Книга: Найди свою мечту
Назад: Часть вторая
Дальше: Глава 5

Глава 4

1953 год

 

Руби Коннорс шла по улице с трехрядным движением, пристально вглядываясь в номера домов. Этот район считался весьма престижным, так как находился недалеко от Четырнадцатой улицы, буквально усеянной множеством магазинов и других торговых точек. Впрочем, Руби вовсе не поэтому перебралась сюда с Килборн-плейс. Ей очень нравился дом номер 1454 на Монро-авеню и его владельцы, Рена и Бруно, с которыми она приятно проводила теплые летние вечера, удобно устроившись на старых плетеных стульях.
Поднявшись на широкое парадное крыльцо, Руби невольно улыбнулась при виде намалеванной от руки надписи: «Остановись, краска». В словах было допущено несколько орфографических ошибок, но она не собиралась говорить об этом Бруно, так как смысл объявления был понятен каждому. Кроме того, Бруно очень гордился своим, пусть и ограниченным, знанием английского языка.
Руби перебралась в этот дом два года назад, когда Амбер и Нанги поженились и переехали в Санпан. Ее поражала невероятная работоспособность Рены и Бруно. Супруги-иностранцы после восемнадцати месяцев пребывания в Вашингтоне уже владели несколькими домами, сдавали квартиры внаем и работали сразу в двух местах.
Руби вошла в дом, закрыв за собой затянутую сеткой дверь. В коридоре как обычно было прохладно и сумеречно, но в глаза сразу бросались яркие зигзагообразные рисунки на обоях. Рена любила все блестящее: и в одежде, и в окружавшей ее обстановке, смело отдавая предпочтение малиновым, черным, пепельным и желтым цветам. Слева находилась ослепительно белая лестница — плод упорного труда самого Бруно. Да и вообще все в доме было выдержано в определенном стиле. Рена утверждала, что это придает жизни динамичность. Она не любила тех, кто попусту тратит время, и сама постоянно находилась в движении, чем-то напоминая Руби акулу. Впрочем, на этом сходство и заканчивалось. Впалые щеки и пытливые глаза придавали Рене вид не по годам развитого бурундука.
В этом доме у Руби была собственная комната. Признаться, она специально выбрала самое маленькое помещение, чтобы ни с кем не делить его. Ее соседи по квартире слишком часто ссорились между собой, не уживаясь характерами, и Руби так и не подружилась ни с кем из них. Кроме того, никто не смог бы заменить ей Нолу.
Швырнув на пол туфли, Руби плюхнулась на кровать. Сегодня ей почему-то хотелось плакать, кричать, браниться, рвать и метать, раздавать тумаки направо и налево — одним словом, бесноваться. Руби взглянула на висевший на двери календарь и сразу все поняла: именно в этот день, два года назад, она собиралась уехать с Калвином и выйти за него замуж. «О, Калвин, где же ты? Почему до сих пор не отозвался? Даже не удосужился прислать открытку? Если бы действительно любил меня, то дал бы мне шанс объясниться», — размазывая по щекам слезы, думала Руби.
Она уселась на кровати в позе индийского йога, заложив ногу за ногу. Да, за это время многое изменилось. Бабушка завещала ей три тысячи долларов, и отцу не удалось отобрать у нее эти деньги. Правда, Руби могла воспользоваться этой суммой только после двадцати одного года. Она сама видела копию завещания, заверенного нотариусом. Амбер и Опал получили по сто долларов каждая, а доля отца не превысила пятидесяти долларов.
Несмотря на полный и окончательный разрыв с отцом, Руби все-таки решила выплатить свой долг и продолжала регулярно посылать домой деньги. Теперь это уже было делом чести. К тому же она считала себя более богатой и обеспеченной, чем ее соседи по комнате, а также Амбер или Опал. Правда, денег у нее по-прежнему не было, но «кольцо царицы», стабильная работа, крыша над головой и независимость — разве этого мало?! Однако расплатой за все стало одиночество. Может, раскошелиться и позвонить Ноле, узнать, как поживает крестник? Руби четыре месяца не получала известий от прежней закадычной подруги и уже начала беспокоиться. Нола наверняка поднимет настроение, расскажет о младенце. Глаза Руби снова наполнились слезами. Господи, почему именно ей не суждено обрести свое счастье?
«Калвин Сантос, ненавижу тебя. Почему ты не поверил и не доверился мне? Ты совершенно не знал меня, ты, несчастный… ты… ты…» Руби расстроенно шмыгнула носом, но тут же постаралась взять себя в руки. Бабушка всегда учила ее быть сильной, не стоять на месте и не оглядываться назад.
— Проклятье! Зачем я опять ворошу прошлое? — прошептала Руби и решительно направилась в гостиную позвонить Ноле, сейчас, как никогда, нуждаясь в подруге.
Услышав на другом конце провода усталый голос миссис Квонтрел, Руби не на шутку встревожилась, но несколько успокоилась, узнав, что Нола с ребенком уехала в Европу.
— Но почему? Что произошло? Когда они отправились туда?
Мать Нолы объяснила, что мистер Квонтрел связался с военно-воздушными силами и разыскал Алекса. Тот приехал в Вермонт, оформил брак с Нолой и забрал ее с собой, во Францию, на новое место своего расквартирования.
— Все произошло так неожиданно, что мы едва успели собрать вещи. Я уверена, Нола обязательно напишет тебе, Руби.
— Она… счастлива, миссис Квонтрел?
— Думаю, да, дитя мое. Мальчику нужен отец. — Голос женщины вдруг стал таким же звонким, как у Нолы. — Теперь у моей дочери появится возможность посетить все знаменитые Дома мод. Возможно, она сумеет воплотить в жизнь свою сокровенную мечту и станет известным модельером. Знаешь, Нола просто без ума от Франции. Ей что-нибудь рассказать о тебе в письме?
— Передайте Ноле… пожелайте ей счастья. Пусть она не забывает меня. До свидания, миссис Квонтрел.
Положив трубку, Руби безутешно разрыдалась, понимая, что навсегда потеряла лучшую подругу.
— Руби, Руби, что случилось, милочка? Почему ты плачешь? — нежно, но настойчиво спросила Рена, по-матерински обнимая девушку за плечи.
Эта миниатюрная женщина с добрыми глазами напоминала Руби Грейс Лачери. Рена Музад была египтянкой. Сегодня она облачилась в индийское сари изумрудного цвета и такие же сандалии. Ее волосы украшала лента, а на тонких руках позвякивали драгоценности и ничего не стоящие безделушки. Рена поражала своей экзотической красотой. На первый взгляд она казалась хрупкой и беззащитной, но ее глаза излучали силу, которую Бруно испытывал на себе все двадцать четыре часа в сутки. С Реной нельзя было не считаться. От роду ей было тридцать пять лет. Стройная, как камыш, Рена казалось невесомой.
Вот такой женщине изливала сейчас Руби свою душу. Она откровенно поведала Рене о всех печалях, а также рассказала о своей исполнительности и обязательности в делах, упомянув при этом о трех тысячах долларов, оставленных ей бабушкой.
Услышав об этом, Рена восхищенно захлопала в ладоши.
— Глупая маленькая голубка! Ты должна заставить эти деньги работать на тебя. Из рассказанного тобой можно сделать вывод: твоя бабушка сделала все от нее зависящее, чтобы обеспечить тебя. Я считаю, что тебе необходимо приобрести какую-то собственность. Мы обсудим это с Бруно. Как тебе не стыдно, Руби? — мягко пожурила девушку Рена. — Ты так недальновидна. Почему ты не подумала об этом раньше?
— Признаться откровенно, именно сегодня я и подумала об этом, поэтому позвонила Ноле. Я собиралась предложить ей свою помощь, а она уехала. Меня это ужасно расстроило. Наверное, вас послало мне само провидение.
Рена с улыбкой помахала перед носом Руби двумя конвертами. При этом на ее руках зазвенели восемь браслетов.
— У меня для тебя письма от твоего морского пехотинца. Пока ты будешь читать их, я спущусь вниз, чтобы приготовить Бруно ужин и переговорить с ним. Я приглашу человека, продавшего нам этот и еще два других дома. Он честный и не откажется работать на вас, Руби. Если дела пойдут хорошо, мне причитается тридцать пять долларов комиссионных.
Рена притопнула ногой, и Руби с удивлением заметила бриллиант на одном из пальцев, а на щиколотке — три золотых браслета с рубинами.
— Со временем я разбогатею и упрочу свое положение. Я очень люблю Бруно и доверяю ему. Запомни, человек должен доверять другим людям. Но запомни и следующее: вся твоя собственность должна регистрироваться только на твое имя. А теперь мне пора идти.
— Подожди Рена, — взмолилась Руби. — Объясни, что ты имеешь в виду? Значит, вся ваша собственность записана на тебя, на твое имя? Разве Бруно не возражает?
— В Бруно еще много нашей культуры, но постепенно он начинает постигать американский образ жизни. Даже постель со мной он делит только с моего согласия. Мое принадлежит мне, наше тоже принадлежит мне. Это не подлежит обсуждению. Кроме того, Бруно совершенно не разбирается в бизнесе.
Рена рассмеялась и, позвякивая драгоценностями, направилась в свою квартиру на первом этаже.
Руби еще долго переваривала услышанное. Ей даже расхотелось читать письма от Андрея Блу. Откинувшись на спинку кресла, она осмотрела комфортабельно обставленную гостиную. Как и всем в доме, Руби очень нравилась эта разноцветная комната. Большой диван был обтянут лимонно-желтым ситцем с бледно-зеленой отделкой. Ковер имел цвет зеленого яблока. Одно кресло гармонировало по цвету с ковром и диваном, а в дальнем углу стояли два вишнево-красных кресла. Там же находился покрытый лимонным шифоном абажур. Все это было делом рук Рены. В доме всегда было чисто и светло. Нола наверняка одобрила бы выбор Руби.
Тем временем вернулись с работы две соседки Руби по квартире. После взаимных приветствий одна из девушек объявила, что у нее сегодня свидание и попросила разрешения воспользоваться гостиной. Руби молча кивнула в знак согласия и затем направилась в свою спальню, чтобы спокойно прочитать письма. Первое послание Андрей накатал на полутора страницах. Руби с улыбкой пробежала его глазами и приступила ко второму.
Нужно отдать должное, Андрей оказался очень внимательным и продолжал интересоваться ее жизнью. Поэтому Руби бережно хранила все его письма.
Вот уже полтора года Андрей служил в Северной Каролине и за это время дважды приезжал в Вашингтон, чтобы встретиться с ней. Конечно, Руби догадывалась о деловом характере этих поездок, но ей все равно было приятно. Во втором письме Андрей сообщал, что через несколько недель собирается нанести новый визит.
«О Калвин, где же ты?» — с отчаянием подумала Руби.
По обыкновению, девушки вместе обедали, затем принимались за уборку квартиры. Причем эта процедура занимала не более двадцати минут. В обязанности Руби входило подмести пол и вынести мусор вниз, в переулок, где стоял специальный ящик желтого цвета с изображенными на нем ярко-зелеными шутами.
