Глава восьмая
На этот вопрос Кристине ответила свекровь.
– Крис, дорогая, познакомься с Гейл. Она только недавно приехала из Кейптауна. Я уговорила ее заехать в Рэкхэм, чтобы повидать тебя.
Кристина, лежа на носилках, протянула руку.
– Здравствуйте, мисс Бишоп.
Она с трудом сдержала улыбку, вспомнив как Алан описывал Гейл: «глаза-блюдца навыкате».
«Алан явно недолюбливает мисс Бишоп, – подумала Кристина. – У нее очень красивые глаза с огромными черными ресницами».
Но когда тонкие коричневые пальцы Гейл коснулись ее руки, у Кристины, как и прежде у Алана, появилось чувство, что она дотронулась до чего-то гладкого и скользкого, похожего на змею.
Позвякивая золотыми браслетами, Гейл пожала ей руку и начала бодро говорить:
– Очень рада познакомиться с вами. Какое тяжелое время вы пережили! Ужасная авария. Конечно, я слышала о ней. А как тяжело это было для бедного Винса!
Кристина прикусила язык. «Бедный Винс…» Как легко и с каким сочувствием сорвалось это имя с коралловых губ Гейл. Нет, мисс Бишоп ей явно не нравится. Она хотела быть беспристрастной, но не могла. Гейл смотрела, как мужчины осторожно поднимают носилки с Кристиной вверх по лестнице.
«Я не ожидала, что она такая красивая… Великолепная кожа, чудесные волосы… – подумала Гейл, – … но слишком мягка и романтична для Винсента. Она ему скоро надоест. Ему нужен кто-то более энергичный, более приближенный к жизни. Мне кажется, что я подхожу ему больше».
Леди Гейлэнд и медсестра Доусен тоже поднялись наверх. Две таксы Розы бледно-золотистого цвета (по кличке Норвегия и Швеция) с лаем кинулись за своей хозяйкой. Экономка, миссис Кру, которая жила в доме уже пятнадцать лет (единственная из слуг, которая смогла продержаться так долго), вышла поприветствовать миссис Винсент. Рядом с ней стояли молодой дворецкий и горничная-австрийка, пухленькая блондинка с большим чувственным ртом. Винсент прошел в гостиную и зажег сигару. Он предпочитал курить сигары, они очень шли ему. Он курил назло матери: леди Гейлэнд постоянно говорила Винсу, что он очень много курит и это вредно для его здоровья. А Винсенту всегда нравилось делать именно те вещи, которые были вредны или непозволительны. Он в этом видел какую-то прелесть.
В гостиной тоже горел камин. Дрова весело потрескивали, освещая мрачноватую комнату. Винсент наклонился над камином и подставил руки к огню. Кто-то вошел в комнату. Обернувшись, он увидел Гейл. Она достала из маленького золотого портсигара, усыпанного драгоценными камнями, сигарету.
Посмотрев на него, она спросила:
– Ты не дашь мне прикурить?
– Моя зажигалка не работает, но здесь есть спички, – сказал он и взял коробку спичек, лежащую рядом с пепельницей из оникса.
Он зажег сигарету Гейл, но она продолжала смотреть на него. Ему стало как-то не по себе.
«Как изменилась эта девушка!» – подумал он.
Когда он впервые познакомился с Гейл, она показалась ему симпатичной, но слишком угловатой. В то время ему больше нравились более женственные особы. Но со временем и он, наверное, изменился. А Гейл за это время приобрела опыт в общении с мужчинами. У нее появился шарм, который был, несомненно, опасен. Это чувство опасности и привлекало Винса. Особенно сейчас, когда он пресытился романтикой своей женитьбы, драмой последнего дня свадебного путешествия, необходимостью быть особенно внимательным к бедной Тине. Как-то незаметно для Винса девушка, которую он привык называть златовлаской, превратилась для него в «бедную Тину».
– Твоя жена очень красивая, – проговорила Гейл, не отрывая от него взгляда. – Правда, бедняжка выглядит такой хрупкой и слабой…
Винсент затянулся сигарой.
– Ты бы тоже выглядела слабой и хрупкой, если бы пролежала столько времени с травмой позвоночника после автомобильной аварии.
– Да, я все знаю. Это так печально. Я уверена, что ты будешь отдавать все свое свободное время ей, – сказала Гейл елейным голоском.
