ГЛАВА 6
Эмили сидела за столом в приемной клиники Уотчанг, третьей по счету, уронив голову на руки и рассматривая висевший на стене большой календарь. Наконец-то там, в конце туннеля, забрезжил свет, но сколько лет потребовалось для этого!
В холлах и коридорах царила тишина, сменившая суету и оживление напряженного дня. Где-то бормотало радио, передававшее рождественские песенки и стихи. Миссис Торн любила их; ей захотелось вновь стать ребенком, готовящимся вступить во взрослую жизнь. Теперь бы она все начала по-другому…
Совершенно неожиданно над ухом раздался голос мужа. Женское сердце тревожно трепыхнулось в груди.
– И о чем вы задумались, миссис Торн?
– Так, ни о чем. Просто увидела свет в конце туннеля, а теперь вот сижу и слушаю радио. Рождественские песенки, стихи… Чудесное время года, как ты считаешь?
– Эмили, надевай пальто – мы уходим. Идем к Рикелю, где попробуем замечательные хот-доги, не обращая внимания на содержание холестерина. Может быть, я даже осилю две порции. А еще мне хочется пива. Господи, Эмили, когда мы в последний раз так ели?
– Около двенадцати лет назад.
– Нет!
– Да, Ян.
– Боже! Значит, нужно попробовать съесть три хот-дога. Ты принимаешь участие в этом соревновании?
– А как же!
Миссис Торн стала поспешно одеваться.
– У меня есть для тебя подарок, Эмили. Постараюсь подготовить тебя к сюрпризу… А пока мы будем сидеть в машине и есть. Чтобы не замерзнуть, включим печку. Идет?
Они вели себя, как дети. Покончив с бутербродами, Торны устроились на заднем сиденье автомобиля.
– Хорошо!
– Нет, – прошептал Ян. – Мы отправимся домой и займемся любовью в постели. Как тебе эта идея? Мне кажется, мы слишком стары, чтобы заниматься акробатикой в салоне машины.
– Ян, намекни хоть немного насчет сюрприза.
– Не-а… Это нужно видеть. Так что никаких намеков!
– А мне понравится?
– Еще бы! Мне потребовалось два года, чтобы решиться на такой подарок. Вот и все, что я могу сказать о нем. От тебя требуется только терпение.
Чуть позже, когда муж принес к столику шесть хот-догов и две большие банки пива, разговор о сюрпризе пошел как-то вскользь, словно о чем-то, что не имеет почти никакого значения для них обоих.
– Мне будет очень жаль, если наши глаза окажутся более вместительными, чем желудки. Ставлю пять долларов, что ты сдашься первая и у тебя появится отрыжка или изжога.
– Ха! – презрительно выдохнула Эмили и, радостно улыбнувшись, принялась поглощать бутерброды один за другим. Ян уже покончил со своими хот-догами и теперь пил содовую. Жена тянула время, зная, что газированная вода даст своеобразную реакцию. И действительно, она оказалась права: супруг, весь покрасневший от напряжения, все-таки не выдержал. Она, ехидно хихикая, протянула руку за пятью долларами. Ян смущенно достал банкноту из бумажника и расплатился. Миссис Торн тут же отдала деньги добровольцу из Армии спасения, что собирал пожертвования, лавируя между столиками.
– Ты здорово пошутила, миссис Эмили Торн.
– А вы прекрасно сделали, доктор Торн, что рассчитались без проволочек.
– Это потому, что мы оба чертовски хорошие люди, только ведем себя порой не совсем подобающим образом… Особенно я.
– Знаю, Ян. Но я тоже виновата в этом.
Сейчас Эмили даже не могла понять, происходит этот разговор на самом деле или она просто грезит наяву. Как бы там ни было, но ей хотелось, чтобы так продолжалось вечно – такие хорошие дни, такие сладостные минуты возникали крайне редко за последние несколько лет их совместной жизни. Миссис Торн продала бы душу дьяволу, если бы тот смог подарить ей подобные счастливые дни до конца земной жизни. Немного поразмыслив, она тяжело вздохнула. Это просто невозможно, не стоит тратить времени на утопию.
Сейчас нужно наслаждаться неожиданным ощущением счастья и молить Бога, чтобы тот послал ей еще один такой хороший день. Интересно, когда он наступит, этот праздник взаимопонимания и любви? На рождественские каникулы?
– Ну, если ты готова, поедем смотреть мой сюрприз. Вообще-то это заодно и подарок к Рождеству, сделанный для нас двоих. Я знаю, что женщины очень болезненно относятся к подаренному, но учти – он один на двоих. Думаю, ты сама поймешь, когда увидишь.
Эмили замерла, слушая мужа. Слова «для нас», «для двоих» звучали для нее музыкой, подобно неразделимым словосочетаниям сливки и сахар, соль и перец, Ян и Эмили, пара, супружеская пара. Пусть так будет всегда.
Двадцатью минутами позже доктор Торн въехал на Уотчанг-авеню. Проезжая мимо клиники, он даже не удосужился бросить взгляд на здание. Они миновали светофор и поднялись на гору. Эмили понятия не имела, куда везет ее муж.
– Вот это и есть Слипи-Холлоу-роуд… Красиво, не так ли?