В рождественские дни Рена оклеивала мусорный ящик серебристо-красной бумагой и оставляла рядом коробку пива для мусорщиков. Руби видела собственными глазами, как презрительно фыркали рабочие, отпуская ехидные шуточки по поводу цветастого контейнера, но обращались с ним с подчеркнутой почтительностью, поэтому на ящике до сих пор не было никаких царапин и вмятин.
Руби поднималась к себе, когда из кухни ее окликнула Рена. Это помещение, как впрочем и все, чего касалась рука хозяйки дома, производило ошеломляющий эффект. Кухня изобиловала всякими безделушками, изящными картинками, статуэтками и календарями.
Бруно обедал в одиночестве, потому что Рена утверждала, будто не может выносить, как муж чавкает за столом. Она вообще во всем старалась подчеркнуть свое превосходство, но Бруно, казалось, не обращал на это никакого внимания.
Весьма довольный собой, он молча набивал рот жирной стряпней из виноградных листьев и риса. Однажды Руби рискнула отведать этого экзотического кушанья и немедленно поплатилась за это ужасным расстройством желудка.
Бруно был мужчиной невысокого роста — немного выше своей миниатюрной жены, — но довольно полным. Лысина словно корона венчала его голову, а темные глаза напоминали шоколадный пудинг. Он непрерывно моргал ими, особенно когда Рена обижала его. С ямочками на щеках, ястребиным носом и двойным подбородком, Бруно выглядел отнюдь не красавцем, по крайней мере, с точки зрения Руби. Впрочем, ее восхищали его полные руки с похожими на сосиски пальцами, да и сам по себе он был неплохим человеком.
— Садись, садись, — пригласила Рена, хлопоча возле мужа: то подавая ему лимонад, то убирая в сторону пустые тарелки; тарелки из-под хлеба и миски из-под салата уже находились в мыльной воде.
Отказавшись от стакана лимонада, Руби уселась на покрытый малиновым пластиком стул.
— Я записала здесь все, что тебе нужно знать: имя человека, продавшего нам эти дома, информацию о банке, где находится наша закладная. Завтра в пять тридцать имущественный агент встретит нас, чтобы показать два дома. Бруно согласился, — при этом Рена поджала свои розовые губки в форме буквы «О», — произвести нужный ремонт за очень низкую плату. Мы должны помогать друг другу, и я, — продолжила она с подчеркнутой решимостью, — обязательно помогу тебе с оформлением документов, также за незначительное вознаграждение. Что ты об этом думаешь? Правда, грандиозная идея?
— Все это так неожиданно, — вздохнула Руби. — Я хотела положить деньги в банк. Впрочем, идея в общем-то действительно неплохая. Но может, стоит приобрести один дом, а не два?
— Вздор, — возразила Рена. — Ты должна заставить работать на тебя деньги. Взимая приличную арендную плату, ты обеспечишь постоянный доход и оглянуться не успеешь, как возместишь расходы за эту квартиру. Решайся же, Руби. В будущем году дома подорожают, а еще через год их стоимость увеличится еще больше.
Рена горячилась, размахивая руками, и браслеты позвякивали в такт ее жестам. Бруно согласно кивал головой, поддерживая жену. Руби пришла к выводу, что он также неплохо разбирается в этих вопросах, хотя Рена постоянно намекала на непрактичность мужа.
— Два, — решительно повторила Рена. — Ты едва сводишь концы с концами, стараешься экономить каждый доллар. Два! Как знать, возможно, дома и не нуждаются в ремонте. Расклеишь объявления и не успеешь глазом моргнуть, как обзаведешься квартирантами.
Бруно сытно срыгнул, поглаживая толстый живот, затем с трудом поднялся с пластикового стула и отвесил супруге низкий поклон.
— Отличный обед, моя маленькая голубка, — сказал он, звучно целуя ее руку. — О, еще одно кольцо. Чудесно! Сколько же оно стоит?
Рена капризно надула губки.
— Если я когда-нибудь решу продать его, то мы сможем два года жить на эти деньги.
— Завтра же купи такое же кольцо на другую руку, — улыбнулся Бруно.
Рена снова заметалась по кухне. Она выбросила жирную салфетку, на которой стояла тарелка Бруно, в мусор, вытерла покрытый ярким малиновым пластиком стол и опустила в мыльную воду остальную посуду.
— Так, так, — промурлыкала женщина, позвякивая браслетами. — Пора серьезно подумать, какие обои лучше подойдут для новых домов.
Помахав на прощание рукой, Руби отправилась наверх, в собственную кухню. Признаться, она уже порядком устала от всей этой суеты. Ей хотелось с кем-то еще, кроме Рены, обсудить возникшие проблемы. Можно было поговорить на эту тему с Андреем, но он лишь через несколько недель приедет в Вашингтон. Кроме того, вряд ли это разумно. Руби давно решила сама заниматься своими денежными делами. Тогда она отправилась в библиотеку в надежде почитать что-нибудь по интересующему ее вопросу, однако не обнаружила ничего подходящего. Пришлось довольствоваться тем, что есть.
Домой Руби возвратилась к девяти сорока пяти со стопкой рекомендованных библиотекарем книг. На столе лежали два письма, полученных от Андрея Блу. Что делать: прочитать книгу или написать ответ, колебалась Руби, но взглянув на прикрепленный к двери календарь, снова вспомнила о Калвине. Господи, прошло уже два года! Она в отчаянии зарылась лицом в подушку. «Если бы ты умер, Калвин, я бы еще смирилась с этим, как смирилась со смертью бабушки. Смерть поставила бы точку в наших отношениях. Но ты жив, и я продолжаю думать о тебе».
Отшвырнув от себя письмо Андрея, Руби поставила на пол стопку библиотечных книг, затем принялась рыться на дне своего комода, где хранились памятные подарки и сувениры, полученные от Калвина. Через минуту в корзину с бумагами полетели открытки, записки, фотографии. На этот раз Руби не плакала. Она второй раз понесла мусор в переулок.
— Теперь ты мертв, Калвин, — прошептала девушка, закрывая крышку цветного контейнера. — Ты на самом деле умер для меня.
Возвратившись в комнату, Руби написала Андрею веселое письмо, не в пример прежним — сухим и вежливым. Перечитав послание, она добавила, что с нетерпением ждет его приезда и уже думает, как провести уик-энд; секс полностью исключается. На следующее утро письмо было опущено в почтовый ящик.
После работы Руби встретилась с Реной и Халом Мурдоком. Хал больше походил на разжиревшую свинью. Язык, на котором он говорил, лишь отдаленно напоминал английский, а слова буквально выдавливались им сквозь зубы. Хал чертовски не понравился Руби. Еще больше ее удивило то, что Рена также не могла его терпеть. Очевидно, она прочла ту же самую библиотечную книгу, в которой утверждалось, будто вовсе не обязательно, чтобы агент по продаже недвижимости был приятным человеком, если он успешно решает все дела.
Час спустя Руби осмотрела два здания. Один из домов находился на улице О и состоял из трех комнат, подвального помещения и обнесенного стеной двора. Второй, на улице Поплар-стрит, был рассчитан на две семьи и в будущем мог принести ощутимую прибыль. У Рены и Руби даже загорелись глаза при мысли об этом. Хал ухмылялся, весьма довольный произведенным впечатлением.
В офисе агент вручил Руби кипу бумаг, которые ей предстояло прочитать и подписать. Девушка беспомощно посмотрела на Рену.
— Времени у нас достаточно, — заявила та. — С этими бумагами еще должен ознакомиться адвокат мисс Коннорс. Это всего лишь мера предосторожности, понимаете?
Хал согласился с доводами, но довольно неохотно, что сразу же вызвало у Руби подозрения.
— Мне бы хотелось прямо сейчас узнать о неполадках в доме на Поплар-стрит. Мы не успели его осмотреть. Кроме того, у вас не оказалось ключа от подвала.
— Подвал заливает во время дождя, — неохотно процедил Хал. — Ключа у меня нет.
— Мне бы хотелось точно знать, что я покупаю. Цена дома должна отражать его реальную стоимость плюс плату за ремонт, — твердо сказала Руби. — Давайте обсудим все эти вопросы завтра, а также поговорим о более приемлемой цене. Если мы не договоримся насчет дома на Поплар-стрит, то второй дом на улице О мне не понадобится. Сделку мы можем провернуть завтра же, в вашем офисе, в это же время. Спасибо.
В троллейбусе Рена посмотрела на Руби и расхохоталась.
— «Провернуть»? Где ты научилась такой решительности?
— Думаю, ты собираешься дать за дома гораздо меньше, чем мы ожидали. Я выглядела более неопытной, покупая свой первый дом. Фактически мы заплатили первоначально заявленную цену, даже не попытавшись хоть немного сбить ее. В следующий раз я уже не допущу подобной оплошности. Признаться, я буквально поражена твоей хваткой, Руби. Замечательно быть владельцем собственности, не требующей к тому же хорошего ухода. Мы составим арендный договор, в котором укажем, что жильцы несут ответственность за все.
— За все? — удивилась Руби.
— За все, — самодовольно улыбнулась Рена, чем-то напоминая сейчас кота, поймавшего мышь. — Вижу, ты даже не прочла договор, который должна подписать. Возьми себе за правило никогда не ставить свою подпись под документом, с которым ты не согласна или который тебе непонятен. За своей спиной ты должна постоянно иметь хорошего адвоката, пусть даже это обойдется тебе очень дорого. Чтобы разбогатеть, нужно научиться разумно тратить деньги и всегда иметь трезвую голову.
— Я запомню это, — кивнула Руби, твердо решив как следует изучить арендный договор, чтобы уже не попасть впросак.
Последующие дни она ходила сама не своя, то беспричинно радуясь, то впадая в депрессию. Во сне ей мерещились лица Хала, Рены и Бруно. Правильно ли она поступила, в сотый раз спрашивала себя Руби. Как бы бабушка отнеслась к ее поступку?
В конце концов Руби решила завершить сделку. Беднее от этого она не станет. Если же дело примет неприятный, щекотливый оборот, можно будет продать «кольцо царицы» и с надеждой смотреть в будущее.
Вечером, после работы, когда на улице бушевала жуткая гроза, Руби подписала основные бумаги, Теперь, по словам Хала, оставалось лишь выполнить некоторые формальности. Она отдала по тысяче долларов за каждый дом, и если бы банк одобрил ее закладную под четырехпроцентный залог, уже через сорок пять дней превратилась бы в официального владельца собственности. Руби включила также в окончательную стоимость сделки оплату за услуги, оказываемые Реной. Если повезет, решила она, ей не придется снимать со счета двести тридцать три доллара.