Винс представил, как он сидит целыми днями в спальне Тины, глядя с тоской в окно. Вдруг яркий луч солнечного света прорвался сквозь тяжелые облака, которые нависли над Рэкхэмом. Все сразу стало ярче, веселее и радостнее. Мокрые лужайки сверкали, как будто на них были разбросаны миллионы бриллиантов. Лето вернулось так же внезапно, как и ушло.
– Думаю, я не поеду завтра в город, а останусь здесь, – вдруг сказал Винсент. – Мне еще кое-что надо сделать на яхте, Я позвоню Бенендену, моему старшему клерку, и дам ему все указания.
– Конечно. Почему бы и нет? – сказала Гейл и села на поручень кресла, скрестив ноги.
Винсент успел заметить, что у нее были очень соблазнительные ножки. Гейл носила туфли на высоких каблуках, чтобы казаться выше.
– Ты не хочешь поехать на пристань со мной попозже? – предложил он.
– Я думаю, ты должен остаться с женой!
Когда Винсенту говорили, что он должен что-то сделать, это вызывало у него обратную реакцию. Мисс Бишоп это давно уже заметила. Она хорошо знала и понимала мужчин.
Винсент резко сказал:
– Я же не могу быть с ней целый день. Кристине нужен отдых. Я посижу с ней немного, а потом пойду готовить яхту к плаванию.
Гейл скрыла торжествующий взгляд под ресницами. Она начала насвистывать мелодию из «Моей прекрасной леди».
Вчера вечером она написала письмо своей подруге в Кейптаун, в котором говорила, что не жалеет о своем возвращении в Англию. В Кейптауне у нее был неудачный любовный роман с одним американцем, который был еще более «крутым», чем она. Гейл очень любила его, но он, не сказав ей ни слова, уехал в Америку. Она вернулась в Коутс-Прайори в скверном настроении, думая, что здесь ее ждут скука и одиночество. Но все получилось как нельзя лучше, когда она встретилась с семьей Гейлэндов.
Гейл тоже нашла Винса сильно изменившимся и более привлекательным. Он, правда, всегда был красив, но раньше он казался ей «маменькиным сынком». После смерти отца Винс возмужал, так как ему пришлось возглавить фирму «Гейлэнд и K°». Они были так внутренне похожи, что могли сойти за близнецов – оба избалованные, привыкшие брать от жизни все.
А почему бы и нет? Ведь живем мы один раз на этой земле! Все эти разглагольствования о душевной доброте и щедрости к другим – пустая трата времени и сил. Они ничего не дают, только обременяют.
Жаль только, что Винсент женат. Дело осложняется тем, что он только что женился. Она опоздала всего на пару месяцев. Гейл была уверена: приедь она раньше, свадьба не состоялась бы.
Так думала не только Гейл. Мать Винса в разговоре с ней «по душам» не скрывала своего разочарования выбором сына. Конечно, она не говорила об этом прямо, но ясно дала понять.
– Бедная Крис – такая милая девочка! Но она так не подходит Винсу… У нее ангельский характер, ее все любят. Я не могу сказать ничего плохого о ней. Просто она не подходит ему. Я думаю, дорогая, ты меня понимаешь. Она не сможет его удержать. Ты помнишь, каким он был в Оксфорде? Мой дорогой мальчик всегда был непоседой. Ему нужна сильная рука, Винсу нужен такой человек, который похож на него… хотя, конечно, об этом уже поздно говорить. Я говорю тебе это только затем, чтобы ты не повторила ошибку Винса. Мне ведь и Кристину очень жалко.
Гейл слушала это с большим интересом и зло усмехалась про себя. Она прекрасно понимала, что Роза имела в виду. Вот уже несколько недель леди Гейлэнд рассказывает всему Лондону по секрету, что очень огорчена женитьбой своего сына. Конечно, ей наплевать на Кристину. Роза просто старается, чтобы это было не слишком заметно. Гейл поняла, что Роза хочет видеть ее на месте своей новой невестки.
Что же касается слов «слишком поздно»… Гейл их просто не захотела услышать. Не в ее характере было останавливаться перед препятствиями или жалеть кого-либо.
Даже не подумав о девушке, которая сейчас прикована к постели, Гейл Бишоп начала охоту за Винсентом.
Надо отдать должное Винсу, он воспринимал знаки внимания Гейл как веселый флирт и ничего больше. Этот флирт должен был просто развлечь Винсента. В душе Винс все еще принадлежал Кристине. Он искренне хотел любить и защищать ее и всячески старался помочь ей преодолеть трудности, выпавшие на ее долю.