– Эх! Купить бы когда-нибудь здесь дом! Я уже могу представить нашу жизнь на этом холме.
– Я тоже, – весело отозвался Ян. – Мы уже почти дома.
– Кто это «мы»? И почему «дома»? – в благоговейном ужасе спросила Эмили, с замиранием сердца поглядывая на украшенную гирляндами дверь ближайшего здания. – Ян, если это вечеринка, то я не одета. Нам нужно было избавиться от сальных пятен на наших костюмах.
Муж в буквальном смысле вытащил ее из машины и почти силой подвел к парадному входу строения. Спектакль продолжался – доктор принялся стучать и нажимать на кнопку звонка.
– Эй! Открывайте!
– Ян! Тише, – умоляла его супруга.
– Наверное, мне придется самому открыть эту проклятую дверь. – Эмили с ужасом смотрела, как муж вставляет ключ в замочную скважину и вращает его. Через мгновение замок щелкнул. Ян схватил ее в охапку и перенес через порог. – Добро пожаловать в новый дом, миссис Торн.
– Что?! – Эмили никак не могла поверить в чудо. – О, Ян, у меня нет слов! Наверное, я сплю. – Муж ущипнул ее, и она громко вскрикнула. – Это действительно наше?
– Дом принадлежит нашей корпорации, но вообще-то… конечно, наш.
– Как?! Когда?! Я не понимаю… Это же прекрасно! Ты сам все сделал?
Ян предостерегающе поднял руку.
– Помнишь миссис Уоллер? Строение принадлежало ей. Кстати, как и многое другое. Настало подходящее время… Правда, не только я занимался этим. Пришлось нанять дизайнера, потому что сами мы не смогли бы совершить такие преобразования. Я постарался объяснить этой женщине, что нравится мне и что – тебе. Конечно, если тебе что-то не по вкусу, можно переделать. Еще не поздно исправить. Дизайнер даже нарядила рождественскую елку. Входная дверь, украшенная сверкающей гирляндой и еловыми ветками, – ее подарок. Кстати, сегодня утром я попросил ребят перенести елочные украшения из клиники, и сейчас они находятся в гараже. После того, как мы переварим хот-доги, займемся ими. Эмили, тебе нравится?
– О, Ян, я на седьмом небе от счастья. Как же тебе удалось все сохранить в тайне?
– Это оказалось нелегким делом, – небрежно отмахнулся супруг. – Почему бы тебе не побродить по дому, пока я открою шампанское? Эмили, мне хочется выполнить все данные в свое время обещания. Как видишь, я приступил к исполнению, это только начало. Разжечь камин? – Эмили нежно обняла мужа.
– О, Ян, как мне все здесь нравится! Спасибо, любимый… Да, я хочу шампанского, хочу, чтобы огонь горел в камине…
Когда она, осмотрев дом, вернулась, супруг поинтересовался:
– А ты спускалась вниз? Нет?! Но ведь половина подвального помещения принадлежит тебе целиком и полностью. Там можно выращивать цветы и овощи даже зимой. Я установил там специальные лампы, которые способствуют ускоренному созреванию растений. Надо купить семена. Этим летом жду салат и роскошные букеты цветов в каждой комнате. Кстати, хотелось бы видеть море тюльпанов самых неожиданных расцветок. Ты сделаешь это?
– Конечно, дорогой! – Эмили уселась рядом с мужем на пол. – Почему мы сидим здесь?
– А мне так нравится. Сидеть по-турецки – это просто здорово. Даже, думаю, можно заняться любовью. Во-первых, пикантно, а во-вторых, надо обновить дом.
– Звучит неплохо. Давай чокнемся, – предложила она, протягивая ему бокал с шампанским. – У нас есть еще? Мне понравилось.
– Еще две бутылки, хотя одна отложена для празднования Рождества. Мне хотелось бы, чтобы ты кое-что сделала для меня, Эмили. Только не смотри так, будто я собираюсь что-то изменить. Это прежде всего касается тебя, – произнес муж, протягивая ей ручку и бумажную салфетку. – Запиши здесь все, что ты хотела бы иметь. Неважно, большая это вещь или маленькая… Никаких ограничений! Если не хватит одной салфетки, возьми вторую.
– Все-все?
– Я же обещал тебе, пиши… Что только душа пожелает. Начинай, милая.
– О, список моих желаний! Даже не знаю, с чего начать. Так… Дом писать не надо – он уже у нас есть… Отличное начало, да? Начну, пожалуй, с больших покупок…
– Не имеет значения, дорогая, – перебил ее мистер Торн.
Эмили долго корпела над бумагой и, закончив, вручила листок мужу, скромно потупив глаза.
К ее смущению, Ян начал читать список вслух: «Дом на побережье, отпуск три раза в год, «Мерседес» на выходные, «Порше» для постоянного пользования, жемчуг (несколько ниток), бриллиантовые серьги, бриллиантовый браслет, кольца с бриллиантами, норковая шуба, пальто с тигровым воротником, лисья шуба, три сумки из крокодиловой кожи, экономка, деньги для учебы в колледже, сумма на ребенка и сам ребенок…» Впечатляюще, Эмили… А теперь распишись внизу.
– Отлично, – просияла женщина, ставя свою подпись. – У тебя есть какие-либо возражения?