Два дня спустя Руби повесила на работе объявление о сдаче жилья в наем, и уже к вечеру раздалось восемь звонков. До конца недели число их, несомненно, увеличилось, так что здесь все было в порядке. Однако теперь ее тревожило другое: завтра приедет Андрей Блу. Или сегодня вечером, гадала Руби. Таким образом, вскоре ей предстояла встреча с красивым морским офицером, а она до сих пор так и не разобралась в своих чувствах к нему. Калвина Руби вычеркнула из своей жизни, а с Андреем они вот уже два года переписывались и изредка встречались. «Тебе уже двадцать один, смотри, как бы не остаться старой девой», — напоминала себе Руби.
К приезду Андрея она даже купила новое платье, а также решила изменить тон своих писем. Завтра Руби будет веселой и более сговорчивой и скажет Андрею, что рада видеть его, даст понять, что не прочь встречаться почаще. Но воспоминания продолжали мучить ее, не давали покоя, хотя она прекрасно понимала: их время с Калвином прошло и уже никогда не вернется. Руби так и уснула со слезами на глазах.
* * *
Плюнув на тряпку, Андрей Блу принялся полировать и без того начищенные до блеска сапоги. Сегодня он был такой опрятный и отглаженный, что при его появлении корпус морских пехотинцев буквально содрогнулся от восторженных криков.
Андрей очень тщательно готовился к свиданию с Руби Коннорс. С тех пор как его перевели в Кэмп Леджун, она оставалась единственной девушкой, с которой он так и не сумел договориться. Андрей использовал любую возможность, чтобы съездить в Вашингтон — даже за свой счет — и увидеться с Руби. Признаться, он и сам не понимал, зачем переписывается с ней. Безусловно, они питали друг к другу какие-то чувства. Иначе зачем ему писать Руби каждые десять дней, и зачем, черт побери, ей отвечать на эти письма?! Возможно, это были лишь пустые слова, ничего больше: «Солнце светит… Моя хозяйка купила еще один бриллиант… Завтра разыграется буря…». Андрею же хотелось чего-то большего.
В душе Руби все еще оставалась провинциалкой, но в последний приезд немало поразила Андрея своим внешним видом. Она и раньше следила за собой, неизменно была чистой и аккуратной, теперь же стала лучше одеваться, сделала новую прическу, которая оказалась ей очень к лицу, приобрела недорогие золотые вещи, в том числе и сережки. Словом, как говорили у них в корпусе, Руби была себе на уме. Парни еще не бросали на нее восхищенных взглядов, но что-то особенное уже выделяло ее среди других девушек. Кроме того, Андрей не переставал желать Руби.
Судя по тону последнего письма, предстоящая встреча обещала несколько отличаться от всех предыдущих. Казалось, его писал кто-то другой, только не Руби. Некоторые строчки вызвали у Андрея даже смех. Неужели маленькая провинциалка меняется в лучшую сторону? Возможно, на нее так повлияла та злополучная история с отцом? За всем этим крылось что-то странное, но Руби отказалась дать ему подробное объяснение. Возможно, он так никогда и не узнает, чем же был вызван столь неожиданный визит к дочери Георга Коннорса.
В Вашингтоне Андрею предстояло не только встретиться с Руби Коннорс, но и уладить некоторые служебные дела. Он с неприязнью подумал о полковнике, который без конца твердил, что хорошая женитьба дает шанс для продвижения по службе. Полковник недолюбливал Андрея и всячески пытался избавиться от него, стараясь, впрочем, извлечь из этого личную выгоду. Он постоянно подчеркивал, что Андрей — его «протеже», а тот в свою очередь был вынужден мириться с этим, чтобы с позором не вылететь из корпуса.
Конечно, Андрея возмущало подобное положение вещей, но по сложившейся в армии традиции он был вынужден держать язык за зубами и терпеть придирки начальства. Ему вовсе не хотелось играть на руку полковнику, но продвижение по службе и повышение в звании сулило не только материальную выгоду, но и одновременно освобождение от опеки этого старого зануды.
Интересно, как отнесется Руби к его быстрому продвижению по служебной лестнице? Возможно, уже через год ему дадут капитанскую должность.
Андрей успел завести себе много друзей в корпусе, с которыми вместе посещал офицерский клуб, веселился, пил пиво и другие напитки. Однако дальше этого не шло. Он по-прежнему чувствовал себя одиноким. Женитьба на Руби могла многое изменить в его жизни.
Руби познакомилась бы с другими офицерскими женами. Со временем у них бы появился тесный круг друзей, что упрочило бы его служебное положение. Потом бы родился ребенок… Да, женитьба — серьезный шаг, усмехнулся Андрей. Впрочем, он уже подготовил себя к этому. Только женатый человек мог сделать успешную карьеру. Если бы Руби согласилась, они бы поженились к концу года. Этот день можно было бы приурочить к Рождеству.
Так рассуждал Андрей, направляясь из Квинтико в машине своего друга, майора. Он испытывал удовольствие от быстрой езды и решил научить Руби управлять автомобилем. Разумеется, после женитьбы для нее также придется приобрести какой-нибудь драндулет. Впрочем, Руби могла одним словом разбить все его надежды и планы в пух и прах!
Андрей пересек Четырнадцатую стрит-Бридж, затем повернул на Монро, пытаясь отыскать нужный дом, и неожиданно для себя увидел Руби. Она находилась на парадном крыльце, безмятежно раскачиваясь в плетеном кресле. У Андрея вдруг задрожали руки и пересохло в горле.
— Черт побери, как же сильно мне хочется стать капитаном и отделаться от полковника Лакленда, — пробормотал он, выруливая на обочину.
Взлетев на крыльцо, Андрей буквально выхватил Руби из кресла.
— Пока тебе не стукнет двадцать три, никогда не позволяй себе качаться в кресле.
Руби расхохоталась.
— Так приятно снова увидеть тебя. Я с нетерпением ждала твоего приезда. Ты надолго?
«Приятно видеть меня, — подумал Андрей. — О, это совсем другая, новая Руби».
— До одиннадцати часов воскресного вечера. Если ты сейчас ничем не занята, мы можем прокатиться на машине. Это будет стоить шестьдесят долларов. Я копил эти деньги, чтобы немного развлечь тебя, — улыбнулся Андрей.
Это была ложь. На самом деле два дня назад он выиграл в кости сорок шесть долларов.
— А где ты раздобыл автомобиль? — поинтересовалась Руби.
Андрей откинул голову назад и рассмеялся.
— О, это целая история. Не уверен, что она не закончится гауптвахтой. Автомобиль принадлежит майору из Квинтико. Мне так хотелось, чтобы этот уик-энд отличался от всех остальных, что я, черт побери, просто-напросто украл его, предварительно заполнив некоторые бумаги. Возможно, это сработает. Но если майор вдруг решит тоже куда-то отправиться, можно с уверенностью сказать: мне не поздоровится. Впрочем, давай не думать об этом.
— Я никогда раньше не сидела в тюрьме, — лукаво заметила Руби.
— Я тоже, — усмехнулся Андрей.
* * *
Четырнадцать часов спустя его автомобиль снова остановился у дома на Монро-стрит.
— Как замечательно я провел время, — нежно произнес Андрей, придвигаясь к Руби.
Он ожидал, что она оттолкнет его от себя, но этого не произошло. Андрей был не на шутку озадачен.
— Я тоже, — улыбнулась Руби. — Ты можешь быть довольно веселым, когда не бываешь таким властным и напористым. Теперь выброси из головы всякие другие мысли. Но если захочешь поцеловать меня, я не стану возражать.
— Кто сказал, что я хочу поцеловать тебя? — сделал удивленное лицо Андрей.
Шесть месяцев назад Руби наверняка растерялась бы от подобного замечания, но сейчас она лишь слегка пожала плечами и, сделав вид, будто собирается вылезти из машины, игриво произнесла:
— Твой проигрыш, лейтенант.
— Эй, подожди, — удержал ее Андрей. — Я всегда до самых дверей провожаю своих девушек, где и целую их. Не люблю устраивать беспорядок в машине. Я гораздо лучше, чем ты думаешь. Когда ты, наконец, поверишь в это?
— Прямо сейчас, — улыбнулась в темноте Руби, целуя его в губы.
Затем она стремглав выскочила из машины и взбежала на парадное крыльцо. Андрей даже застонал от внезапного прилива желания, но быстро справившись с собой, бросился следом за Руби, успев схватить ее возле самой двери.
— Ты соблазнительница, — несколько раздраженно заметил он.
Руби удивленно развела руками.
— Не понимаю: ты хочешь меня поцеловать или же нет?
— Черт бы тебя побрал! Два года ты держишь меня на расстоянии, а теперь ни с того ни с сего сама бросаешься на шею!
— Замолчи и лучше целуй меня в этот чудный вечер! — приказала Руби, прижимаясь к нему.
Но Андрей отстранил ее от себя.
— Ни за что на свете. Я знаю, ты усадишь меня в это кресло, устроишься на моих коленях, а потом… О нет! Я оставлю тебя здесь целой и невредимой, как меня учила этому мать. Мне нужно отправляться в путь. Увидимся завтра утром. Приоденься, будь элегантной, ну, ты сама понимаешь, — уже на ходу бросил Андрей, перепрыгивая через две ступеньки.
Рассмеявшись, Руби поднялась в свою комнату.
Весь следующий день они провели вместе, а в шесть часов вечера Андрей пригласил Руби в недорогой ресторан на обед при свечах. Здесь он и предложил ей выйти за него замуж. Руби даже глазом не моргнула при этом и не стала притворяться смущенной. Она думала, как весело и чудесно прошел сегодняшний день, как хорошо иметь рядом кого-то близкого, и уже не жалела, что выбросила Калвина из головы.
— Это замечательная идея, — спокойным голосом произнесла Руби, глядя на Андрея поверх пламени свечи.
— Это означает «да»?
Она утвердительно кивнула.
Андрей выглядел вконец ошарашенным, но все еще продолжал улыбаться. Руби тоже улыбалась в ответ, хотя ей хотелось выбежать из ресторана и пронзительно закричать от отчаяния.
— Когда? — как бы между прочим спросила она.
Андрей пожал плечами.
— Разве это решает не девушка?
— Мне некого приглашать, кроме подруг по квартире и хозяев дома.
— Я вообще не знаю здесь никого. Почему бы тебе не заняться этим вопросом самой? Давай до конца года проведем это мероприятие. Хорошо?
— Разумеется.
Руби надеялась, что успеет до конца года решить проблему с двумя домами и уговорить Рену принять дела в качестве менеджера. До заключения сделки еще оставалось сорок пять дней. Нужно будет также привести в порядок гардероб, поставить в известность Рену, чтобы девушки успели подыскать новую приятельницу по комнате.
— А где мы поселимся?
— Не беспокойся. Я позабочусь об этом. Конечно, жилье в военном городке — далеко не самое лучшее, но на первое время вполне подойдет. Кроме того, у меня сэкономлено немного денег. Медовый месяц можно провести здесь, а в свадебное путешествие отправимся несколько позже. Думаю, нам понадобятся деньги на будущее, мало ли что.
Руби молча кивнула в знак согласия.
— Ты сможешь пока обойтись без обручального кольца?
Руби была согласна даже на это.
— Я непременно приобрету его для тебя, — пообещал Андрей.
