увидеть сестер, отыскать их, не для беседы, просто, чтобы быть рядом с ними.

Когда они подошли к киоскам, толпа туристов уже изрядно поредела, но сестер на площади не было. Они, должно быть, отбыли с основной массой. Джон испытал облегчение.

— Смотри, во втором киоске хороший выбор открыток, — сказал он, — и очень красивые платки. Хочешь, куплю тебе красивый головной платок?

— Дорогой, у меня их так много, — запротестовала Лора. — Не надо зря тратить лиры.

— Это не напрасная трата. У меня настроение делать покупки. Может, купим корзинку? Хочешь кружево?

Она позволила подвести себя к киоску. Он нарочно копался в товарах и подолгу обсуждал их достоинства с улыбчивой продавщицей, которая еще шире улыбалась, слушая его ужасный итальянский язык: за это время оставшаяся часть туристов, как он предполагал, должна была спуститься к причалу и погрузиться на свои пароходы, и сестры-близнецы исчезнут, наконец, из их жизни.

— Никогда в такую маленькую корзинку не вмещалось столько ненужных вещей, — сказала Лора двадцать минут спустя, ее воркующий смех успокоил Джона: опасный момент позади, теперь нечего волноваться.

Пароход, который привез их из Венеции, ждал у пристани. Пассажиры, прибывшие с ними, — американцы, человек с моноклем — уже собрались. Раньше цена поездки казалась ему слишком высокой, теперь он, думая о расходах, готов был заплатить еще, чтобы скорее уехать — путешествие в Торселло было самой большой ошибкой за время их отдыха в Венеции. Они прошли на палубу, судно отчалило и поплыло быстро вниз по каналу. Несколько раньше отплыл пароход на Мурано, увозя беспокойных туристов в другом направлении, а с ними, видимо, и сестер.

Джон обнял жену, прижал к себе, она ответила, положив голову ему на плечо.

— Удачный был день, — сказала она. — Никогда не забуду его, никогда. Знаешь, дорогой, теперь, наконец, я могу получать удовольствие от отдыха.

Ему хотелось кричать от радости. «Все будет хорошо, — подумал он, — пусть верит во что вздумается, лишь бы это приносило ей успокоение». Красавица Венеция вырастала перед ними, очертания ее зданий на фоне пылающего жаром неба производили неизгладимое впечатление, еще надо было так много посмотреть в этом удивительном городе. Они будут бродить вместе, теперь, когда настроение Лоры изменилось, это доставит им удовольствие. Он начал обсуждать, как им лучше провести вечер, где они будут обедать — не в их обычном ресторане, около театра «Фенис», а где-нибудь в другом месте.

— Только это должен быть дешевый ресторан, — сказала Лора, поддаваясь на его уговоры, — мы сегодня итак много потратили.

Их отель у Гранд Канал выглядел очень приветливым. Дежурный улыбнулся, подавая ключи. Спальня казалась уютной и знакомой, как дома, — на туалетном столике аккуратно расставлена косметика. И одновременно все вокруг дышало праздником и необычной приподнятостью, как бывает только на отдыхе в другой стране, словно говорило: «Это все наше на короткий миг, не более. Мы принесли в эту комнату жизнь. Когда мы уедем, ее не будет, она испарится, перейдет в нечто, уже не наше, будет называться другим именем». Он отвернул оба крана в ванной, вода хлынула, обдавая паром. «Наконец-то пришел момент, — подумал он, — когда можно заняться любовью». Муж вошел в спальню, она поняла, открыла объятия, улыбаясь. Какое облегчение после долгих недель воздержания!

— На самом деле, — говорила Лора спустя некоторое время, надевая перед зеркалом серьги, — я не очень хочу есть. Может быть, перекусим в отеле?

— Нет уж, только не здесь, — воскликнул муж. — Смотреть на скучнейшие пары за соседними столиками… Я умираю от голода, мне так хорошо, ужасно хочется развлечься.

— Надеюсь, ты не собираешься обедать в шикарном ресторане с морем огней и музыкой впридачу?

— О, нет. В какой-нибудь маленькой, интимной полутемной забегаловке, куда мужчины приводят чужих жен.

— Гм-м, — передернула плечами Лора. — Все знают, чем кончается это. Облюбуешь какую-нибудь смазливую девчонку лет шестнадцати и будешь строить ей глазки весь вечер, а я буду сохнуть от скуки, рассматривая внушительную спину ее любовника.

Так, пошучивая и смеясь, они вышли на улицу. Вечер был теплым и мягким, казалось они погрузились в волшебный мир.

— Давай пойдем пешком, — предложил он, — пройдемся, чтобы нагулять аппетит, потом солидно подзаправимся.

Они дошли до канала. Мимо медленно проплывали гондолы, огни погружались в темноту и снова вспыхивали странным нереальным светом. Вдоль берега прогуливались другие пары, собирались группами матросы, о чем-то громко переговариваясь и энергично жестикулируя, черноглазые девушки постукивали по набережной высокими каблучками, кругом царило беззаботное оживление.

— Беда в том, — сказала Лора, — что, если ты отправился бродить по Венеции, то уже не можешь остановиться. Говоришь себе, что не дальше того моста, потом хочется идти до следующего и так без конца. Уверена, что здесь нет поблизости ресторанов, мы почти подошли к парку, где бывают массовые гуляния. Давай пойдем назад. Я знаю один ресторанчик около церкви Святого Захария, туда ведет небольшая аллея.

— Послушай, если мы спустимся к Арсеналу, перейдем через мост в конце дороги, свернем налево, то подойдем к церкви с другой стороны. Как-то утром мы так шли.

— Да, но тогда было светло. Здесь плохое освещение, можно заблудиться.

— Не нервничай, положись на меня, у меня нюх, как у собаки.

Они свернули к арсеналу, пересекли мост у самого здания, пошли дальше мимо церкви Святого Мартина. Впереди было два канала, один налево, другой направо. Вдоль них тянулись узкие улочки. Джон колебался, где именно они проходили в то утро.

— Вот видишь, мы почти заблудились, я так и думала, — запротестовала Лора.

— Чепуха, — ответил Джон решительно, — нам нужно идти влево, я помню этот мост.

Канал был узким, дома по обе стороны, казалось, нависают над ним. Днем, когда лучи солнца отражались в окнах, постели были вынесены на балкон, канарейки щебетали в клетках, все это производило впечатление тепла и уюта. Ночью же в тусклом свете редких огней, когда окна были плотно закрыты и вокруг не было ни души, место выглядело запущенным, а узкие длинные лодки у скользких ступенек бедных домишек, напоминали гробы.

— Клянусь, я не помню этого моста, — сказала Лора, остановившись, держась за перила, — и мне не нравится эта аллея внизу.

— Там дальше есть фонарь, — сказал Джон. — Я точно знаю, где мы находимся: недалеко от греческого квартала.

Они пересекли мост и уже сворачивали к аллее, как вдруг услышали крик. Он исходил из домов на противоположной стороне, но было трудно сказать, из какого точно. Ставни были уже везде закрыты, улица казалась необитаемой. Они остановились и повернули головы в направлении, откуда раздался крик.

— Что это? — прошептала Лора.

— Какой-нибудь пьяный, — оборвал ее Джон, — пошли.

Это не был крик пьяного человека, скорее кого-то, кого душили, постепенно он затихал, словно человек задыхался, когда тиски на горле сжимались.

— Надо позвать полицию, — сказала Лора.

— Ради бога, успокойся. Ты не на Пикадилли в Лондоне.

— Я должна уйти отсюда как можно скорее, — ответила Лора, и быстро пошла по извилистой аллее.

Джон не сразу пошел за ней, он заметил маленькую фигурку, которая внезапно выскочила из дома и проворно прыгнула в узкую лодчонку у берега. Детская фигурка, маленькая девочка, не старше пяти или шести лет, в коротком жакетике и короткой юбочке, с колпачком на голове. У берега стояли четыре лодки, и она проворно перепрыгивала из одной в другую, видно было, что спасается от опасности. Один раз поскользнулась и чуть не упала в воду, но потом обрела равновесие, перепрыгнула в последнюю лодку, стала грести на другую сторону канала, подплыла к входу в подвал дома на противоположной стороне, в тридцати футах от того места, где стоял Джон, ловко выпрыгнула из лодки прямо на ступеньки лестницы и скрылась в доме, оставив лодку плыть по течению. Весь этот эпизод не занял и пяти минут. Затем он услышал звук бегущего человека: Лора бежала назад, она не видела, что произошло, и он был этому рад, ибо вид испуганной девочки, убегающей от опасности, мог очень плохо повлиять на ее и без того расшатанные нервы.

— Что ты стоишь? Я боялась идти одна. Проклятая аллея разветвляется в разные стороны.

— Извини, — сказал он. — Иду.

Он взял ее под руку и повел вдоль аллеи с уверенностью, которой у него не было.

— Больше не было криков? — спросила она.

— Нет, ничего больше не было, я же говорил тебе, что это пьяная драка.

Аллея привела к незнакомой церкви, они прошли через церковный двор, по еще одной улице, подошли к другому мосту.

— Подожди, — сказал он, — мне кажется, нужно свернуть направо, тогда мы войдем в греческий квартал — где-то там должна быть церковь Святого Георгия.

Она не ответила, ей казалось, что они не выберутся отсюда: место было похоже на лабиринт, можно кружиться вечно и снова приходить на это место, к мосту, где был тот ужасный крик. Упрямо он вел ее вперед. К их удивлению и облегчению вскоре показались стайки гуляющих людей, ярко освещенная улица и невдалеке шпиль знакомой церкви.

— Ну, вот, я же говорил тебе. Это церковь Святого Захария, мы все-таки нашли ее, здесь поблизости есть ресторан.

В любом случае, если не тот, то какие-то рестораны должны были быть, место было оживленным — блеск огней, веселье, гуляющие вдоль канала люди — все дышало атмосферой беззаботной туристской жизни. Слева, как маяк, сверкали голубые огни ресторана.

— Ты это место имел в виду? — спросила Лора.

— Какая разница? Давай зайдем сюда, умираю от голода.

Они оказались в душном, залитом светом и гулом голосов зале. Пахло вином, официантами, снующими взад и вперед, посетителями, кругом раздавался смех.