– Нет. Эти три отпуска в год могут стать камнем преткновения, или, если, конечно, ты пожелаешь, я буду сопровождать тебя. Мы не можем отсутствовать оба… но… Хотя, если ты не против, можешь ехать одна. Я не стану возражать.
– Отпуск в одиночестве теряет всю свою привлекательность, – игриво заметила Эмили, показывая зык.
– Я говорю вполне серьезно, дорогая. Слово дано, и нужно выполнять обещанное. Вопрос в том, что если мне не удастся вырваться, сможешь ли ты отправиться одна?
– Да.
– Хорошо. Значит, проблема решена. – Супруг лукаво взглянул на жену, складывая салфетку с записями и опуская ее в карман пиджака. – А теперь иди сюда.
– Все прекрасно, да?
– Чудесно. Что же ты собираешься делать с этой уймой свободного времени, Эмили?
– Ну, теперь, если ты не нуждаешься в моих услугах…
– Подожди, дорогая… С чего ты взяла, что не нужна мне? Нет, нет, я не о том веду речь. Ты все это время возилась со мной, и теперь настала твоя очередь. Тебе нужно только ежедневно в течение часа присутствовать в каждой из клиник. Но это не означает отказа от твоих услуг. Вот ты сказала о желании учиться… Спрашиваю из чистого любопытства – что ты собираешься делать?
– Буду читать, спать, сколько захочу, смотреть телевизор, ухаживать за садом; учиться, если поступлю в колледж; ждать твоего возвращения домой… Ян, ты сейчас много зарабатываешь?
– Скажу только одно: мы сейчас гребем деньги лопатой, хотя и небольшой.
– Значит… мы можем позволить себе завести ребенка?
– А почему бы и нет? Внезапно Эмили ощутила пустоту в груди: Ян больше не нуждается в ней, в ее поддержке. Он согласился на все, вел себя очень покладисто, а это чрезвычайно подозрительно. Она чувствовала себя старой заезженной лошадью, которую вывели попастись на лужок. Эмили сама не поняла, как эти слова сорвались у нее с языка.
Супруг смотрел на свою половину, изумленно приоткрыв рот, затем, опомнившись, взял ее лицо в ладони.
– Эмили, чего ты хочешь? Что желаешь? Я больше не понимаю тебя. То, что я делаю, почему-то не воспринимается тобой. Я полагал, ты будешь прыгать от радости и счастья, ибо такого подарка ждала всю свою жизнь… Наступила моя очередь платить по счетам, и вдруг мне начинает казаться, что я совершаю какой-то гнусный, отвратительный поступок. Ты снова все испортила. Ты, Эмили, а не я!
– Я слишком стара, чтобы начать учиться… Посмотри на меня и скажи, как я буду выглядеть за партой. Ну, давай, выскажись!
– Естественно, ты не так молода, но есть множество людей гораздо старше тебя, которые идут учиться в различные учебные заведения. Отсюда вывод: ты не очень-то хочешь получить образование. Больше не надо выплачивать никаких ссуд, ты можешь, не скупясь, пойти пообедать или поужинать в любой ресторан, поехать в колледж, вернуться домой к готовому обеду и накрытому столу, потому что экономка сделает это за тебя, как и любую другую домашнюю работу… У меня не было такой возможности. Да и у моих знакомых тоже… Я сказал «три часа в одной из клиник», так как подумал, что тебе интересно быть в курсе всех дел. Если ты намереваешься работать целый день, не стану препятствовать.
– Я просто не знаю, что выбрать. Приходилось трудиться по шестнадцать, иногда по семнадцать часов в сутки… И теперь я чувствую себя выброшенной на улицу. Может, моя реакция неадекватна. Когда человек чего-то не ожидает и к чему-то не подготовлен, от него нельзя требовать очень многого. Все, что мне приходилось делать до сих пор, – это работать до полного изнеможения.
– А теперь тебе больше не придется изматывать себя на работе. Можешь заняться своими ногами и делать то, чего раньше не могла позволить себе. Думаю, нужно допить шампанское… Я иду спать. Кстати, предпочитаю зеленую спальню на втором этаже. Тебе досталась желтая. Таким образом, я больше не буду будить тебя по ночам, когда меня вызовут на операцию или консультацию.
– Но, Ян, мне казалось, мы… – «Не проси, Эмили, не умоляй», – мысленно приказала она себе, а вслух произнесла:
– Спокойной ночи, милый.
Раздельные спальни!.. Боже мой! Дошло дело и до этого. Интересно, как же они заведут ребенка? Это будет один визит или же супруг решил вообще не переступать порога ее спальни? Эмили огляделась: ей ничего не оставалось делать, как подниматься наверх и устраиваться в спальне, оформленной дизайнерскими руками.
Господи, что с ней происходит? Может, требуется консультация психотерапевта? Только это нужно сделать тайно, иначе Ян сойдет с ума, узнав о визите к специалисту. Можно поехать в Нью-Йорк и, записавшись под вымышленным именем, заплатить наличными. Конечно, самым лучшим вариантом является беременность. Тогда не нужно будет ни к кому обращаться. Все пройдет само по себе.
Эмили допила шампанское и, свернувшись калачиком, еще долго лежала на новом желтом диване, пахнущем упаковочной бумагой.