Два года назад он мог бы преспокойно выиграть в кости какое угодно кольцо с бриллиантом. Однако теперь девушки предпочитали более изящные кольца и бережно хранили их. Во всяком случае, на кон давно никто не ставил ничего подобного.
— Тебе дадут отпуск перед свадьбой? — нервно спросила Руби.
— Да. Черт возьми, я хочу, чтобы весь корпус морских пехотинцев узнал о моей женитьбе, — хвастливо заявил Андрей, затем предложил: — Давай уйдем отсюда. Это ведь особая ночь. Нам лучше побыть наедине.
Свечи на столе уже наполовину сгорели. Действительно, это был необычный вечер, и Руби хотелось запомнить его, оставить что-то на память. Словно угадав ее мысли, Андрей затушил свечу пальцем.
— Сохрани это. Я возьму пакетик с бумажными спичками. Это так романтично.
Улыбнувшись, он помог Руби подняться со стула, затем они вышли на улицу.
— Как насчет прогулки вокруг плавательного бассейна? — спросил Андрей, садясь в автомобиль. — Какая чудная ночь! Такая сказочная. Прокатимся или ты предпочитаешь сходить в кино?
— Мне больше нравится первое предложение, — застенчиво ответила Руби, совершенно не представляя, что делать дальше: продолжать разговор о свадьбе, строить планы на будущее, держаться за руки или заниматься чем-то иным?
Возможно, ей не стоит прижиматься к двери, а следует сесть поближе к Андрею, даже положить руку ему на колено? Сказать что-то ласковое, нежное?
— Ты любишь осень, Андрей?
— Да, думаю, это мое любимое время года.
— И мое тоже. Мне очень нравится во время листопада бродить под сенью деревьев по Роуд Айленд-авеню. Так легко дышится! Скоро я покину Вашингтон, — грустно добавила Руби.
— Ну, это ведь всего лишь место жительства, а не родной дом.
— Для меня этот город стал родным. Мой дом был… в общем, не таким, как у других людей. Именно здесь я обрела его. Мне жаль с ним расставаться.
— Военная жизнь — великая жизнь. У тебя появится много разных друзей. Тебя ждет настоящее товарищество в кругу семей морских пехотинцев. Это просто неописуемо!
— Я согласна с тобой, — кивнула Руби, хотя думала совсем иначе. — Но нам еще нужно многое обсудить, например, мы сразу обзаведемся детьми или подождем? Смогу ли я найти работу на новом месте? Кроме того, нам понадобятся деньги на приобретение мебели и других вещей. Знаешь, Андрей, я вот уже несколько лет живу вполне самостоятельно, тратя деньги по собственному усмотрению. Возможно, этот вопрос не к месту, но смогу ли я это делать и во время нашей совместной жизни? Я читала в журналах, что жена должна отчитываться перед мужем о своих расходах. Думаю, нам нужно поговорить о деньгах, которые я все еще обязана возвратить отцу. Это мой долг, поэтому мне необходимо будет найти работу. Надеюсь, ты не станешь возражать?
— Конечно, нет, клянусь Иисусом Христом. Но разве в тот день, когда приезжал твой отец, ты не сказала, что больше не будешь ничего посылать ему?
Признаться, Руби не понравился тон Андрея, но она ответила как можно спокойнее:
— Я именно так и сказала, но пойми, это мой долг перед родителями, долг чести, наконец. Если я не рассчитаюсь с отцом, то лучше от этого не станет. Думаю, нам нужно сразу откровенно поговорить об этом.
Андрей недовольно стиснул зубы.
— Сколько же ты посылаешь ежемесячно?
— Десять долларов в неделю. Таким образом, выходит сорок долларов в месяц, кроме месяцев, имеющих пять недель. Пока я оплатила только тысячу двести долларов. Конечно, на это уйдет много времени, но я не прошу у тебя помощи и все выплачу сама. Только не требуй от меня нарушить обещание. Я не стану на этот путь.
— Позволь мне задать тебе еще один вопрос. Если бы — после оплаты всех счетов — у нас оставалось в месяц только пятьдесят долларов, включая твой заработок, ты все равно посылала бы эту сумму?
— Не знаю, Андрей. Возможно, только половину, но я должна это сделать. Знаю, тебе это непонятно, но не могу поступить иначе. Думаю, нам лучше все выяснить сейчас, чтобы впредь не возникали споры по этому вопросу.
Андрей выглядел таким сердитым и расстроенным, что Руби не решилась сказать ему о приобретении ею двух домов. К тому же это было сделано до того, как он предложил вступить в брак. Арендной платы наверняка хватит, чтобы оплатить долг отцу, даже если она не будет работать.
— Ладно, это твои заботы, Руби, — сказал Андрей, опуская стекло машины. — Меня еще ждут неприятности с автомобилем майора. Не возражаешь, если я отвезу тебя обратно? — спросил он, пожимая руку Руби.
Руби придвинулась к нему вплотную, коснувшись плечом.
— Конечно, нет, — игриво ответила она. — Уикэнд был просто замечательным, а у тебя впереди еще длинная дорога. Кроме того, в воскресные вечера у меня много работы. Нужно подготовиться к следующей неделе, кое-что выучить.
Господи, разве об этом говорят перед свадьбой, с отчаянием подумала Руби. Где же романтика? Признание в любви? Почему все так скучно и буднично?
— Ты уверен, что хочешь жениться на мне? — вдруг выпалила она.
От неожиданности Андрей едва не выпустил руль.
— Разве можно задавать такие нелепые вопросы? — досадливо поморщился он.
— Мне кажется, ты не очень-то счастлив, — так же раздраженно ответила Руби. — Никто из нас не улыбается, мы не строим планы на будущее, не возбуждены, ты даже не сказал, что любишь меня. Так почему же ты хочешь жениться на мне?
Андрей покраснел.
— Послушай, Руби, я еще никогда никому не предлагал выйти за меня замуж, поэтому не представляю, как поступают в таких случаях. Наверное, ты хочешь, чтобы я обнял тебя, говорил разные глупости, но я не могу делать это и одновременно вести автомобиль. Поверь мне, я бы не просил тебя выйти за меня замуж, если бы не любил. Я предлагаю разделить со мной мою жизнь и обещаю всегда заботиться о тебе. Теперь нам все придется делить пополам: и плохое, и хорошее, но мы будем бороться за лучшую жизнь. Увидев тебя впервые на танцах, я понял: эта девушка будет принадлежать мне. Это произошло два года назад, и вот я здесь. Чего же больше?!
Руби до слез растрогало это признание. Оно прозвучало довольно красиво, но это были лишь слова, лишенные всяких чувств, просто слова и ничего более.
— О'кей, — уже спокойно ответила она.
— Теперь тебе лучше? — спросил Андрей.
Стиснув зубы, чтобы не разреветься, Руби молча кивнула.
— Поверь, я сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуться сюда через несколько недель, тогда и поговорим о наших дальнейших планах. Возможно, к этому времени что-нибудь прояснится с моим переводом. А сейчас мы просто слишком взволнованы. Кстати, ты тоже не сказала, что любишь меня, — сварливо заметил Андрей.
Руби ответила его же словами:
— Я бы не согласилась выйти за тебя замуж, если бы не любила тебя.
Это была такая чудовищная ложь, что Руби едва не задохнулась, прекрасно зная, что уже никогда и никого больше не полюбит.
— Мы поженимся, черт бы нас побрал! — вдруг громко крикнул Андрей, хватая Руби за руку и улыбаясь во весь рот, затем начал напевать мелодию «Из залов Монтезума», гимн морской пехоты.
Нервно рассмеявшись, Руби тоже присоединилась к нему. Чистое красивое звучание ее голоса заметно отличалось от фальшивого исполнения Андрея. Они орали во все горло, словно два расшалившихся школьника, путая и пропуская слова, пока Андрей не притормозил у дома на Монро-стрит. Выскочив из машины, он обежал вокруг, чтобы открыть Руби дверь, затем отвесил ей низкий поклон и с подчеркнутой галантностью предложил свою руку. Расхохотавшись, они поднялись на парадное крыльцо. Там Андрей подхватил Руби на руки и звонко поцеловал. Она пришла в восхищение от такого рыцарского поступка.
— Ты просто удивительна, Руби Коннорс, — проговорил Андрей, дыша как бегун, совершивший бросок на длинную дистанцию. — Я непременно позвоню или напишу тебе.
Руби улыбнулась в темноте.
— Замечательный уик-энд. Надеюсь, мы скоро увидимся.
— Держу пари! — крикнул Андрей, спускаясь по ступенькам.
Два раза он оступился и едва не упал, но в последнюю минуту, к изумлению Руби, ему все-таки удалось сохранить равновесие.
— Доброй ночи!
— Доброй ночи, Андрей.
* * *
Плотно закрыв дверь своей комнаты, Руби схватилась за голову, ужаснувшись собственному поступку. Она только что обрекла себя на замужество с нелюбимым человеком, и виной всему — ее одиночество. Если бы сейчас можно было поговорить с матерью или с Нолой, на крайний случай — с Амбер! Но здесь у нее совсем не осталось друзей. Руби редко ходила на танцы, все вечера проводила в своей комнате, как крот в норе. Ее совершенно не интересовали мужчины, хотя другие девушки только и обсуждали, как более искусно затянуть парня в свои сети. Теперь же все изменилось: она сама выходит замуж, со всеми вытекающими из этого последствиями. Интересно, существует ли статистика, сколько девушек вступило в брак только для того, чтобы избавиться от одиночества, и какое количество этих союзов сохранилось?
«Черт бы тебя побрал, Калвин, это твоя вина», — в отчаянии думала Руби. Замужество — это на всю жизнь, потому что церковь запрещает разводы. Правда, неизвестно, к лучшему это или к худшему, к богатству или бедности, к болезни или к здоровью. Опустившись на колени, Руби достала из нижнего ящика комода полученную в этом году поздравительную открытку от Амбер к дню своего рождения. Признаться, послание немало удивило ее, пока она не поняла причину столь неожиданного внимания со стороны сестры. Внутри оказалась записка о том, что Калвин находился в Санпане, навещая родных, но даже не интересовался Руби. После этого его перевели в Средиземноморье. Далее Амбер сообщала, что беременна и ждет ребенка где-то в первых числах декабря, приложив перечень вещей, необходимых будущему малышу.
Руби вскочила на ноги и заплакала. Подумать только: Амбер замужем, ждет ребенка. «Это несправедливо! Если даже Амбер может быть счастлива и любима, почему я лишена этого? Что я сделала плохого?» Средиземноморье… Это же на другом конце света!
Руби раздраженно захлопнула ящик комода. Сначала она хотела выбросить открытку в мусорный ящик, но потом передумала. За всю жизнь это было единственное послание от Амбер. Руби решила послать подарок младенцу, подписавшись «тетя Руби». Мысль об этом вызвала у нее улыбку. Да, именно так: Руби Блу, тетя Руби.
Руби безуспешно пыталась уснуть. Дважды она выходила в ванную комнату и снова ложилась в постель. Часы на комоде уже показывали полночь, а Руби все еще металась и ворочалась под одеялом, пока не поняла причину своего беспокойства.