— На двоих? Сюда, пожалуйста, — сказал официант по-английски. Джон недовольно подумал: «Почему англичанина сразу узнают?»

Они сели за зажатый в дальнем углу маленький столик, официант нетерпеливо ждал, пока они прочитают огромное, неразборчиво написанное меню.

— Два больших бокала кампари с содой, — сказал Джон. — А мы пока изучим меню. Ему не хотелось спешить.

Передав лист Лоре, он оглядел зал: в основном, итальянцы, это означало, что здесь хорошо готовят. В эту минуту он увидел их. В противоположном конце ресторана. Сестер-близнецов. Они, должно быть, вошли вслед за ним и Лорой, еще только усаживались, устраивая на спинки кресел свои пальто, около них суетился официант. Джона вдруг охватила паника — он был уверен, что это не совпадение. Сестры заметили их обоих на улице и преследовали намеренно. Действительно, как могло случиться, что во всей Венеции они выбрали именно это место? Ясно было одно: Лора договорилась с ними о встрече в Торселло. Кому принадлежала инициатива — ей или им? «Маленький ресторанчик около Святого Захария, мы заходим туда иногда вечером». Он вспомнил, что Лора как раз упомянула эту церковь перед выходом от отеля.

Она все еще внимательно изучала меню, не видя сестер, но вот-вот их увидит. Хоть бы скорее принесли бокалы. Это отвлекло бы внимание Лоры.

— Знаешь, я подумал, — сказал он, — завтра нам нужно пораньше сходить в гараж, взять машину и съездить в Падую. Мы могли бы позавтракать там, посетить собор, прикоснуться к усыпальнице Святого Антония, полюбоваться фресками Джотто и на обратном пути заехать на одну из вилл, которые рекламирует путеводитель.

Слова улетели в пустоту. Лора смотрела через зал туда, где сидели сестры, он услыхал возглас удивления. Притворства быть не могло. Джон мог поклясться, что Лора не лукавила.

— Смотри, — сказала она, — как странно, просто изумительно, до чего необычно…

— Что? — спросил он резко.

— Вон они, мои близняшки. Они нас заметили, смотрят на нас.

Она помахала им рукой, довольная, сияющая. Сестра, с которой Лора беседовала в Торселло, поклонилась и улыбнулась.

«Старая ведьма, — подумал Джон. — Уверен, что они шпионили за нами».

— О, дорогой, я должна подойти и поговорить с ними, — жена умоляюще смотрела на него, ожидая согласия. — Просто сказать им, как я счастлива была весь день благодаря им.

— О, Лора, прошу тебя, вот нам несут бокалы. И мы еще не заказали еду. Подойдешь после ужина.

— Я быстро, — сказала Лора возбужденно. — Возьми только скампи, я сказала, что не очень хочу есть.

Она встала из-за стола, проскользнула мимо официанта с подносом и быстро пересекла зал, словно спешила навстречу близким друзьям, которых долго не видела. Он ревниво наблюдал, как она склонилась над столом, пожимая им руки, отодвинула свободный стул и села, не переставая что-то оживленно говорить и улыбаться. Сестры, казалось, совсем не удивились ее появлению, во всяком случае, для зрячей сестры появление Лоры не было неожиданностью. Вторая сохраняла спокойствие.

— Ну, хорошо, — Джон чувствовал, как все в нем кипит, — раз так, я напьюсь, ты еще пожалеешь.

Он проглотил вино залпом, заказал еще кампари и бутылку суави со льдом. Ткнул пальцем в какое-то непонятное название в меню — для себя и попросил скампи для Лоры.

Вечер был испорчен. То, что было задумано как интимный праздник только для двоих, теперь превратилось в предсказания и видения, бедная покойная Кристин снова будет сидеть за столом рядом с ними. Трудно было придумать что-либо более несуразное, ибо, если бы девочка была жива, ее уже давно уложили бы спать. Специфический горьковатый вкус кампари гармонировал с его настроением, вызывая жалость к себе, но он продолжал бдительно наблюдать за тем, что происходит за столом напротив: Лора внимательно слушала более активную из близнецов, та что-то энергично ей объясняла, в то время как вторая сестра пассивно сидела, не принимая участия в разговоре, но невидящие глаза ее были обращены в его сторону.

«Она просто мошенница, — подумал Джон, — притворяется слепой. Обе они обманщицы, или обманщики. Не удивлюсь, если они окажутся мужчинами. И им что-то нужно от Лоры».

Он принялся за второй бокал кампари с содой. Две большие порции вина на голодный желудок подействовали мгновенно. Окружающие предметы утратили четкость очертаний. Лора все еще сидела за тем столом, вставляя иногда вопрос или замечание в поток речи, исходящей от сестры. Подошел официант с блюдом, заказанным для Лоры, его помощник принес заказ Джона — нечто, трудно поддающееся описанию, обильно политое соусом.

— Синьора не придет? — осведомился официант, Джон сокрушенно покачал головой, кивнув в сторону стола, где сидела жена.

— Скажите синьоре, что ее скампи остынет, — продолжал официант озабоченно.

Джон приступил к своему блюду, нарушив вилкой замысловатое сооружение из двух огромных кусков свинины, сдобренных большим количеством чеснока и овощами. Еда ему не очень понравилась, соус с большим количеством специй предавал мясу немного сладковатый вкус. Он отодвинул тарелку и увидел, что Лора, наконец, возвращается к столу. Она ничего не сказала, Джон подумал, что так даже лучше, ему было бы неприятно выслушивать подробности и отвечать на вопросы. И не только потому, что он много выпил, сказывался весь кошмарный день. Она приступила к еде, официант, заметив, что Джон разочарован в своем блюде, деликатно убрал тарелку. Лора молчала, не замечая, что муж не ест.

— Принесите мне салат из зелени, — тихо попросил Джон. Лора не выразила удивления, не упрекнула, что он много выпил. Раньше она не преминула бы уколоть его. Покончив со скампи и потягивая маленькими глотками вино, она заговорила. Джон маленькими порциями отправлял в рот салат, напоминая больного кролика.

— Дорогой, — сказала Лора. — Я знаю, что ты не поверишь, — то, что я скажу, действительно звучит неправдоподобно, даже несколько страшно. Случилось так, что из ресторана в Торселло они пошли в собор, хотя мы их и не видели в толпе, и у слепой было опять видение. Она утверждает, что Кристин пыталась что-то сказать ей, Что имеет отношение к нам, что нам грозит опасность, если мы останемся в Венеции. Кристина хотела, чтобы мы уехали как можно скорее.

«Вот оно что, — подумал Джон. — Они пытаются управлять нами. Теперь наша жизнь в их руках. Едим ли мы, спим ли или бодрствуем, все должно быть согласовано с сестричками. Без их разрешения и шага нельзя будет сделать».

— Ну как? Почему ты молчишь?

— Потому что ты совершенно права, — сказал он. — Я этому не верю. Если говорить откровенно, считаю твоих близняшек просто обманщиками, если не хуже. Они явно не совсем уравновешены. Извини, если обижаю, но я твердо убежден, что в тебе они нашли доверчивую дурочку, которая позволяет водить себя за нос.

— Ты несправедлив, — ответила Лора. — Они вполне искренни, я точно знаю, они не лгут.

— Ладно, согласен. Они искренни. Но это не значит, что они вполне в своем уме. Подумай только, стоило тебе поговорить с этой дамой десять минут в туалете, и она тут же «увидела» что Кристин сидит рядом… Да ты просто выложила ей всю историю, ей не составило большого труда прочитать твои мысли. Она видела, как на тебя подействовало первое «видение», и продолжила эксперимент. Теперь она вошла в раж и решила попробовать изгнать нас из Венеции и посмотреть, что из этого выйдет. Извини, что огорчил тебя, к черту всю эту чушь.

Зал уже не плыл перед глазами: гнев отрезвил Джона. Если бы он не боялся поставить Лору в неудобное положение, он бы подошел к старушкам и высказал бы им все, что о них думает.

— Я знала, что ты именно так воспримешь это, — сказала Лора удрученно. — Я им сказала, какова будет твоя реакция. Они советовали не волноваться, если мы уедем завтра, ничего плохого не случится.

— О, Господи! — начал Джон, но передумал и налил себе еще вина.

— В конце концов, — продолжала Лора, — мы уже посмотрели самое интересное в Венеции. Я не против сменить место. Если мы останемся, я знаю, что это глупо, но буду все время бояться чего-то, и на душе ляжет тяжесть, потому что буду знать, что Кристин переживает и хочет, чтобы мы уехали.

— Хорошо, — выдавил Джон с напускным спокойствием. — Решено. Мы уедем. Предлагаю немедленно отправиться в отель и предупредить менеджера, что мы завтра утром уезжаем. Ты больше не будешь есть?

— О, дорогой, не надо так горячиться. Послушай, почему бы тебе не поговорить с ними самому? Они бы все объяснили. Может быть, ты отнесешься к этому серьезнее. Особенно потому, что их предупреждение касается, в основном, тебя. Кристин больше беспокоится за тебя, чем за меня. И самое поразительное то, что слепая сестричка говорит, что у тебя большие способности читать мысли на расстоянии, но ты об этом не знаешь. У тебя особо утонченная связь с таинственными силами, а у меня ее нет.

— Значит я — ясновидящий? Прекрасно. Не хватит ли на сегодня? Мой дар велит мне сейчас же уйти из этого ресторана, по дороге мы решим, как и когда нам лучше удрать из Венеции.

Он сделал знак официанту подойти и получить счет. Пока они ждали, оба молчали. Лора нервно мяла в руках сумочку, Джон украдкой наблюдал за близнецами — они обе с аппетитом уплетали спагетти, совсем как простые смертные. Затем он расплатился и поднялся из-за стола.

— Ты готова? — позвал он жену.

— Я подойду попрощаюсь, — ответила Лора, поджав губы. Этот жест сразу напомнил ему об утрате, воспоминание болью отозвалось в сердце.

— Как хочешь, — бросил он и пошел, не оборачиваясь, к выходу.