* * *
Миссис Торн проснулась от звенящей тишины. Поначалу она никак не могла сообразить, где находится, затем пришел страх, страх без всякой причины. Свет уличного фонаря бросал тени на пол и стены, придавая предметам причудливые очертания. Только когда прошло достаточно много времени, она вспомнила, где находится и почему спит на жестком диване. Где-то в доме раздался бой часов. Один, два, три, четыре, пять – пять часов утра.
Эмили вновь опустила голову на подушку. Каким образом все чудесное может закончиться так плачевно? Ни-ка-ким, если только Ян не планировал такую концовку. Раздельные спальни!.. Ей досталась желтая. Она потихоньку начала замерзать, а под рукой не было ни теплого пледа, ни толстого одеяла. Даже неизвестно, где расположена батарея отопления. Ей ужасно захотелось встать, подняться наверх, в спальню мужа, и потребовать объяснений.
Ну, если на то пошло, Эмили сделает это немедленно. Озноб прошел, уступив место напряжению. Миссис Торн распахнула дверь и всмотрелась в темноту.
Постель сохранила очертания тела мужа; его, по-видимому, вызвали ночью в больницу. Включив свет, Эмили прижала подушку Яна к груди. Та сохранила аромат лосьона после бритья, дорогостоящего подарка очередного благодарного пациента. На наволочку упали капли горячих слез, и она аккуратно вытерла их – тут слезы не помогут, только голова разболится. «Будь ты проклят, Ян!» – невольно вырвалось из ее груди.
Эмили, как никогда в жизни, захотелось иметь друга, которому можно позвонить в любое время дня и ночи. Где ее подруга Эджи? Годами они обменивались поздравительными открытками в канун Рождества. Но однажды поздравление от Эджи не пришло, а миссис Торн не знала, где искать ее. Таким образом была утеряна связь с последним близким человеком, знакомым со времен юности. Теперь у Эмили много свободного времени. Может, удастся отыскать Эджи?
… Миссис Торн осмотрелась. Ого! У Яна была даже своя ванная комната. Если память ее не подводит, то это самая большая из всех пяти спален. Желтая комната значительно меньше. Муж ко всему прочему спланировал здесь вместительный туалет, а супруге приходится довольствоваться маленькой комнатушкой, единственным украшением которой являлось зеркало на двери. Зачем это мужу со всеми его рубашками и костюмами понадобился такой большой, можно сказать – огромный, шкаф?
Кто будет мыть и убирать этот громадный особняк? Интересно, когда экономка из мечты превратится в реальность? Если этого не произойдет в самое ближайшее время, Эмили придется вооружаться тряпкой и пылесосом. На приведение мебели в порядок и общую уборку придется потратить целый день. Потребуется два мощных пылесоса: один – наверх, второй – вниз. В ванную комнату на втором этаже следует отнести стиральные порошки и стиральную машину. Или Ян считает, что она должна постоянно таскаться вверх-вниз с бельем?
По старой привычке Эмили заправила постель, причем делала это с гневом в глазах и с жаждой крови в сердце.
Кладовка около двери в зал была до отказа заполнена полотенцами и простынями, но пылесоса и стиральных принадлежностей там не оказалось.
Миссис Торн распахнула дверь в свою комнату. Вообще-то обстановка располагала к отдыху. Она едва не задохнулась от изумления, открыв встроенный шкаф и увидев свои аккуратно разложенные и развешанные вещи. В ящиках располагалось белье, колготки и халаты. Эмили в ярости заскрежетала зубами. Как Ян осмелился рыться в ее вещах?! Она даже заплакала, когда узрела свои трусики с эластиком, венчавшие стопку белья. Какой-то незнакомец или незнакомка, нанятые за деньги, трогали ее самые интимные предметы туалета! Миссис Торн ощутила неловкость, стыд и смущение одновременно. Господи, ну почему у нее нет красивого кружевного сексуального нижнего белья, какое обычно демонстрируют в витринах модных магазинов на Виктория-Сикрет. Да просто раньше у нее не хватало времени на посещение таких блестящих центров торговли. К тому же ей больше нравилось белье из хлопка. Восьмого размера… Вздрогнув, миссис Торн захлопнула дверцу шкафа.
В желтой спальне была собственная ванная комната. Она не отличалась такими размерами, как у Яна, и не имела биде. Эмили потрогала зеленые махровые полотенца, которые по величине превосходили пляжные. Они назывались банными простынями. По крайней мере, так значилось в каталоге Сирса Робака.
Спустившись на кухню, Эмили почувствовала, что проголодалась. Проходя мимо отопительного прибора, она повернула ручку регулятора температуры до отметки «80».
Ультрасовременный кухонный блок оказался оснащенным комбайном для мытья посуды, мусоропроводом и другими новомодными штучками. Шкафы были сделаны из дуба; в них располагались стопки новой дорогой посуды. К ручке одного из дубовых мастодонтов кто-то – видимо, все та же дизайнерша – прикрепил гирлянду из чеснока с торчащей из нее запиской: «Удачи и счастья в новом доме». «Иди к черту!» – раздраженно пробормотала Эмили.