Завернувшись в капот, она на цыпочках вышла через заднюю дверь на кухню и спустилась по деревянной лестнице во двор, направляясь к разноцветному мусорному ящику. Увы, ящик оказался пуст. Подарков от Калвина там уже не было.
Размазывая по щекам слезы, Руби поплелась обратно и уселась прямо на ступеньках заднего крыльца, совершенно не замечая прохлады ночи. Она долго и безутешно рыдала, вытирая лицо рукавом капота, а услышав шаги Рены, заплакала еще громче.
— Т-с-с-с, — прошептала женщина, усаживаясь рядом. — Доверься мне, расскажи, что произошло?
Сквозь слезы Руби поведала ей о предложении Андрея, о своих противоречивых чувствах и о выброшенных подарках Кальвина.
— Значит, ты все еще любишь этого юношу. Человек никогда не забывает о своей первой любви, — с нежностью проговорила Рена. — Думаю, я смогу тебе немного помочь. Извини, сейчас вернусь. — Спустя несколько минут хозяйка возвратилась с маленьким пакетом. — Как правило, я не хожу мимо мусорного ящика. Но вчера вечером ты с таким печальным видом что-то выбросила туда, что я, не удержавшись, решила проверить и теперь очень довольна своим поступком. Завтра ты должна сделать все от тебя зависящее, чтобы разыскать этого молодого человека. Пока есть надежда, ты не можешь выходить замуж за другого. Поняла?
Руби удрученно кивнула головой.
— Но как это сделать? Калвин на другом конце света. Если я не смогла достать его в Калифорнии, как я найду его в Средиземноморье?
— Ты же работаешь в военно-морском ведомстве. Наверняка кто-нибудь сумеет помочь тебе. Кроме того, существует банк данных на каждого офицера.
— Господи, почему я такая невезучая? — всхлипнула Руби. — Почему я теряю одного за другим всех любимых людей? Сначала бабушка, потом Калвин. Андрей тоже мне нравится. Я могу выйти за него замуж, создать семью. Даже если я никогда не полюблю Андрея, по крайней мере, я буду знать: он не уйдет от меня.
— Завтра утром, прежде чем отправиться на работу, поговори по телефону со своей матерью. Несмотря на все ваши разногласия, я уверена, она даст тебе добрый совет. Любая мать с готовностью поможет дочери. Обещай мне непременно позвонить ей, — потребовала Рена.
«Господи, что Рена знает о моей матери?! — подумала Руби, угрюмо кивая в ответ. — Впрочем, игра стоит свеч».
— Ладно, а теперь пора ложиться спать. — Рена решительно поднялась со ступенек. — Меня пробирает дрожь, и от холода стучат зубы. Пошли, Руби, завтра у тебя тяжелый день. Будем надеяться, что он закончится удачно. Кш! — взмахнула она руками, словно отгоняя невидимых злых духов.
Руби устало поднялась на второй этаж и у себя в комнате проверила содержимое пакета. Все оказалось в целости и сохранности. Уже засыпая, она поклялась разыскать Калвина хоть на краю света.
* * *
На следующее утро, дождавшись пока все девушки уйдут на работу, Руби спустилась в гостиную, собираясь позвонить матери. Усевшись на лимонного цвета диван, она посмотрела на свои наручные часы. Отец уходил на работу в семь утра. Опал еще находится у себя, наверху, готовясь к школе. Мать сейчас наверняка убирает стол после завтрака. Руби решила выждать пятнадцать минут, чтобы она как раз успела все закончить. Стрелки часов ползли очень медленно. Дрожащим от волнения голосом Руби наконец сделала оператору заказ.
Телефон прозвенел семь раз, прежде чем трубку подняли:
— Мама, это Руби. Мне нужно поговорить с тобой. Пожалуйста, не вешай трубку, просто слушай. Я знаю, папа уже ушел, поэтому тебе нечего бояться.
Руби вдруг осенило, что Милли, оператор, слышит их разговор. Мать тоже наверняка думала об этом. Но отступать было уже поздно.
— Мама, я собираюсь где-то в сентябре выйти замуж. Ты должна знать об этом. Я не хотела тебе звонить, ко мне нужно посоветоваться. Скажи, что будет с тобой, если я выйду за Андрея? Мама, ответь хоть что-нибудь, пожалуйста. Ради бога, я же твоя дочь! Мне больше не с кем посоветоваться. Я знаю, ты боишься уйти оттуда. Держи Опал при себе. Дядя Джон непременно позаботится о тебе. Мама, ты слышишь меня? Черт возьми, держу пари, ты даже не знаешь, что Амбер в декабре собирается родить ребенка. Мама, ты же не умрешь, если поговоришь со мной? Пожалуйста, только в этот раз, помоги мне. — Ответа снова не последовало. — Бабушка была права: ты совершенно бесхарактерна. Надеюсь никогда не стать такой же, а если это все-таки произойдет, то лучше прикончу себя. До свидания, мама.
Руби положила трубку, так и не услышав от матери ни единого слова, кроме «привет» в самом начале разговора. Может, мать сразу же отошла от телефона и она разговаривала сама с собой?
А если телефонистка Милли растрезвонит обо всем по городу и отец снова изобьет мать? Боже, какую же глупость она совершила, подумала Руби. Ей опять хотелось рыдать и неистовствовать, крушить все на своем пути. Чувство вины перед матерью тяжелым грузом легло на ее плечи.
Однако Руби решила проявить упорство и идти до конца. Теперь ей оставалось надеяться только на себя. Все утро она работала как пчелка, приводя в порядок свой письменный стол, а в одиннадцать часов попросила у адмирала Квиери разрешения задержаться на час. Уже через сорок пять минут Руби оказалась у Нейви Энекс, вспомнив свой первый день приезда в Вашингтон. Именно сюда привела ее тогда Амбер. Интересно, кто еще остался из прежних сотрудников? Люди в правительственном аппарате, как правило, работали очень долго, покидая его либо в связи с выходом в отставку, либо по причине внезапной смерти. Такое положение вещей было Руби только на руку.
Мейбл Мэклентайер явно обрадовалась ее появлению.
— Вы помните меня? — представившись, спросила Руби.
— Да, и очень хорошо, — улыбнулась женщина, сразу же по достоинству оценив ее зеленый костюм из шотландки и модную белую блузку. — Надеюсь, вы здесь в поисках работы?
— Нет. Я прошу вас проявить ко мне благосклонность и любезность и помочь в решении одной очень важной для меня проблемы, разумеется, если это в вашей компетенции. Дело в том, что мне необходимо узнать место дислокации одного офицера военно-воздушных сил. Я могу рассчитывать на вас? — на одном дыхании выпалила Руби; при этом лицо ее залилось краской, а из глаз едва не брызнули слезы.
Во взгляде Мейбл промелькнуло сожаление. «Она явно разочарована, — подумала Руби, смутившись еще больше. — И все равно, у нее самое доброе лицо, которое я когда-либо встречала».
— Имя, звание, личный номер, — отрывисто спросила Мейбл, торопливо беря в руки карандаш.
Руби без запинки выдала ей эти данные.
— Поверьте, мисс Мэклентайер, это вовсе не то, что вы думаете… даже не знаю, как объяснить, но если бы я оказалась на вашем месте, я бы тоже… но это не так. В общем, мне нужно связаться с лейтенантом Сантосом, прежде чем я выйду замуж.
— Вы не похожи на счастливую невесту, — без обиняков заявила Мейбл.
Руби утвердительно кивнула в ответ.
— Я словно в каком-то угаре. Это произошло так неожиданно. Андрей сделал мне предложение вчера вечером, и я… я сказала «да», но…
— Понимаю, вы хотите быть абсолютно уверенной в своих чувствах. Я сделаю все от меня зависящее. К середине завтрашнего дня информация будет готова. Вас это устроит? Я позвоню вам в офис.
Руби записала номер коммутатора и добавочный, довольно спокойно заметив:
— Мне не хочется, чтобы кто-нибудь узнал об этом.
— Я никому не скажу, — пообещала Мейбл. — Пусть это будет нашей маленькой тайной.
— Благодарю вас, мисс Мэклентайер. Я по-настоящему ценю все, что вы для меня делаете, и всегда буду готова помочь вам в свою очередь.
— Счастья вам, Руби. Доверьтесь мне. Я работаю здесь очень давно и уже стала как бы частью окружающей мебели. Однако все, что я заслужила за свою жизнь, — это пенсия, квартира в Арлингтоне и два старых кота. Однажды я позволила хорошему человеку уйти от меня, надеясь встретить кого-то получше. Увы, этого не произошло. Поэтому мой вам совет: ничего не бойтесь и следуйте велению своего сердца, как ни банально это звучит.
Руби каким-то образом ухитрилась пережить остаток дня и следующее утро, с трудом дождавшись звонка от Мейбл Мэклентайер, который раздался лишь в два часа после полудня. Затаив дыхание, девушка принялась лихорадочно записывать каждое слово.
— Руби, — почти шептала в трубку Мейбл. — Почему ты сразу не догадалась позвонить на базу военно-воздушных сил генерала Кларка? Разве старый распутник по-прежнему не играет в шахматы? Сообщи ему, что у него есть офицер, имеющий звание чемпиона по шахматам. Будь изворотливой. Господи, не верится, что я говорю тебе это. В любом случае, желаю удачи. — Связь оборвалась.
Из своих записей Руби выяснила, что Калвин Сантос в данное время служит на военно-воздушной базе генерала Кларка на Филиппинах, куда его недавно перевели из Германии. Здесь же указывались номера телефонов базы Кларка.
Мельком взглянув на карту континентального времени, Руби поняла: чтобы дозвониться до Филиппин, ей придется ждать самое малое семь часов — разница во времени составляла двенадцать часов.
Позвонить генералу Кларку можно было прямо из офиса, используя военную телефонную линию. Но Руби решила не спешить и подыскать какой-нибудь существенный повод для подобного разговора.
Господи, ну почему на ее пути возникают такие преграды, думала она, лихорадочно перебирая всевозможные варианты. Да и с самим Калвином все было не так просто. Два с половиной года — время солидное. Если бы он только захотел, то уже давно связался бы с ней. Очевидно, карьера для него важнее. Впрочем, Руби чувствовала и свою вину. А если Калвин действительно пострадал из-за угроз ее отца?
— Нужно попытаться еще раз, — прошептала Руби. — Если мне не удастся пробить эту брешь… тогда я забуду Калвина навсегда. Замужество слишком ответственный шаг. Я должна быть уверена в своих чувствах.
В конце концов ей в голову пришла одна неплохая мысль. Последние несколько недель адмирал Квиери пребывал в смятении, ожидая предстоящую партию в шахматы с генералом корпуса морской пехоты, который, по его мнению, принадлежал к игрокам первого класса.