Шел дождь, стало сыро, толпа гуляющих рассеялась. Редкие запоздалые прохожие прятались под зонтиками. Он подумал, что это и есть жизнь, будничная, реальная: опустевшие к ночи улицы, наполненный сыростью и испарениями воздух вблизи канала, наглухо запертые дома. Все остальное — яркий фасад, спектакль, блестящее шоу при дневном свете.

Лора догнала мужа, они молча дошли до площади Святого Марка. Дождь усилился, вместе с другими запоздавшими прохожими они спрятались под навесом между колонн. Оркестранты укладывали на ночь инструменты, столики опустели, стулья громоздились на столах в перевернутом виде.

«Эксперты правильно предсказывают, — думал Джон, — Венеция переживает закат. Весь город медленно умирает. Когда-нибудь туристы будут искать исторические памятники, весь мрамор и гранит, под водой». Шаги гулко звенели по булыжнику. Прекрасный конец столь радужно начавшегося вечера.

Войдя в отель, Лора сразу же направилась к лифту, Джон подошел к дежурному за ключом. Ему вручили телеграмму. Джон рассматривал ее, боясь прочитать, Лора ждала его в лифте. Затем он вскрыл конверт. Это было сообщение от директора подготовительной школы-интерната, где был сейчас их Джонни: «Джонни лежит на обследовании в городской больнице, подозрение на аппендицит. Причин для беспокойства нет, но хирург счел своим долгом поставить вас в известность. Чарльз Хилл».

Он дважды прочел послание, пошел к лифту, дал Лоре телеграмму.

— Пришла в наше отсутствие, — сказал он. — Не очень-то веселые новости.

Лифт остановился на втором этапе, они вышли.

— Ну, видишь, все стало на свои места. Теперь нам все равно придется уехать. Вот тебе и доказательство. Оказывается это Джонни, ему грозит опасность, а не нам. Вот это Кристин хотела сказать сестрам.

Утро Джон начал с заказа междугородного звонка директору подготовительной школы. Затем уведомил администратора об отъезде. В ожидании вызова они упаковали вещи. О событиях вчерашнего дня старались не говорить: теперь это не имело смысла. Джон прекрасно понимал, что предсказание близнецов и телеграмма были чистым совпадением, спорить с женой по этому поводу было неразумно. Лора была противоположного мнения, но чувствовала интуитивно, что лучше держать свои мысли при себе. За завтраком они обсуждали, как лучше добраться домой. Наверное, лучше всего попасть на специальный поезд Милан — Кале, на котором можно было перевести их машину, сезон еще не был в разгаре, может быть, им удастся сразу же получить билет. В любом случае, директор школы сказал, что особой срочности нет.

Разговор с Англией дали, когда Джон пошел в ванную. Ответила Лора. Он вернулся в спальню через несколько минут, жена все еще говорила. По выражению ее лица было видно, что она очень взволнована.

— Это миссис Хилл, — сказала она. — Мистер Хилл на уроке. Она говорит, что они послали еще сообщение: ночью Джонни было плохо, хирург решил не откладывать операцию. Сделали рентген — аппендикс расположен не совсем обычно, могут возникнуть сложности во время операции.

— Дай мне трубку, — сказал он.

Он услышал спокойный, таивший скрываемое напряжение голос жены директора.

— Мне очень жаль, что это событие мешает вашему отдыху, — сказала она. — Но мы с Чарльзом решили, что было бы неправильно скрывать болезнь ребенка, нам кажется, вы должны об этом знать. Джонни держится молодцом, но у него, конечно, поднялась температура, хирург говорит, что это часто бывает при аппендиците. Иногда аппендицит меняет положение, это усложняет течение. Он хочет оперировать вечером.

— Да, конечно, мы все понимаем, — сказал Джон.

— Пожалуйста, успокойте жену, — продолжала миссис Хилл. — Больница отличная, опытный персонал, мы очень доверяем этому хирургу.

— Да, — сказал Джон. — Да. — Он не мог продолжать, потому что Лора делала ему знаки.

— Если не удастся попасть на поезд с машиной, я могу лететь самолетом, — говорила она. — Уверена, что для меня найдется место. Тогда хоть один из нас успеет к операции.

Он кивнул в знак согласия.

— Большое спасибо, миссис Хилл, — сказал он. — Мы сможем прибыть вовремя. Я уверен, что Джонни в хороших руках. Поблагодарите мужа от нашего имени. До встречи.

Он положил трубку, окинул взглядом спальню — ужасный беспорядок: развороченные постели, чемоданы на полу, корзины, карты, книги — все свалено в кучу, масса ненужных вещей. Снова зазвонил телефон. На этот раз дежурный сообщал, что ему удалось заказать спальные места для них обоих и место для машины на следующий вечер.

— Послушайте, — попросила Лора, — не могли бы вы заказать одно место на дневной рейс Венеция — Лондон, для меня, сегодня. У нас так складываются обстоятельства, что кто-то непременно должен попасть в Лондон к вечеру. Муж может поехать поездом завтра.

— Повесь трубку, — вмешался Джон. — Не нужно поднимать панику. Одни сутки ничего не решают.

Лицо Лоры было бледным, почти белым от волнения, ответ прозвучал неожиданно резко:

— Для тебя, может, и не решают, для меня эти сутки решают очень многое. Я только что лишилась одного ребенка и не собираюсь терять второго.

— Ну, ну, дорогая, успокойся, — он хотел обнять ее, но она раздраженно оттолкнула руку, продолжая давать указания по телефону. Он снова принялся паковать вещи. Убеждать было бесполезно. Пусть делает, как хочет. Они могли бы полететь самолетом вместе. Позднее, когда Джонни поправится и опасность будет позади, он мог бы приехать за машиной и вернуться на ней через Францию, как они приехали. Хотя это довольно тяжело и очень дорого, но все же лучше, чем ехать порознь и разным транспортом.

— Мы могли бы лететь вместе, — начал он, пытаясь объяснить свой план, но Лора не хотела слушать.

— Вот это настоящая глупость, — бросила она нетерпеливо. — Важно, что я буду с ним сегодня вечером, а ты приедешь завтра. Остальное не имеет значения. Кроме того, нам будет нужна машина, чтобы ездить в больницу. А вещи? Не можем же мы все оставить здесь.

Конечно, он все понимал, в сущности, Лора была права. Просто он волновался за Джонни не меньше ее, но не хотел в этом признаться.

— Я спущусь вниз и подожду ответа из аэропорта, — сказала Лора. — Я буду стоять рядом, тогда он скорее свяжется с кассой, всегда лучше быть поблизости. Все, что мне нужно будет вечером, уже упаковано, осталась только сумка с туалетными принадлежностями. Остальное можно погрузить в машину.

Не прошло и пяти минут, как снова зазвонил телефон. Он услышал голос Лоры.

— Дорогой, все складывается, как нельзя лучше. С аэропортом договорились, что меня возьмут на самолет, заказанный какой-то туристической группой. Вылет через час. Специальный пароход доставит группу с пристани Святого Марка прямо на аэродром минут через десять. Просто кто-то из пассажиров отказался лететь сегодня. В Гатвике я буду меньше чем через четыре часа.

— Хорошо, сейчас спущусь, — ответил Джон.

Когда он сошел вниз, Лора не казалась озабоченной, она собралась, подтянулась, приободрилась. Он все еще жалел, что они не летят вместе. Тяжело было оставаться в Венеции после ее отъезда, еще неприятнее сознание, что придется одному ехать в Милан, в одиночестве провести там ночь в каком-нибудь захудалом отеле, бесконечный пустой день слоняться по городу до отхода поезда. Все это его угнетало, не говоря уже о беспокойстве за сына. Они направились к причалу Святого Марка, дул легкий ветерок, воздух после дождя был чист и свеж, яркие шарфы и сувениры в киосках радовали взгляд, довольные хорошей погодой и предстоящей поездкой туристы оживленно болтали.

— Я тебе позвоню сегодня из Милана, — сказал Джон. — Думаю, Хиллы устроят тебя на ночь. Если ты заночуешь в больнице, я смогу узнать у них о состоянии Джонни. Вот идет твоя группа. Думаю, они тебя с радостью примут в свою компанию.

Пассажиры, спускавшиеся с парохода на пристань, были в основном все пожилые люди, каждый нес свой небольшой чемоданчик с прикрепленной биркой в виде Британского флага. Священники методистской церкви, вероятно. Один из них подошел к Лоре, протянув руку, обнажив в улыбке два ряда прекрасно сделанных зубов.

— Вы, должно быть, та самая леди, которая полетит вместе с нами, — сказал он. — Добро пожаловать на борт и в страну добрых друзей. Мы все очень рады познакомиться с вами. Очень жаль, что нет свободного места для вашей половины. Очень жаль.

Лора быстро поцеловала Джона. Губы ее подергивались от сдавленного смеха.

— Как ты думаешь, они будут петь свои гимны? — прошептала она. — Будь осторожен, половина. Позвони вечером.

Катер дал сигнал к посадке, Лора спустилась по ступенькам на судно и присоединилась к толпе пассажиров, ее красное пальто выделялось на фоне более темной одежды окружавших ее людей, она махала рукой, и сердце Джона вдруг наполнила тоска утраты. Он повернулся и зашагал прочь, назад в отель, не замечая ни солнца, ни людей. На душе было мрачно.

Оглядывая спальню, где они с Лорой провели несколько дней, он подумал, что ничто так не навевает печаль, как опустевшая комната, особенно, если оставшиеся вещи сохраняют иллюзию пребывания близкого человека. А здесь все еще дышало Лорой: чемоданы на постели, следы пудры на туалетном столике, салфетка со следами губной помады, еще одно пальто — она не взяла его с собой — даже пустой тюбик из-под зубной пасты — все напоминало о ней. Из открытого окна, как обычно, доносились гудки равнодушных машин, разница заключалась в том, что не было Лоры, она любила с балкона наблюдать суету улицы и перебрасываться с мужем замечаниями. Ему всегда доставляли удовольствие ее тонкие наблюдения. Теперь окружающее не вызывало ни удовольствия, но вообще каких-либо ощущений.

Джон кончил паковать вещи и, оставив багаж готовым к отправке, спустился вниз, чтобы заплатить по счету. Прибывали новые постояльцы, они заполняли вестибюль и веранду, читали газеты, строили планы на отдых.