Все находилось на своих местах. Именно так она бы сама расставила мебель и разместила посуду. Миссис Торн сварила кофе и, отпивая глоток за глотком, предалась размышлениям. Внизу, в холле, располагался домашний кабинет Яна, оснащенный всем необходимым оборудованием. Внезапно Эмили захотелось осмотреть его тщательнейшим образом.
Помещение выглядело довольно внушительно. Удобные кожаные кресла, ковер шоколадного цвета, стол красного дерева с такой отполированной поверхностью, что она увидела собственное отражение на столешнице. Здесь даже был камин с аккуратно сложенной стопкой дров. Стеллажи вдоль стен несли на своих полках массу медицинской литературы.
За все время совместной жизни Эмили никогда не рылась в вещах мужа. Даже в клинике она ни разу не открыла ни один ящик и не просмотрела его содержимое. Однако все бывает первый раз в жизни. Миссис Торн выдвинула один ящик, потом второй, третий… Папки, записи, стопки деловых бумаг… В среднем ящике, куда люди обычно складывают всякую ерунду, лежало досье с надписью: «Клиника Парк-авеню». Она начала читать, онемев от удивления. Закончив знакомство с материалами, Эмили положила бумаги на место, разгладила отпечаток в кресле, оставшийся от ее тела, отошла от стола и покинула кабинет.
Глаза Эмили напоминали два блюдца, наполненных водой, когда она принялась наливать свежесваренный кофе в большую чашку, которую пришлось взять из шкафа. Там стоял целый ряд таких. На боку каждой чашки был нарисован цветок. Внимательно приглядевшись, миссис Торн поняла, что это ручная, штучная, работа. Чтобы поднести чашку к губам, приходилось брать ее двумя руками: все изящные емкости были сделаны без ручек, наподобие пиал. Она настолько расстроилась этим последним обстоятельством, что позабыла добавить в кофе сливки и сахар.
Итак, в клинике на Парк-авеню будут производиться аборты. Ну уж нет! Только через ее труп! Нужно что-то сказать по этому поводу Яну. Он знал ее отношение к подобной деятельности и поэтому держал все в строжайшей тайне. Теперь все стало ясно: и приобретение нового роскошного дома, и события прошедшей ночи; муж пытался подготовить почву для объяснения.
Надо ли ей сегодня идти в клинику? Миссис Торн никак не могла вспомнить. В конце концов, зачем ломать голову? Или это совсем не имеет никакого значения, или кто-то позвонит ей и сообщит о необходимости выйти на работу.
Ожил молчавший до этого внутренний голос: «Ты думаешь о «войне», Эмили? О бизнесе Яна? Еще раз поразмысли, Эмили. Ты ведь и понятия не имеешь, как вести дела… Вспомни, совсем недавно тебе удалось отказаться от занятий административными делами клиник. Ты лишилась прав, и муж тут же поставит данное обстоятельство тебе в вину, а его адвокат всегда сумеет найти зацепку… Да и кто ты, Эмили? Просто-напросто наемный работник, которого нанял супруг. Он следит за ходом событий и последовательно работает над твоим списком, постепенно давая все, что тебе так давно хотелось иметь…»
Чашка выпала из ослабевших рук и с дребезгом покатилась по кафельному полу. «Одна готова, осталось еще пять», – подумала совершенно расстроенная миссис Торн. Она с ненавистью уставилась на емкости с цветочками на боках, стоявшие в шкафу. Внезапно поддавшись порыву гнева и ярости, Эмили с наслаждением расправилась со всеми пятью чашками. «Ну, вот… Теперь придется убирать осколки, – недовольно прошептала женщина. – Да и на полу остались вмятины… Идиотская выдумка дизайнера! Где это видано, чтобы глянцевую плитку укладывали на кухне, словно на террасе?!»
Желание Яна облагодетельствовать ее, не поинтересовавшись мнением своей спутницы жизни, наем дизайнера, украсившего дом по собственному усмотрению и расставившего мебель, вызывало лишь раздражение. Неужели она сама не могла бы справиться с этими делами? Или у нее такой плохой вкус? А ведь все сделано, сообразуясь с пристрастиями двадцатипятилетнего дизайнера, этакой современной штучки, любящей заводить романы с богатыми женатыми мужчинами.
«Поплачь, Эмили. Ты же всегда это делаешь, когда что-то идет не так, как хотелось бы тебе. Вместо того, чтобы вставать в позу и высказывать собственную точку зрения, поплачь и уступи. Помнишь, как ты гладила те сорок сорочек мужа? Ян улыбнулся тебе, а ты была готова целовать ему ноги», – снова зашептал внутренний голос.
Миссис Торн прошла в гостиную. Ей необходимо принять душ и одеться, затем пойти в клинику и поговорить с Яном.
Выйдя из ванной комнаты, она попыталась вытереться огромным полотенцем, но грубая ткань отказалась впитывать влагу, потому что ни разу не побывала в стирке. Взяв свитер, Эмили вывернула его наизнанку и тщательно вытерла тело.
Обнаженная, она прошла в желтую спальню и открыла платяной шкаф, а затем застыла в раздумье: как же одеться, если нужно идти в клинику на Парк-авеню?
Больница находилась в двух кварталах от Мейпл-авеню и размещалась в четырехэтажном здании. Это самая большая из всех трех клиник. Она имела очень выгодное месторасположение, поэтому приходилось платить за нее высокую ренту.