Именно на этом и решила сыграть Руби. Заглянув к адмиралу, она как бы между прочим заметила:
— У меня появилась одна идея. Возможно, на будущей неделе это поможет вам выиграть в шахматы. Моя подруга недавно рассказывала мне, что на Филиппинах, на военно-воздушной базе Кларка, служит лейтенант, первоклассный игрок в шахматы. Я слышала, этот лейтенант довольно легко стал победителем турниров по шахматам среди вооруженных сил, и могла бы позвонить ему после семи, чтобы узнать, не окажет ли он содействие в вашей игре. Я не возражаю против сверхурочной работы.
— Черт возьми! Действительно неплохая идея! — воскликнул адмирал. — Что бы я без вас делал?! Вчера вечером, когда вы уже ушли, я как раз разговаривал на эту тему с миссис Квиери. Итак, вперед, Руби, желаю успеха.
— Да, сэр, — поразмыслив, Руби поняла, что сама себя загнала в угол. А если на базе нет первоклассного игрока в шахматы? Как она объяснит это адмиралу? Хорошо еще, адмирал не изъявил желания немедленно позвонить генералу и не спросил у нее имя этого лейтенанта. Впрочем, Квиери сейчас совсем не до этого: он слишком озабочен предстоящей игрой.
Точно в шесть часов вечера Руби с бьющимся сердцем набрала номер оператора Пентагона, сделала заказ и теперь ожидала телефонного разговора, нервно посасывая корку апельсина. Она едва не упала в обморок, когда в трубке раздался голос с типичным южным произношением.
— Военно-воздушная база. На линии командующий объединенными силами генерал Кларк.
Взяв себя в руки, Руби четко доложила:
— Господин командующий, это звонят из штаба адмирала Квиери из Пентагона. Адмирал хотел бы поговорить с лейтенантом Калвином Сантосом.
При упоминании имени адмирала, командующий нажал рычаг, чтобы улучшить слышимость.
— Вам придется немного подождать, мадам, пока я не выясню, где находится лейтенант. Здесь еще только шесть часов утра, — пояснил он.
— Адмирал Квиери утверждал, что все военные поднимаются в пять часов. Пожалуйста, сделайте все от вас зависящее, господин командующий.
Руби ждала уже десять минут. Ее лоб покрылся испариной.
— Лейтенант Сантос находится в Соединенных Штатах, — наконец ответил генерал Кларк. — Я соединю вас с офицером моего аппарата, который продолжит разговор.
— В Соединенных Штатах?! — завопила Руби, совершенно забыв об официальном характере беседы. — Где? В каком месте?
— Не имею представления, мадам, — ответил уже офицер.
— Этот ответ не устроит адмирала Квиери. Попытайтесь точно узнать, где находится лейтенант Сантос. Я остаюсь на линии.
— Мадам, значит, я буду вынужден разбудить командира подразделения, в котором служит лейтенант, — несколько озадаченно проговорил офицер.
— Вижу, вы попали в затруднительное положение. Может, адмиралу Квиери самому разбудить ответственного офицера подразделения? — язвительно заметила Руби.
На другом конце провода раздался стон.
— Поймите, майор Оливер приказал будить его только в случае возникновения на базе пожара. Впрочем, я совсем забыл, что разговариваю с женщиной. Постараюсь что-нибудь предпринять. Не вешайте трубку.
Руби ждала, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. Она была на десятом небе: Калвин в Штатах! Возможно, ей удастся позвонить ему, предложить встретиться.
— Майор Оливер, — по-военному четко представились на другом конце провода.
Руби все повторила сначала.
— Лейтенант Сантос в отпуске. Он отметился здесь неделю назад и укатил в Штаты.
— Мне известно об этом, так же как и адмиралу Квиери. Но Квиери хочет знать точно, куда уехал лейтенант Сантос.
— По прибытии он зарегистрировался на военно-воздушной базе Чарлстон, штат Южная Каролина. Возможно, лейтенант там оставил адрес. Этого достаточно, мисс?
Руби показалось, что на другом конце провода рассмеялись, но она официально сказала:
— Да, благодарю, майор.
Руби порывисто прижала к груди свои записи. На ее лице появилось выражение блаженства. Итак, Калвин в Южной Каролине. Позвонить ему сию же минуту или подождать до утра? Руби в изнеможении откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула, словно очнувшись от тяжелого сна, затем, во второй раз использовав имя адмирала Квиери, связалась с дежурным по базе Чарлстон. Однако она тут же сникла, когда безликий голос доложил:
— Лейтенант Сантос зарегистрировался неделю тому назад перед убытием в отпуск. Он будет находиться в штате Южная Каролина. Адрес его неизвестен, мадам. Это все, что я могу сообщить вам. Адмирал хочет оставить телеграмму лейтенанту Сантосу?
— Да, — уныло ответила Руби, сообщив номер своей приемной.
Она аккуратно сложила в сумку записи и отправилась домой, без конца повторяя про себя: «Если суждено, значит, сбудется». Однако сердце подсказывало Руби, что этого уже не произойдет никогда. Калвин не простит ее и наверняка винит за неприятности, причиненные звонком Георга Коннорса командиру его подразделения. «Ты мог бы написать мне письмо, на худой конец — записку, сообщить, что ненавидишь меня», — в отчаянии думала Руби.
Она даже не заметила, как оказалась в своей комнате, и только тогда поняла, что разговаривает сама с собой. Господи, что же теперь делать? Все это нечестно по отношению к Андрею. Она приняла его предложение, и он наверняка строит планы на будущее. При мысли об этом у Руби даже засосало под ложечкой. Пора смириться с тем, что с Калвином Сантосом покончено навсегда. Она доставила ему слишком много огорчений, и, судя по всему, он больше не собирается рисковать.
— Проклинаю тебя, Калвин, проклинаю, — плакала Руби. — Иди ко всем чертям! Почему ты не поверил мне? Почему?!
* * *
Дни медленно тянулись один за другим. Руби как-то умудрялась пережить их, изредка посматривая на календарь. В последний день отпуска Калвина она зашла в церковь Святой Троицы и назначила свадьбу на десятое сентября, на три часа после полудня, а вечером позвонила Андрею, чтобы уточнить, устраивает ли его это время и место. Андрей в свою очередь сообщил, что ему дали три дня отпуска. Они проговорили на несколько минут больше заказанного времени и пообещали друг другу в тот же вечер написать письма. Несмотря на огорчение, Руби улыбалась в ответ на добрые пожелания девушек по квартире, которые искренне радовались за нее и, возможно, немного завидовали. Она также попросила одну из них стать ее подневестницей, на что та охотно согласилась.
Завтра Калвин возвратится на военно-воздушную базу Кларка. С учетом разницы во времени, возможно, он уже сейчас держит в руках телефонограмму. Руби показалось, что с тех пор, как она оставила это сообщение, прошли долгие месяцы.
К счастью, история с первоклассным игроком в шахматы с Филиппин закончилась благополучно. Руби обнаружила в библиотеке книгу об искусстве этой древнейшей игры и выписала боссу несколько интересных партий, ссылаясь на звонок лейтенанту-шахматисту. Квиери каким-то чудом выиграл партию у генерала морской пехоты, после чего слепо поверил, что именно телефонный звонок Руби на Филиппины помог ему удержать голову на плечах. В знак благодарности он даже поставил на ее письменный стол букет цветов.
Руби не спала всю ночь, думая о Барстоу, родителях, о младшей сестренке Опал, — как она там справляется со своими непосильными обязанностями? — об Амбер и Нанги, об их ребенке, который появится на свет в рождественские праздники. Это было именно то, о чем всегда мечтала сама Руби: настоящая семья, рождественская елка, домашний очаг.
В пять часов утра она тихо спустилась в холл и отправилась в ванную комнату. Переживания последних недель давали о себе знать. Глянув в зеркало, Руби увидела худое изможденное лицо с кругами под глазами. Да, весьма жалкий вид для счастливой невесты.
Этот день казался ей бесконечным. Секунды и минуты тянулись так медленно, что все тело Руби буквально зудело от нетерпения. Каждый раз, когда звонил телефон, она делала глубокий вдох, собираясь с силами для ответа. Руби боялась даже на минуту оставить приемную, поэтому не пошла на ланч в кафетерий, попросив девушку из соседнего офиса принести ей сандвич, к которому так и не притронулась.
В шесть часов вечера Руби все еще оставалась на работе. В шесть тридцать она переложила с места на место кипу документов, в семь перепечатала личное письмо адмиралу, но, наделав на первой же странице кучу ошибок, скомкала его и выбросила в корзину. В семь тридцать Руби накинула чехол на пишущую машинку, сдула со стола воображаемую пыль, прошлась расческой по волосам, освежила губы помадой, затем припудрила нос.
Почему не звонит Калвин? Может, он вспомнил, что адмирал Квиери — ее босс, и обо всем догадался? Но осмелится ли простой лейтенант не ответить на телефонограмму адмирала? Ведь Калвин всегда очень щепетильно относился к вещам, которые могли бы повредить его карьере.
Стрелка часов показывала без двух минут восемь, когда Руби, опустив плечи, закрыла за собой дверь приемной адмирала и вошла в лифт. В горле у нее застрял комок, величиной с мяч, которым играют в гольф, глаза лихорадочно блестели. Если бы дверь не закрылась с таким грохотом и треском, Руби непременно услышала бы телефонный звонок. Телефон звонил еще восемнадцать раз подряд и только потом затих.
Руби с благодарностью окунулась во мрак ночи, прикрывшей ее позор. Господи, какой же глупой она оказалась!
На следующий день, заливаясь слезами, Руби опустила в почтовый ящик открытку родителям, в которой сообщала о своем предстоящем замужестве. «Пожалуйста, мама, пожелай мне счастья, — мысленно молила она. — Хоть на миг вспомни обо мне. А если ты способна проявить характер, отплати папе за все наши обиды и унижения».
* * *
Георг Коннорс швырнул почту на кухонный стол, взглядом приказав жене распечатать ее. Однако она продолжала молча чистить картошку.
— Ты уже разговаривала с нашими новыми соседями, Ирма?
— Нет, Георг. Но, убирая в доме, я случайно услышала, как они сетовали на липкие пятна на ступеньках лестницы и на линолеуме на кухне. Соседи собираются засыпать ступеньки песком и сменить линолеум.
— На следующей неделе я выхожу на работу. Я нужен в мастерских.
— Мистер Райли считает, что ты самый лучший специалист в камнерезании, какого он когда-либо встречал.
Георг подозрительно прищурился.
— Откуда тебе это известно?
— Ты сам говорил мне об этом.
— Руби Коннорс собирается выходить замуж за морского пехотинца. Прислала открытку.
— Ты одобряешь, Георг?
— У меня больше нет дочери по имени Руби. Похоже, Опал будет очень нахальной, — без всякого перехода заметил Георг.
— Я обязательно поговорю с ней.
— На столе лежит письмо для тебя от Грейс Лачери.
Нож выскользнул из рук Ирмы, порезав большой палец.
— Ты прочел его?
— Нет, я подумал, ты сама прочитаешь мне письмо. Возможно, мы вместе поплачем над ним и больше не станем расстраивать себя его содержанием. Что ей нужно от тебя?