Джон решил позавтракать раньше обычного здесь же, на веранде отеля, затем распорядиться, чтобы вещи были перевезены в Порта Рома, и погружены в его машину. После вчерашнего неудавшегося ужина он был готов проглотить подряд все блюда, которые официанты развозили на передвижных столиках. Даже здесь, однако, его ожидали перемены. Главный официант, с которым они успели подружиться, не работал в этот день, их столик был занят другими людьми, молодой четой, видимо, проводившей медовый месяц. С горечью Джон наблюдал, как им было хорошо и весело, как нежно они улыбались друг другу, а он вынужден был одиноко пристроиться за маленьким столиком на одного в самом углу террасы, за Огромной кадкой с цветами.

Невольно он думал о Лоре, старался представить, как она чувствует себя в компании священников, наверное, рассказывает им о Джонни и бог знает о чем еще. Близняшки могут быть довольны — их пророчество сбылось.

Завтрак был окончен, не было смысла долго задерживаться на веранде за чашкой кофе. «Надо скорее забрать машину и отправиться в Милан», — думал он. Попрощавшись с дежурным, он в сопровождении носильщиков отправился к причалу Святого Марка.

Стоя рядом с чемоданом в окружении суетливой толпы, он снова почувствовал, как жаль ему покидать Венецию, так и не повидав всех Чудес этого прекрасного города. Смогут ли они еще приехать сюда? В следующем году… через три года… В медовый месяц они только вскользь осмотрели город, затем были проездом еще раз. Наконец, выбрались по-настоящему, но сумели побыть только десять дней, и такой печальный конец.

Солнце золотило поверхность воды, дома вдоль набережной переливались и искрились, туристы в темных очках важно прохаживались мимо Джона. Эти сцены были так милы сердцу, даже разрушавшиеся дворцы и соборы вызывали ностальгию. Катер увозил его все дальше от знакомых мест, вот уже отель скрылся из Виду, скоро они подъедут к пристани, минуя самое живописное место на канале — Риалто и расположенные вблизи дворцы.

В какое-то мгновение Джон поймал себя на мысли, что хотел бы быть на месте тех туристов, которые находятся только на пути в Венецию, у них все впереди, они сумеют вдоволь насладиться тем, что ему приходится так спешно покидать. И тут он увидел ее. Лора стояла в своем красном пальто, по обеим сторонам — сестры-близнецы, зрячая положила руку на плечо Лоры, волосы жены развевались на ветру, на лице застыло отчаяние, она яростно жестикулировала в пространство. Он смотрел, не понимая, на этот мираж, от изумления не мог даже крикнуть, чтобы привлечь внимание жены, да они бы и не услышали и не заметили, если бы он начал махать рукой, ибо его катер уже мчался мимо них и двигался в противоположном направлении.

Что могло произойти? Что-то задержало самолет, и он не взлетел? Но почему Лора не позвонила в отель? И почему эти проклятые сестры рядом с ней? Она могла встретить их в аэропорту. Это случайность или…? Почему она так расстроена? Разумное объяснение не приходило на ум. Может быть, рейс отменили, и она возвращается в отель, надеясь застать его там, вместе поехать в Милан, затем поездом на следующий день? Какая ужасная путаница. Единственное, что можно сделать, это позвонить в отель, как только они прибудут на пристань, чтобы Лора подождала его возвращения. Он приедет за ней. Что касается сестер, они могут отправляться ко всем чертям.

По прибытии на пристань Джон сначала должен был разыскать носильщика, чтобы переправить багаж в машину. Затем время ушло на поиски автомата, нужной монеты и номера телефона. Наконец, он дозвонился. К счастью, дежурный был на месте. Джон, запинаясь, начал объяснять ему, что произошло недоразумение, что Лора должна с минуты на минуту снова прибыть в отель, он видел ее в дороге, надо попросить жену подождать, он вернется при первой возможности назад.

— В любом случае, задержите ее, пожалуйста, — возбужденно говорил он в трубку, — я скоро приеду за ней.

Дежурный его понял и обещал все уладить. Джон повесил трубку. «Хорошо, что Лора еще не приехала в отель, — подумал он, — а то они бы ей сказали, что он уехал в Милан». Носильщик все еще не занялся его багажом, теперь было целесообразнее дойти с ним до гаража, перепоручить багаж одному из работников конторы и попросить его разрешения оставить вещи на время, пока они с женой не придут за ними. Он так и сделал и вновь отправился на пристань, чтобы сесть на катер в Венецию. Пришлось ждать долгие десять минут, он не переставая думал, что могло случиться в аэропорту и почему Лора не позвонила ему оттуда. Гадать оставалось недолго, скоро она сама расскажет ему о случившемся, она, наверное, уже добралась до отеля. Одно было ясно: он не позволит вездесущим близняшкам вовлечь Лору и себя в их грязные дела. У них уже готова версия этой встречи, можно не сомневаться, — случайность, опоздали на самолет и прочая чушь. Лора, конечно, попросит подвезти их в Милан. Но его не проведешь.

Подошел катер, он снова ступил на борт. Снова знакомые картины, с которыми он уже успел попрощаться так недавно. На этот раз он почти не смотрел по сторонам, так не терпелось скорее попасть в отель. У пристани Святого Марка было больше народа, чем обычно, царило оживление, сутолока.

Он влетел в отель, надеясь увидеть Лору в холле, сестер, возможно, тоже, но их не было. Дежурный, с которым он говорил по телефону, о чем-то беседовал с управляющим, Джон подошел.

— Моя жена была здесь? — спросил он.

— Еще не приходила, сэр.

— Этого не может быть, вы уверены?

— Абсолютно уверен, сэр. Я не отлучался и после вашего звонка находился здесь, не отходя от стола.

— Ничего не понимаю. Лора на катере направлялась в эту сторону, мимо Академии. Она должна была сойти у Святого Марка и быть здесь.

— Не знаю, что вам ответить, сэр. Вы говорили, что синьору сопровождают знакомые?

— Да, две знакомые дамы, с которыми мы вчера познакомились в Торселло. Меня очень удивило, что они вместе находились на катере. Я решил, что рейс отменили, и жена встретила их в аэропорту и решила вернуться в отель с ними, чтобы застать меня до отъезда.

Был уже четвертый час. Где могла быть Лора? От пристани до границы рукой подать.

— Не могла ли синьора сопровождать своих знакомых в их отель? Вы знаете, где они остановились?

— Нет, — ответил Джон, — не имею ни малейшего представления. Хуже того, я даже не знаю, как их зовут. Две сестры-близняшки, очень похожи. Но зачем ей было идти в их отель, почему не сюда?

Вертящаяся дверь гостиницы открылась, но это была не Лора, а двое других постояльцев. Управляющий вмешался в разговор.

— Вот что я предлагаю, — сказал он. — Я позвоню в аэропорт и выясню насчет этого рейса. По крайней мере, у нас будет какая-то информация.

Он виновато улыбнулся. Обычно таких недоразумений не происходило.

— Да, пожалуйста, — сказал Джон. — Лучше знать наверняка, что там произошло.

Он закурил и теперь ходил взад и вперед по холлу, пытаясь успокоиться. Было трудно предположить, что Лора могла действовать так неразумно, зная, что сразу после завтрака он отправится в Милан, правда, она могла предположить, что он уехал раньше. Но в этом случае она позвонила бы сразу, из аэропорта, если бы рейс отменили. Управляющий все еще был у телефона, Джон не понимал, что тот говорит, он плохо знал итальянский вообще, а человек к тому же говорил слишком быстро. Наконец, он положил трубку.

— Похоже, что обстоятельства запутываются еще больше, сэр, — сказал он. — Рейс не отменялся, самолет взлетел точно по расписанию, все пассажиры были на своих местах. Они говорят, что никаких неожиданных препятствий полету не наблюдалось. Синьора, наверное, просто передумала.

Его улыбка стала еще более виноватой.

— Передумала? Но зачем ей было передумывать? Она так стремилась попасть домой к вечеру.

Управляющий пожал плечами.

— Вы же знаете, как нелогично женщины иногда могут поступать, — сказал он. — Ваша жена могла пожалеть, что оставила вас одного и захотела вдруг поехать с вами. Могу вас только уверить, что ее спутники — люди очень почтенные, и самолет — это компания Каравель — абсолютно надежен.

— Да, да, я уверен, — Джон уже не на шутку встревожился. — Я не виню вас, вы все устроили, как нельзя лучше. Просто не могу понять, что заставило ее изменить планы, если только она не сделала этого под влиянием тех двух леди.

Управляющий молчал. Он не знал, что сказать. Дежурный тоже был расстроен.

— Возможно, вы ошиблись и приняли другую женщину за свою жену, — предположил он.

— О, нет, — ответил Джон, — я абсолютно уверен, что видел жену, ошибки быть не могло. Она была в красном пальто без головного убора, именно так она уехала отсюда. Я ее видел также отчетливо, как вижу вас. Могу дать присягу на Библии перед судом.

— Как жаль, что мы не знаем, как зовут этих леди или где они остановились. Вы говорите, что познакомились с ними вчера в Торселло?

— Да, это было мимолетное знакомство. Они там не останавливались. Кстати, вечером мы их снова встретили, уже в Венеции.

— Простите, — обратился Джон к управляющему, видя, что прибывают новые туристы и дежурному нужно уделить им внимание, — как вы думаете, стоит позвонить в Торселло, в гостиницу, может быть, кто-нибудь запомнил их или знает, где они остановились?

— Можно попробовать, — ответил менеджер, — надежды мало, но попытку сделать не мешает.

Джон снова начал нервно ходить по холлу, не спуская глаз с двери, моля Всевышнего, чтобы показалось красное пальто Лоры. Разговор управляющего с Торселло казался бесконечным.

— Скажите им, что это были две сестры, пожилые дамы в сером, очень похожие друг на друга, — добавил он.

Управляющий кивнул в знак того, что все понял. Он, видимо, давал подробное описание со слов Джона. Когда разговор был окончен, он разочарованно покачал головой.

— Хозяин отеля говорит, что хорошо помнит двух леди, но они заходили только на второй завтрак, имен не оставили.

— Ничего не поделаешь, придется ждать.