* * *
Миссис Торн поднялась по ступенькам и обошла группу рабочих, которые не обратили на нее никакого внимания; правда, двое из них – те, что строили здание Уотчанг, – узнали ее и вежливо кивнули.
Войдя в холл клиники, Эмили решила осмотреть ванную комнату для пациентов, чтобы уточнить размеры помещения. Совершенно случайно она услышала разговор двух мужчин, находящихся в соседней комнате. Они оживленно спорили, но слов разобрать оказалось почти невозможно. Выбравшись из ванной, миссис Торн приложила ухо к стене – теперь слышимость стала великолепной.
– С чего бы я стал врать, Уолт? На прошлой неделе доктор Торн сам сказал мне об этом. Данная часть здания будет банком спермы. Спорим на десять баксов? Спроси Дуайта, архитектора.
Эмили широко открыла глаза, но не тронулась с места.
– Из этого банка спермы можно выкачать кругленькую сумму… По крайней мере, так сказал доктор. Здесь будет не просто абортарий. Какой-то другой врач займется вазектомией. У меня просто в голове не укладывается… А у тебя, Уолт?
– Когда мне больше не захочется иметь детей, я подумаю об этом. Вообще-то все можно исправить, если поймешь, что не способен жить без этого… Недавно жена, перелистав газету, вырезала статью и дала мне почитать… Один из парней тут высказал интересную мысль: наш док хочет подмять под себя другие больницы и специализированные центры, занимающиеся этой же проблемой. Должно быть, дело пахнет звонкой монетой. Доктор Торн ни за что не пустился бы в такое рискованное «плавание», если бы не надеялся получить кругленькую сумму. У моей жены голова работает на этот счет… А у твоей?
– Моя очень практична. Мы бы точно пролетели, надумай заняться таким делом.
– Точно. Торны, очевидно, хорошо соображают в вопросах бизнеса.
Эмили несколько минут стояла, прислонившись к стене. Почувствовав, что головокружение прошло, она вышла из своего укрытия.
В голове царила настоящая путаница – банк спермы, абортарий… А она-то наивно полагала, что трудится в нормальной клинике, куда может обратиться и стар, и млад. На самом же деле все оказалось иначе: миссис Торн отдала последние силы для такого непотребного предприятия.
Нужно немедленно поговорить с Яном. Если ранее она не могла решиться на такой шаг, потому что порылась в ящиках мужа, то теперь вполне можно сослаться на подслушанный разговор двух мужчин.
Вернувшись домой, миссис Торн обзвонила все клиники, пытаясь найти мужа.
– Запишите меня на полдень, – заявила она секретарше. – Скажите доктору Торну, что нам необходимо встретиться. Я закажу столик у Жака.
Эмили ощутила пустоту в желудке, когда снимала повседневный костюм. Она принялась перебирать вечерние туалеты, в которых будет не стыдно показаться в этом фешенебельном ресторане. Наконец было выбрано малиновое платье с цветным поясом, прекрасно гармонирующим с бижутерией, сохранившейся со времен ее молодости. Миссис Торн почувствовала себя элегантнейшей леди, примерив туфли на высоком каблуке, – которые не носила уже больше года. Она даже воспользовалась подаренными мужем духами, что мертвым грузом лежали на туалетном столике. Он воспримет этот жест как знак собственной победы и ее поражения. Эмили со вздохом поставила флакон на полированную столешницу и решила, что больше не будет пользоваться этой комнатой. Пообедав и возвратившись домой, она соберет вещи и уедет. Но, подумав, миссис Торн начисто отмела эту мысль, ибо знала – только смерть способна разлучить ее с Яном. В нем заложен смысл жизни, супружеской жизни.
Настроение немного улучшилось, когда она прибыла в ресторан. Ненадолго задержавшись в фойе, Эмили одобрительно кивнула своему отражению в большом зеркале. Ей нравилось здесь. Гирлянды цветов украшали зеркальные стены и лестницы, ведущие в зал и бар. Они также вились по высоким окнам, прекрасно гармонируя с фарфоровыми куклами, одетыми в красный бархат. Словом, здесь царила предпраздничная атмосфера.
Заказав бокал вина, она терпеливо ждала мужа. Он умудрился опоздать на пятнадцать минут, но вошел в зал с ослепительной улыбкой, словно ничего не произошло.
– Скотч со льдом, – бросил на ходу доктор Торн стоявшему рядом официанту. – Эмили, ты не перестаешь удивлять меня. Чем я обязан за такое удовольствие? Очень, очень хорошо, – закуривая, оживленно болтал он. – По-моему, до этого ты никогда не приглашала меня на обед. Отличная мысль! Раз ты пригласила – то и платишь.
Как ему идет этот бежевый кашемировый жакет! Шею плотно облегает белоснежный воротничок рубашки, выглаженной ее руками. В висках Эмили застучали молоточки.
– Конечно, – сдавленно пробормотала она.
– Ты хочешь сказать, что сэкономила деньги или снова утаила от меня чаевые…
Сердце миссис Торн было готово выпрыгнуть из груди.
– Пит очень щедро заплатил мне за Рождество. Я планировала потратить эти деньги на праздники.
