Глава 2
В вестибюле гостиницы пахло кофе и корицей. Их встретила подруга Амбер, Этель, — работница сельскохозяйственной фермы из штата Айова, — предупредительно подхватив один из тяжелых чемоданов. Руби едва не расплакалась, когда девушка тепло улыбнулась ей. Они поднялись на лифте на восьмой этаж.
— Твой номер 809, — заявила Амбер, протягивая ключи. — Постель я уже приготовила, тебе нужно будет лишь распаковать свои чемоданы. Если проголодаешься, закусочная за углом. Кстати, будешь мне должна за порванный ремешок на сандалиях.
— Так я и думала, — усмехнулась Руби. — Я сама устроюсь здесь. Спасибо, Этель, — уже совершенно другим тоном добавила она.
Дождавшись, когда закроются двери лифта, Руби с трепетом вставила ключ в замок комнаты. Это был очень важный момент в ее жизни.
Нарочито медленно она повернула ручку двери и шагнула через порог. Из груди Руби вырвался восторженный вздох: наконец-то у нее есть собственная комната!
Единственное окно было завешено шторой, на полу лежал коврик, на стене висело зеркало, чистое, без малейшего пятнышка. В комнате находилась двуспальная кровать, комод с четырьмя ящиками, шкаф, стул со спинкой.
Закрыв за собой дверь, Руби на радостях станцевала джигу. Это пристанище принадлежало только ей одной! Здесь она непременно найдет свое счастье!
Руби приняла самый первый в своей жизни душ и отправилась в закусочную. Котлета оказалась пережаренной, поджарка по-французски — слишком жирной, кока-кола — водянистой, но для нее все это было намного лучше, чем самый шикарный обед, приготовленный когда-либо матерью. Вернувшись к себе в комнату, она уснула спокойно, без сновидений.
На следующее утро Руби сразу же отправилась в церковь, на случай, если родители или Амбер спросят ее об этом, а остаток дня осматривала достопримечательности Вашингтона, лишь изредка останавливаясь перекусить или отдохнуть. В гостиницу она возвратилась уже затемно, довольная и усталая. В коридоре ее встретила Амбер, тут же потребовав объяснений.
— Где ты весь день пропадала?
— В церкви, где и тебе следовало бы побывать, — с вызовом ответила Руби.
— Не ври. Ты даже не знаешь, где она находится.
— На Восьмой авеню. Может, ты сама не знаешь этого? Интересно, что подумает папа, когда я сообщу ему об этом? — многозначительно проговорила Руби.
— Глупая девчонка! — взорвалась Амбер. — Погоди, я сама ему сообщу, чем ты здесь занимаешься.
— Буду только рада. Если хочешь, можем продолжить разговор у меня в комнате.
Руби расположилась на кровати, а Амбер уселась на единственный стул.
— Я оплатила твой билет на поезде и внесла плату за жилье на месяц вперед, а также собираюсь передать тебе проездной билет на трамвай и деньги на питание, потому что обещала маме поддержать тебя на первых порах, — заявила Амбер.
— Не ври, это папа приказал тебе позаботиться обо мне. Иначе тебе придется вернуться в Барстоу.
Амбер заерзала на стуле, чувствуя себя явно неловко. Это была Руби, которую она не знала, да и не желала знать.
— Кстати, отец также приказал, чтобы ты отдавала мне всю получку. Вот тебе двадцать пять долларов на еду. Вернешь с первой зарплаты. Завтра будь готова в семь тридцать. Не опаздывай, иначе я отправляюсь без тебя. Не забудь взять документ о сдаче зачетов по специальности «секретарша». Я записала тебя в восемь тридцать на собеседование. Да, я сообщила им, что ты умеешь также стенографировать, поэтому будем надеяться на лучшее.
— Я буду готова вовремя. Моя стенография более чем совершенна, как и машинопись. А вдруг я получу хорошую работу и буду зарабатывать больше тебя?
Амбер словно ошпарили кипятком, однако она сумела взять себя в руки.
— В таком случае ты сможешь быстрее рассчитаться с отцом.
* * *
На следующее утро Руби поднялась очень рано. Она успела наскоро перекусить в вестибюле кофе и сладкой булочкой с корицей, поджидая Амбер и Этель. Руби и Этель обменялись дружескими улыбками, в то время как Амбер лишь хмуро покосилась на сестру. До остановки они шли молча, затем вместе с другими девушками сели в автобус компании Мейерса, который направлялся в Нейви Энекс. Руби изредка ловила на себе недоуменные взгляды Этель, которая, очевидно, удивлялась про себя, какая кошка пробежала между сестрами?
В Энексе, именуемом также Федеральным офисом по строительству, они расстались. Амбер указала Руби на здание, на двери которого красовалась табличка «Прием по личным вопросам».
— Тебя уже ждут там. Обратно доберешься сама.
— Как же я сообщу тебе о результате собеседования? — несколько растерялась Руби. — Или мы увидимся позже?
Она с завистью посмотрела на сестру. В летнем костюме и свежей белой блузке Амбер выглядела довольно элегантно. Наряд дополняли часы и защипы на лацканах пиджака. «Зависть — это грех», — утверждал Георг Коннорс. Признаться, Руби никогда не верила ни одному его слову, но от бабушки ей приходилось слышать то же самое, поэтому приходилось в это верить.
— Ты похожа на артистку из журнала. В одном кинофильме я видела такой же, как у тебя, костюм, только не розовый, а голубой в полоску.
Амбер сверкнула черными глазами и процедила сквозь зубы:
— Выброси эти мысли из головы, Руби. Мы никогда не станем друзьями. Ты — аркан на моей шее. Запомни, каждая из нас сама ищет свое счастье. Если же ты действительно о себе высокого мнения, как заявила вчера, то у тебя не будет никаких проблем.
От волнения у Руби даже пересохло в горле. Она уже ругала себя за несдержанность.
— Пошла к черту, Амбер! Надеюсь, ты сломаешь себе шею на этих каблуках!
— Погоди, я еще все напишу отцу, — со злостью выпалила Амбер и тут же, мгновенно изменившись в лице, приветливо улыбнулась какому-то застенчивому молодому человеку в белой матросской форме.
Руби вызвали примерно через час. Зная, что она с отличием закончила школу, тестировали ее очень быстро. При этом экзаменатор время от времени посматривал на директора, повторяя: «Ты получаешь очаровательный экземплярчик». После собеседования Руби проводили в другую комнату. Интересно, дадут ли ей работу, волновалась она. Если будут учитывать только высокие баллы, вопрос непременно решится в ее пользу. Если же решат принять во внимание внешний вид, то вполне возможен отказ. Руби с завистью поглядывала на снующих по коридорам девушек, одетых просто, но вместе с тем очень элегантно. Ей не терпелось отправиться в ближайший магазин и истратить на одежду свои тридцать шесть долларов.
Спустя час Руби пригласила в канцелярию седоволосая женщина средних лет, доверенный директор. У нее было такое доброе открытое лицо, что Руби захотелось броситься в ее объятия.
— Вы получили высокий балл, мисс Коннорс, — улыбалась Мейбл Мэклентайер. — На протяжении многих и многих лет мне не приходилось сталкиваться с таким способным, быстрым и аккуратным кандидатом при приеме на работу. Ваш диктант просто безупречен: ни одной ошибки. Вы готовы начать работу со следующей недели?
— О да, мадам, — выпалила Руби.
— У меня для вас как раз есть место. Капитану Денисону срочно нужен секретарь. Можете приступить к работе в среду. Между прочим, мы кое-что делаем для вновь прибывших девушек: оплачиваем расходы, связанные с их переездом к новому месту жительства. Считайте, пятьдесят долларов уже у вас в кармане, мисс Коннорс. В день выдачи зарплаты будете отдавать мне по пять долларов, чтобы покрыть эту сумму. Идет? Сейчас я принесу вам деньги.
Мейбл Мэклентайер вышла из кабинета. Руби невольно подслушала, как она просила наличные у своих сослуживцев. Таким образом ей удалось собрать шестьдесят три доллара, включая свои десять.
— Кажется, я ошиблась, — заявила Мейбл, протягивая деньги Руби. — Вы имеете право на шестьдесят три доллара. Только никому не говорите об этом, это будет нашей тайной.
— Разумеется, — с готовностью выпалила Руби, прекрасно зная, откуда появились эти деньги.
— В таком случае, все решено. Жду вас в среду, ровно в восемь. Я провожу вас в контору капитана Денисона и лично представлю ему. Уверена, вы понравитесь друг другу.
Руби порывисто пожала руку доброй женщине, мечтая когда-нибудь так же щедро отблагодарить ее.
По дороге домой она зашла в магазин Лернера, чтобы частично обновить свой гардероб. С помощью молодой продавщицы ей удалось выбрать товар на сумму восемьдесят четыре доллара пятьдесят центов.
— Не знаю, как благодарить вас, — тяжело вздохнула Руби. — Вы не поможете мне в октябре приобрести одежду?
— Разумеется. На Рождество я также работаю. Спросите Нолу Квонтрел. Это я. Желаю удачно купить обувь. Попытайтесь сделать это в лавке Хенри. Цены там вполне сносные.
Руби действительно довольно недорого купила пару лакированных туфель на высоком каблуке, похожих на туфли Амбер, и вторую пару — черных, а в последний момент зачем-то приобрела и желтые сандалии.
Оставшиеся деньги Руби потратила на перманент, шпильки, два куска мыла и тюбик зубной пасты, добавив к этому помаду «Тэнг» и коробочку пудры «Дьеркист».
Она чувствовала себя настоящей королевой. Даже Амбер не смогла погасить бы сейчас ее радость. Руби представила, с какой завистью будет смотреть сестра на ее яркое летнее платье, туфли на высоких каблуках, в которых она уже успела походить по холлу, и новую прическу.
Амбер уже разозлилась, что Руби получила хорошую работу. Новая одежда наверняка еще более выведет ее из себя.
— Только не говори, что ты потратила на эти наряды деньги, предназначенные на питание. Если это действительно так, я тебе больше не дам ни цента, — пригрозила она.
И это были не пустые слова.
— Бабушка дала мне кое-что перед отъездом, — не моргнув глазом, соврала Руби.
Амбер лишь презрительно фыркнула в ответ.
Всю дорогу до работы они шли молча. На лице Амбер застыло сердитое выражение, Руби же улыбалась. С этой счастливой улыбкой она и вошла в кабинет Мейбл Мэклентайер и, затаив дыхание, ожидала реакции директора на свой преображенный вид. Однако умная женщина лишь одобрительно сверкнула черными глазами.
* * *
Закончился июнь и наступил июль, с его теплыми днями и ярким солнцем. Все это время Руби неизменно пребывала в хорошем настроении. В день рождения она получила открытки от бабушки и младшей сестры Опал, а также перевод на сто долларов, которые тут же отдала Амбер в счет долга.
Когда миновали жаркие августовские дни, в жизни Руби произошли сразу три важных события. Во-первых, она подружилась с Нолой Квонтрел, молодой продавщицей из магазина Лернера. Во-вторых, капитан Денисон сообщил, что собирается отправить ее в Пентагон, и познакомил со служебной характеристикой и своей личной рекомендацией. В-третьих, Амбер объявила о решении вместе с четырьмя другими девушками переехать на квартиру, чтобы сократить расходы на жилье.
Нола Квонтрел заметила по этому поводу за чашкой кофе:
— Не понимаю, как сестра может заставить тебя переехать вместе с ней? Не позволяй ей так обращаться с тобой. Мне так хочется влепить ей оплеуху! Как ты можешь даже думать об этом? Да в здравом ли ты уме?
— Иногда я сама спрашиваю себя об этом, — усмехнулась Руби. — Впрочем, вдруг это окажется и не так уж плохо? Если я перейду работать в Пентагон, в контору, которой руководит адмирал, то буду получать намного больше и, возможно, даже сумею кое-что сэкономить.
— А если новая твоя квартира только увеличит твои расходы? Не вижу в этой затее никакого смысла. Конечно, ты можешь взять несколько ночных часов на моей работе.
— Это было бы неплохо. Я бы могла работать в магазине Лернера по воскресеньям и одну ночную смену в неделю.
Нола угрюмо покачала головой.
— Ты слишком нагружаешь себя. Как ты справишься со всем этим? Да, перед тобой стоит трудный выбор.
— Сейчас всем нелегко, — усмехнулась Руби. — Кстати, сегодня утром Амбер сунула мне под дверь вот этот список. Я должна буду взять на себя часть расходов на питание, квартплату, хозяйственные хлопоты. Да и проездной подорожает со дня на день. Я никак не укладываюсь в восемьдесят долларов в месяц, а тут еще придется занять двести долларов на переезд. Сегодня я заходила к Амбер на работу, но ничего не сказала ей. Узнав обо всем, отец наверняка поставит условие: либо я переезжаю вместе с сестрой, либо возвращаюсь домой. Если же я буду упрямиться, он сам припрется сюда и силой увезет меня в Барстоу.
Нола откинулась на спинку стула и затянулась сигаретой. Она была пятым ребенком в семье из одиннадцати детей. Кроме того, ее родители воспитывали еще восемь сирот. Поэтому Нола уже в шесть лет умела постоять за себя.
— Разъясни отцу, что, оставшись здесь, ты сможешь посылать ему больше денег, — рассудительно заметила подруга. — Он ведь рассчитывает на твои деньги. Кроме того, это уже прямое вмешательство в твою жизнь.
— Это все козни Амбер, — фыркнула Руби. — Я одна из ее жертв. Конечно, я попытаюсь что-нибудь придумать, но не удивляйся, если меня не будет на следующей неделе. Господи, когда же мне исполнится двадцать один год?!
* * *
Руби вернулась в гостиницу в десятом часу вечера и столкнулась в вестибюле с Амбер. На сестре был желтый нарядный костюм с широким зеленым поясом. В волосах совершенно не к месту торчала безвкусная гребенка с большим пером.
— Я никуда не переезжаю, — на ходу бросила Руби, направляясь к лифту; от неприязненного взгляда Амбер ее улыбка тут же погасла.
— Лучше скажи об этом отцу. Советую тебе сразу начинать упаковывать чемоданы, потому что он непременно приедет за тобой в воскресенье.
Руби нажала кнопку лифта.
— Все это вздор, я никуда не поеду. Можешь так и передать отцу.
Амбер следовала за ней, буквально наступая на пятки.
— До чего же ты глупа и наивна, — прошипела она в спину Руби. — Квартира находится недалеко отсюда. У нас будет холодильник, мы сможем сами готовить себе. Кроме того, дом окружен садом. У тебя будет своя комната. Что же тебе еще нужно?!
— Я вполне счастлива здесь. Меня это устраивает. Я не хочу ничего другого. Поищи кого-нибудь еще.
— Это невозможно. Папа приказал мне присматривать за тобой. Мне это совсем не по душе, но я вынуждена смириться. Кроме того, я не хочу возвращаться в Барстоу, а отец непременно потащит и меня следом за тобой. Поэтому ты могла бы и согласиться на мое предложение.
— Конечно, ты единственная, кто добивается этого переезда. А что это даст мне?
— Негодная соплячка! — взорвалась Амбер. — Ты всегда упрямишься. Я ненавидела тебя с того дня, как ты появилась на свет! Лучше бы ты никогда не родилась! Господи, как же я презираю тебя!
У Руби даже пересохло в горле. Ей так хотелось дать достойный отпор сестре!
— Не кричи! Лучше признайся, что просто не сможешь справиться без меня с переездом. Я нужна тебе, ведь так?
Амбер гневно сверкнула глазами, затем выдавила:
— Да, мне действительно нужно, чтобы ты переехала.
— Почему? — допытывалась Руби.
— Я тебе уже все объяснила.
— Нет, здесь что-то другое. Я ведь вижу тебя насквозь.
— У каждой из моих подруг есть друг. Но сюда мы не имеем права приводить мужчин. Там же у нас будет гостиная.
Наконец-то Руби представился случай ощутить собственное превосходство.
— Ну разве это не лукавство? Я давно догадывалась, что у тебя есть приятель. Очевидно, он просто глуп, глуп и слеп, если любит тебя.
— Так ты поедешь со мной на другую квартиру? — поинтересовалась Амбер, словно не слыша этих оскорблений.
— Как его зовут? — в голосе Руби послышались металлические нотки, совсем как у отца.
— Нанги Дуенас, — механически ответила Амбер, невольно подчиняясь ее приказу.