Джон закурил третью сигарету и вышел на веранду, продолжая ходить без остановки. Вглядываясь в лица людей на набережной, он надеялся увидеть жену. Время летело, но Лоры не было. Страшная догадка терзала сердце: возможно, Лора и не собиралась лететь, это был хорошо поставленный спектакль, что все это она сделала, чтобы остаться с сестрами наедине? Они могли договориться в ресторане.

«О, Господи, неужели это возможно? Я схожу с ума. И все же почему? Может быть, они случайно встретились в аэропорту, и сестры уговорили Лору не лететь, даже помешали ей улететь, выплеснув на нее одно из своих чертовых «видений», что самолет должен потерпеть крушение, что она должна вернуться с ними в Венецию, потому что этого хочет Кристин… Лора так восприимчива, особенно сейчас, ее можно убедить в чем угодно, она готова верить без лишних вопросов. Но даже если так, почему она не вернулась в отель? Что она делает все это время? Уже солнце заходит». Он направился в холл к дежурному.

— Не могу больше ждать, — сказал он, — даже если она придет, мы не попадем в Милан сегодня. Пойду поищу, возможно, встречу ее где-нибудь на набережной. Если она появится в мое отсутствие, пожалуйста, объясните ей ситуацию.

— Конечно, — обнадежил дежурный. — Понимаю, как вы волнуетесь, сэр. Не покажется ли вам слишком нескромным, если я предложу зарезервировать для вас номер на ночь?

— Возможно. Не знаю. Может быть.

Выйдя из отеля, Джон взял курс на площадь Святого Марка. Он заглянул в каждый магазин по пути, обошел столики на площади, прошел раз двенадцать меж столов перед рестораном «Флориан и Кварди» — но не нашел следов ни Лоры, ни сестер. Он был уверен — если бы они находились поблизости, их невозможно было не заметить. Но их не было. Потолкался среди покупателей у киосков, смешался с толпой зевак, разглядывавших витрины, присоединился к гуляющим по набережной. Бесполезно. Почему все же Лора отказалась от рейса, зачем ей нужно было вернуться в Венецию? Мысль не давала покоя. Но даже если предположить, что у нее была причина, о которой он не знал, она наверняка прежде всего попыталась бы разыскать его в гостинице.

Оставалось попробовать найти сестер. Но как узнать их отель или пансионат среди тысяч подобных, разбросанных по всей Венеции и ее окрестностям? Наиболее вероятным было предположить, что они останавливались в небольшом пансионате в городе, где-нибудь в районе Святого Захария, вблизи ресторана, где обедали прошлым вечером. Как глупо не додуматься до этого раньше! Он свернул с ярко освещенной улицы и быстро зашагал к узким улочкам не столь фешенебельного квартала, где они обедали накануне. Ресторан найти было нетрудно, но он еще не открылся к вечернему приему посетителей. Официант, накрывавший столы, был не тот, который обслуживал их. Джон попросил позвать хозяина, и он появился минут через пять без пиджака, взъерошенный, явно не готовый к беседе с клиентом.

— Я у вас обедал вчера, — начал Джон, — вон за тем столиком сидели две дамы…

— Вы хотите заказать этот стол на вечер? — спросил владелец ресторана.

— Нет, не в этом дело, здесь сидели две леди — сестры, due sorelle, близнецы, gemelle — как правильно назвать близнецов? Вы случайно не помните? Две дамы, sorelle vecehie…

— А, — сказал хозяин, — да, синьор, одна синьора незрячая, — он поднес руки к глазам, изображая слепоту, сокрушенно качал головой. — Да, да, помню.

— Вы случайно не знаете, кто они, как их зовут? — спросил Джон. — Где они остановились? Они мне очень нужны.

Синьор печально развел руками.

— Очень, очень извиняюсь, но я не знаю имен этих синьор, они были здесь только один раз, от силы два, зашли пообедать. Они не сообщили, где остановились. Может быть, сегодня они опять придут, вы можете зайти немного позднее. Хотите заказать столик?

Он сделал широкий жест, показывая, какой большой выбор представлен, но Джон отказался.

— Благодарю вас, не знаю точно, где придется обедать. Извините за беспокойство. Если все же синьоры появятся, — он остановился, — возможно, мне удастся заглянуть позже, — добавил он, — не беспокойтесь.

Владелец поклонился, проводил его к выходу.

— В Венеции весь мир встречается, все находят друг друга, — он улыбнулся. — Почему бы и вам не отыскать друзей здесь? До свидания, синьор.

Друзей?! Джон вышел на улицу. Скорее похитителей… Мысль о том, что Лору могли похитить, повергла его в паническое состояние. Что-то происходит совершенно непонятное и ужасное. Эти женщины заманили Лору, воспользовались ее откровенностью, хитростью вынудили пойти к ним в отель или куда-нибудь в другое место. Не обратиться ли в консульство? Где оно находится? Что он там скажет? Он шел, не замечая дороги. Подобно тому, как случилось накануне, оказался на незнакомой улице. Вдруг перед ним выросло внушительное здание с надписью «Полиция». «Вот то, что мне нужно, — подумал он. — Надо обратиться к ним, что-то определенно случилось. У здания сновали полицейские, учреждение жило и действовало, это вселяло надежду. Войдя в здание, Джон обратился к офицеру за стеклянной перегородкой, спросил, может ли кто-нибудь говорить по-английски. Человек указал вверх, Джон поднялся на второй этаж и открыл первую дверь направо. В комнате сидела чета, в них без труда можно было узнать соотечественников, туристов, по-видимому, муж и жена, попавшие в трудное положение.

— Проходите, садитесь, — пригласил мужчина. — Мы ждем уже полчаса, но теперь они должны вот-вот подойти. Что за страна! Дома нас не заставили бы сидеть одних столько времени.

Джон взял протянутую сигарету и сел рядом с мужчиной.

— Что у вас случилось? — спросил он.

— У моей жены украли сумочку в одном из магазинов в торговых рядах, — сказал мужчина. — Она положила ее на прилавок буквально на секунду, сумка тут же исчезла. Вор был очень искусный, жена утверждает, что это сделала продавщица. Но как доказать? Итальянцы все одинаковы. Я уверен, что нам ничего не вернут. А вы что потеряли?

— У меня пропал чемодан, — солгал Джон. — Там были важные бумаги.

Не мог же он сказать, что потерял жену. Он даже не знал, с чего начать разговор. Человек сочувственно кивнул.

— Я же сказал, что все они одним миром мазаны. Старый Муссо умел с ними обращаться. Сейчас развелось слишком много коммунистов. Хуже всего, что они не собираются заниматься нашими проблемами, у них сейчас дела поважнее — все ищут этого убийцу.

— Убийцу? Какого убийцу? — спросил Джон.

— Неужели вы ничего не слышали? — мужчина недоверчиво уставился на него. — Вся Венеция только об этом и говорит. Передавали по радио, сообщения были во всех газетах, даже английских. Темное дело. На прошлой неделе нашли женщину с проткнутым горлом, тоже туристка, сегодня утром обнаружили пожилого мужчину с такой же раной. Они считают, что появился маньяк, потому что никаких видимых причин для убийства нет. Ужасно, что это происходит в таком городе как Венеция, в самый разгар сезона.

— Мы с женой никогда не читаем газет во время отдыха, — сказал Джон, — и ни с кем не беседуем в отеле.

— Очень мудро поступаете, — засмеялся мужчина. — Можно отравить себе весь отпуск, особенно, если жена принимает такие вещи близко к сердцу. Хорошо, что мы завтра уезжаем. И даже ничуть не жалеем об этом, не правда ли, дорогая? — обратился он к жене. — Венеция заметно сдала со времени нашего последнего пребывания здесь. Теперь еще и кража. Это уже слишком.

Дверь внутренней комнаты открылась, старший офицер пригласил чету войти.

— Ручаюсь, они ничего для нас не сделают, — пробормотал турист, подмигивая Джону, и вошел вслед за женой.

Дверь за ними закрылась. Джон потушил сигарету, закурил следующую, странное чувство нереальности происходящего охватило его. Он спрашивал себя, что он здесь делает, какая от этого польза? Лоры в Венеции нет, она исчезла куда-то вместе с проклятыми сестрами-близнецами. Никто ее никогда не отыщет. Эту историю со своим родством они выдумали. На самом деле это переодетые мошенники, мужчины, без сомнения, которые ловят доверчивых женщин вроде Лоры, и бог знает, какая судьба этим бедным жертвам уготована. Они вполне могут быть тем самым убийцей, которого разыскивает полиция. Кому в голову придет заподозрить двух престарелых женщин вполне добропорядочных на вид, живущих тихо во второразрядном пансионате или гостинице? Он потушил сигарету, не докурив.

— Это начало психоза, — остановил он себя. — Вот так сходят с ума.

Он посмотрел на часы: половина седьмого. Лучше не связываться с полицией, продолжать поиски в одиночку. Вернуться в отель, позвонить в школу и узнать, как Джонни. За целый день он впервые подумал о сыне.

Но было уже поздно. Внутренняя дверь открылась, муж и жена вышли.

— Обычная болтовня, — разочарованно бросил муж, проходя мимо Джона. — Они сделают все возможное… Ничего они не сделают… В Венеции столько иностранцев, и все воруют! Местные вне подозрений. Кто бы им платил за то, что они обворовывают клиентов? Желаем удачи.

Он кивнул Джону, жена улыбнулась и поклонилась, и они ушли. Джон последовал за офицером в комнату.

Начались обычные формальности: имя, адрес, паспорт, как долго проживаете в Венеции, и так далее, и тому подобное. Затем вопросы по делу. Джон, чувствуя, что капли пота проступили на лбу и стекают по лицу, пустился в долгие объяснения. Первая встреча с сестрами, встреча в ресторане. Состояние Лоры, вызванное смертью дочери, телеграмма о болезни Джонни, решение жены лететь самолетом, ее отъезд и внезапное возвращение. Кончив рассказ, он почувствовал, что устал, словно прогнал машину триста миль без остановки после тяжелой болезни. Допрашивавший его полицейский говорил на прекрасном английском с сильным итальянским акцентом.