Ирма посмотрела на каплю крови на картофелине, затем подняла голову, крепко сжимая в руке нож.
— Возможно, Грейс больше не в силах удерживать свою тайну и хочет рассказать мне, как ты ее изнасиловал. Ведь она, а никто другой, окатила тебя кипящим вареньем. Кстати, ты знаешь, что у Амбер появился ребенок?
— Заткнись и отправляйся наверх! — взревел Георг.
— Вряд ли это так необходимо. И не вздумай поднять на меня руку, иначе я убью тебя, когда ты будешь спать. Что тебе положить: морковку или горошек?
— И то и другое, — механически ответил Георг, придвигаясь к столу. — Подожди, что ты сказала?!
— Я сказала, что прикончу тебя, если ты еще хоть раз поднимешь на меня руку. Твои братья на моей стороне. Если я расскажу им, как ты издеваешься над нами, против тебя поднимется целый город. Ты настоящий дьявол.
Георг попытался перехватить руку жены, но Ирма увернулась от него и стояла, размахивая перед собой ножом как мечом.
— Я не шучу, Георг. А сейчас убирайся отсюда и поменяй свое нижнее белье. От тебя несет как от дохлой твари. А я тем временем прочитаю письмо. Жаль, что Грейс не убила тебя. Я молилась всю ночь, чтобы ты подох. Но когда-нибудь я сама сделаю это, обещаю. Возможно, это произойдет на следующей неделе, а может, завтра. Думаю, тебе лучше перебраться в комнату Руби. Да, Георг, перебирайся туда. А теперь уходи, да не смотри на меня волком. Ты навлек позор на этот дом. Позор тебе, Георгий. Позор! Позор! Позор! — закричала Ирма, тыча в мужа пальцем.
* * *
Уровень влажности составлял восемьдесят процентов, но жизнь на военно-воздушной базе Кларка не замирала ни на минуту. Сегодня лейтенант Калвин Сантос получил сразу две телефонограммы. Он сразу догадался, кто стоит за всем этим, и буквально вскипел от гнева, словно начиненный электрическим зарядом. Воспоминания о Руби до сих пор причиняли ему боль. Однажды Калвин предпринял титанические усилия, чтобы связаться с ней. К несчастью, Руби не оказалось в офисе и трубку поднял сам адмирал, который не придал этому звонку никакого значения. Калвин звонил второй и третий раз — безрезультатно. Он написал два письма, послав их на Килборн-плейс, но они вернулись со штампом: «Адресат выбыл». Еще одно письмо Калвин отправил на Нейви Энекс, но оно также вернулось обратно. Очевидно, Руби не только переехала на новую квартиру, но и подыскала другую работу. Правда, было непонятно, почему она не оставила своего нового адреса. За месяц до перевода в Германию Калвин сделал последнюю отчаянную попытку найти Руби, послав письма в Барстоу, на ее родину, и в город, в котором выросла Нола. Увы, эти письма тоже не вернулись.
И вот теперь, когда утекло столько воды, Руби вдруг сама устремилась за ним вдогонку. Увы, уже слишком поздно. Однако обиженный и оскорбленный, почти потерявший надежду, Калвин все же решился на последний бросок.
Он заказал еще один разговор и с нетерпением ждал ответа, обхватив побелевшими пальцами телефонную трубку. Как сообщить Руби о своей женитьбе? Признаться, Калвин не верил в это сам, точнее, не желал верить, что его судьба решилась окончательно и бесповоротно.
Ева Бейлор была на семь лет старше Калвина, родом из Чарлстона, штат Южная Каролина. Они познакомились в офицерском клубе в Чарлстоне. Ева выглядела такой же несчастной, как и он. Кроме того, на нее никто не обращал внимания. Однако Калвин проявил осторожность и почти тридцать минут наблюдал за ней, прежде чем набрался храбрости подойти к ее столику. Ева удивительно благосклонно приняла его предложение что-нибудь выпить. В часовом разговоре она поведала ему, что ненавидит мужчин, а Калвин, в свою очередь, признался в такой же ненависти к женщинам. Впрочем, они не стали обсуждать причины подобных взглядов.
Ева работала учительницей и была по натуре очень властной женщиной. Ее привычка постоянно поучать и командовать часто приводила Калвина в негодование, но ему было все равно, с кем проводить время, убивая одиночество. Он относился к Еве как к другу, не более того, и даже был не прочь рассказать ей о Руби, но в последний момент что-то всегда удерживало его. Калвин не чувствовал к Еве никакого влечения. Ему совсем не хотелось поцеловать ее или подержать за руку. Он думал о ней как о холодной рыбешке, мысленно жалея парня, который однажды уложит ее к себе в постель. И даже пытался откровенничать, рассказывая о похождениях своих коллег-офицеров или отпуская соленые шуточки. Однако Ева отнеслась к этому весьма неодобрительно. В конце концов Калвин решил, что она настоящий кусок льда. Его также всерьез обеспокоила ее принадлежность к секте южных баптистов.
Однако проходили месяцы, и Калвин постепенно привык к острому языку Евы, ее манерности и привычке командовать всем и вся. С ней он чувствовал себя комфортно и спокойно.
Однажды в воскресенье произошло событие, которое Калвин запомнил на всю жизнь. Ева пригласила его на обед в дом родителей.
Калвин доехал на военном автобусе до Баттерси, затем четыре квартала прошел пешком. Дом ему сразу понравился. Он выглядел довольно привлекательно, если не сказать красиво, с примыкавшим к нему круглым крыльцом и окнами с витражами. Дом окружали столетние дубы. Восхищенный этими удивительными гигантами, Калвин не заметил ни отбитого булыжника на аллее, ни облупившейся краски на веранде, ни гнилых половиц крыльца.
Дверной звонок сделан в форме ключа. Калвин повернул его по часовой стрелке. Тот сразу замигал и заиграл мелодию, больше похожую на погребальное пение.
Массивная дубовая дверь со скрипом открылась, и Ева ввела Калвина в дом, который был наполнен запахами эвкалипта, кошачьей мочи и еще какой-то растирки (что-то подобное Калвин использовал для лечения своих уставших ног после изнурительных учений).
Отдышавшись, он немного осмотрелся. Тепло подавалось из вмонтированных в пол накопителей. В массивном камине, сделанном из полувекового камня, также вовсю бушевал огонь. Калвину вдруг нестерпимо захотелось броситься вон отсюда, но он словно прирос к своему месту, терпеливо ожидая, когда Ева представит его семье.
Отец Евы, приветствуя Калвина, даже не подал ему руки и с нескрываемой неприязнью покачал головой. Калвин попытался смутить отставного полковника пристальным взглядом, однако мало преуспел в этом. Тимоти Бейлор стоял перед ним грозный и нетерпимый. Его квадратное лицо застыло, словно каменная маска.
Ева оказалась похожа на мать как две капли воды, с учетом, разумеется, возраста. Миссис Бейлор держалась очень прямо, аккуратно укладывала волосы, пудрила лицо и шею, искусно маскируя морщины. Калвин даже усомнился, настоящее ли у нее лицо, таким холодом веяло от него. Признаться, он никогда в жизни не встречал столь застывших неприветливых глаз. На матери Евы было надето старомодное выцветшее пурпурное платье с неглубоким вырезом. Брошь в форме камеи привлекала внимание к неестественно вытянутой шее женщины.
Старшая сестра, Би, очень походила на Еву, так что их можно было даже принять за близнецов. На ее лице тоже не появилось даже малейшего подобия приветливой улыбки.
После представления Ева повела Калвина в гостиную, где ярко пылал камин, усадила на диван и предложила стакан вина, который он тут же осушил одним махом. Огромный черный кот, ласкаясь, прыгнул ей прямо на плечо. Миссис Бейлор издала какое-то неодобрительное восклицание, затем приказала Би проверить, готов ли обед. Ева снова наполнила стакан Калвина, в то время как ее отец продолжал неодобрительно качать головой.
Обстановку скованности и неловкости усугубляла царившая в комнате мертвая тишина. К удивлению Калвина, Ева даже не пыталась завязать беседу. Она просто молча сидела рядом, сложив руки на коленях и закинув ногу на ногу. Вскоре в гостиную с ведром и тряпкой вошла Би, чтобы вытереть пролившееся на пол вино. Но и тогда никто не произнес ни слова.
Спустя несколько минут все члены семьи словно по команде поднялись с места и друг за другом направились в темную мрачную столовую. Здесь тоже пахло кошачьей мочой и растиркой.
С серванта цвета красного дерева и с висевшей прямо над столом огромной хрустальной люстры, судя по всему, месяцами не стиралась пыль. В столовой Калвин также чувствовал себя неуютно и неудобно, однако никто не попытался разрядить обстановку. Ева молча указала ему на стул рядом собой. Калвин, в свою очередь, галантно помог ей устроиться за столом.
Миссис Бейлор начала читать молитву, благодаря господа за пищу, которую они собирались принимать. Ее тонкие губы едва шевелились, а голос был резкий, воинственный, словно женщина не желала делить трапезу с вторгшимся в дом гостем. Не считая свой жест чем-то предосудительным, Калвин благословил сам себя и тут же был награжден пронзительными неодобрительными взглядами. Он видел, что глаза Евы тоже выражают неудовольствие. «Господи, какой черт занес меня сюда», — подумал Калвин.
— За столом мы не разговариваем, — глухо проговорил Тимоти Бейлор.
Предупреждение явно прозвучало в адрес Калвина и Евы. После обеда Калвин направился в ванную комнату и случайно услышал, о чем разговаривали на кухне три женщины.
— Если это самое лучшее, что ты сумела найти, то ты вполне стоишь его. Ты позоришь нас. Он же типичный черномазый! — холодно заявила мать Евы. — Твоего отца едва не хватил удар. Ты не имела права приводить в наш дом такого человека. У твоего дедушки в свое время были рабы, такие же черномазые, как этот парень. У тебя нет ни стыда ни совести. Если соседи увидят, кто приходит к нам, что они подумают о нас?
Плечи Калвина поникли, лицо запылало огнем. Он даже присел на корточки, чтобы унять предательскую дрожь в коленках. Его возмущению не было предела. Господи, что же это за люди?! Ведь они с Евой только друзья, и ничего более. Почему же Ева не защищает его?
Калвин уже взялся за ручку двери, когда раздался крик Би.
— У меня в свое время тоже был шанс выйти замуж. Однако тебе и отцу не понравился Джейсон, потому что он хромой. Ты тоже говорила, будто он не подходит для нашей семьи. Теперь у Джейсона собственная семья, он построил дом и стал вице-президентом Чарлстона. Ты разрушила мою жизнь!
— Довольно! — резко оборвала дочь Ирина Бейлор. — Вы не имеете права обвинять нас с отцом в том, что у вас нет мужей. Ни одна из вас просто не смогла удержать возле себя настоящего мужчину.
Хлопнув дверью ванной комнаты, Калвин бросился вон из дома. Уже шагая по выложенной булыжником аллее, он заметил, что за ним следует Ева.