Руби переложила свой чемодан с полки и торжественно произнесла:
— Это тот самый филиппинец, который постоянно слоняется по коридору? Добрый малый! Это все равно что ходить с цветным. Узнав об этом, папа непременно утащит тебя домой.
Опомнившись, Амбер бросилась на нее с кулаками, царапаясь и таская за волосы. Руби тоже не осталась в долгу. Для начала она вырвала из волос сестры гребенку и расколола ее об пол, затем ударила ее сжатым кулаком в подбородок, одновременно сделав подсечку ногой. Амбер упала возле кровати. На ее помятый костюм брызнула капелька крови.
— Помнишь то время, когда я выбивала из тебя дерьмо? — тяжело дыша, спросила Руби. — К сожалению, не могу сделать этого прямо здесь, но поверь, ничто не доставило бы мне большего удовольствия. Так и быть, я перееду с тобой. Но больше не возьму у тебя в долг ни цента. И не пытайся надуть меня.
— Папа был прав: в тебе сидит дьявол. Когда-нибудь ты непременно заплатишь за это.
Амбер, пошатываясь, направилась к двери. После ухода сестры Руби в отчаянии упала на кровать, проклиная себя за несдержанность.
— Господи, какая глупая выходка, — простонала она.
* * *
Воскресным утром Руби проснулась в надежде, что наступил самый лучший день в ее жизни. В душе у нее звучала музыка, голубые глаза радостно сверкали. Сегодня она собиралась купить новое платье специально для танцев. Правда, для этого ей придется несколько сократить расходы на питание и всю неделю есть печенье и суп из томатов. Но ведь никто еще не умер с голода.
Наметанный глаз Нолы без труда отыскал среди выставленных на витрине платьев довольно оригинальный и в то же время относительно недорогой наряд.
— Подожди-ка минутку. Одна девушка вчера отложила платье, но не вернулась за ним. Помнится, мы отправили его обратно на склад. Платье очень оригинальное и твоего размера. Сейчас я схожу за ним.
Платье выглядело просто великолепно. Руби еще никогда не приходилось встречать ничего подобного. Оно переливалось всеми цветами радуги, а по низу шла трехдюймовая бахрома.
— Отец умрет на месте, увидев меня в таком платье, — потрясенно прошептала Руби, едва дождавшись, чтобы примерить наряд.
— Туда ему и дорога, — проворчала Нола.
— Сколько оно стоит? — поинтересовалась Руби, надевая платье.
Нола заглянула в примерочную.
— Вот этикетка: девятнадцать долларов. Отложившая его покупательница уже внесла девять долларов. Но она не вернулась, поэтому ты можешь заплатить лишь десять долларов. Это очень выгодная покупка. Глупо отказываться от нее.
— Разве та девушка не потребует обратно свои деньги? — выкрикнула из примерочной Руби, расправляя платье.
— Нет, — соврала Нола. — Если отложенный товар не забирается в срок, покупатель лишается задатка. У тебя сегодня удачный день, Руби.
Руби неслась домой словно на крыльях, всю дорогу думая о своем удивительном платье. Раньше она даже мечтать не могла о подобном наряде.
Пять часов спустя Руби выпорхнула из своей комнаты. В вестибюле ей встретились Амбер и Этель. Глаза сестры злобно сверкнули, когда подруга заметила:
— Как прекрасно выглядит сегодня Руби.
* * *
Вечер обещал быть чудесным. Руби помахала рукой выходившей из автобуса Ноле и вдруг заметила за ее спиной Нанги Дуенаса. В Руби словно вселился сам дьявол.
— Привет, — улыбнулась она юноше. — Я сестра Амбер. Тебя уже ждут.
Ответом ей был восхищенный взгляд и ослепительная улыбка. Удовлетворенная произведенным впечатлением, Руби повернулась к Ноле, одетой в блестящее, плотно облегающее зеленое платье с ярким пурпурным поясом. Хорошенькое свежее личико подруги по форме напоминало сердечко. Мягкие черные глаза Нолы казались больше обычного благодаря подведенным тушью ресницам и стрелкам. На губах лежал густой слой пурпурной помады в тон поясу и огромным серьгам. На волосах была завивка.
— Сегодня все моряки будут наши, — звонко рассмеялась Нола. — Приятельница рассказала мне, что большинство девушек приходят на танцы в простых платьях с воротниками Питера Пэна. Ну, ты знаешь, такие чопорные, строгой формы. Мы же выглядим очень экстравагантно, как завсегдатаи клуба. Но поверь, когда я говорю тебе о предстоящих танцах, у меня просто дрожат коленки.
У Руби тоже мурашки бегали по телу. Она еще никогда не видела такого скопления людей. Казалось, тысячи голосов соединились в одном громадном здании.
Нола уверенно проталкивалась сквозь толпу молодых людей в военной форме. Здесь были матросы в белоснежных выходных костюмах, молодые летчики из Сантьяго — в голубых, солдаты в форме цвета хаки, морские пехотинцы в оливково-зеленых мундирах. Девушки были в основном в кринолиновых накрахмаленных платьях цвета солнца и белых перчатках.
На первом этаже клуба громко играл духовой оркестр.
— Куда пойдем? — крикнула Нола. — Танцуют на седьмом, пятом, третьем этажах и здесь.
Руби предпочла подняться наверх.
— Доставай деньги, — снова прокричала Нола.
Вместо билетов им поставили на руку штамп, который Руби твердо решила не смывать в течение двух дней, желая запомнить каждую деталь этого удивительного вечера. Кругом гремела музыка, кружились пары, и она вскоре потеряла из вида Нолу, а когда снова увидела подругу, та уже кокетливо улыбалась в объятиях молодого морского лейтенанта. Засмотревшись, Руби налетела на какого-то морского пехотинца.
— Андрей Блу, — нисколько не смутившись, представился молодой человек. — Потанцуем?
Руби охватила паника. Она не предполагала, что они с Нолой потеряются в этой толчее, и теперь не знала, как ей поступить. Заметив одобрительный взгляд подруги, Руби, слегка кивнув, последовала за лейтенантом.
— Держитесь, мисс Радуга, — улыбнулся Андрей, — мы будем танцевать до последнего танца, если не умрем с первой же попытки. — Руби громко рассмеялась в ответ. Отец наверняка назвал бы это место рассадником греха. Но сегодня ее нисколько не волновало мнение Георга Коннорса.
Кавалер Руби был высоким худощавым красавцем с коротко подстриженными волосами песочного цвета. Особое впечатление производили его искрящиеся веселые голубые глаза и широкий мужественный подбородок. Форма лейтенанта безупречно отглажена, к поясу аккуратно прикреплена фуражка. Он двигался в такт музыке, ритмично покачивая бедрами. Это было так забавно, что Руби невольно рассмеялась.
— Мы здесь! — крикнула Нола из-за плеча своего партнера. — О, я так люблю этот танец «Пенсильвания шесть с половиной». Давайте снова встретимся здесь. Я — Нола, это — Руби, а это — Алекс.
— Это Андрей, — громко сказала Руби, представляя лейтенанта.
— Пойдемте на шестой этаж, — предложил Андрей, — я очень люблю танцевать. А вы?
Руби поспешно кивнула, пытаясь вспомнить наставления Нолы: бедро вправо, влево, поворот… Андрей веселился от всей души. Через два часа непрерывных танцев Руби устало прислонилась к стене. Хотелось пить и нужно было найти дамскую комнату. Она осмотрелась вокруг, но нигде не увидела Нолы.
Догадавшись о причине ее беспокойства, Андрей сказал:
— Следуйте за мной. Я знаю, где расположен этот объект: между седьмым и третьим этажом.
Все было чудесно, а юбка с бахромой доставляла настоящее блаженство ее ногам. Руби не раз ловила на себе завистливые взгляды других девушек и самодовольно вздергивала подбородок. Она гордилась и своим неотразимым платьем, и красивым лейтенантом, увивавшимся вокруг нее.
Но в этой шумной толпе матросов и смеющихся девушек они с Андреем потеряли друг друга. Наконец Руби сама нашла дамскую комнату, возле которой выстроилась огромная очередь. Девушка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, как вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд.
Оглянувшись, Руби заметила молодого человека, на добрых три дюйма ниже Андрея Блу, с гладкими, коротко подстриженными волосами, черными как у негра, и большими ушами. Интересно, умеет ли он шевелить ими, пронеслась у нее в голове сумасшедшая мысль. Незнакомец был не красавцем, но Руби буквально околдовали его карие выразительные глаза и медная кожа. Очевидно, он грек, решила она, хотя за восемнадцать лет своей жизни ни разу не видела живого грека.
— Если вам очень нужно, пройдите без очереди, — вдруг шепнула ей на ухо девушка в голубом платье.
— Что? — не поняла Руби.
Молодой человек улыбнулся, обнажив ровные красивые зубы.
— Я знаю, где есть еще один туалет.
Растерявшись, Руби пропустила вперед несколько девушек.
— Пошли, — взял ее за руку незнакомец.
Руби послушно последовала за ним в маленький коридор главного вестибюля к дверям с табличкой «Штаб».
— Вам туда. Как видите, никакой очереди. Я Калвин Сантос, — представился он, отвесив низкий благородный поклон.
— Руби Коннорс, — с волнением ответила Руби.
— Я подожду вас здесь.
Руби посмотрела в его теплые нежные глаза и поняла, что влюбилась окончательно и бесповоротно.
— Подождите, пожалуйста, подождите меня, — прошептала она.
— Я готов ждать вас вечно, — ответил Калвин приятным голосом.
Руби вернулась очень быстро, успев при этом поправить платье и подкрасить губы. Калвин стоял, прислонившись к стене. Только сейчас Руби рассмотрела на нем форму лейтенанта военно-воздушных сил.
— Вы здесь самая красивая девушка, — улыбнулся Калвин.
Руби густо покраснела. Единственным человеком, когда-либо называвшим ее красивой, была бабушка. Признаться, Руби просто не представляла, как вести себя в данной ситуации, поэтому лишь улыбнулась в ответ.
— Может, выпьем чего-нибудь? — предложил Калвин.
— Я не против. Только давайте выйдем на улицу. Мне трудно дышать в помещении.
— И мне тоже.
Сердце Руби готово было выскочить из груди. Она представила, как они будут прогуливаться под руку с Калвином, танцевать щека к щеке, и это вдруг показалось ей одновременно очень заурядным и в то же время необычным. При дневном свете Руби рассмотрела, что Калвин был не американец и не грек. Впрочем, теперь ей это уже представлялось не важным. Очевидно, Амбер чувствовала то же самое по отношению к Нанги Дуенасу, подумала она. Руби казалось, будто они с Калвином знают друг друга целую вечность. Незаметно стемнело, и небо усыпали звезды, а молодые люди все бродили по ночным улицам.
— Наверное, вам пора возвращаться, — спохватилась Руби. — Вы же офицер.
Охваченная благоговейным страхом, она даже несколько отстранилась от него.
— Я сказал что-нибудь не то? — забеспокоился Калвин. — Кстати, где вы учились? Штат Пени, Джорстаун? Я, например, с отличием закончил Академию.
Руби словно обдало кипятком. По милости родителей она должна была посещать колледж, а теперь ей еще придется выплачивать им шесть тысяч долларов — больше, чем стоит само образование. Господи, что подумает Калвин, узнав, что она — обыкновенная служащая?
«Не плачь, — сказала себе Руби. — Такое случится еще не раз; привыкай к этому».
— Некоторые счастливы закончить и колледж, — холодно процедила она. — Весьма благодарна за кока-колу. Думаю, мне лучше найти друга по себе. Извините меня, Калвин.
Калвин ошеломленно смотрел ей вслед. Он задал свой вопрос без всякого злого умысла. В Санпане вся молодежь получила высшее образование. Почему он вовремя не прикусил язык! Люди из провинции слишком остро реагируют на оскорбления и унижения. Нужно немедленно догнать Руби и все объяснить. Она так понравилась ему. Неужели он больше не увидит ее? Калвин сочно выругался — этому он научился в Академии, — однако от этого ему не стало легче.
Он бежал, бесцеремонно расталкивая молодых офицеров и солдат, извиняясь перед девушками. Его голубая рубашка взмокла от пота, превратившись в тряпку. Глаза Калвина лихорадочно искали среди танцующих платье цвета радуги. Наконец он достиг седьмого этажа. Оркестр играл «Вы свели меня с ума». Здесь Калвин и обнаружил Руби. Она танцевала с лейтенантом морской пехоты, мило улыбаясь при этом.
Огромные часы на дальней стене зала показывали, что до конца вечера осталось всего пять минут. Калвин с трудом протиснулся между парами и вежливо похлопал лейтенанта по плечу.
— Осторожнее, приятель, — огрызнулся тот.
— Это наш танец, — как можно вежливее произнес Калвин.
— Ошибаешься. Лучше смойся отсюда.
— Не лезь на рожон, иначе получишь по морде, — взорвался Калвин, подхватывая Руби на руки.
Явно назревала драка. Вовремя заметив дородного полицейского, Руби прошептала Калвину:
— Встретимся на улице. Подождите меня там.
Калвин с удовольствием наблюдал, как с танцевальной площадки увели лейтенанта морской пехоты.
На улице он снова потерял Руби из виду, пока его не окликнула девушка в зеленом платье, очевидно, ее подруга.
— Где вы живете? — торопливо спросил он, расталкивая окружающих.
— На объекте «У», — крикнула в ответ Руби.
— Я приду в полдень. Мы встретимся?
Несколько секунд Руби молчала, собиралась с мыслями, потом согласно кивнула.
— Кто это был? — поинтересовалась Нола.
— Моя судьба, — улыбнулась Руби. — Думаю, он знает об этом.
— Похоже, ты влюбилась, — рассмеялась Нола.
— Так же, как и ты.
— Кстати, у меня завтра свидание. Составить вам компанию?
— Конечно.
Свидание. Настоящее свидание. Руби готова была упасть в обморок от счастья.
* * *
В воскресенье утром Руби обнаружила в своем почтовом ящике записку от Андрея Блу, в которой тот приглашал ее пообедать.
Руби хотела пораньше улизнуть из дома, но Амбер и Нанги как назло уселись в коридоре, очевидно поджидая Этель. Андрей появился точно в полдень. Руби с ужасом наблюдала, как он направился к ее сестре. Мило улыбнувшись, Амбер кивнула головой, затем вошла в лифт. Вернулась она минут через пять. Руби прокралась по коридору и услышала следующее:
— Ее нет в комнате. Вероятно, отправилась на позднюю мессу. Можете подождать Руби здесь или в кафе «Хот-шоп».
«Пожалуйста, уйди и больше не возвращайся!» — мысленно взмолилась Руби.
Вскоре появилась Этель, и все четверо вышли на улицу. Где же Калвин? Где Нола и Алекс? Наконец показались и ее друзья. Калвин выглядел чертовски элегантно. Быстро перезнакомив всех, Руби предложила отправиться на Маунит Плезанит.
— Я переезжаю туда на квартиру вместе с сестрой и ее приятельницами, но еще ни разу не была там. А потом отправимся в греческий Рок парк. Согласны? — спросила она.
— Конечно, — хором ответили Алекс и Нола.
По дороге Руби несколько раз оглянулась через плечо.
— Кто-то может последовать за нами? — поинтересовался Калвин. — Вы назначили ему свидание?
— Нет! — воскликнула Руби, уловив в его голосе несчастные нотки. — Зачем бы я это делала? У меня свидание с вами.
— Просто я не хочу расстраиваться.
— Я тоже.
Их глаза встретились, и Калвин осторожно взял Руби за руку.
Когда они наконец добрались до Маунит Плезанит, Руби осмотрела дом, в котором они должны были поселиться с сестрой. В конце улицы виднелся парк. Вот где можно посидеть на траве, побеседовать, съесть мороженое или погрызть орехи, обрадовалась Руби. Никогда еще она не испытывала такого счастья. Теперь и у нее кто-то появился!
— Кажется, они нравятся друг другу. — Калвин кивнул в сторону Нолы и Алекса, которые весело смеялись над чем-то.
Руби мысленно пожелала подруге удачи, а вслух сказала:
— Нола отлично разбирается в моде. Она надеется стать со временем известным дизайнером. Когда я разбогатею, то буду ее постоянной клиенткой. Кстати, Нола родилась в семье, в которой кроме нее было еще девятнадцать детей, причем, некоторые из них были усыновлены или удочерены. Она с детства шьет и вышивает. Нола — удивительная подруга.