— Вы говорите, — начал он, — что ваша жена еще не совсем оправилась после тяжелой утраты. Это было заметно здесь в Венеции?

— Да, пожалуй, — ответил Джон. — Не видно было, чтобы отдых на нее особенно действовал, она была очень нездорова. Ее настроение стало немного улучшаться после встречи с этими сестрами вчера в Торселло. Наступила некоторая расслабленность. Бедняжка, она рада была ухватиться за соломинку, поэтому и поверила, что покойная дочка наблюдает за нами, находится рядом. Эта вера очень благотворно подействовала, Лора снова стала самой собой.

— Это естественно в данной ситуации, — сказал офицер. — Но вчерашняя телеграмма, несомненно, оказалась еще одним ударом для вас обоих.

— Именно так. Поэтому мы решили вернуться домой раньше времени.

— Между вами не было ссоры, разногласий?

— Ни малейших. Мы выработали план единодушно. Единственное, о чем я сожалел, что не могу лететь с женой одним рейсом.

Полицейский кивнул.

— Возможно, у вашей жены случилась внезапная потеря памяти. Встретив тех двух женщин, она начала что-то припоминать, они оказались единственным звеном, связавшим ее с прошлым, она боялась потерять их из виду. Вы описали дам весьма детально, думаю, что их нетрудно будет разыскать. Пока вам лучше вернуться в отель, мы с вами свяжемся, как только узнаем что-нибудь новое.

Джон подумал, что полиция, по крайней мере, поверила ему. Они не приняли его за сумасшедшего, который выдумал всю эту галиматью и попусту отнимает время.

— Поймите, — сказал он, — я не могу ждать. Эти женщины могут оказаться преступницами, нам не известны их намерения по отношению к моей жене. Такие случаи известны…

Офицер впервые за всю беседу улыбнулся.

— Пожалуйста, успокойтесь, не расстраивайте себя напрасно. Уверен, что все объяснится очень просто.

«Хорошо тебе говорить, — подумал Джон. — Но все же какое объяснение он имел в виду?»

— Извините, что отнял так много времени, — сказал он. — Я понимаю, что полиции сейчас не до меня, ведь убийца-маньяк еще гуляет на свободе.

Он сказал это намеренно, пусть полицейский задумается, нет ли связи между странными убийствами и исчезновением Лоры.

— Ах, это, — сказал полицейский. — Мы надеемся, что убийца скоро будет в наших руках.

Его уверенный тон успокоил Джона: убийцы, пропавшие женщины, украденные вещи — все находилось под бдительным контролем полиции, в успехе можно было не сомневаться. Они обменялись рукопожатием, Джон вышел из кабинета и спустился вниз.

«Может быть, офицер прав, — думал он, возвращаясь в отель. — У Лоры мог случиться провал в памяти — напряжение последних недель и прочее. Сестры встретили ее в аэропорту и забрали к себе в отель, потому что она забыла, где останавливалась. Возможно, они сейчас пытаются разыскать его. В любом случае, он бессилен, больше ничего не сможет сделать. Теперь очередь полиции найти решение». Ему хотелось только одного: добраться до своего номера в гостинице, повалиться на кровать с хорошей порцией виски, а потом позвонить в школу в Лондон и узнать о Джонни.

Мальчик-посыльный отвез его на лифте в маленький скромный номер на четвертом этаже в конце коридора. Комната казалась пустой, безликой, ставни закрыты, со двора доносился запах кухни.

— Попроси, пожалуйста, прислать мне в номер виски, — сказал он мальчику, — и имбирного лимонада.

Когда за посыльным закрылась дверь, Джон прошел в ванную комнату, подставил лицо под холодную струю и с облегчением ощутил успокаивающее действие воды на разгоряченную кожу. С наслаждением сбросил туфли, повесил пиджак на спинку стула и растянулся на кровати. За стеной гремел приемник — передавали некогда популярный шлягер, много лет назад вышедший из моды. Когда-то это была любимая песенка Лоры: «Я люблю тебя, Беби…» Джон протянул руку к телефону, заказал Англию. Закрыл глаза. Голос еще выводил: «Я люблю тебя, Беби… Не могу забыть тебя».

В дверь постучали. Вошел официант с напитками. Слишком мало льда, какая досада. Он проглотил виски залпом, не запивая. Через несколько минут ноющая боль внутри прошла, стихла, уступила место, пусть ненадолго, ощущению полного спокойствия. Зазвонил телефон. Он напрягся, стараясь подбодрить себя, приготовиться к худшему. Джонни, может быть, умирает, или уже умер. Тогда терять уже нечего. Черт бы побрал Венецию.

Оператор сообщила, что вызов принят, через минуту раздался голос миссис Хилл с другого конца линии. Ее, видимо, предупредили, что говорит Венеция, она сразу поняла, кто у телефона.

— Алло, — услышал Джон. — Я так рада, что вы позвонили. Все хорошо. Операция прошла успешно. Хирург сделал ее днем, не хотел рисковать, все прошло удачно. Джонни чувствует себя лучше. Волноваться нет оснований. Он будет спать спокойно ночью.

— Слава Богу, — ответил он.

— Да, да, нам всем стало легче на сердце, мы так волновались. Теперь передаю трубку вашей жене.

Джон сел на кровати, словно пораженный громом. Что она хочет сказать? Затем он услышал голос Лоры, спокойный и отчетливый.

— Дорогой, дорогой, ты меня слышишь?

Он не мог ответить. Рука, сжимавшая трубку, стала мокрой от волнения.

— Слышу, — прошептал он.

— Я не очень хорошо тебя слышу, — говорила Лора. — Но ничего, не обращай внимания. Миссис Хилл сказала уже, что все хорошо. Такой прекрасный хирург, и очень внимательная сестра у Джонни на этаже. Я счастлива, что все обошлось благополучно. Долетела хорошо и сразу приехала в школу, прямо из аэропорта. Эта компания в самолете — все такие забавные, ты обхохочешься, когда я тебе расскажу. Когда приехала в больницу, Джонни уже отходил от наркоза, узнал меня и очень обрадовался. Хиллы меня прекрасно встретили, отвели свободную комнату в своем доме, это близко от больницы, на такси можно очень быстро доехать. Сегодня лягу пораньше, сразу после ужина, очень устала и переволновалась. Как ты добрался в Милан? Где остановился?

Джон не узнал свой собственный голос. Было впечатление, что говорит компьютер.

— Я не в Милане. Я еще в Венеции.

— В Венеции? Почему? Что-нибудь с машиной?

— Не могу объяснить. Произошла жуткая путаница.

Внезапно он почувствовал такое изнеможение, что чуть не выронил трубку, и к своему стыду понял, что начинает плакать.

— Какая путаница? — в голосе Лоры звучало беспокойство, даже враждебность. — Ты не попал в аварию?

— Нет, нет, ничего страшного не произошло.

Молчание. Снова голос Лоры:

— Тебя плохо слышно, трудно разобрать. Не хочешь ли ты сказать, что напился до бесчувствия?

О, Боже! Если бы она знала! Он, конечно, на грани потери сознания, но отнюдь не от виски.

— Я думал, — сказал он медленно, — мне показалось, что я видел тебя на катере, с близняшками. Вы направлялись обратно в Венецию.

Объяснять было бесполезно.

— Как ты мог видеть меня с сестрами? Ты знал, что я поехала в аэропорт. Дорогой, ты меня извини, но это идиотизм. Ты помешался на этих близняшках. Надеюсь, ты не говорил ничего подобного мисси Хилл?

— Нет.

— Ну, ладно, что ты намерен делать? Ты выедешь завтра из Милана поездом?

— Да, конечно.

— Все же не могу понять, что задержало тебя в Венеции? — недоумевала она. — Все как-то странно. Но, слава Богу, что Джонни теперь вне опасности, и я с ним.

— Да, конечно.

В трубке раздались звуки колокольчика из прихожей, пришел мистер Хилл.

— Тебе лучше идти, — сказал Джон. — Привет Хиллам и поцелуй за меня Джонни.

— Береги себя, дорогой. Заклинаю тебя, не опаздывай: завтра на поезд. Будь осторожен за рулем.

Раздался щелчок, связь прервалась. Он налил остатки виски в бокал, разбавил лимонадом и залпом выпил. Прошел к окну, открыл ставни и высунулся на улицу. Ощущение легкости разлилось по телу, неимоверное чувство облегчения, смешанное с подсознательным убеждением, что все это происходит не с ним, не в реальной жизни. Словно голос из Англии принадлежал не Лоре, что все подстроено, она все еще в Венеции в когтях этих подозрительных женщин. Ведь он точно видел их втроем на катере. Ошибка исключается. Те двое тоже были там рядом с Лорой. Как все это объяснить? Тем, что он сошел с ума? Или происходит еще что-то более страшное? Может быть, это штучки близняшек? Они видели его на катере, проплывавшем мимо них, и поставили на нем опыт — создали уверенность, что он видит Лору. Они, с их необычным даром влиять на психику, вполне могли внушить ему эту иллюзию. Но зачем им это понадобилось? Нет, что-то не то. Единственное объяснение — что он ошибся, никого в реальности не было, все это галлюцинация. В таком случае надо обратиться к психиатру. Это болезнь, как у Джонни. Только мальчику нужен был хирург, а ему — психоаналитик.

Что делать теперь? Спуститься вниз и объяснить всем, что сейчас говорил со своей женой по телефону, что она в Англии, добралась вовремя, жива и здорова, а он просто немного ошибся? И это после того, как он поднял такую панику? Надел туфли и взглянул на часы: без десяти восемь. Если спуститься в бар и пропустить рюмку, легче будет разговаривать с менеджером. Может быть, ему удастся уговорить их позвонить в полицию, чтобы самому не идти туда.

Он спустился в бар; ему казалось, что все на него смотрят и перешептываются: «Вот этот бедняга, у которого пропала жена». К счастью, никого знакомого не оказалось. Даже бармен сегодня был не тот, который его обычно обслуживал, а какой-то молодой парень, новичок, он не знал его. Джон проглотил виски и бросил взгляд через открытую дверь в холл. За столом дежурного никого не было. Приемная управляющего была открыта, в глубине виднелась его спина — он разговаривал с кем-то стоящим в комнате. Согнувшись, чтобы его не заметили, Джон быстро вышел на улицу, презирая себя за трусость.