— Мы идем в среду в кино? — как ни в чем не бывало спросила она.
Калвин повернулся на сто восемьдесят градусов.
— Я думал, мы друзья. Почему вы так обошлись со мной? Если это и есть южное гостеприимство, то я сыт им по горло!
— Вы мне так и не ответили: идем мы в среду в кино или нет?
— Вы назначаете свидание тайком от родителей? — усмехнулся Калвин.
— Так «да» или «нет»? — требовала ответа Ева.
— Хорошо, встречайте меня возле кинотеатра, — сдаваясь, согласился Калвин.
* * *
Прошло три месяца, но в их отношениях не появилось ничего нового. Калвин еще два раза посетил дом Бейлоров, хотя не мог объяснить, зачем подвергал себя этой пытке. Тимоти Бейлор называл его «мальчик» и обращался как к рабу, будучи твердо уверенным в том, что он никогда не станет членом их семьи. В конце концов Калвин заявил Еве, что никогда больше не придет в этот дом.
Три месяца спустя теплым воскресным днем на тротуаре возле кафе Калвин сообщил ей, что его посылают на Филиппины.
— Я уезжаю в понедельник и вернусь через шесть недель, а потом отправлюсь к своему постоянному месту службы. Если хотите, давайте переписываться.
Он внимательно посмотрел на Еву, вдруг осознав, что совсем не знает эту странную женщину, встретившуюся на его жизненном пути. Их отношения не заходили дальше совместного обеда, чашки кофе или посещения кино. Возможно, будь Ева красивее, немного моложе или обладай хотя бы чувством юмора, Калвин был бы более напористым. А так они лишь вместе делили часы своего досуга, спасаясь от одиночества. Интересно, будет ли он скучать без нее? Признаться, ему совсем не хотелось снова оставаться одному в этой непонятной для него стране. Совершенно неожиданно для себя Калвин спросил:
— Хотите выйти за меня замуж?
На некрасивом лице Евы не появилось даже тени улыбки, в глазах — ни искорки возбуждения. Ее реакция была совершенно противоположна реакции Руби на этот же вопрос. Казалось, Ева все тщательно взвешивает.
— Мне больше ничего не остается. Полагаю, это хорошая идея.
— Вы согласны?! — удивился Калвин. — Я… я думал… Вы ведь ненавидите мужчин, а я мужчина, клянусь Иисусом! — воскликнул он.
— Вы тоже говорили, что ненавидите женщин. По крайней мере, хоть в этом мы похожи. Кроме того, я не становлюсь моложе и с удовольствием родила бы ребенка. Судя по всему, вы хорошо разбираетесь в женщинах. Я принимаю вас таким, какой вы есть. Так сделайте то же самое.
— Но ваша семья… — с отчаянием произнес Калвин.
— Вы все равно не останетесь здесь, поэтому не нужно беспокоиться об этом. Их отношения — их личное дело, вас это не касается. Все равно они никогда не примут вас. Поймите это.
Сердце Калвина учащенно забилось. Нужно было как-то выпутываться из этого щекотливого положения.
— Почему бы нам не подождать до моего возвращения? У нас будет время обо всем подумать. Женитьба — серьезный шаг. Я не хочу отрывать вас от семьи. Кроме того, я ненавижу женщин, а вы, как сказала на кухне ваша мать, просто ничего не делали, чтобы удержать возле себя мужчину, — с горечью закончил Калвин.
Однако он просчитался. Больше всего на свете Ева боялась остаться старой девой. На юге Соединенных Штатов женщина ничему не придавала такого значения, как слову «миссис» перед своим именем. Муж и ребенок сразу же делали ее уважаемой дамой.
— Мне нет необходимости раздумывать. Если вы говорите серьезно, я тоже. Мы можем решить все прямо сейчас, перед вашим отъездом. Хотите, чтобы я приняла католическую веру? — Калвин чуть заметно кивнул. — Я все выясню за время вашего отсутствия. Когда вы вернетесь, мы сможем спокойно оформить брак в доме вашего священника. Только ни в коем случае не в церкви, иначе мою семью хватит удар. Я не могу даже заикнуться о том, что принимаю другую веру, до тех пор пока не стану настоящей католичкой. Вопрос заключается в том, насколько серьезны ваши намерения?
Калвин смущенно откашлялся. Теперь на карту была поставлена его честь. Один неосторожный шаг, и все изменится прямо у него на глазах. Серьезен ли он? А почему бы и нет? Но как выпутаться из всего этого, чтобы не прослыть отъявленным подлецом?
— Полагаю, я серьезен так же, как и вы.
— Значит, проблема решена. Я все подготовлю и напишу вам.
— Как же вы это сделаете, не зная моего адреса?
— Сначала я дождусь весточки от вас. Вы себя хорошо чувствуете? Вы немного бледны.
— Нет, со мной все в порядке. Просто все так неожиданно.
— Что еще вы хотели бы обсудить? Может, у вас есть какие-нибудь секреты? Хотите облегчить душу? — вдруг спросила Ева.
— А нужно ли это? Вы ведь ничем не делитесь со мной. Помнится, ваша мать упомянула о мужчинах, которые раньше ухаживали за вами. Может, поговорим об этом?
— Никак нет. Лучше затронем более свежие вопросы. У вас своя жизнь, у меня — своя. Впрочем, есть одна проблема. Я хочу услышать, что вы никогда не измените мне. Дайте слово офицера и джентльмена, так как это затрагивает вашу офицерскую честь.
— Вы получаете его, — пожал плечами Калвин. — А как насчет вас?
— Вам нечего беспокоиться обо мне. Я действительно ненавижу мужчин. Поэтому, если когда-нибудь вы все-таки опозорите меня, я окончательно испорчу вашу жизнь, сделав ее несчастной.
Калвин даже вздрогнул от этой фразы, хотя был теплый солнечный день.
— Я слишком ненавижу женщин, чтобы допустить это.
В подтверждение данного им слова офицерской чести он возвратился в Чарлстон ровно через шесть недель и женился на Еве Бейлор в воскресенье, в четыре часа после полудня. Роль церковного секретаря выполняла подневестница Евы, а его подженишником стал обыкновенный уборщик. На свадьбе не было ни родителей, ни сестры Евы. Их отсутствие Калвин принял за благословение.
Час спустя, на колымаге Евы, они отбыли в штат Колумбия, чтобы провести медовый месяц, который от начала до конца оказался сплошным омерзением. Калвин до сих пор густо краснел, вспоминая позор и унижение, пережитые им в первую брачную ночь.
Крайне взволнованный всем происходящим, он тогда с большим трудом снял пижаму и нижнее белье, приобретенное специально для медового месяца. От предвкушения предстоящей близости с женщиной у Калвина даже закружилась голова. Он неуклюже взобрался на Еву, немного поерзал и сразу же закончил половой акт.
— А я думала, вы знаете, что нужно делать! — раздраженно взвизгнула Ева.
— Я не предполагал, черт возьми, что вы настолько опытны в этих вопросах, — совсем не по-джентельменски упрекнул жену Калвин. — Я думал, вы девственница.
Ева откатилась в сторону и ядовито проговорила:
— А я не догадывалась, что вы девственник. Мужчинам вашего возраста не свойственно целомудрие. Если бы вы напялили на себя еще больше белья, то им вполне можно было бы экипировать команду.
— Лучше посмотрите на себя. Невесты в первую брачную ночь обычно надевают изящные шелковые сорочки. В этой пижаме вы выглядите как старуха, а на вас еще бюстгальтер и трусики. Иисус! Как меня угораздило?! И это наша первая брачная ночь! Впрочем, все еще можно исправить. По возвращении в Чарлстон мы немедленно подадим на развод. Вы проклятая бесстыжая девка. — Калвина охватили гнев и смущение.
Если бы Калвин в течение нескольких дней или недель обдумывал свой ответ, он, наверное, не смог бы досадить Еве так, как это получилось у него сейчас, сгоряча. Залившись слезами, она стыдливо уткнулась лицом в подушку. Впрочем, сама виновата. Нечего было нападать первой.
Ева буквально обмерла от страха: разводиться во время медового месяца?! Она никогда не переживет этого, станет посмешищем для всего Чарлстона. Проклятый иностранец! Проклятая брачная ночь! Черт ее дернул издеваться над ним. Господи, ее родители… друзья… нужно как-то исправить положение.
— Калвин, мы сейчас оба расстроены, — осторожно начала Ева. — Я очень сожалею, что вы неверно меня поняли. Наверное, мы должны были все обсудить заранее. За случившееся беру половину вины на себя. Поймите, я пошла против воли своих родителей… для меня это большая травма. Здесь, на юге, женщины воспитываются несколько по-другому. Конечно, я оскорбила вас. Простите. Я очень хочу выбросить этот вечер из нашей жизни и сделаю все от меня зависящее, чтобы больше не разочаровать вас. — Ева осмелилась взглянуть на Калвина. — Я приняла католическую веру, а католическая церковь запрещает развод. Кроме того, не слишком много женщин жертвуют своими религиозными убеждениями ради человека, за которого выходят замуж. — Калвин слушал ее с непроницаемым выражением лица. — Давайте поговорим откровенно, — взмолилась Ева. — Вы человек совершенно другого склада. В конце концов, даже ваш цвет кожи отличается от моего. У вас иная культура, мы выросли в разных странах. Не нужно притворяться, что это не имеет никакого значения. Я принимаю вас таким, какой вы есть, а вы должны будете принять меня. Давайте сделаем еще одну попытку, не сразу же нам расходиться в разные стороны. Уверена, завтра или послезавтра мы непременно добьемся успеха. Вам решать.
Если бы Ева улыбнулась или сбавила тон, Калвин, возможно, поверил бы в ее искренность. Увы, этого не произошло. Но он уступил жене, прекрасно зная, что будет отлучен от церкви, если затеет развод.
Калвин согласно кивнул, затем также молча разгладил складки на своей стороне постели и лег спать. Он думал о Руби Коннорс и о том, как бы прошла их первая брачная ночь.
Пять дней спустя Калвин сел на борт самолета, направлявшегося на Филиппины. Жена должна была присоединиться к нему через месяц.
Женитьбу на Еве Бейлор он считал величайшей ошибкой своей жизни.
* * *
Оператор сообщил Калвину, что по этому номеру в Пентагоне никто не отвечает. Разумеется, было уже восемь часов вечера. Эта чертова разница во времени! Впрочем, Руби иногда задерживалась на работе, но не позже семи. Оператор поинтересовался, желает ли он оставить телефонограмму.
— Нет, я еще раз перезвоню.
Минут пять Калвин пристально смотрел на черный телефон. Конечно, он мог бы позвонить сегодня вечером, после дежурства. Но что это даст? О чем говорить с адмиралом? «Не тронь лихо, пока спит тихо». Звонить же Руби теперь бесполезно. Он уже женатый человек и сам отказался от своего счастья.
— Очень сожалею, Руби, очень сожалею, — прошептал Калвин.
Назад: Часть вторая
Дальше: Глава 5