Гейл пошла погулять по саду, а Винс побежал наверх в спальню Кристины. Машина «Скорой помощи» уже уехала.
Леди Гейлэнд встретила сына на втором этаже. У нее было недовольное выражение лица. Сын знал этот взгляд и понял, что мама чем-то расстроена.
– Все в порядке? – спросил он. Роза фыркнула.
– Думаю, комната Кристине понравилась. Она меня очень мило поблагодарила. Но ведет она себя очень глупо.
– Почему?
– Сестра Доусен и я напомнили ей, что она еще инвалид и не может спать с тобой в одной спальне. Кристина почему-то расстроилась, что в смежной комнате будет жить медсестра, а не ты.
Винс с удивлением посмотрел на мать.
– А где же буду я?
– В твоей старой комнате, дорогой, в конце коридора.
– Мне кажется, я мог бы жить в смежной комнате с Кристиной.
– Но ночью ей может понадобиться сестра. И это будет беспокоить тебя.
– Хорошо, делай так, как считаешь нужным, – пробормотал Винс, который не мог долго спорить с матерью.
Он мог возражать Розе только тогда, когда ему это очень хотелось, а где кто будет спать, не имело для него никакого значения. Женщины слишком чувствительны к таким мелочам и часто устраивают бурю в стакане. Он засунул руки в карманы брюк и, попыхивая сигарой, пошел в комнату жены.
Леди Гейлэнд, улыбаясь, спускалась по лестнице. Она была очень довольна собой, так как смогла ясно дать понять Кристине, кто в доме хозяин.
Подходя к Кристине, Винсент вынул сигарету изо рта.
– Как хорошо, моя дорогая, что ты наконец здесь. Как ты себя чувствуешь?
Кристина повернулась и посмотрела на него. В течение нескольких мгновений она молчала. Она себя чувствовала очень плохо, все ее тело болело. В больнице ее предупредили, что так и должно было быть: она еще долго будет ощущать последствия аварии, пока защемленные нервы позвоночника не восстановятся. И все-таки Кристина была в подавленном состоянии. Слезы подступали к глазам, она очень тяжело переносила свою физическую беспомощность.
Кристина до сих пор не могла понять, почему Винсент женился на ней. Но сейчас она боялась стать обузой для него, боялась, что их брак, который так хорошо начался, стал рушиться. Пусть временно, но все же она сейчас «инвалид», ей нужны медсестры, а муж становится мучеником, который должен все время сидеть у ее постели. Эти мысли не давали ей покоя, хотя она постоянно гнала их от себя. Алан и Пэт всем своим видом показывали, что им доставляло удовольствие навестить ее в больнице. Кристине хотелось верить, что Винсу тоже приятно видеть и навещать ее. Но леди Гейлэнд всегда умудрялась вывести Кристину из равновесия. И вот сейчас, когда они обсуждали, где будет спать Винс, Роза напомнила Кристине, что она все еще инвалид… что не может себя обслуживать… что Винс – деловой человек и ему нужен отдых. Роза сказала, что Кристина ночами может беспокоить Винса и ему лучше спать в своей комнате в конце коридора.
– Ему будет лучше в отдельной комнате, дорогая. Думаю, ты должна это понять, – резко сказала Роза.
Кристина вынуждена была согласиться. Но вся радость от возвращения домой исчезла. Это было так не похоже на то, что она ожидала. Винсента не будет с ней рядом ни днем, ни ночью. Кристина поняла, что сделала большую ошибку, согласившись поехать в Рэкхэм. Леди Гейлэнд сразу же показала, как на самом деле относится к ней… Она отняла у нее последнюю возможность быть почаще с Винсентом. И вот теперь сестра Доусен будет жить с ней в смежной комнате. Конечно, это очень хорошая медсестра, веселая, энергичная, но она чужой человек. Кристина почувствовала себя так одиноко. Такого чувства одиночества она не испытывала с самого момента аварии. Она может быть счастлива только с Винсом.
Кристина протянула Винсенту руки. Целуя ее, он почувствовал, как дрожат ее губы.
Он спросил ее:
– Тебе понравилась комната? Мне очень нравится. Мама измучила всех слуг, заставив их переставлять мебель с места на место. Ей очень хотелось, чтобы комната тебе понравилась и в ней было уютно.
Слезы подступили к глазам Кристины. Она кивнула, боясь расплакаться.