— Пообедаю сначала, — сказал он себе, — потом пойду оправдываться. Перед этим надо подкрепиться.

Он направился в ресторан поблизости, где они с Лорой пару раз обедали. Теперь он мог сюда зайти, не боясь воспоминаний. Самое страшное позади. Можно позволить себе расслабиться, с удовольствием поесть, представляя, как Лора в эту минуту зевает за скучным обедом в обществе Хиллов, рано ляжет спать, утром снова пойдет в больницу посидеть с Джонни. Сын тоже вне опасности, слава Богу. Можно больше не волноваться, осталось лишь пережить неприятную сцену с управляющим отеля.

Приятно было сидеть в маленьком ресторанчике, где тебя никто не знает, одному, в самом углу. Приятно заказывать пикантное итальянское блюдо и полбутылки Мерлот. Он не спешил, еда доставляла удовольствие, но ощущение нереальности происходящего не отступало. Из глубины зала лилась приятная спокойная мелодия, воркующие голоса со стороны соседнего столика оказывали на усталые нервы умиротворяющее действие.

Когда приятная пара поднялась и вышла из ресторана, часы показывали почти половину десятого. Дольше оттягивать нельзя. Джон допил кофе, закурил сигарету и рассчитался за обед. «В конце концов, — успокаивал он себя, направляясь в комнату менеджера, — все будут только рады и испытают большое облегчение, когда узнают, что все обошлось благополучно».

Пройдя в холл через вертящуюся дверь, Джон сразу заметил человека в форме полицейского, который разговаривал с управляющим. Дежурный стоял рядом. Увидев Джона, все улыбнулись, лицо менеджера просияло.

— Вот он! — воскликнул управляющий. — Я знал, что он далеко не уйдет. Дело продвигается, синьор. Двух сестер нашли, они любезно согласились пойти в полицию и дать показания. Вы можете присутствовать и поговорить с леди, полицейский вас проводит.

Джон вспыхнул от стыда.

— Я доставил вам уйму волнений, — сказал он. — Собирался сообщить перед обедом, но здесь никого не было. Дело в том, что мне удалось связаться с женой по телефону. Она благополучно долетела до Лондона. Произошла невероятная ошибка.

Менеджер разглядывал его с явным недоумением.

— Так синьора в Лондоне? — спросил он.

Он перешел на итальянский и заговорил с полицейским.

— Обе дамы утверждают, что днем они не выходили, только утром отлучались из гостиницы на короткое время, чтобы сделать покупки. Тогда кого же синьор видел на катере?

Джон не мог дать вразумительного ответа:

— Очень странная ошибка, я сам не понимаю, что произошло, — сказал он. — Видимо, я не мог видеть ни жены, ни этих дам. Мне остается принести глубокие извинения.

Опять итальянская речь, удивленный взгляд дежурного. Управляющий, видимо, извинялся перед полицейским от имени Джона. Тот не пытался скрыть досаду, его голос перешел на высокие ноты к явному огорчению менеджера. В историю, действительно, было втянуто много людей, все потратили силы и время, не говоря о сестрах.

— Послушайте, — вмешался в разговор Джон, прервав поток упреков, которыми полицейский награждал управляющего, — пожалуйста, скажите этому парню, что я пойду с ним в участок и лично извинюсь перед офицером и двумя дамами.

Менеджер вздохнул с облегчением.

— Пожалуйста, синьор, будьте так любезны. Конечно дамы были очень расстроены, когда их стали допрашивать в отеле, они предложили сами пойти в полицию, потому что очень волновались за вашу жену.

Джон чувствовал себя неловко. Лора не должна никогда об этом узнать. Она будет в бешенстве. Он думал, что нужно выяснить, полагается ли платить штраф за неверную информацию, если в дело втянуты посторонние лица. Ошибка при более внимательном рассмотрении могла обернуться уголовным преступлением.

Он пересек площадь Святого Марка, заполненную гуляющими туристами; три оркестра с разных сторон, казалось, оспаривали друг у друга лавры победителя; полицейский тактично держался на расстоянии и за всю дорогу не произнес ни слова.

Войдя в здание, они поднялись в тот самый кабинет, где Джон побывал днем. За столом сидел другой офицер, человек с кислым выражением на желтом вытянутом лице. Стулья рядом занимали две сестры, расстроенные, особенно та, что была поактивнее, — за ними стоял молодой полицейский. Провожатый Джона тут же подошел к офицеру и что-то начал говорить ему по-итальянски. Джон повернулся к близнецам:

— Произошла ужасная ошибка, — сказал он. — Прямо не знаю, как мне загладить свою вину. Во всем виноват один я, полиция не при чем.

Активная сестра попыталась встать, но он остановил ее. Рот ее нервно подергивался.

— Мы ничего не понимаем, — сказала она с сильным шотландским акцентом. — Вчера вечером мы попрощались с вашей женой, с тех пор ее не видели. Полицейский пришел в пансионат более часа назад и сказал, что ваша жена исчезла и вы подали на нас жалобу. Моя сестра больной человек, для нее это такой стресс.

— Ошибка, ужасная ошибка, — повторил он.

Джон услышал, что офицер обращается к нему. Подошел к столу. Там лежало его заявление со всеми подробностями. Офицер постучал по нему карандашом.

— Итак, — спросил он, значительно уступая своему предшественнику во владении языком, — вы хотите сказать, что этот документ — ложь? В прошлый раз вы солгали?

— Я не лгал. Когда я говорил, был убежден, что все правда. Я мог бы поклясться в суде, что видел этих леди и мою жену на катере на Гранд Канал сегодня в полдень. Теперь я понимаю, что ошибался.

— Мы не выходили к каналу, — протестовала одна из сестер, — даже не проходили рядом с каналом. Мы сделали кое-какие покупки в торговом центре утром, а днем не выходили из дома. Сестре немного нездоровилось. Я говорила офицеру уже несколько раз, люди в пансионате могут подтвердить мои слова. Но он и слушать ничего не хочет.

— А синьора, — спросил офицер. — Что случилось с синьорой?

— Синьора, то есть, моя жена, жива и здорова, сейчас она в Англии, — объяснил Джон терпеливо. — Я с ней разговаривал по телефону после семи. Она летела благотворительным рейсом, теперь находится у друзей.

— Так кого же вы видели на катере в красном пальто? — спросил офицер, плохо скрывая гнев. — И если вы видели не этих синьор, то каких же?

— Я ошибся, — сказал Джон, с ужасом замечая, что с трудом подбирает понятные английские слова. — Я думал, что видел жену и этих синьор, но видимо ошибался: моя жена в это время садилась в самолет, а дамы были в пансионате.

Объясняться так было все равно что говорить по-китайски на сцене. Оставалось только начать раскачиваться, спрятав руки в широкие рукава.

Офицер поднял глаза к нему и ударил рукой по столу.

— Вся работа насмарку, — прорычал он. — Полиция обыскала все отели и пансионаты, разыскивая этих женщин, и это сейчас, когда у нас столько неотложной работы. А вы, извольте радоваться, «совершаете ошибки». Вы, наверное, слишком много выпили перед отъездом и могли, конечно, увидеть сотни синьор в красных пальто.

Он поднялся из-за стола, отпихнув бумаги:

— А вы, синьоры, вы хотите подать жалобу на этого человека? — обратился он к зрячей сестре.

— О, нет, — сказала она, — нет, что вы. Я понимаю, что произошло недоразумение. Мы хотим скорее вернуться в свой пансионат, больше ничего.

Офицер заскрежетал зубами.

— Вам повезло, — обратился он к Джону, — эти синьоры могли бы возбудить против вас дело, вам бы не поздоровилось.

— Я все понимаю, — начал Джон, — готов сделать все возможное…

— Не думайте об этом, — воскликнула активная сестра в ужасе. — Мы даже такой мысли не можем допустить.

Теперь настала ее очередь приносить извинения.

— Надеюсь, мы не должны больше отнимать ваше драгоценное время, — сказала она.

Он махнул рукой, разрешая им уйти и обратился по-итальянски к молодому полицейскому.

— До свидания, синьоры, — бросил он вслед удаляющимся сестрам и, делая вид, что не замечает Джона, снова сел за стол.

— Я пойду с вами, — сказал Джон. — Хочу объяснить, что произошло.

Они вместе спустились по лестнице и вышли на улицу. Слепая опиралась на руку сестры. Выйдя из здания, она повернулась к Джону.

— Вы видели нас, — сказала она, — и вашу жену. Но не сегодня. Вы видели нас в будущем.

Ее голос был мягче, чем у сестры, приятнее и говорила она медленнее, словно преодолевая большой дефект речи.

— Не понимаю, — ответил Джон, удивленный этим.

Он посмотрел на зрячую сестру, она качала головой, и, приложив палец к губам, делала ему знак не продолжать.

— Пойдем, дорогая. Ты очень устала сегодня, тебе нужно скорее идти домой.

Затем Джону:

— Она — ясновидящая, ваша жена говорила вам, надеюсь, но я не хочу, чтобы она впадала в транс здесь, на улице.

«Не дай бог», — подумал Джон. Маленькая процессия медленно двинулась вниз по улице снова от канала. Из-за слепой сестры они шли медленно, впереди были два моста, Джон потерял ориентировку после первого поворота, но это не имело значения — сестер сопровождал полицейский, хотя видно было, что и без него они знают дорогу.

— Должен объяснить, — сказал Джон мягко. — Жена не простила бы мне, если бы я этого не сделал.

И пока они шли, он повторил свою невероятную историю, начиная с телеграммы и разговора с мистером Хиллом, решения вернуться в Англию на следующий день — Лора самолетом, Джон — на машине, потом поездом. Теперь рассказ зазвучал менее драматично, чем когда он рассказывал его офицеру в полицейском участке. Тогда он был убежден в злонамеренности сестер и их темных замыслах, теперь они более не таили угрозы, он говорил естественнее и откровеннее, впервые почувствовав, что они могут его понять.

— Видите ли, — попытался он оправдаться за то, что обратился в полицию, — я искренне верил, что видел вас рядом с Лорой, я думал, — он запнулся, потому что это была не его мысль, — что у Лоры внезапная потеря памяти, она забыла, где остановилась, и, встретив вас в аэропорту, вынуждена была поехать в вашу гостиницу.