Калвин молчал, пристально глядя на Руби.
— Один пенс за твои мысли, — улыбнулась она.
— Я думаю о… — замялся Калвин.
— Чувствуйте себя свободно. Я не гожусь для бесед на житейские темы. Признаться, меня в первый раз пригласили на свидание. Давайте забудем об условностях. Вы — это вы, а я — это я. Не смущайтесь, говорите о чем угодно. Кстати, кто вы?
— Вас это действительно интересует? — уклончиво ответил Калвин, внезапно погрустнев.
— Сначала я решила, что вы грек. Впрочем, это не важно. Главное — внутреннее содержание человека. Ведь так? — тихо спросила Руби.
— Иногда, — усмехнулся Калвин. — Между прочим, я филиппинец, приехал сюда из Санпана. Я не был на родине уже пять лет, — неожиданно для себя вдруг выпалил он, внимательно следя за реакцией Руби.
— Это ужасно. Вы скучаете по своей семье? Вы переписываетесь с ними?
— И да, и нет, — пожал плечами Калвин, потом признался, что готов отказаться от половины своей жизни, только бы превратиться хотя бы на время в настоящего американца, чтобы посмотреть на реакцию окружающих.
Он отвернулся, сразу став угрюмым и печальным.
Руби с горечью подумала о своем детстве и юности.
— У каждого из нас есть о чем пожалеть, — проговорила она, коснувшись руки Калвина. — Давайте лучше прогуляемся и забудем об этом разговоре. Признаться, мне не хочется вспоминать ни прошлый месяц, ни прошлый год. Держу пари, если мы обойдем вокруг парка, то непременно выйдем к ручью.
Они продолжили свой путь, то и дело прерывая беседу веселым смехом.
* * *
— Тише, лучше взгляни, как белка гоняется за своим хвостом, — улыбнулась Руби, но Калвин лишь расхохотался в ответ.
Время близилось к вечеру; пора было возвращаться домой. Амбер постоянно проверяла ее в обед и по будням, и по выходным. Но сейчас она сама куда-то отправилась с Этель и Нанги.
— Мне пора, — проговорила Руби.
Калвин сразу погрустнел.
— А что вы собираетесь делать сегодня вечером? — тихо спросила она.
Калвин пожал плечами.
— Почитаю воскресную газету, возможно, схожу в кино. Кстати, не хотите ли что-нибудь посмотреть? — с надеждой поинтересовался он.
— Я надеялась, что вы мне это предложите.
Георг Коннорс считал кино изобретением дьявола и запрещал дочерям смотреть фильмы.
— На четырнадцатой улице показывают «Желание», а в кинотеатре Дюпонита Секла — «Африканскую королеву». Что вам больше нравится? — Калвин стиснул руку Руби. — Нужно только спросить у Нола и Алекса, пойдут ли они с нами.
— Это очень благородно с вашей стороны, — согласилась Руби, хотя ей так хотелось остаться с Калвином наедине.
— Если вы не против, я тоже за, — кивнул тот. — Только сначала нужно где-то перекусить.
— Конечно, давайте пообедаем, — вступил в разговор Алекс, Нола тоже выразила свое согласие.
Обед прошел поистине изумительно, хотя потом Руби даже не могла вспомнить, что же они ели.
В кинотеатре Руби почти не отрывалась от экрана. Она стиснула руку Нолы, увидев щеголеватого Марлона Брандо. Ей очень нравилось, когда он пронзительно кричал: «Эй, Стелла!» и громко смеялся. Но еще больше Руби нравились объятия Калвина. Рука Алекса также находилась на плече Нолы. Обе девушки блаженно вздыхали от счастья.
После сеанса Нола и Алекс сели в троллейбус, а Руби с Калвином отправились домой пешком.
«Она хочет побыть со мной наедине», — решил Калвин.
«Господи, как гудят ноги, — думала Руби. — Но я не могу позволить ему слишком тратиться на меня». Она заметила, как Калвин оставил чаевые официантке, хотя Алекс заплатил за обед. Значит, он не скряга, сделала она радостный вывод. О, у Руби накопилось столько впечатлений, что ей не терпелось обо всем написать бабушке.
На углу Руби остановилась под фонарем.
— Дальше я пойду одна. Моя сестра наверняка ждет меня в вестибюле. Не нужно, чтобы она видела нас вместе. Я так хорошо провела сегодняшний вечер. А вы?
Ночь выдалась удивительно теплой и мягкой, уличные фонари тускло светили, создавая интимную обстановку. Из темноты доносился еле слышный собачий лай.
— Разве звездное небо не похоже на гигантское одеяло? — прошептала Руби.
— Да, — кивнул Калвин. — Мы еще встретимся?
— Непременно. Я давно хотела побродить по этому парку. Давайте устроим пикник. В субботу или в воскресенье?
— И в субботу, и в воскресенье, — торопливо ответил Калвин.
Он хотел поцеловать Руби, но в последний момент смутился и отступил назад, заложив руки в карманы.
— О'кей, — весело сказала Руби. — Я назначаю вам встречу в субботу, у входа в парк, в полдень. Идет?
— Прекрасно, значит, в полдень. Доброй ночи, Я прекрасно провел время.
— Доброй ночи, Калвин.
Калвин смотрел вслед Руби, пока она не исчезла из виду, и чувствовал себя самым счастливым человеком. Наконец-то он встретил девушку своей мечты. Насвистывая мелодию «О ты, красавица-кукла», Калвин отправился на базу. Ему хотелось забраться в постель и подумать о Руби, о ее нежных губах… и о многих других вещах.
Калвин вовремя добрался до базы. Раньше только здесь он чувствовал себя настоящим американцем. Сегодня многое изменилось. Друзья Руби хорошо приняли его, а сама она, казалось, не придала никакого значения тому, что он филиппинец. Признаться, сам Калвин довольно болезненно относился к своему происхождению. Правда, несколько недель назад выяснилось, что его предки были полинезийцами с острова Самоа. Результаты исследования показали высокую степень развития этого племени.
Теперь у Калвина появилась девушка, которой нравится, когда он держит ее за руку, и которая понимает его.
* * *
Сияя от счастья, Руби вошла в дом на объекте «У» и, к своему ужасу, увидела в вестибюле, у окна, на одном из оранжевых кресел, Амбер и Андрея Блу. У нее даже подкосились ноги.
— Вы ждете меня? — холодно спросила Руби.
— Андрей ожидает тебя с середины дня, — заявила Амбер.
— Но почему? Мы ведь не… это же больше десяти часов?
— Где ты была? — с лукавством поинтересовалась Амбер.
Руби хотела сказать, что это не ее собачье дело, но она постаралась взять себя в руки.
— Мы с Нолой сначала ходили в парк, потом в кино. Ведь сегодня воскресенье, и я могу делать, что мне вздумается. Кстати, где ты сама пропадала, Амбер?
Их перепалку прервал Андрей.
— Я знаю, мы не договаривались о свидании, поэтому с моей стороны было очень глупо слоняться здесь весь день. Но я надеялся встретиться с вами. А сейчас мне нужно уходить, иначе я опоздаю на последний автобус и не успею вовремя вернуться на базу. Как насчет следующего воскресенья?
— У Руби пока нет планов, не так ли? — вмешалась в разговор Амбер.
— Прощу прощения, Андрей, — сказала Руби, не обращая внимания на замечание сестры. — Но у меня неотложные дела. Жаль, что вы потеряли сегодня впустую столько времени.
Андрей стоял перед ней аккуратный, отутюженный, нервно мял в руках фуражку и пытался выдавить улыбку. Руби вдруг пожалела его.
— Впрочем, в воскресенье я буду свободна, — выпалила она неожиданно для себя.
— Тогда встретимся? — обрадовался Андрей. — Может, отправимся на денек в Глен Экоу?
Руби согласно кивнула.
— Прекрасно. Увидимся в воскресенье. Сначала сходим в церковь, позавтракаем, потом побродим по парку. Итак, в одиннадцать, о'кей? — Андрей повернулся к Амбер. — Не хотите ли отправиться с нами?
— О, нет! — заулыбалась та. — Я уже была там сегодня. Впрочем, спасибо за приглашение.
Едва за Андреем закрылась дверь, Амбер потащила Руби в лифт.
— Нам нужно немедленно поговорить, — заявила она, нажимая кнопку этажа, где находилась комната сестры.
— Перестань. Все вопросы мы выяснили в тот день, когда я поколотила тебя. Отцепись от меня.
Амбер с силой толкнула Руби в дверь и сама вошла следом, настроенная весьма решительно.
— Одна из причин нашего переезда отсюда кроется именно в тебе, Руби. Отец всегда говорил, что тебе нельзя доверять, называл тебя пройдохой с замашками босяков, наказывал мне не спускать с тебя глаз. Однако здесь я просто не в состоянии этого делать: мы живем на разных этажах. Он был прав, утверждая, что ты способна исчезнуть в любое время, когда тебе вздумается, как, например, сегодня. Завтра я должна позвонить домой, я тебя не обманываю. Ну, а что касается твоей подруги Нолы, ее трудно считать порядочной, раз она работает в магазине Лернера и живет одна.
Руби благоразумно решила не вмешивать Нолу в разговор, опасаясь, как бы Амбер вообще не запретила ей видеться с подругой, но и сдаваться без боя она не собиралась. Увидев искаженное злостью лицо сестры, Амбер попятилась назад.
— Я решила, что Андрей Блу вполне подходит тебе. Можете встречаться с ним во время уикэнда. Я сообщу папе, он наверняка одобрит. Между прочим, Андрей рассказал мне кое-что о своей семье. Это добрые христиане. Кстати, я наблюдала за выражением твоего лица, когда Андрей сказал, что поведет тебя в церковь. Папа прав: ты порождение дьявола.
Руби шагнула к Амбер, отрезав ей путь из комнаты.
— Пожалуй, ты права, я наверняка попаду в ад, а знаешь почему? Когда-нибудь я просто прикончу тебя, после чего меня непременно посадят на электрический стул. Можешь так и передать папе.
— Я все ему расскажу, всю твою подноготную! — взвизгнула Амбер. — И закрой свой поганый рот!
Признаться, раньше Руби никогда не произносила вслух никаких ругательств, кроме «дерьмо» и «набитый дурак», но сейчас ее словно прорвало.
— «Поганый рот»?! — воскликнула она. — Ты, наверное, просто еще не слышала настоящей брани. Капитан Денисон, например, семьдесят раз в день говорит «трахаю». Его босс называет всех женщин «шлюхами», а адмирал Маллори считает всех людей «сукиными сынами». Вот как разговаривают эти военно-морские мужи, так и передай папе. Впрочем, можешь сообщить ему все что угодно. Но не смей распоряжаться мной. На будущей неделе я, так и быть, встречусь с Андреем, потому что он очень приятный кавалер и умеет ждать, как настоящий рыцарь. Но не вздумай еще раз втянуть меня в подобную авантюру. Иначе я расскажу этому парню о тебе буквально все, начиная с того, какая ты грязнуля и проныра.
Руби почти задыхалась от негодования.
— Да ты ничто, мусор, человеческие отбросы! — кипятилась Амбер.
— Я? Мусор? — усмехнулась Руби. — Известно ли тебе, что наш отец — столп святого Барнабаса — буквально бредит Грейс Лачери? Я видела собственными глазами, как он ее раздевал, и мама видела. Наш отец — распутник, и держу пари, ты похожа на него как две капли воды. Когда никого нет, ты наверняка ведешь себя точно так же.
— Ну погоди, погоди! — взвизгнула Амбер, скрываясь за дверью.
Руби в сердцах захлопнула за сестрой дверь. «Человеческие отбросы» — так вот, значит, кем они ее считают. Эти слова почему-то больно ранили.
* * *
Амбер торопливо пересчитала горсть мелочи, прежде чем положить деньги на небольшую металлическую полку возле платного телефона. Она подняла руку, чтобы опустить первую монету, и посмотрела на часы. Родители всегда ложились спать ровно в одиннадцать. При этом отец не допускал никаких нарушений заведенного распорядка. Сейчас еще не было одиннадцати, так что звонить можно. Но Амбер медлила. Из головы у нее никак не шли слова Руби об отце и Грейс Лачери. Амбер постаралась отогнать эти мысли. Да, отец был прав: у Руби грязная душа.
Признаться, Амбер не понимала, какая необходимость звонить домой каждую неделю. Кроме того, в понедельник у нее часто болела голова, а иногда эти боли преследовали ее и во вторник. Сейчас у Амбер голова просто раскалывалась, и все из-за проклятой Руби.
Она терпеливо ожидала, пока оператор соединит ее с Барстоу, бросая в прорезь монеты по десять пенсов. Амбер всю неделю собирала мелочь для телефонных разговоров. Впрочем, они занимали у нее не больше трех минут, потому что отец вешал трубку по истечении первых девяноста секунд.
Георг Коннорс подходил к телефону только после третьего звонка, словно выполняя при этом своеобразный ритуал: он не спеша поднимался с кресла, пересекал гостиную, спускался вниз, брал трубку.
— Георг Коннорс, — как всегда без всякого приветствия произнес отец.
Амбер ответила как можно мягче, надеясь, правда напрасно, услышать хоть одно ласковое слово.
— Привет, папа, это Амбер. Как ты себя чувствуешь? Как мама? Уже довольно поздно.
— Не слишком, дочка. У меня в запасе есть еще пять минут, прежде чем подняться наверх. С твоей матерью все в порядке. Правда, она никогда не говорит, как себя чувствует.
«У нее об этом никто и не спрашивает», — подумала Амбер, кисло улыбаясь, потом, набрав в легкие побольше воздуха, сказала:
— Папа, теперь о Руби. Она вытворяет жуткие вещи: нещадно ругается, совершенно не желает меня слушать.
Эти фразы Амбер почему-то произнесла жалобным голосом.
— Я отдал Руби в твое распоряжение. Полагаешь, я совершил ошибку? Не позволяй ей пререкаться с тобой, прояви твердость. Если Руби напрашивается на это, распредели каждый ее день строго по часам. Возможно, я ошибался, отправляя ее в город. — В этих словах была явная угроза, и у Амбер подкосились ноги. — Следующие выходные я занят, — продолжил отец. — Может, мать захочет приехать к вам. Еще есть какие-нибудь вопросы, дочка?
— Никаких, папа.
— Тогда добрый вечер. И не звони, пока не убедишься, что не в состоянии справиться с Руби.
— Извини, — прошептала Амбер, но отец уже повесил трубку.
Она взглянула на часы: разговор длился две минуты десять секунд. Господи, на что она надеялась? «Дочка»… Георг Коннорс ни разу даже не назвал ее по имени. Чего она хотела? Услышать от отца доброе слово?
Амбер уселась в оранжевое кресло. Ей вовсе не хотелось возвращаться в Барстоу и работать там на швейной фабрике. Амбер уже пошел двадцать второй год, но она знала, что не сумеет противостоять отцу. Вот Руби — другое дело. Та будет бороться до последнего, а сестру превратила вчера вечером в своего смертельного врага. Амбер даже улыбнулась, представив, как Руби будет брыкаться и вопить на всем обратном пути в Барстоу. Она же покорно сядет в автомобиль отца, твердя: «Да, сэр, я счастлива, что уезжаю домой, прошу прощения, что покинула вас». Амбер вдруг захотелось провалиться сквозь землю, перенестись куда-нибудь в Китай, где отец никогда не найдет ее.
Потом она вспомнила о Грейс Лачери. Все соседи заглядывались на Грейс, щеголявшую в шортах и коротких кофточках. Амбер сомневалась, видел ли отец когда-нибудь собственную жену с обнаженной шеей. В их семье это считалось грехом, позором. Даже ее рождение было окружено тайной. Амбер сама придумала сказку, будто она спустилась с неба, как ангел.
Только замужество могло вырвать ее из-под власти отца. Нанги как-то заикнулся о женитьбе и предстоящем возвращении домой, но так и не сделал предложения. Его родина находилась на другом конце света. Выйдя замуж, она оказалась бы недосягаема для отца. Эти мысли вот уже несколько дней не давали Амбер покоя.
* * *
День выдался на редкость хмурый, туманный; по небу блуждали серые облака. «Какая досада», — подумала Руби, вскакивая с постели. С утра обещали хорошую погоду, и лишь минут пять назад солнце спряталось за тучи.