– Что ж, он прав… Ты трудилась, не жалея ни рук, ни ног. Он должен тебе… Сколько заплатил Пит?
– Пятьсот долларов.
– В таком случае, я закажу для себя омара. – Ян открыл меню и притворился, что внимательно изучает его. – Ты хорошо спала? А я спал как младенец. В три сорок пять зазвонил телефон… Я встал, принял душ и уехал, чувствуя себя прекрасно отдохнувшим человеком. Как хорошо иметь собственную спальню! Моя комната проектировалась как типично мужская, а твоя – женская. Думаю, такое решение вполне разумно. Ты даже представить себе не можешь, Эмили, сколько супружеских пар имеют раздельные спальни. Мне кажется, брак от этого только крепнет… Надеюсь, сегодняшние омары окажутся такими же вкусными, как вчерашние хот-доги. Тебе понравился минувший вечер?
– Понравились хот-доги. Что же касается раздельных комнат… Ян, мне не по душе спать одной. Что это за брак получается? Семейные узы предназначены для двоих. Если я больше не буду работать, а ты станешь отсутствовать целый день и большую часть вечера, когда же мы сможем видеть друг друга? Кроме того, мне абсолютно не нравится желтая спальня. Честно говоря, пришлось спать на диване. – Женщина крепко сжала коленями руки, пытаясь унять дрожь. «Интересно, заметил ли это движение муж? У Яна сверхъестественное чутье», – мелькнуло в голове.
– Эмили, но это же только на время сна. Нам обоим необходимо отдохнуть. Ты смотрела на себя в зеркало перед уходом? Выглядишь весьма неважно… Под глазами синяки, лицо помято. Словом, следствие сна на жесткой кушетке. А теперь взгляни на меня. Я похож на короля, потому что впервые за много лет хорошо выспался. Неужели тебя нисколько не беспокоит мое здоровье? Мне необходима свежая голова, иначе я не смогу заниматься врачебной практикой. А ты снова думаешь только о себе. Если же тебя волнует проблема секса, то, смею заверить, твои волнения напрасны – я буду приходить к тебе, а ты – ко мне. Или можно назначать свидания друг другу. Вот видишь, тебе приходится признаться, что твое поведение – просто очередная глупость.
«Итак, он считает меня глупой», – раздраженно подумала миссис Торн.
– А почему ты не посоветовался со мной, Ян, прежде чем сделать это? Ты раньше так никогда не поступал. Я уже больше ничего не понимаю. – Ее голос предательски задрожал. «Супруг, несомненно, заметит. А жаль».
– И испортить сюрприз? Мне казалось, я поступаю правильно. Ведь нужно выполнять обещанное, а вчерашний разговор с тобой все испортил. Дорогая моя, хочешь ты это слышать или нет, но твой вес превышает норму на целых тридцать фунтов… Когда ты плюхаешься в постель или начинаешь ворочаться, я просыпаюсь. Нам обоим нужен хороший отдых, Эмили. Почему ты так упряма? По-моему, мы пришли сюда обедать…
– Ян, неужели ты не понимаешь?! Мы все больше отдаляемся друг от друга. Я вижу это, чувствую всеми фибрами души.
– Ага! Теперь ты стала ясновидящей. Успокойся, дорогая. Ты сама себе взвинчиваешь нервы. У тебя внезапно появилось много свободного времени, а за ним – непонятный страх. Я понимаю твои опасения, но скажи, умоляю тебя, чего ты от меня хочешь? Многие женщины дорого бы заплатили, чтобы иметь такой дом и столько свободы, такого мужчину, который готов выполнить любое желание, предоставив им право сидеть и наслаждаться жизнью на бархатном диване. Многие, но не ты, которая вечно плачет, жалуется и скулит. Мне хотелось бы, чтобы ты хоть немного повзрослела и без страха взглянула в лицо действительности. Если тебе не нравится желтая спальня, переделай ее по своему вкусу. Понимаю, тебя бесит, что интерьер выполнен профессиональным дизайнером, а не придуман тобой лично. Но если бы я позволил тебе взяться за дело, наш дом превратился бы в старомодное жилище, а мне ненавистен подобный стиль.
Итак, счет становится 2:0. Эмили, наполнив легкие воздухом, сделала знак официанту принести второй бокал вина.
– Я все знаю о клинике на Парк-авеню… Тебе следовало бы прежде поговорить со мной, не бросаясь, очертя голову, в омут. У меня такое чувство, что ты обманул мои надежды, словом, предал. Не знаю, смогу ли простить тебя… Я поехала туда сегодня днем и случайно, повторяю, случайно, подслушала разговор двух мужчин. Ян, почему ты ничего не сказал мне?
Доктор Торн, прищурившись, подался вперед.
– Эмили, давай посмотрим, правильно ли я тебя понял. Ты чувствуешь себя обманутой из-за того, что с тобой не посоветовались, все решили без тебя… Но ты же сказала мне, что хочешь отдохнуть и не желаешь участвовать в управлении клиниками. Словом, отказалась от своих прав по совету собственного адвоката, пожелав, чтобы я платил тебе сам. Заметь, твои услуги оценивались очень хорошо. Ну, теперь скажи, что здесь не так?
Миссис Торн с трудом разжала губы.