Они пересекли большую площадь и подходили к дому в конце ее с вывеской «Пансионат» над дверью. Сопровождавший полицейский остановился у входа.

— Вы здесь живете? — спросил Джон.

— Да, — сказала сестра. — Я знаю, он не производит особого впечатления снаружи, но в нем чисто и уютно. Нам его рекомендовали друзья.

Она повернулась к провожатому.

— Спасибо вам, большое спасибо.

Человек кивнул, пожелал спокойной ночи и быстро удалился.

— Не хотите ли зайти? — спросила сестра, — уверена, что мы сможем найти для вас чашечку кофе, или вы предпочитаете чай?

— Нет, благодарю. Мне нужно вернуться в отель. Утром рано вставать, должен выехать пораньше. Просто хочется быть уверенным, что вы поняли, что произошло, и готовы простить меня.

— Нечего прощать, — ответила сестра. — Это еще одно доказательство того, что у моей сестры есть второе зрение, у меня оно тоже есть, я занесу этот случай в нашу картотеку, если вы разрешите.

— Ну, конечно, но мне трудно это понять. Раньше со мной ничего подобного не случалось.

— Просто вы этого не осознавали. С нами так часто происходят вещи, которых мы не замечаем. Моя сестра почувствовала, что у вас тоже есть такие способности. Она сказала вашей жене. Она также сказала вчера в ресторане, что вам грозит опасность, беда, что вам следует уехать из Венеции. Теперь вы верите, что телеграмма была доказательством этого? Ваш сын болен, было необходимо немедленно вернуться домой. Слава Богу, что ваша жена сумела вылететь самолетом, чтобы быть рядом с ним.

— Да, в самом деле, — сказал он. — Но почему я видел ее на вапоретто в обществе вас и вашей сестры, когда она летела в Англию?

— Возможно — передача мысли. Ваша жена могла думать о нас. Мы ей дали свой адрес, на всякий случай. Здесь мы еще пробудем десять дней. Она знает, что мы передадим ей все сообщения, которые моя сестра получит от вашей девочки из потустороннего мира.

— Да, — сказал Джон, чувствуя себя очень неловко, — да, это очень большая услуга.

Он вдруг с недобрым чувством представил, как сестры в спальне надевают наушники и принимают закодированные послания от бедной Кристин.

— Вот наш Лондонский адрес, — сказал он. — Лора будет рада, если вы напишете.

Он нацарапал адрес на листочке, вырвав его из записной книжки, номер телефона и протянул сестре как награду. Последствия не трудно представить: как-нибудь вечером Лора объявит, что милые старушки будут в Лондоне проездом в Шотландию, что их долг оказать гостеприимство, приютить сестер на ночь. Затем последует сеанс спиритизма в гостиной, и снова завертится карусель.

— Ну, мне пора, — сказал он. — Спокойной ночи и извините за все.

Он обменялся рукопожатием с энергичной сестрой и обратился к слепой:

— Надеюсь, вы не очень утомлены.

Незрячий взгляд пристально уставился на него, вызывая чувство неловкости, беспокойства, она крепко держала его руку, не выпуская.

— Ребенок, — она говорила странным голосом, шедшим откуда-то из глубины, — ребенок, я вижу ребенка.

В уголках ее рта появилась пена, его это испугало, затем ее голова откинулась назад и она упала почти без чувств в объятия сестры.

— Ее надо перенести в комнату, — сказала та поспешно. — Ничего страшного, это не болезнь, просто она входит в транс.

Они помогли слепой войти в дом, она шла сама, поддерживаемая с двух сторон. В гостиной ее усадили на ближайший стул, сестра не переставала ее поддерживать. Из какой-то комнаты прибежала женщина. В доме сильно пахло спагетти.

— Не беспокойтесь, — сказала сестра. — Мы с синьорой справимся сами. Вам лучше уйти. Ей может стать плохо. Лучше этого не видеть.

— Ужасно сожалею, что так получилось, — начал Джон, но сестра наклонилась над слепой, повернувшись к нему спиной. Сидевшая издавала странные звуки, словно задыхалась. Приступ нарастал, ей было не до приличий.

— Могу ли я чем-нибудь помочь? — вопрос остался без ответа.

Джон вышел на улицу и зашагал через площадь. Оглянувшись назад, он увидел, что дверь закрыли.

Какой неприятный финал! Все из-за него. Бедняжки столько пережили: сначала допрос в полиции, затем в довершение всего этот припадок. Скорее всего, это эпилепсия. Не позавидуешь сестрице, но она стойко все переносит, не жалуется. Хорошо, что это случилось не на улице или в ресторане. А что, если с ней произойдет такое в Лондоне, когда они остановятся в его доме? Не очень-то приятно. Он будет молить Бога, чтобы этого не случилось.

Тем временем он все шел и оказался в незнакомом месте. Площадь совсем опустела. В глубине ее стояла, как обычно, церковь, но что это за церковь, он не знал, не помнил, как они шли из полицейского участка, делали так много поворотов, что немудрено было сбиться.

Вглядываясь в церковь внимательнее, он вспомнил, что видел ее однажды. Подошел, стараясь найти табличку на двери. Церковь Святого Джованни, это о чем-то говорило: они с Лорой заходили сюда как-то утром, чтобы взглянуть на роспись, сделанную Сима да Кончлиано. Отсюда рукой подать до залива Святого Марка и реки Скиавони. Там уже начинались хорошо освещенные места, обычно заполненные туристами в это время. Он вспомнил, как они свернули у реки и пришли к церкви. Вон и аллея впереди, они шли именно по этой тропинке. Однако, хоть он и узнал место, неясное беспокойство не проходило.

Вдруг он вспомнил, что это была не та аллея, по которой они шли к церкви, а совсем другая. Они проходили здесь накануне вечером, только с противоположной стороны. Да, именно так, она шла к небольшому мосту, канал в этом месте сужался, налево от моста находится Арсенал, а справа — улица, которая ведет к реке. Надо выбраться, а то в этих отдаленных темных уголках можно совсем запутаться.

Он дошел почти до конца аллеи, очертания моста стали различимы вдали, как вдруг увидел ребенка. Ту самую маленькую девочку в колпачке как у гнома, которая перепрыгивала из лодки в лодку накануне и исчезла в подвале одного из домов у канала. На этот раз она бежала от церкви в сторону моста. Она неслась, словно ей угрожала смертельная опасность. Мгновение — и все стало ясно: за ней гнался человек. Она обернулась, человек прилип к стеке, надеясь, что его не видно, ребенок помчался через мост. Джон, боясь еще сильнее напугать девочку, нырнул в какую-то дверь, которая вела в небольшой двор.

Он вспомнил страшный крик, доносившийся накануне из одного из тех домов, где прятался человек. Подумал, что тот же пьяный преследует ребенка снова. Молнией пронзила мысль, что это может быть тот самый маньяк, о котором писали газеты, теперь он нацелился на новую жертву. Конечно, могло быть просто совпадение, ребенок, скорее всего, убегал от пьяного родственника, но все же… все же… Сердце бешенно забилось, инстинкт предупреждал, что ему самому следует спасаться, бежать назад туда, откуда он пришел. Но что будет с ребенком? Он не может оставить в беде девочку.

Послышались шаги бегущих людей. Она юркнула во двор, где он стоял, не видя его, пролетела мимо к заднему крыльцу дома. Она громко рыдала. Это не были обычные рыдания ребенка, но панические всхлипывания испуганного существа, охваченного отчаянием. Были ли в доме родители? Кто-нибудь, кого он мог предупредить? Не долго думая, Джон бросился за ней в дом, вниз по лестнице в подвал, дверь распахнулась, как только она толкнула ее.

— Не бойся, — закричал он. — Они не тронут, я не позволю, я защищу тебя, — проклятие, его итальянский не позволял выразиться яснее, но, может быть, английский акцент успокоит ее.

Его призывы были напрасны. Рыдая, она бежала теперь уже по другой лестнице, спиральной, она вела на верхний этаж, теперь было поздно отступать. Внизу во дворе раздавался топот ног, преследователи настигали, лаяла собака, кто-то кричал по-итальянски. «Теперь я попался, они и на меня набросятся, — подумал он. — Нам обоим грозит опасность; если не удастся заблокировать дверь, мы погибли».

Он бежал вверх за ребенком, она влетела в какую-то комнату в глубине лестничной площадки, он вбежал за ней, захлопнул дверь. На его счастье, на двери был крепкий засов, он задвинул его. Девочка съежилась на полу у открытого окна. Если позвать на помощь, кто-нибудь услышит, прибежит, прежде чем преследователи выбьют дверь.

Комната была пуста, видно, во всем доме никого не было. Мебели не было, только старая кровать со старым матрацем, да куча тряпья в углу.

— Не бойся, — хрипел он, задыхаясь от бега, — все в порядке. — Попытался улыбнуться.

Ребенок поднялся с пола, колпачок свалился с головы. Теперь можно было рассмотреть. Джона охватил ужас, страх сковал язык. Это был вовсе не ребенок — женщина-карлик, плотного сложения, около трех футов ростом, с большой квадратной головой, непропорционально огромной для ее роста. Седые волосы свисали до плеч. Она больше не всхлипывала, а оскалила зубы в зловещей улыбке, раскачивая головой вверх и вниз.

Он услышал топот на площадке лестницы, в дверь бешено стучали, теперь кричал не один, а несколько голосов, собака неистово лаяла.

— Откройте! Полиция!

Создание пошарило в рукаве, вытянуло нож и метнуло в Джона с поразительной силой и ловкостью. Острие вонзилось ему в горло, он повалился на пол, липкая жидкость обагрила руки.

Он снова увидел вапоретто, на палубе стояла Лора, рядом с ней обе сестры, они спешили в Венецию. Не сейчас, не завтра, а через день. Теперь он знал, почему они вместе и куда направляются. Создание что-то бормотало, забившись в угол. Стук в дверь, звуки на лестнице еле различимы…

— О, Господи, — успел подумать он, — какая нелепая смерть…

Назад: Об авторе

На главную: Предисловие