— Не порти мне этот день, пожалуйста, господи, — умоляюще прошептала она, взглянув на плетеную корзинку для пикников — подарок Нолы.
После посещения зоосада они с Калвином собирались прогуляться по парку, и Руби решила запастись провизией. Она купила в гастрономе на углу ветчину, сандвичи с сыром, кока-колу, вареные яйца, персики, сыр и картофельные чипсы.
* * *
Вчера капитан Денисон вместе с зарплатой выдал ей дополнительно двадцать пять долларов и рекомендательное письмо, в котором сообщал, что Руби — самая лучшая из всех когда-либо работавших у него секретарш. Он также пожелал ей удачи на новом месте, у адмирала Квиери. Руби должна была уже в понедельник приступить к своим новым обязанностям. Заплатив за ланч, она отправилась в контору директора, чтобы внести последний взнос и попрощаться с этой милой женщиной. Теперь у нее оставалось семь долларов. Руби собиралась потратить их на пикник и нисколько не жалела об этом.
Она подумала о своей новой работе, решив заранее подобрать необходимую одежду на каждый день и изучить маршрут до Пентагона. На следующей неделе предстоял также переезд на другую квартиру.
Руби распахнула окно и в комнату ворвался горячий, влажный, густой, как туман, воздух. В это время листья на деревьях зашевелились под каплями дождя. Помнится, бабушка всегда говорила, что крупные капли не предвещают затяжного дождя. Но Руби все равно беспокоилась.
Прикрыв окно, она оделась и причесалась. Дождь стал тише, выглянуло солнце. Руби облегченно вздохнула.
Позавтракала она в кафе «Хот-Шоп», ломая голову над тем, врать или не врать Амбер. Впрочем, все зависело от настроения сестры. Зная, что Амбер по выходным поднимается ровно в девять, Руби заказала вторую чашку кофе и пила ее до девяти пятнадцати, после чего вернулась в дом.
Она заметила сестру в кафе местного магазина с книгой-справочником.
— Ты собираешься отравить мне и сегодняшний день? — подняла голову Амбер.
— Нет, — пожала плечами Руби. — Кстати, ты не будешь возражать, если я после полудня отправлюсь в зоосад, а потом в парк на пикник? Нола дала мне вот эту большую корзину.
Последовало продолжительное молчание.
— Ты идешь со своим другом? — небрежно спросила Амбер.
Руби утвердительно кивнула в ответ.
— Ты вернешься к ужину?
Ответить на этот вопрос оказалось гораздо труднее.
— Так да или нет? — настаивала Амбер.
— Я хотела еще сходить в кино, на самый последний фильм «Африканская королева». Сеанс закончится где-то около девяти.
Амбер снова задумалась: зоосад, пикник, кино…
— Тебе уже пора обзаводиться знакомыми. Признаться, мне не нравится твоя подруга.
«Ну вот, начинается — с досадой подумала Руби, но благоразумно промолчала. По крайней мере, свидание с Андреем Блу — очень хорошее алиби. Главное сейчас — улизнуть от Амбер, не вызвав при этом у нее никаких подозрений.
* * *
Руби вышла из дома в одиннадцать часов, чтобы купить в гастрономе на Девятой улице кое-какие сладости. По дороге она также опустила два письма: для бабушки и Опал. Сначала Руби хотела пешком добраться до зоосада, но корзина оказалась довольно тяжелой, поэтому она свернула на Коннектикут-авеню и села в автобус, который довез ее прямо до Вудли-роуд, к входу в зоосад.
Чувствовала она себя превосходно. Солнце снова спряталось за облаками, но небо оставалось голубым. Руби казалось, что она выглядела прекрасно в розово-голубом костюме из шотландки. Нола украсила низ костюма, воротник и карман белой отделочной тесьмой, назвав стиль «рубиизм» в честь Руби. Она также отдала ей на время свои белые сандалии, отполированные так, что они выглядели совсем как новые, и две гребенки для волос.
Вытянув шею, Руби окинула внимательным взглядом пеструю толпу. Здесь были туристы, просто отдыхающие, родители с детьми. Где-то впереди раздавались скрипучие звуки шарманки. Резко пахло сырой землей, Руби уселась на ближайшую скамейку, пожалев, что у нее нет с собой солнечных очков.
Так она сидела долго, пока не решилась спросить у проходившей мимо пожилой супружеской пары время.
— Ровно час, дорогая, — вежливо ответила седовласая женщина. — Вы кого-то ждете? — Заметив смущение девушки, она успокаивающе добавила: — Возможно, ваш друг стоит сейчас у другого входа в парк.
— У другого входа? Значит, их несколько? — удивилась Руби.
— Да, дитя.
Супруги показали ей дорогу к другому входу в парк. Руби бросилась туда. Корзина больно била при этом по ее ногам. Конечно, Калвин ждет ее там, думала она. Как же можно быть такой глупой?! Разве трудно догадаться, что наверняка есть и другие входы.
— Очевидно, он думает, что я его обманула, — бормотала Руби, обходя полную даму с двумя собаками на поводках.
Они с Калвином увидели друг друга одновременно.
— Я ждала у входа Вудли-роуд, — несколько раздраженно сказала Руби, раздосадованная, что он заранее не предупредил ее об этом.
— Прошу прощения. Признаться, со мной никогда не случалось ничего подобного. Я никогда не был здесь и не предполагал, что существует несколько выходов. Я уже решил, что вы просто передумали.
Калвин выглядел таким удрученным, что Руби предложила:
— Мы с вами оба допустили ошибку. Давайте лучше поскорее забудем об этом, о'кей?
Калвин коснулся ее руки.
— А я уже собрался искать вас.
Это ложь, сразу догадалась Руби. Он наверняка прождал бы ее часов до четырех, но так и не решился бы сдвинуться с места, опасаясь, что она не сдержала своего обещания и просто не пришла на свидание.
— Вы действительно начали бы меня искать? — допытывалась Руби. — А если бы я, например, вдруг заболела или что-то еще? Как бы я связалась с вами? Я ведь даже не знаю, к кому обратиться на базе.
— Мне еще труднее поверить, что вы хотите встречаться со мной, — с несчастным видом проговорил Калвин, еще крепче сжимая ее руку.
Руби вдруг почувствовала себя эдакой покровительницей застенчивого молодого человека. Впрочем, в какой-то степени она понимала его, потому что ей самой часто не хватало уверенности.
— Будь у меня фотоаппарат, я бы непременно сфотографировала вас, — улыбнулась Руби, меняя тему разговора.
— Зачем? — насторожился Калвин.
— Видите ли, я купила в подарок сестре альбом для фотографий, но она такая гадкая, что я решила оставить его себе. Признаться, вам так идет эта синяя форма. Я бы хотела, чтобы ваша фотография была первой в моем альбоме. К сожалению, у меня нет фотоаппарата.
— Зато у меня есть. Я принесу его вам в следующий раз, о'кей?
— А я куплю пленку, и мы сделаем два комплекта негативов: для вас и для меня, — обрадовалась Руби.
— Тогда я принесу фотоаппарат уже завтра. Пройдемся?
— Лучше давайте присядем вот здесь, на скамейке. Мне нужно поговорить с вами. Сначала я хотела сочинить какую-нибудь небылицу, чтобы не расстраивать вас. Но вы ведь уже совсем взрослый мужчина, вам двадцать четыре года, надеюсь, вы поймете меня и простите. Возьмите мою руку и смотрите мне в глаза, да не будьте простофилей, — добавила Руби, употребив одно из любимых выражений капитана Денисона.
Калвин с угрюмым лицом выслушал рассказ Руби о предстоящем свидании с Андреем Блу. По всему было видно, что это ему не нравится, но он утвердительно кивал головой и лишь спросил:
— Как часто вы будете видеться с этим парнем?
— Как можно реже. Поймите, я вынуждена это сделать. Мне совсем не хочется возвращаться обратно в Барстоу.
Калвин ничего не ответил, тогда Руби с некоторым беспокойством поинтересовалась:
— А вы собираетесь встречаться с другими девушками?
— Клянусь, нет. Но я вас вполне понимаю.
— Знаете, мне уже надоело здесь. Давайте пойдем в парк. Я проголодалась.
В парке они оказались среди других парочек с такими же корзинками для пикников, которые искали уединенное местечко в тени деревьев. Над головой чирикали птички, резвились белки. Руби со смехом указала на бельчонка, прыгавшего не так ловко, как его проворные собратья. Калвин с улыбкой стал наблюдать за зверьком, почувствовав легкое головокружение, когда Руби вдруг прислонилась к его плечу.
Они довольно быстро нашли подходящее место для пикника.
И тут Руби неожиданно постигло разочарование. Калвин оказался крайне педантичным. Он не только аккуратно расправил каждую складочку на одеяле, но и чуть ли не по линейке разложил все продукты. Наблюдая за ним, Руби вдруг почувствовала непонятное раздражение. В конце концов, это же пикник, а не обед в солдатской столовой! «Интересно, как поступит Калвин, если на одеяло заползут муравьи? — пронеслось у нее в голове. — Наверняка начнет стряхивать их на траву, а потом примется искать новое место». Представив эту картину, Руби усмехнулась.
Впрочем, пикник прошел вполне сносно. Спустя час Руби уже собрала крошки от сандвичей на пропитанную воском бумагу, положив ее на край одеяла.
Калвин наблюдал за ней, прислонившись спиной к дереву. Руби почувствовала себя несколько неуютно, совершенно не зная, что делать дальше. Она украдкой посмотрела на другие парочки. Парни и девушки вели себя довольно раскованно и, не стесняясь, клали головы на колени друг другу. Развеяв сомнения Руби, Калвин придвинулся к ней поближе и обнял ее.
Сердце Руби отчаянно забилось в груди. Впрочем, рядом с Калвином она чувствовала себя в полной безопасности. Он даже ни разу не попытался поцеловать ее. Судя по всему, Калвин был не слишком искушен в этих вопросах. Значит, они будут вместе постигать науку любви. Руби вдруг подумала об Андрее Блу. Морской пехотинец наверняка не упустил бы такой шанс.
Неожиданно Руби заметила парочку, расположившуюся внизу холма, которая весело барахталась на одеяле. Проворные руки парня умело ласкали тело девушки. Казалось, их у него не две, а четыре.
Калвин, тяжело дыша, тоже наблюдал эту сцену, все сильнее и сильнее прижимая к себе Руби. Глаза его возбужденно блестели. Неожиданно он приник к губам Руби, раздвигая их влажным языком. По телу девушки словно прошел электрический ток. Георг Коннорс наверняка назвал бы эти ощущения греховодными.
Руби, слегка извиваясь, придвинулась к Калвину, словно желая слиться с ним воедино. Она наслаждалась этим неожиданным поцелуем, чувствуя вкус яблока на его языке.
— О боже, — вдруг простонал Калвин, отпрянув от нее.
— Что случилось? — удивилась Руби.
— Ничего, — ответил он. — Вы прекрасная девушка. Парни любят увиваться вокруг таких как вы, но им нужно только одно… Тот морской пехотинец, с которым вы завтра встречаетесь, именно такой, а я нет.
— Откуда вам это известно? — Руби не понравился столь крутой поворот разговора.
— Я знаю все и сторонюсь подобных парней. Сначала они соблазняют девушек, а потом разглагольствуют о своих победах во время завтраков, ланчей и обедов, ни слова не говоря при этом о каких-либо возвышенных чувствах.
Калвин явно относился к ней с уважением, с удовлетворением подумала Руби.
— Я считаю, нам нужно больше общаться, в ближайшие дни, — нерешительно сказала она. — Как же мы еще узнаем друг друга?
— Теперь я точно знаю, что люблю вас. Возможно, когда-нибудь мы даже поженимся. Мне бы хотелось иметь дочь, похожую на вас, и сына, похожего на нас обоих.
Руби пристально посмотрела в глаза Калвина.
— Почему вы не хотите, чтобы мальчик походил на вас? Если бы мы поженились, я бы только порадовалась этому.
— Не хочу, чтобы он пережил то, что перенес я.
— Этого бы не произошло, — игриво заметила Руби. — Я бы твердила ему каждый день, что он лучший человек на свете. Мои дети не повторят моего прошлого. Я всегда буду выслушивать их, не ссылаясь на занятость. Я стану им настоящим другом. А каким родителем вы себя представляете?
— Строгим.
— И не только, если вы действительно когда-нибудь женитесь на мне. Впрочем, я не стремлюсь выйти замуж.
— Почему? — изменился в лице Калвин.
— Я не хочу жить как живут мои родители, которые просто ненавидят друг друга. Вот у моих дедушки и бабушки был замечательный брак. Они всегда много смеялись и были неразлучны друг с другом. Человек должен сильно любить того, за кого собирается замуж.
Руби замолчала, ожидая, что Калвин расскажет о своей семье. Но вместо ответа он лишь поцеловал ее в губы. Этот нежный упоительный поцелуй был красноречивее многих слов.
— Меня вполне устроит такой ответ, — не смущаясь произнесла Руби.
Калвин откинул голову и расхохотался.
— Давайте я отведу вас пообедать, — предложил он, — Можете подкрасить губы.
— Отправимся в большой ресторан на Хот-Шоп-стрит?
— Нет, в Хоугатс на Потомак. Это на пересечении Девятой улицы и Мейн-авеню, на юго-востоке. Там готовят самые лучшие блюда из морепродуктов. Полагаю, вам понравится.
Свидание за обедом! Об этом стоит рассказать Ноле и бабушке. Правда, Руби не любила рыбу, но если такая пища нравится Калвину…
— Как насчет китайской кухни? — предложил Калвин, заметив ее колебание.
— Я еще никогда не была в китайском ресторане.
— Тогда отправимся в Драгон.
Руби вопросительно посмотрела на большую корзинку для пикника.
— Я объясню, что в ней наш любимый кот, — улыбнулся Калвин. — Можно также с таинственным видом прошептать что-нибудь насчет военных секретов.
— Мне больше нравится версия с котом, — прыснула Руби.
«О, у Калвина, определенно есть чувство юмора», — подумала она. Впрочем, что-то в этом юноше все-таки настораживало ее.
В ресторане пожилой китаец с длинной жидковатой бородкой вопросительно посмотрел на корзину, но ничего не сказал. Калвин с облегчением закатил глаза, а Руби хихикнула.
Потом они уселись за стол. Руби заказала котлету, а Калвин — блюдо на свой вкус. Орехи оказались сладкими и влажными. Руби так понравилось, что она съела целых шесть штук, Калвин — два. Печенье «Гадание», с запечатанным предсказанием судьбы, оставили напоследок.
— Сначала читайте вы, Калвин. Ну, что там? — настойчиво спросила Руби.
Калвин дважды откашлялся.
— «Ваша настоящая любовь — рядом с вами». — Он густо покраснел.
— Это так романтично! — воскликнула Руби, разрывая упаковку. — «Вы почти там». О, мы должны очень серьезно отнестись к этим предсказаниям. Вы можете отдать мне свое? Я вклею их в альбом.
— Думаю, здесь есть маленькая опечатка.
— Согласна с этим, — улыбнулась Руби, пряча в карман оба послания.
Когда они наконец расстались, было уже двадцать минут девятого. Руби направилась домой, Калвин — на базу; в одиннадцать ему предстояло заступать на вахту.
— Я буду думать о вас, — сказала на прощание Руби. — Если хотите, встретимся завтра вечером. В десять часов вечера я спущусь в вестибюль.
— Я обязательно приду, — крикнул Калвин.
Ночь выдалась на удивление теплой. Запрокинув голову, Калвин всматривался в крошечные звездочки на темном небе. Возможно, Руби сейчас делает то же самое. Ему еще не приходилось встречать такую сильную, волевую и одновременно невероятно мягкую и нежную девушку. Она уже не раз заставляла его смеяться до слез. Признаться, Калвин не мог вспомнить, когда он в последний раз так смеялся. Возможно, давным-давно, много лет назад. Хватит быть таким серьезным и несчастным. Боже, он наконец счастлив! Завтра вечером он будет еще счастливее, когда Руби расскажет ему, как скучно она провела время с морским пехотинцем.
Калвин всматривался через окна автобуса в темноту ночи, строя всевозможные планы устранения своего соперника. Руби должна принадлежать ему одному. Она ведь сама сказала, что будет завтра думать только о нем.
Перед заступлением на вахту Калвин принял душ и переоделся в чистую форму. Он был очень щепетилен в отношении одежды и всего, что касалось лично его, и несмотря на скромность, стремился во что бы то ни стало добиться внимания окружающих.
Приведя себя в порядок, Калвин покинул казарму и отправился заступать на вахту, которая длилась восемь часов. Он уже уселся за свой письменный стол, когда в голову вдруг пришла ужасная мысль.
Калвин хотел стать для Руби поддержкой, опорой, но для этого он должен сам распоряжаться своей жизнью. Сейчас же это не представлялось возможным: служба, обязанности… Калвин неожиданно понял, что Руби не настолько нуждается в нем. При этой мысли у него на лбу выступила капли пота. Сегодня Руби только и делала, что выпячивала собственное «я», а он, подобно медузе, безропотно позволял ей это. Впрочем, сейчас ему было так хорошо, что он постарался побыстрее забыть об этом.
* * *
Руби отчаянно боролась с собой, изо всех сил пытаясь проснуться. Сегодня ей предстояло пережить скверный день. Комнату наполнили хмурые тени начинающегося утра. Руби прислушалась, но не уловила даже пения птиц.
Ей так не хотелось вставать, встречаться с Андреем Блу, идти в церковь. Сейчас она желала только одного: понежиться в постели, думая о Калвине. Руби вспомнила их первый поцелуй и красное смущенное лицо Калвина при виде любовных игр расположившейся у подножия холма парочки. Руби сначала несколько раз произнесла про себя, потом повторила слово «секс», и по ее телу разлилось приятное тепло.
Давясь от смеха, она зарылась лицом в подушку, представив себя и Калвина за этим занятием. Он казался ей таким педантичным: вряд ли он захочет снять свой щегольской наряд. Кроме того, он был еще девственником, как и она.
А вот Андрей Блу производил впечатление человека, весьма просвещенного в подобных вопросах. Уж он-то наверняка не станет краснеть и смущаться. Интересно, какие ощущения вызовут у нее его прикосновения?
Калвин и Андрей. Андрей и Калвин. Андрей и Руби. Господи, настоящий любовный треугольник, и она — часть этого треугольника. Руби с наслаждением потянулась, чувствуя себя просто превосходно. Она вдруг вспомнила день, когда их соседка Грейс Лачери рассказала ей о сексе.
— Милая, заниматься сексом так же естественно, как завтракать, — заявила тогда Грейс. — Возможно, это можно уподобить обильному великолепному завтраку, который я каждое воскресенье подаю своему Полу. Он состоит из вафель с черничным сиропом, яиц вкрутую со свежим беконом, клюквенного варенья и высокосортного желтого масла, а также свежего апельсинового сока и кофе, запах которого разносится по всему дому. Мы с Полом понимаем секс именно в таком свете, — возбужденно сверкнула глазами Грейс, затем продолжила: — Все в городе считали меня дикой, необузданной, эдакой шлюшкой, потому что я люблю хорошо проводить время. Однако замуж за Пола я вышла девственницей. Жители этого города — или домашние ангелы, или уличные дьяволы. Впрочем, мне наплевать, что они думают обо мне, — неприязненно заметила Грейс. — У нас с Полом счастливый брак, вероятно, один из самых крепких в этом вонючем городе. Надеюсь, ты понимаешь меня?
— Достаточно хорошо. Значит, непристойно заниматься сексом до замужества?
— Если тебя волнует мнение окружающих, то да. Если же ты действительно влюбилась и не боишься пересудов, то действуй! Жизнь слишком коротка, чтобы беспокоиться о том, что о тебе скажут другие.
— А сама ждала, — озадаченно проговорила Руби.
Грейс печально улыбнулась.
— Иногда мне хотелось сдаться, но какая-то сила в последний момент всегда останавливала меня. Я ждала настоящей любви. Существует некая незримая грань между страстью и любовью, — с нежностью в голосе закончила женщина.
Руби всегда нравилась Грейс. Она выглядела прехорошенькой со своими распущенными волосами, широко расставленными голубыми, как у младенца, глазами и густыми ресницами. На ее щеках играл румянец. Грейс тщательно следила за кожей, по два раза в день делая глицериновые ванны. У нее были мягкие руки и длинные пальцы. На ногтях неизменно блестел красный лак. Так же тщательно Грейс ухаживала за ногами. Георг Коннорс называл эту женщину греховодницей.
— Мечтаешь о том, как взять препятствие? — усмехнулась Грейс, уперев руки в пышные бедра.
Руби густо покраснела.
— О нет, понимаете, просто мне хочется с кем-то поговорить об этом. Однажды я обратилась к маме, но она сделала вид, будто не понимает, о чем идет речь.
— Оно и понятно, — с горечью согласилась Грей. — А как насчет отца?
Руби фыркнула в ответ.
— Понимаю. Я слышала, ты уезжаешь из этого средневекового города. Думаю, ты уже черта с два вернешься сюда.
— Да, я никогда не вернусь сюда. Но если я однажды встречу кого-нибудь и полюблю, то обязательно напишу вам, прежде чем на что-нибудь решусь.
Руби усмехнулась, вспомнив свое обещание: будет ли у нее время обо всем написать Грейс?
* * *
Андрей уже ждал ее внизу, в вестибюле. Там же находилась и Амбер.
— Вы прекрасно выглядите, Руби, — проговорил Андрей, торопливо вскакивая с места.
— Вы готовы? — поинтересовалась она, холодно взглянув на Амбер. — Мы идем в церковь.
Амбер молча посмотрела им вслед.
На улице барабанил дождь.
— Послушайте, Андрей, мне вовсе не хочется идти в церковь, — призналась Руби. — Можете отправиться туда сами, а я подожду вас.
— Да нет же, черт возьми. Я предложил это, только чтобы добиться благосклонности вашей сестры. Она была очень внимательна ко мне.
— Боюсь, у вас сложилось неверное представление об Амбер.
Руби коротко рассказала об их взаимоотношениях. Когда она закончила, у Андрея даже открылся рот от изумления.
— Поэтому знайте, если вы когда-нибудь заговорите с моей сестрой о чем-либо еще, кроме погоды, больше мы с вами никогда не увидимся. Мне не нравится, когда решают за меня и за моей спиной.
Андрей остановился, чтобы раскрыть зонтик.
— Значит, вы идете сейчас рядом со мной только из-за вашей сестры?
Руби так и подмывало выложить всю правду, но она сдержалась, не желая расстраивать его.
— Просто я не люблю, когда на меня оказывают давление.
— Прошу прощения. Я действительно сожалею. Теперь мне известны правила, и я не стану их больше нарушать. И все же можем приятно провести время.
Краем глаза Руби заметила за своей спиной какое-то движение. Казалось, кто-то следил за ними. Она быстро оглянулась, но не увидела ничего подозрительного. Прикрывшись зонтиками, прохожие сновали взад-вперед по улице.
— Возьмите меня под руку, иначе мы промокнем даже под зонтиком, — громко проговорил Андрей, стараясь перекричать шум дождя.
Не обращая внимания на собор, который они якобы собирались посетить, Руби и Андрей перекусили клубникой с вафлями в кафе, затем выпили по три чашки кофе. Руби то и дело поглядывала через окно, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть сквозь пелену дождя. Ей показалось, будто кто-то наблюдает за ними с другой стороны улицы.
— Нам пора уходить, — повернулась она к Андрею. — Посмотрите, какая выстроилась очередь. К тому же это уже третья чашка кофе.
Андрей пожал плечами.
— Ладно, оставим чаевые на столе. Официантка сама придет за деньгами. Что же касается этих стоящих в очереди людей, то им следовало пораньше подняться с постели, как это сделали мы. Мне здесь очень нравится. Я мог бы просидеть здесь хоть целый день.
— А как же Глен Экоу? Разве мы не пойдем туда?
— Нет, это заведение не работает в такой день. Я предлагаю отправиться в «Капитал», посмотреть на Джонни Рея, его выступление на эстраде. Кстати, он вам нравится?
— Вы имеете в виду живьем? О, у меня есть его фотография, но я не доверяю снимкам, — захлебываясь от восторга, проговорила Руби.
Андрей рассмеялся.
— Значит, я не ошибся, купив сегодня билет у моего товарища. Похоже, его девушка не любит Джонни Рея. Так, у нас шестой ряд, средний проход. — Андрей невольно залюбовался светившимися словно звездочки глазами Руби. — Вы выглядите так прелестно, что мне чертовски хочется прямо здесь расцеловать вас.
«Ему совершенно наплевать на мнение других людей», — отметила про себя Руби. Однако она не решилась на такую вольность даже ради Джонни Рея.
— За кого вы меня принимаете? — холодно спросила Руби.
— Думаю, всем девушкам нравится, когда их целуют. Или я ошибаюсь? Впрочем, давайте оставим эту тему, о'кей?
— Решено.
* * *
Покончив с третьей чашкой кофе, Руби поднялась из-за стола, бросив последний взгляд в окно. Сердце едва не выскочило у нее из груди. Она вдруг узнала стоящего на той стороне улицы человека: это был Калвин.
Прищурившись, Руби пыталась рассмотреть его сквозь крупные капли дождя, но Калвин уже удалился, заслоняя зонтиком лицо. Облегченно вздохнув, Руби отправилась в комнату отдыха, но Калвин все равно не шел у нее из головы.
Вскоре представление полностью захватило ее. Руби не отрывала взгляда от любимого киноактера, когда Андрей неожиданно поцеловал ее прямо в губы. Впрочем, в этом поцелуе не оказалось ничего приятного и волнующего, о чем она и сообщила Андрею.
— Это еще только начало, — заметил он, вновь приникнув к ее губам.
У Руби снова появилось ощущение, что за ней наблюдают, однако она не воспротивилась поцелую.
— Уже лучше? — насмешливо спросил Андрей.
— На немного, — пожала плечами Руби.
Андрей фыркнул, с трудом сдерживая раздражение.
Когда они вышли из зала, посмотрев эстрадное представление и два полнометражных фильма, было уже шесть часов. На улице еще продолжался дождь. Руби нервно огляделась вокруг, ища глазами знакомую фигуру с зонтиком.
Все это время Калвин неотступно следовал за парочкой. В зале он сел через два ряда от Руби и Андрея и, если бы не тучный мужчина впереди него, наверняка перескочил бы через сиденье и не оставил бы мокрого места от этого морского пехотинца. Впрочем, Калвин никогда не сделал бы этого, чтобы не привлекать к себе внимания и не позорить форму офицера. Настроение у него было самое мрачное: этот Андрей Блу целовал его девушку! «Интересно, сравнивает ли Руби поцелуй морского пехотинца с моим, — не на шутку встревожился Калвин. — Дерьмо!» — в сердцах выругался он про себя.
Сейчас они, вероятно, отправятся перекусить, решил Калвин. Этот проклятый пехотинец поведет Руби или в фешенебельный ресторан, или на очередное шоу. Значит, вновь придется мокнуть на улице под дождем. Однако Калвин не собирался отказываться от слежки и возвращаться на базу. Руби принадлежит только ему, и никакому глупому морскому пехотинцу не удастся отнять ее у него.
* * *
— Куда бы вы хотели пойти: в ресторан с французской кухней или в ресторан, специализирующийся на мясных блюдах? — довольно сухо спросил Андрей, явно раздосованный замечанием Руби о его поцелуе.
Руби колебалась. Признаться, она никогда не пробовала французских блюд, но как это отразится на кошельке ее кавалера?
— Это дорогой ресторан? — осторожно спросила она, но, заметив удивление и беспокойство на лице Андрея, поспешно добавила: — Я не испытываю никакого желания посещать дорогостоящие заведения. Я никогда не пробовала французской кухни. Вдруг она мне не понравится…
Руби умолкла на полуслове, смущенная и обиженная одновременно. Дождь по-прежнему лил как из ведра, и вращающийся зонтик походил на миниатюрный водопад. Это зрелище несколько увлекло Руби.
— Не знаю как вам, а мне кажется довольно романтичным просто погулять под дождем.
Андрей удивленно взглянул на нее.
— Мои сапоги уже разваливаются, да и ваши тоже. Мои штаны промокли до нитки, зонтик начинает протекать. В такой ливень мне не до романтики.
— Вы совершенно правы. Мы с вами промокли до нитки. Вам следовало позвонить мне сегодня и отменить свидание. Уверена, вы уже сожалеете об этом, да и я тоже. Надеюсь, вы не будете возражать, если я вернусь домой и переоденусь? Благодарю за завтрак и за эстрадное представление. Мне все очень понравилось, кроме вашей компании. До свидания, — закончила Руби и запрыгнула в автобус.
Она уже бросила жетон в кассу, когда краем глаза заметила за спиной какого-то мужчину. Черт побери, неужели Андрей решил преследовать ее, рассердилась Руби. Однако, повернувшись, она увидела прямо перед собой Калвина. Он широко улыбался.
— Зачем вы весь день ходите за мной?
— Я хотел видеть вас, пусть даже рядом с этим проклятым морским пехотинцем. Вы сердитесь на меня?
— Нет, — рассмеялась Руби. — Признаться, Андрей — большой умник, но его поцелуи мне не понравились, полагаю, вы видели сцену в зале?
— Да. Я ничего не мог с собой сделать и всюду следовал за вами.
Руби растрогало признание Калвина. Просияв, она взяла его под руку.
— Я промокла, и вы промокли. Что же нам делать?
— Давайте прогуляемся под дождем? Я укрою вас своим плащом.
Вопреки его ожиданиям, Руби с радостью согласилась. Всю дорогу они смеялись, топая по лужам, обрызгивая друг друга, как расшалившиеся дети.
В это же самое время Андрей Блу, проклиная все на свете, вернулся в бараки морских пехотинцев и, хлюпая мокрыми сапогами, направился к своему шкафчику, сердито огрызаясь при этом на добродушные шутки сослуживцев.
— Судя по всему, парень потерпел неудачу, фыркнул Майк Мос. — Неужели девочка оказалась шлюхой? Что произошло, Блу?
Джек Дэвис увидел полоску бумаги, приклеенную на дверце шкафа, с тремя столбиками цифр. Первая колонка под буквой «X» обозначала похождения Андрея с девушками, вторая, с заглавной буквой «В», означала девственниц. В первом столбике было семь знаков, во втором — шестьдесят семь. Третий столбик с буквами «СО» свидетельствовал о неудачах Андрея и был совершенно чист. Друзья Андрея тоже имели подобные полоски бумаги на своих шкафчиках, но не столь детальные.
Андрей молча разделся догола и потянулся за нитроглицерином, но Майк Мос вместо этого подал ему карандаш.
— Не пора ли поставить в колонку «СО» большую жирную единицу? Давай рассказывай, смотри ничего не пропусти.
— Даю отбой, Мос. Я не в настроении, — хмуро ответил Андрей.
— Блу не проронит сегодня ни слова, парни. Дадим ему прийти в себя. Пусть кто-нибудь принесет ему мороженого, чтобы у него было что полизать, — захохотал Брайен Питерсон.
— Прекрати зубоскалить, — огрызнулся Андрей, понимая, впрочем, что нарушает неписаные правила их комнаты.
Если он хоть что-нибудь не расскажет о своих похождениях, товарищи так просто его не оставят. Но вот похвастаться-то Андрею было нечем. Девушка, которую он подцепил на танцах в воинском клубе, оставила его с носом. Кроме того, по милости этой Руби Коннорс, Андрей лишился сотни баксов. Между друзьями давно шло соревнование. Победителем становился тот, кто соблазнит десять девственниц и ни разу не потерпит неудачу.
Черт побери! Ну не святая же эта Руби Коннорс?!
* * *
Руби любила осень. В этом году ее младшая сестренка Опал пойдет в восьмой класс. Значит, под крышей родителей ей остается жить немногим более четырех лет.
Руби тоже по вторникам и средам ходила на занятия. Она записалась на бухгалтерские курсы, правда, совершенно не представляя, что делать дальше с этими знаниями. Просто ей нужно было чем-то занять вечера, чтобы не слоняться по комнате в ожидании очередного уик-энда и встречи с Калвином.
Признаться, она по уши втрескалась в него, хотя никогда открыто не заявляла об этом. Калвин же, напротив, только и твердил о своей любви к ней. Они приятно проводили время. Возвращение домой было для Руби настоящей пыткой.
Вскоре они с сестрой и ее подругами переехали на новую квартиру. Вопреки ожиданиям, девушки оказались весьма приятными особами и ничуть не докучали ей. Самым странным было то, что Амбер тоже не обращала на нее никакого внимания. Руби сделала вывод, что сестра влюбилась и, может быть, просто боялась, как бы она не сообщила отцу о ее встречах с Нанги. Филиппинец почти все ночи проводил в комнате Амбер. И даже подарил ей кольцо. Судя по всему, у них была любовная связь. Иначе чем же еще объяснялось глупое блаженное выражение, не сходившее с лица сестры? Как бы там ни было, Амбер больше не грозила Руби отправить ее к родителям, и Руби была искренне благодарна за это Нанги.
Таким образом, у Руби все складывалось как нельзя лучше, если бы не Андрей Блу. Каждую вторую субботу она встречалась с Андреем, каждое второе воскресенье — с Калвином. Ей было интересно видеться с Андреем, но не более того. Ко всему прочему, Руби приходилось постоянно держаться начеку. Она уже два раза шлепала Андрея по рукам, кода его пронырливые пальцы хватали ее за коленку. Он при этом дулся, называя ее кокеткой. К несчастью, сегодня была его очередь встречаться с ней.
Руби ждала Андрея на улице возле дома.
— Специально для вас, — настоящая прогулка по Вашингтону, — улыбнулся он, театрально раскинув руки. — Разнообразие блюд и напитков: пиво, вино, джин. Надеюсь, вы не откажетесь?
— Мне нужно возвратиться к шести, — торопливо заметила Руби. — Скоро моя очередь готовить обед, поэтому мне нужно кое-чему подучиться.
— Хорошо, — согласился Андрей.
— И никаких крепких напитков, — потребовала Руби. — Я устала каждый раз отбиваться от вас. Если вы снова выкинете по дороге какую-нибудь штучку, мы больше не увидимся.
— Почему же вы встречаетесь со мной, раз мое поведение оскорбляет вас? Поверьте, я простой нормальный парень, нормальные парни любят обнимать и целовать своих девушек. Вы же, судя по всему, человек строгих правил.
— Почему же тогда вы продолжаете встречаться со мной?
— О'кей. Вы прелесть. Вы мне нравитесь.
Руби показалось, что Андрей вполне искренне произнес это. Взявшись за руки, они зашагали в направлении Килборна, затем повернули к Меридиану, сели в трамвай, который повез их в нижнюю часть города.
— А где конкретно состоится вечеринка? — спросила Руби.
— В посольском отеле. Вы там были?
Руби восприняла вопрос как неуместный и, покачав головой, поинтересовалась:
— А вы?
— Нет, но я много слышал о нем.
— Какая публика там бывает?
Андрей неопределенно пожал плечами.
— Думаю, мы попадем в шумную компанию.
Вестибюль посольской гостиницы был обставлен шикарно и красиво. Все было отполировано до блеска. Ступая по мягкому ковру, Руби чувствовала себя величественной и элегантной. Некоторые пары обращали на них внимание. Впрочем, разве можно было не заметить Андрея, отличавшегося красотой и стройной фигурой? Будь Руби влюблена в него, она бы восторгалась своим кавалером, но сейчас ее лишь радовала возможность прокатиться на лифте и принять участие в празднике.
В это время Андрей открыл ключом одну из комнат, и Руби вдруг поняла, что ее одурачили. Не было никакой вечеринки. Он просто снял комнату. Так вот почему все глазели на нее в вестибюле. Действительно, зачем еще офицеру появляться с дамой в отеле?!
— К черту вас, Андрей! — взорвалась Руби.
— Подождите минутку! — взмолился Андрей. — Я знаю, что вы обо мне сейчас думаете, и вы правы, но только не в главном. Я обманул вас и сожалею об этом. Но я уже заплатил за этот номер. Давайте просто посидим здесь, поговорим. Вы сердитесь, но я тоже вне себя. Вы водите меня за нос, встречаясь с этим парнем из военно-воздушных сил. Это некрасиво.
— Вы преследуете меня. Это грязно с вашей стороны. Вы просто смешны. Я хочу уйти немедленно!
— Подождите! Разрешите мне все объяснить!
— Можете поговорить со мной в лифте или на улице, но только не в этой комнате. Разве вы не понимаете этого?
— Я просто пытался добиться преимущества перед этим «ананасом» из военно-воздушных сил.
— Значит, я угадала ваши грязные замыслы! — воскликнула Руби.
— Ради бога, не кричите, иначе к нам пришлют местного сыщика, — приказал Андрей, одновременно пытаясь закрыть ей рот.
Руби изо всех сил пнула его локтем прямо в живот, затем, топнув ногой, отскочила в сторону.
— Не смейте поднимать на меня руку! Сейчас я спущусь вниз и доложу о ваших проделках администратору гостиницы, потом сообщу вашему командованию, как вы обманом заманили меня сюда.
— Ради Христа, выслушайте меня! Я не собираюсь ничего вам делать, что вы визжите, как разъяренная кошка?! Я никогда не брал девушек силой и не собираюсь делать этого сейчас.
Андрей опрометчиво потянулся к руке Руби. Размахнувшись, девушка ударила ему прямо в нос, разбив его в кровь.
— Это чтобы вы не думали, будто я сговорчива. Вы ублюдок! — выпалила Руби, скрываясь за дверью.
Андрей поспорил со своими сослуживцами, что сегодня прибавит к своему списку еще одну девушку, Руби Коннорс, и теперь проклинал себя за то, что впутался в эту историю. Еще ни одна девушка не отвергала и так не унижала его. Андрей буквально пришел в ярость, увидев две недели назад Руби в компании этого «ананаса» из военно-воздушных сил. Подумать только, эта деревенщина из Пенсильвании пользуется им как прикрытием перед сестрой. Именно тогда Андрей заключил с приятелями пари, но в данную минуту уже сожалел о случившемся. Говоря Руби, что она конфетка и нравится ему, он вдруг понял, что это на самом деле так. Эта девушка оказалась такой чистой, честной, искренней, но гордость не позволяла ему проиграть пари. Андрей горько усмехнулся. Похоже, он не только потерпел неудачу, но и навсегда потерял Руби.
Поначалу Андрей собирался броситься следом, извиниться, но потом решил взглянуть на свой разбитый нос. Рубашка и лицо оказались забрызганы кровью. Тогда он подбежал к крану с холодной водой, чтобы застирать белоснежное белье. Черт возьми, что теперь ему делать? Конечно, спать. Чем же еще занимается сейчас большинство клиентов отеля? Уже засыпая, Андрей думал: неужели он действительно влюбился в эту провинциалку по имени Руби Коннорс?
* * *
Руби вошла в ближайшую телефонную будку и дрожащими пальцами набрала номер Калвина. Услышав знакомый голос, она взволнованно произнесла:
— Я в нижней части города. Можешь встретить меня?
Калвин не на шутку встревожился, но как можно спокойнее ответил:
— Только не стойте на улице. Зайдите в магазин с кафе или куда-нибудь еще. Я приеду через час и сам найду вас.
Спустя час десять минут Калвин уже был на месте.
— Этот ублюдок что-то натворил?! — взревел он. — С вами все в порядке?
— Я разбила ему нос. Между нами все кончено. Скажи, мне ничего не будет?
— Не стоит беспокоиться. Ты собираешься позвонить в его ведомство? — спросил он, переходя на «ты».
— Возможно. А как ты считаешь?
— Если не произошло ничего существенного, то, пожалуй, не стоит.
— На чьей ты стороне? — сухо спросила Руби.
— Бесспорно, на твоей. Но здесь речь идет о судьбе человека, его карьеры. Не спорь. Я слишком подавлен сегодня.
— Что произошло? — встревожилась в свою очередь Руби.
— Меня переводят.
— Куда? Когда? — испугалась Руби.
— Через две недели, в город Бил, на базу военно-воздушных сил в Калифорнии. Меня поставили перед выбором: или Калифорния, или Ладфилд на Аляске.
— Калифорния? Но это… ведь так далеко. О, Калвин, — заплакала Руби.
На глазах Калвина тоже навернулись слезы.
— Давай поженимся, — неожиданно предложил он.
— Поженимся? — переспросила Руби и задумалась.
— Ну да. Приедешь ко мне в Калифорнию. Разве ты не хочешь этого?
«Замужество, дети, — пронеслось в голове Руби. Отец должен будет подписать согласие, но он никогда не пойдет на это».
— Я несовершеннолетняя. Мои родители… моя сестра…
— Но ты же говорила, что она ничего не знает обо мне. Ты можешь просто уехать, исчезнуть, оставив записку, тогда полиция не станет тебя разыскивать. Как они найдут тебя? Я позабочусь о тебе. Когда-нибудь я непременно стану генералом. А пока мы можем жить на базе. Если захочешь, пойдешь работать. Поначалу мы могли бы просто расписаться, а потом, когда минует опасность, обвенчаться в церкви. Разве ты не любишь меня? — озабоченно спросил Калвин.
— Конечно, люблю. Но я никогда не думала о замужестве. Мне только восемнадцать, и я еще ничего не добилась в жизни, кроме того, мои родители, особенно отец… он непременно найдет меня. Господи, он просто убьет меня!
— Если мы поженимся, твой отец не сможет так поступить. Я буду заботиться о тебе, клянусь. Так ты хочешь выйти за меня замуж? Просто скажи: да или нет. Всего остального мы добьемся своим трудом.
Калвин умоляюще смотрел на Руби, ожидая ответа. Ее руки и ноги вдруг стали словно ватные. Она лихорадочно взвешивала все «за» и «против». Вот если бы на мете Калвина оказался Андрей Блу, он наверняка сумел бы противостоять отцу, вдруг пронеслось у нее в голове. Эта мысль была настолько чудовищной и предательской по отношению к Калвину, что Руби едва не зарыдала. Господи, бедный Калвин!
Ее молчание явно затягивалось. Плечи Калвина поникли, но тут Руби неожиданно проговорила:
— Да!
Сияя от счастья, Калвин обнял Руби, и так они долго бродили по улицам, составляя планы на будущее и ни на кого не обращая внимания. Незаметно ноги привели их в греческий Рок Парк, самое любимое место Руби во всем Вашингтоне. Лишь с наступлением сумерек был наконец выработан план действий.
— Все должно быть очень просто, Руби. Не нужно ничего усложнять, иначе мы совсем запутаемся. Именно так: просто молча, категорично — по-военному. Не делай ничего из ряда вон выходящего, чтобы не вызывать подозрений сестры. Напиши домой, матери, но даже не намекай ни о чем. Я обеспечу тебя билетом до Калифорнии. Впрочем, решай сама, чем ехать: поездом или самолетом. Путешествие займет примерно неделю.
— Лететь самолетом? О, Калвин, я еще никогда не поднималась в воздух. Меня наверняка будет тошнить. А у тебя хватит денег на билеты? А где я остановлюсь в Калифорнии?
— Денег у меня достаточно. Я подыщу тебе пансион или что-то в этом роде. Только, пожалуйста, поверь мне, прошу тебя.
— Я верю, Калвин, но все это так неожиданно. А моя работа? Вдруг когда-нибудь мне придется сослаться на нее? Как я, вот так, не предупредив, брошу адмирала Квиери?
— О'кей, можешь предупредить адмирала. Он наверняка не станет звонить твоей семье. Все твои расходы по квартире покроются до первого октября. Так что ты никому ничего не будешь должна. Ты уверена, что справишься со всем этим?
— До этого я справлялась со всеми проблемами сама. Уверена, я вполне справлюсь и с этим, — кивнула Руби, хотя в голове у нее никак не укладывались мысли о замужестве.
— Будет лучше, если ты приедешь в Калифорнию через неделю после меня. За это время я хотел бы ознакомиться с районом, подыщу место для тебя. Я мог бы решить нашу проблему со своим капелланом, но в моей группе есть один дотошный парень. Он белый и наверняка потребует включить в брачный контракт имена родителей невесты.
— Я бы очень хотела, чтобы ты перестал относиться ко мне и к своим сослуживцам как к белым, — сердито проговорила Руби. — Это звучит так, словно себя ты считаешь цветным. Но ведь ты азиат.
— Не успокаивай меня, я все равно отличаюсь от других. — Калвин положил свою руку рядом с рукой Руби. — Посмотри, какого цвета моя кожа.
Руби лукаво улыбнулась.
— Твоя кожа — цвета меда или светлого кофе. Цветные люди — коричневые. Ты совсем не цветной.
— О'кей, — неохотно согласился Калвин. — На сей раз ты одержала верх. Будь я цветным, мы не смогли бы так быстро оформить наш брак. Это заняло бы около месяца, а то и больше. Правда?
Руби утвердительно кивнула, хотя на душе у нее скребли кошки.
— А как же твоя семья, Калвин? Ты собираешься сообщить им о нас?
— Когда мы поженимся, я вышлю родным наши фотографии. Уверен, ты им понравишься. Они одобрят наше решение. Моя мать — милая добрая женщина. Ее единственное желание — видеть меня счастливым. Поверь, мои родители — очень простые люди, — застенчиво добавил Калвин.
— Я буду любить их и писать им каждую неделю, как я пишу своей бабушке. Надеюсь, когда-нибудь я встречусь с твоей семьей. Однако у меня нет никакого желания знакомить тебя с моими родителями.
— Хорошо, это дело будущего. Мы ничего не упустили?
Руби помахала рукой перед его носом.
— Нет обручального кольца. — Заметив, как побледнел Калвин, она торопливо добавила: — Правда, у меня есть кое-что получше: «кольцо царицы». Когда мы поженимся, я буду носить его. А другим мы скажем, будто это и есть мое обручальное кольцо.
— Я готов выполнить любое твое желание. Однако когда-нибудь, обещаю, вручу тебе настоящее обручальное кольцо.
— Ты собираешься носить свадебную ленту? — спросила Руби.
— Непременно. Я думал, тебе бы это было приятно.
— Ты совершенно прав. Я не хочу походить на современных городских девушек и показывать свою независимость.
— Я люблю тебя, — растроганно произнес Калвин.
Дрожащим от волнения голосом Руби пробормотала ответное объяснение, еще точно не зная: правда это или нет. Однако секунду спустя она вдруг поняла, что действительно любит Калвина, любит всем сердцем и душой. Все ее сомнения и неуверенность словно растаяли в теплом вечернем воздухе.
— До этой минуты ты не была точно уверена в этом? — осторожно спросил Калвин, почувствовав произошедшую в ней перемену.
— Как ты догадался?
— Можно сказать, мы настроены на одну волну. Я постараюсь ни в чем не разочаровывать тебя.
— Я буду платить тебе тем же, — ответила Руби, радостная и счастливая.
— Значит, у нас все будет хорошо.
Но Руби их будущее представлялось не настолько блестящим. Впрочем, сегодня вечером ей не хотелось даже думать об этом. Господи, если бы у нее было время обо всем рассказать Грейс! Нола вообще уписается от таких новостей. Руби рассмеялась, подумав об этом. Калвин же снова поцеловал ее.
* * *
«Какой красивый вечер, как прекрасно усыпанное звездами небо», — думала Руби, возвращаясь с курсов. Она находила, что осень в Вашингтоне отличается от осени в Пенсильвании, ее родном штате: здесь гораздо теплее и раньше опадают листья.
На Руби был надет свитер, выгодно приобретенный недавно с помощью Нолы. Признаться, сегодня она вполне могла бы обойтись и без него, но ей очень нравилась эта модная вещица. Да, теперь от многого придется отказаться, с грустью подумала Руби. Она с таким трудом добилась некоторой независимости, переехала на новую квартиру — о чем еще, кстати, не знала Нола, — у нее появились подруги по службе. Признаться, Руби уже успела полюбить Вашингтон и собиралась побродить по его окрестностям, полюбоваться весной цветущей вишней. Ей также хотелось продолжить занятия на курсах, которые продвигались довольно успешно. Руби нравились ее преподаватели. Откровенно говоря, она любила все в своей жизни, в том числе просто обожала адмирала Квиери, хотя утром могла немного опоздать на службу. Но Калвина Руби любила больше и была готова ради него на все.
«Я хочу выйти замуж за Калвина, — твердила она себе. — Моя нервозность и беспокойство вполне объяснимы». Руби вспомнила о недавнем свидании с Нолой и озабоченно нахмурилась. Подруга призналась ей, что забеременела, а Алекс уехал четыре недели тому назад. Его перевели на Ближний Восток.
— Я возвращаюсь домой, Руби. Если повезет, родители примут меня и помогут воспитывать ребенка. Найду какую-нибудь работу. Буду убирать по дому, гладить.
— А как же твоя карьера? — удивилась Руби.
— Это лишь несбыточная мечта, — фыркнула Нола. — Ребенок — это реальность. Кроме того, у меня просто нет выбора. Возможно, когда-нибудь… кстати, взгляни на этот эскиз. Клянусь именем твоей бабушки, если у тебя когда-нибудь будет платье, сшитое по этому фасону, его можно будет сравнить лишь с ярким голубым небом.
— У тебя есть деньги, чтобы добраться до дома? — спросила Руби.
Нола пожала плечами.
— У меня где-то около двадцати долларов. Возьми их в долг, если не хочешь принять в качестве подарка, — предложила Руби. — А если твои родители…
— Мои родители любят меня. Конечно, мое появление разочарует их, но я уверена, они полюбят своего внука или внучку, особенно мама.
— Алекс знает об этом? Как он мог так поступить с тобой? Ведь это его плоть и кровь.
— Алекс ничего не знает, но он человек независимый и вряд ли захочет обременять себя женой и ребенком. Впрочем, у тебя сейчас хватает и своих забот. Не беспокойся обо мне. Я уезжаю в субботу. Вещи уже собраны. У меня были такие планы на будущее, но теперь я связана по рукам и ногам, — Нола разрыдалась. — Все мои мечты рухнули.
Руби крепко обняла подругу.
— Давай увидимся в пятницу и вдвоем проведем вечер. Я отменю свое свидание с Калвином. А в субботу мы проводим тебя на автовокзал. Я непременно хочу проводить тебя. Возможно, теперь мы не скоро увидимся.
— Вероятно, это уже не произойдет никогда, — всхлипнула Нола.
— Успокойся. Когда-нибудь мы разбогатеем, станем знаменитыми, и ты сама найдешь меня. Для этого нужно будет только позвонить на базу, сообщить имя Калвина, звание и служебный номер.
Дрожащей рукой Нола нацарапала в записной книжке Руби адрес своих родителей.
— Я буду так скучать по тебе, давай переписываться, хорошо? И не терять друг друга, — сквозь слезы проговорила она. — Мне так не хочется, чтобы это случилось.
— Я этого не допущу, — решительно заявила Руби.
— Ты счастлива? — спросила Нола.
— Я люблю Калвина, — ответила Руби, сама удивившись уверенному тону своего голоса. — Хотя, признаюсь, у меня на душе скребут кошки. Мне от многого приходится отказываться ради Калвина. Сегодня я сообщила обо всем адмиралу Квиери и разрыдалась. Он дал мне свой носовой платок, а я все равно продолжала плакать. Адмирал сказал, что я еще слишком молода для замужества. Кстати, завтра его жена приглашает меня на ланч, явно собираясь отговаривать от этой затеи. Придется пойти из вежливости. Я соврала боссу, что мои родители подписали согласие на брак. А вдруг он позвонит им и все расскажет? Конечно, это было опрометчиво с моей стороны. Но адмирал всегда был так добр ко мне. В то же время я нутром чувствую: он собирается связаться с моими родителями. Адмирал Квиери — человек строгих нравов.
— Тогда завтра тебе придется убедить миссис Квиери не делать этого, — нетерпеливо заметила Нола. — Извини, но я очень устала. Весь день на ногах, даже колени опухли. Давай встретимся в пятницу, после работы, и ты мне все расскажешь.
— Как насчет кабачка или другого места? Скоро мы расстанемся, и мне хочется еще хоть немного побыть с тобой. Что ты скажешь о заведении Макгувера, на Шестнадцатой авеню? Давай как следует принарядимся.
* * *
Адмирал Квиери выглянул из своего кабинета и тут же снова скрылся за дверью. «Как черепаха», — усмехнулась Руби, беря в руки свой блокнот для стенографии.
— Хотите продиктовать письмо, адмирал?
— Нет, нет. Я лишь хочу поговорить с вами, но не как ваш начальник, а как добрый друг.
Не на шутку встревожившись, Руби тем не менее утвердительно кивнула.
— Что-то произошло?
— Даже не знаю, как начать. Мне кажется, вы можете совершить серьезную ошибку. Вы так молоды, дитя мое, у вас впереди целая жизнь. Замужество — очень серьезный шаг. Пойдут дети, будет все время не хватать денег. Вам придется экономить буквально на всем. Став женой офицера, вы будете часто переезжать с места на место, не имея возможности нигде пустить корни. Ваши дети постоянно будут покидать своих друзей. Вы уже думали об этом? — несколько раздраженно спросил адмирал?
— Да, сэр. Вы в самом деле беспокоитесь за меня?
— Беспокоюсь, черт возьми. У меня самого есть дочь, и мне приходится объяснять ей подобные вещи. Кроме того, я не хочу терять вас. Вы самый лучший секретарь, когда-либо работающий у меня. Впрочем, если вы действительно желаете этого, я не стану вмешиваться. Помнится, я сказал, что было бы хорошо переговорить с вашими родителями, но это лишь из-за беспокойства за вас. Поверьте мне.
— Я вам верю. Мне также не хочется терять вас. Я буду писать вам. Вы мне ответите? — улыбнулась Руби.
— Если мне пришлют кого-нибудь, кто умеет печатать. Если же нет, сам возьмусь за ручку, — в тон ей ответил адмирал.
— Буду с нетерпением ждать ваших писем, адмирал.
— Это как-то развлечет меня. В воздухе явно пахнет отставкой. Меня считают слишком старым. Моя жена считает, что я должен быть готов к такому исходу дела. Впрочем, она отрицательно относится к моей отставке, — добродушно заметил адмирал.
Адмирал Квиери был человеком старой закалки: добрым и нежным, галантным и рассудительным. Миссис Квиери однажды зашла к ним, чтобы пригласить мужа на ланч, и призналась Руби, что ни разу не видела супруга без галстука, разве что перед сном. Она поведала и о других удивительных вещах. Адмирал, например, никогда не просил подчиненных сделать то, с чем мог вполне справиться сам. Он слыл хорошим семьянином, уважительно относился к женщине, не верил в развод и ничто не сердило его больше, чем супружеская брань.
— Вы еще витаете в облаках, — заметил адмирал.
— Знаю, и сожалею об этом. Кстати, ваша жена мне кое-что рассказала о вас.
— Держу пари, она сообщила только хорошее, я прав?
— О да! Она догадывается о вашей отставке. Между прочим, это будет здорово для вас обоих. Теперь вы сможете больше времени проводить вместе, много путешествовать. Думаю, ваша жена чувствует себя несколько одиноко.
— Вы так считаете? — удивился адмирал.
— Мы говорили именно об этом.
— Почему же она не поделилась этим со мной?
— Наверно, просто вы не слышали ее.
— Просто удивительно, Руби, как вы умудрились повернуть разговор в другую сторону. Но я все же хочу услышать от вас, что вы действительно любите этого молодого человека. Тогда я не стану вмешиваться. Вы должны быть твердо уверены в нем. Семья — дело святое.
— Я уверена в нем, адмирал Квиери. Понимаю, вы из вежливости не спрашиваете о моей семье, и очень ценю это. В моей семье все по-другому. Этот брак совершенно не похож на ваш с миссис Квиери. Мой отец… ну, он не такой…
Адмирал порывисто поднялся со стула и обнял Руби.
— Думаю, что понимаю вас. Но хочу сказать еще несколько слов. Если когда-нибудь вам что-нибудь понадобится от меня или моей жены, только поставьте нас в известность. Обещаете?
Руби вытерла слезы.
— Обещаю.
— Теперь успокойтесь и приготовьтесь к ланчу с миссис Квиери. Я уже хорошо пообедал у начальства. А моя жена поведет вас в чудесный ресторан. Я сам сообщу ей о нашем разговоре. Она тоже беспокоится за вас. Ладно, хватит об этом.
Закрыв двери офиса, Руби почувствовала легкое головокружение. У нее словно гора с плеч свалилась. Она могла быть довольна, пока все складывалось вполне благополучно.
Однако в пятницу вечер прошел не так чудесно, как надеялась Руби.
— Мы с тобой похожи на двух мокрых куриц, — заметила она Ноле, потягивая маленькими глотками вишневый сок.
— Сожалею, но я плохо чувствую себя с утра и ничего не могу есть, — пожаловалась подруга. — Но ты не обращай на меня внимания.
— Да я не очень-то и голодна, — ответила Руби.
— Господи, а если меня завтра затошнит в автобусе?
— Откроешь окно. Что ты еще можешь сделать? Калвин будет ждать нас на вокзале. — Руби протянула через стол двадцать семь долларов. — Это тебе на всякий случай.
Глаза Нолы наполнились слезами.
— Как же я возьму это?
— Вот так и бери. А теперь пошли отсюда.
Руби великодушно оплатила счет, прекрасно зная, что подруга нуждается в каждом центе, чтобы удержаться на плаву. Ей хотелось бы заглянуть в будущее Нолы, но она тут же отбросила эти мысли, убеждая себя, что с подругой все будет хорошо. У Нолы мужественный характер. Она сумеет преодолеть трудности. Кроме того, у нее есть чудесная любящая семья.
На следующее утро Калвин и Руби приехали на автовокзал и теперь терпеливо ожидали, пока Нола погрузится в автобус, который должен был доставить ее в штат Мичиган. Прощаясь, обе девушки плакали, крепко обнимали друг друга, обещая писать письма.
— Обязательно дай мне знать, кто родится: мальчик или девочка. Я обязательно пришлю для малыша что-нибудь из одежды.
В последний момент Руби все-таки не выдержала и разрыдалась так, как никогда еще не плакала в своей жизни. Сквозь слезы она долго смотрела вслед автобусу, пока он не исчез на фоне яркого сентябрьского неба.
— Успокойся, Руби. Такое впечатление, будто Нола умерла. Она ведь уехала домой, только и всего. Ты можешь писать ей каждый день, а когда-нибудь вы наверняка даже встретитесь снова. Вот уж не знал, что ты так сильно привязана к ней, — добавил Калвин несколько раздраженно.
— Нола — моя подруга. Она всегда помогала мне не на словах, а на деле. Не думала, что мне придется объяснять тебе такие вещи. Впрочем, это даже к лучшему. — Руби спрятала в карман носовой платок. — Андрей Блу частенько насмешливо отзывался о девушках из провинции, явно имея в виду и меня. Да, судьба забросила меня в Вашингтон, меня, девушку из маленького города в штате Пенсильвания. Я приехала сюда, отлично зная, что моя сестра просто ненавидит меня. У меня не было ни настоящего друга, ни работы, я выглядела так, словно вывалилась из телеги с сеном. Именно Нола сделала меня человеком, научила одеваться, заставила поверить в себя. Моя сестра даже и не подумала об этом. Она не помогала мне, а только мешала. Если бы у меня не было денег, Нола непременно одолжила бы их у кого-то другого, вот какой она человек. Теперь Нола уехала, и ей сейчас очень плохо. Тебе следовало бы научиться заботиться о людях, иначе ты будешь походить на робота. Иногда мне хочется, чтобы ты вел себя более раскованно, не боясь… впрочем, забудем об этом.
— Я могу стать тебе самым лучшим другом, — невозмутимо ответил Калвин.
Руби бросилась к нему в объятия.
— Ты и так мой друг, но ты мужчина, а Нола — девушка. В этом-то вся и разница.
Калвин лишь кивал в ответ, неуклюже поглаживая Руби по голове, а затем вообще отступил в сторону, очевидно, беспокоясь о смятом галстуке и воротнике рубашки. Руби даже стало жаль его. Да и мог ли он вообще понять ее? С отъездом Нолы она словно потеряла что-то очень важное для себя.
Руби не помнила, как оказалась возле своего дома. Пробормотав что-то невразумительное сидящим на улице девушкам, она поднялась по ступенькам и вошла внутрь, затем заглянула в гостиную, где сидели Амбер и Нанги, и молча направилась в свою комнату. Там Руби бросилась на постель. Она снова зарыдала, уткнувшись лицом в подушку, даже не понимая истинной причины своих слез. Впрочем, сейчас ей не хотелось думать об этом.
Через некоторое время Руби отправилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Глаза ее опухли и покраснели. Выглядела она просто безобразно. Господи, как Калвин мог влюбиться в нее? И почему вообще он ее любит?
— Я сильнее и выносливее его. Я ему как мать, я успокаивающе похлопываю его по плечу, говоря, какой он чудесный, — сама себе ответила Руби.
— А любит ли тебя Калвин? Любит ли он тебя так же, как Пол Лачери любит свою Грейс? — вдруг прошептал ей внутренний голос.
— Калвин утверждает, что да, — возразила Руби.
— И ты веришь ему?
— Я знаю, он не обманывает меня.
— А ты сама? Любишь ли ты Калвина? — не унимался голос.
— Конечно. Иначе я бы не выходила за него замуж.
— Разве это не предлог, чтобы ускользнуть от опеки своих родителей?
Руби презрительно фыркнула.
— Я уже ускользнула от них и вполне счастлива здесь. Мне нет никакой нужды выходить замуж по расчету.
— Разумеется, — слащаво нашептывал голос. — Но если ты будешь замужем, отец не сможет заставить тебя вернуться домой. А так он по-прежнему имеет право распоряжаться тобой и еще долго будет сохранять эту власть. Во всяком случае, пока ты будешь находиться где-нибудь здесь, поблизости. Признай же это. Ты просто увлечена Калвином. Ты лишь разыгрываешь из себя сильного человека, который всегда поступает правильно и непогрешимо. Тебе нравится заботиться о Калвине, словно он твой брат или отец. Это дает тебе право ощутить свое превосходство над энергичным молодом лейтенантом. Хочешь воспитывать его всю жизнь, сдувать с него пылинки. Калвин — слишком слаб.
— Заткнись! — выдавила Руби сквозь зубы. — Заткнись, черт бы тебя побрал!
— Хорошо, я заткнусь, но сначала ты должна сказать, почему все-таки ты любишь его. Почему? Или он просто нравится тебе? А может, ты просто жалеешь его? Признайся.
— Калвин — нежный и добрый, мне приятны его прикосновения. Отец только бил меня, Калвин же ласкает. Я люблю его и готова выйти за него замуж. А теперь я хочу спокойно уснуть.
* * *
На следующий день Руби позавтракала на час раньше обычного, чтобы написать Грейс Лачери и отправить письмо с почтовым поездом. Взглянув на часы в приемной адмирала, она решила, что еще успеет набросать пару строк Опал и бабушке. Письмо к Опал не содержало ничего необычного, и в нем не было ни слова о Калвине: Руби не хотела подвергать себя риску.
В четыре часа на ее канцелярском столе зазвонил телефон.
— Приемная адмирала Квиери, — профессионально поставленным голосом ответила Руби.
— Руби, это Калвин. Послушай, возлюбленная, — начал Калвин.
Сердце Руби учащенно забилось. Очевидно, он звонит, чтобы сообщить об изменении своих намерений, пронеслось у нее в голове. Признаться, ее несколько смутил его официальный тон.
— Не знаю, как это получилось, но меня нет в списках на авиалайнер в Калифорнию, поэтому я должен буду лететь коммерческим рейсом. Значит, я могу отправиться вместе с тобой. Правда, мы планировали твой отъезд через неделю после моего, но последний вариант, разумеется, больше устраивает нас. У меня хватит денег, чтобы на неделю снять для тебя номер в гостинице. Это ведь чудесно, не так ли? Еще пять дней! Я хотел посоветоваться с тобой, прежде чем взять на тебя проездной билет. Ты согласна?
— Да, — лишь спустя минуту ответила Руби.
— Значит, я беру билет, — счастливо сказал Калвин. — Твой босс, наверное, рядом с тобой, поэтому я больше не буду отвлекать тебя. Увидимся завтра вечером.
— Пять дней. Сто двадцать часов. Семь тысяч двести минут. Пятьдесят три тысячи… Пять дней! — воскликнула Руби.
Адмирал Квиери высунул из кабинета лысую голову.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, сэр. Я просто допустила ошибку, но сейчас все исправлю. Не люблю ошибаться.
— Это может произойти с каждым, в том числе и со мной, — добродушно заметил адмирал.
Едва Руби снова взялась за свой блокнот, как зазвонил телефон.
— Приемная адмирала Квиери, — довольно резко ответила она.
— Руби, — послышался в трубке голос Андрея Блу. — Хочу предложить тебе и твоей подруге сегодня вечером встретиться.
— Сожалею, но Нола уехала домой, в Мичиган. Если не возражаешь, мы могли бы встретиться с тобой, посидеть за чашкой кофе или перекусить.
— Конечно. А у тебя нет никаких дополнительных занятий на курсах или других дел?
— Только не сегодня вечером.
— Почему ты так охотно соглашаешься на свидание? — подозрительно спросил Андрей. — Я думал, ты постараешься отделаться от меня.
— Извини, я не могу больше занимать линию. Встретимся в пять тридцать в кафе Сэди. Или это слишком рано?
— Давай лучше в шесть. Пусть это будет нашим свиданием. Кстати, тебе передали цветы и конфеты?
— Да, благодарю. Я приняла твои извинения. Но ты не должен больше этого делать, Андрей.
В это время в разговор вмешался третий голос.
— Мои поздравления. Если ты не сделаешь эту девушку счастливой, тебе придется держать ответ передо мной. Об этом узнают все парни из военно-воздушных сил США. Поверь, адмирал Квиери слов на ветер не бросает.
— Какого черта? — удивился Андрей.
— Извини, я должна идти, — торопливо закончила разговор Руби. — Увидимся в шесть.
О господи, как глупо все получилось! Теперь придется обо всем рассказать Андрею, в отчаянии думала она. Этот морской пехотинец совершенно непредсказуем. Как знать, что он предпримет после ее признания?
* * *
В кафе Сэди Андрей Блу вошел без пятнадцати шесть. Он ухитрился набиться в попутчики к майору, направлявшемуся в Арлингтон, и таксист доставил его прямо к дверям бара. Все послеобеденное время Андрей ломал голову над словами адмирала Квиери. Впрочем, не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что имел в виду старикашка. Руби явно собралась выйти замуж за своего ухажера, и генерал наверняка знал об этом. Слава богу, теперь он также в курсе событий. Вопрос заключался в том, что предпринять по этому поводу? Насколько серьезно его озабоченность столь неожиданным поворотом дела? Да, этот потерявший голову лейтенант имеет перед ним огромное преимущество и быстро приблизился к финишу. Дерьмо, он даже не догадывается, с кем связался. Один из преподавателей Андрея утверждал, что существует два типа людей: победители и побежденные. Андрей относил себя к числу победителей, стремясь быть первым везде — в школе, в любом виде спорта, в армии. Родители очень гордились им, особенно отец. Когда Андрей закончил Анополис и стал офицером, мать заплакала от радости, а старик одобрительно похлопал его по плечу:
— Второй лейтенант, как Джеймс Кагни.
Мать и Руби наверняка понравились бы друг другу. Не то чтобы это было важно, но тем не менее.
— Пиво, — сказал Андрей расторопной официантке. — Я жду мою девушку, — почему-то покраснев, добавил он.
Признаться, Андрей впервые подумал о Руби как о «своей девушке» и собирался серьезно поговорить с ней об этом парне из военно-воздушных сил. Господи, как могла Руби увлечься этим типом? Да и сам он хорош: позволил девчонке обвести себя вокруг пальца! Потратить на нее все деньги, отложенные на женитьбу!
Впрочем, Андрей еще всерьез не задумывался о браке, который представлялся ему чем-то кошмарным: сопливые дети, вонючие пеленки, переваренные обеды и никакой свободы. Если же этот «ананас» предложил Руби выйти за него замуж, то, чтобы одержать верх, ему придется сделать то же самое. Конечно, он увлечен этой девушкой, но брак с ней…
Андрей осушил уже второй бокал пива, когда в дверях кафе появилась Руби.
— Двойная оплата, — громко обратился он к официантке, чтобы слышали клиенты в штатском за тремя соседними столиками, потом тепло улыбнулся девушке и усадил ее рядом с собой.
Интересно, получится ли из нее добропорядочная офицерская жена, подумал Андрей. Руби, правда, далеко не красавица, но очень хорошенькая. Ему нравились ее темные глаза с густыми ресницами, нежная, не тронутая косметикой кожа, ее руки с блестящими ногтями. Сегодня на Руби была белая кофточка с небольшой черной вельветовой лентой под воротником. Чтобы как-то начать разговор, Андрей спросил, как быстро она печатает и доволен ли ею адмирал.
— Шестьдесят слов в минуту и без единой ошибки, — с гордостью улыбнулась Руби. — А ты умеешь печатать?
— Представь себе, да. Наверное, ты удивишься, но я еще и вяжу. Тренер нашей школьной футбольной команды заставлял всех игроков учиться вязать, так как это развивает мышцы рук. Я в команде был защитником и имел право держать мяч руками, поэтому для меня это занятие было особенно полезно.
— Ты никогда раньше не рассказывал о себе, — заметила Руби.
— Это характерная черта всех морских пехотинцев. Мы очень скромные люди. — Андрей гордо выпятил грудь.
— Ты любишь читать?
— Все, что попадается под руки.
— Жаль, что я не знала этого раньше.
— Нужно было спрашивать, — вкрадчиво произнес Андрей, — Если бы я начал рассказывать все сам, ты бы наверняка решила, что я хвастаюсь. Я же хотел, чтобы ты полюбила меня такого, какой я есть.
— Но я ведь совсем не знала тебя. Да и теперь мне известно лишь, что ты любишь читать, умеешь вязать и что у тебя нахальные руки. Согласись, это немного после двухмесячного знакомства.
— А что ты знаешь об этом парне из военно-воздушных сил? — с вызовом спросил Андрей.
— Достаточно. Во всяком случае, он дал мне время узнать его.
— Просто ты не интересовалась мною. Во время наших встреч ты в основном говорила о себе и даже использовала меня, чтобы увидеться с этим лейтенантом. Что я должен был чувствовать тогда, по твоему мнению?
Руби густо покраснела.
— Извини, я искренне сожалею об этом. Это все из-за моей сестры Амбер.
Андрей привычным жестом пригласил к столику официантку.
— Нам два сандвича с салатом и креветками, две порции салата с картофелем и шинкованную капусту. Мне — еще одно пиво, а молодой леди — эль имбирный.
Возможно, не стоило делать на нее заказ, подумал Андрей, заметив удивленное лицо Руби, но все-таки решил не отступать и не упускать инициативу из рук.
— Между прочим, я первый увидел тебя. Это уже о чем-то говорит. Разве моя вина, что ты вышла в дамскую комнату и по дороге встретилась с другим парнем? Как ты уже знаешь, в школе я активно занимался спортом. В конце сезона мы часто участвовали в финальных соревнованиях, за победу в которых обязательно получали приз. На этом вечере ты должна была стать моим призом. У меня было много девушек, и до тебя ни одна из них еще не отказала мне, хотя я ничего не знал о них. Я разыгрывал «постельную» рулетку. Все ребята занимаются этим. Но с тобой у меня все вышло иначе.
Пораженная его откровенностью, Руби на миг потеряла дар речи. Перегнувшись через стол, Андрей взял руку девушки в свою, но она отпрянула от него.
— Я на самом деле прекрасный парень, — печально улыбнулся Андрей. — Мои родители просто души во мне не чают. Я люблю детей и собак. Меня, наверное, можно сравнить с бойскаутом, — продолжал он, несколько обескураженный ее холодностью. — Ты должна хоть немного полюбить меня. Мы можем встречаться, пусть даже втайне от этого лейтенанта. Ты так хорошо узнала его? Я уловил смысл замечания твоего босса. Когда же у вас свадьба? — с нежностью в голосе спросил Андрей.
— Это не твоего ума дело, — ответила Руби.
— Нет, мое. В любви и в сражении все равны.
— Ты ничего не знаешь обо мне. Ты не можешь полюбить меня, — твердо сказала Руби.
— Действительно, мне почти ничего не известно о тебе. Но я не хочу излишне спешить в этом вопросе, ровно как и торопить тебя. Я не стремлюсь показать свое превосходство. Пожалуйста, не упрекай меня за тот случай в гостинице. Я вдруг сам понял, что мои чувства к тебе гораздо серьезнее. Подумай о своем будущем, Руби, не поступай опрометчиво, иначе ты сделаешь самую большую ошибку в жизни. Судя по всему, вы поженитесь довольно скоро.
— Я уезжаю. Через пять дней, — призналась Руби. — Теперь можешь отправляться к моей сестре и все ей рассказать. Ведь ты хочешь именно этого? На это много ума не надо. Но если ты сделаешь это, я навсегда возненавижу тебя. Если же ты действительно заботишься обо мне, то просто пожелай счастья. Знаешь, я не люблю ни салата с креветками, ни шинкованной капусты. Не мешало бы посоветоваться со мной, прежде чем заказывать эти блюда. — Порывшись в кошельке, Руби выложила на стол доллар и семь центов. — До свидания.
— Это была она, черт бы тебя побрал? — усмехнулась жующая резинку официантка. — Офицеры морской пехоты все одинаковые: слишком самонадеянные. Когда вы заказали эти блюда, я уже по ее лицу поняла, как она поступит.
Бросив на стол чек, официантка вернулась на свое рабочее место.
Однако такой поворот дела не слишком огорчил Андрея. У него оставалось в запасе еще пять дней.
* * *
Охваченная противоречивыми чувствами, Руби поднялась в троллейбус и устроилась на заднем сиденье, но уже через две остановки снова вышла на улицу, решив пересесть на другой троллейбус, чтобы вернуться в кафе Сэди.
Поведение Андрея несколько озадачило ее. Интересно, как бы поступила она сама, если бы он вдруг так неожиданно сорвался с места? Андрей, казалось, даже не разозлился на ее выходку и выглядел самодовольным. Он наверняка все расскажет Амбер. Но почему? Чтобы причинить неприятности? К чему тогда его слова, будто он считает ее наградой, призом? Господи, Руби совсем запуталась в своих чувствах.
Минут через десять она снова стояла перед баром Сэди, не решаясь войти внутрь. Поправив платье, Руби приникла к оконному стеклу, желая убедиться, там ли Андрей, и тут же отпрянула назад. Андрей по-прежнему находился в баре, но уже в обществе трех девушек. Вся компания весело смеялась. Выругавшись, Руби бросилась прочь. Ей хотелось уехать куда глаза глядят. Заплатив за проезд, она пошатываясь направилась в заднюю часть автобуса, где сидел какой-то пожилой человек и разговаривал сам с собой. Руби устроилась рядом. Прислушавшись, она поняла, что мужчина беседует со своей умершей женой.
* * *
Андрей Блу медленно прогуливался вдоль кафетериев, расположенных на Нейви. До полудня оставалось пять минут. Значит, секретарши скоро придут сюда пообедать. Заказав ветчину, сыр и чай со льдом, Андрей занял свободный столик на четыре персоны. Руби проговорилась, что Амбер работает в военно-морском ведомстве Аннекс. Это оказалось как нельзя кстати. Андрей решил «случайно» встретиться с Амбер и рассказать о планах ее сестры. Впившись зубами в сухой сандвич, он внимательно наблюдал за входной дверью.
Примерно через три минуты появилась Амбер Коннорс со своей подругой. Андрей не мог вспомнить ее имя: Эдна… Элли, нет, Этель. Дождавшись, когда девушки выберут себе блюда по вкусу, он поднялся из-за стола во весть рост, привлекая внимание других офицеров и секретарш тщательно отглаженной формой морского пехотинца и богатырским сложением, и довольно громко произнес:
— Мисс Коннорс!
Затем Андрей жестом пригласил девушек к своему столу, предупредительно выдвинув стулья.
— Весьма тронут встречей с вами. Я уже думал, что придется обедать в одиночестве.
— Что вас привело на Аннекс? — поинтересовалась Амбер, расправляя на коленях салфетку, и, не дождавшись ответа, спросила: — Вы ведь знакомы с Этель, не так ли?
— Да, к моему огромному удовольствию, — обворожительно улыбнулся Андрей.
Амбер тут же начала прихорашиваться, а Этель смущенно покраснела.
Поначалу разговор явно не клеился. Говорили о погоде, о приближающихся праздниках, потом Андрей ловко сменил тему.
— Руби мне действительно очень нравится, но я вот-вот потеряю ее, — с сожалением произнес он.
— О, неужели вас переводят? — удивилась Амбер, налегая на салат. Казалось, ее ничуть не заинтересовало это сообщение.
Андрей шутливо погрозил ей пальцем.
Амбер улыбнулась в ответ, словно услышала комплимент.
— Да нет же, — с некоторой досадой проговорил Андрей. — Я имею в виду Руби. Вы выгораживаете ее? Так-так. Конечно, вы ведь ее сестра. Впрочем, вероятно я задел больное место…
Этель удивленно посмотрела на него.
— О чем идет речь? — тоже насторожилась Амбер, положив вилку.
— Сожалею, если сказал лишнее, — вдруг заторопился Андрей. — Я получил штабной автомобиль. Он может в любую минуту потребоваться генералу. Извините. Вряд ли мы теперь когда-нибудь сможем увидеться с вами.
— Минуточку, объясните ваши слова, — потребовала Амбер.
— Послушайте, я уже выбыл из этой игры. Завтра Руби выходит замуж… Я просто думал, что вы будете… Я вовсе не хотел расстроить вас, поверьте. Такое случается во всех семьях… — бессвязно забормотал Андрей, изображая полную растерянность, затем, уже поднявшись из-за стола, бросил через плечо: — Передайте Руби мои самые лучшие пожелания и скажите, что я надеюсь на ее счастье с этим… этим филиппинцем или как его там…
— Филиппинцем?! — выдохнула Амбер. — Немедленно вернитесь, Андрей! — властно приказала она.
— Не могу, мисс Коннорс, я уже опаздываю, я должен идти. Самый достойный одержал победу, увы, им оказался не я.
Пока Андрей шел к выходу, на него смотрели все секретарши, находившиеся в столовой.
Этель продолжала молча есть, опустив глаза в тарелку.
Амбер тяжело вздохнула раз, потом другой. У нее просто не укладывалось в голове, что завтра Руби выходит замуж. Наверное, это просто шутка. Но этот морской пехотинец говорил обо всем вполне серьезно.
— Боже мой, — прошептала она.
— Неужели Руби действительно… — начала Этель.
— Нет, она не сделает этого, — словно отрубила Амбер. — Да, Руби всегда была непредсказуема. Значит, решила удрать. Прямо у меня из-под носа! Я должна немедленно вернуться домой. Впрочем, отец не придет с работы до четырех часов, а с мамой я не могу говорить об этом.
— Подожди, Амбер, — умоляюще проговорила Этель. — Почему ты должна все выложить родителям? Очевидно, Руби держит все это в тайне. Раз она влюбилась, так пусть сама устраивает свое счастье. Будь Руби моей сестрой, я бы никогда не выдала ее. Кстати, вспомни Нанги.
— Я сама разберусь с Руби, — выпалила Амбер.
— Как бы не так. Руби всего добилась сама. Я помню, какой она приехала сюда в июне. Теперь у нее более престижная работа, чем у нас с тобой, вместе взятых. По вечерам Руби посещает занятия. Она уже научилась одеваться. Всего этого твоя сестра добилась самостоятельно. Так не мешай же ей быть счастливой.
Амбер решительно отодвинула в сторону свой поднос.
— Ты не понимаешь, Этель. Мой отец…
— Я вполне представляю его себе, зная собственного отца. Тебе сейчас почти двадцать один, а он еще ничего для тебя не сделал. Прежде чем шпионить за Руби, лучше подумай, что ты вытворяешь сама. Тебе известно, что собой представляет Нанги. Забудь, что тут наговорил этот Андрей, — посоветовала Этель, пристально глядя на подругу.
Амбер откинулась на спинку кресла. Оказывается, никто не желает причинить боль Руби. Господи, ну почему все происходит именно так? Если она послушается Этель, отец наверняка отвернется от нее, возненавидит, обвинит во всем только ее одну. Впрочем, в глубине души Амбер не была уверена, что отец уже не ненавидит ее, как Руби, мать и даже Опал. Возможно, Георг Коннорс ненавидит всех женщин. Проклятье, как Руби только решилась на такое?! С одой стороны, Амбер восхищалась изворотливостью и хваткой сестры, но, с другой, предстоящая свадьба и возможный побег теперь затрагивает и ее интересы.
Амбер собрала пустую посуду на свой поднос и лукаво улыбнулась Этель.
— Интересно, что из себя представляет этот Андрей?
Дружно рассмеявшись, подруги вышли из столовой.