– А то!.. Ты из семейной клиники собираешься сделать абортарий! Банк спермы! Боже мой, Ян, я столько лет прошу тебя о ребенке, а ты собираешься заняться искусственным прерыванием беременности, лишая многие семьи счастливого детского смеха! Так хочется иметь собственного мальчика или девочку, что… Ты обещал полноценную, настоящую семью. Мне нужно забеременеть, пока не поздно. Сам ведь утверждал: опасно заводить малыша в далеко не юном возрасте.
– Поправь меня, Эмили, если я ошибаюсь… Не твои ли это были слова: «Я считаю, у каждой женщины должно быть право выбора»? Но слабая половина человечества всегда идет на компромисс, поэтому в жизни нужно придерживаться какого-то одного правила.
– Почему ты так говоришь? У меня лично нет права решать судьбу какого-то другого человека, но свою собственную… Не заставляй меня искать оправдания, Ян. Ты сейчас поступаешь вопреки нашему уговору. Мы ведь договорились обсуждать все наши дела. Наша семья – команда, следовательно, должна решать сообща. А теперь ты своими действиями пытаешься заставить меня думать, что нас связывает только общее дело. У тебя появилась собственная спальня, ты с наслаждением выставил меня за дверь, отправил на пенсию. Ян, сколько я буду иметь в месяц?
– А-а-а… Вот в чем дело! Ты хочешь чек?
– И еще кое-что. Мне никогда не приходилось получать зарплату, хотя мое имя занесено в учетную книгу клиники. Хотелось бы видеть сумму, записанную на бумаге и заверенную бухгалтерской подписью.
– Эмили, сколько ты хочешь?
– Две тысячи долларов в месяц.
– Отлично! Я выпишу чек. Тебе стоит только сказать – и ты получишь желаемое. Осознаешь, что деньги поплывут в твой карман со счетов клиники?
– Что?! – Внезапно она почувствовала себя такой глупой; захотелось спрятаться под стол. Ей еще не приходилось видеть такого умоляющего выражения на лице мужа. Что делать? Отстаивать свою точку зрения или совершить еще одну глупейшую ошибку вроде отказа участвовать в управлении клиниками? Слезы застилали глаза, скатывались по щекам. Миссис Торн ощутила, как рушатся ее воздушные замки, развеиваются, словно дым на ветру. Плечи Эмили уныло опустились. – Почему бы нам не развестись? Не покончить со всем этим раз и навсегда?
– Эмили, тебе так хочется подобного завершения нашей совместной супружеской жизни? На каком основании, позволь полюбопытствовать.
«Боже, нет! Не этого мне хотелось!»
– Основания?
– Именно. Если ты подашь заявление о разводе, чем станешь аргументировать свое желание? Скажешь о моей доброте, попытках облегчить твою жизнь, о чудесах щедрости, о доме, подаренном на Рождество? Какие обвинения выдвинешь против меня? А-а-а, понимаю, раздельные спальни… Но что скажет судья, узнав о моей круглосуточной работе и о необходимости для меня полноценного отдыха? Твоя беда, Эмили, в том, что ты никогда не думаешь. Могу поделиться своими мыслями… Я не думаю, нет, знаю: нам пока разводиться не стоит. Сейчас просто необходимо пожить под одной крышей. Но опять же – пока… Ты станешь жить своей жизнью, я – своей. Пройдет год… После этого, если ты по-прежнему останешься при собственном мнении, я дам согласие на развод. – Мысли путались в голове миссис Торн, сердце трепыхалось в груди; она отпила немного вина из принесенного нового бокала и внезапно почувствовала какую-то пустоту в душе.
– Это значит, что детей у нас не будет.
– Вот именно. Если ты полагаешь, я произведу на свет ребенка при твоем отношении к делу, то глубоко ошибаешься. Считаешь, я пылаю к тебе страстью? Опомнись, Эмили, остынь. У меня в кармане два билета на самолет, летящий на Каймановы острова… Видишь? – Муж выложил на стол стандартные бланки, добавив еще одну аккуратно сложенную бумагу. – Это заказ на номер в первоклассном отеле с видом на океан. Словом, второй сюрприз. Думал, мы уедем рождественским утром, так как прекрасно знаю, насколько тебе нравится канун праздника… Даже заказал лимузин, чтобы нас с комфортом отвезли в аэропорт. Таким образом мне хотелось загладить вину за сорвавшееся несколько лет назад путешествие, хотя неизвестно, кто из нас больше виноват в этом. Видишь? – Супруг приподнял край билета, на котором мелькнуло ее имя. – А теперь, Эмили, смотри внимательно. – С этими словами он разорвал билет на две части и положил обрывки на тарелку перед ней. – Счастливого Рождества, дорогая! – Ян поднялся и стремительно направился к выходу. У столика мгновенно вырос официант.
– Доктор Торн еще вернется или его вызвали в клинику? Вы желаете забрать обед домой или мне оформить отказ?
– Что ж, оформите отказ. А доктор Торн… Да, да… Его срочно вызвали в клинику. – Ей тоже следовало подняться и уйти, но ноги отказывались повиноваться. Она решила остаться и съесть обед, хотя кусок в горло не лез. Миссис Торн сидела в ресторане до тех пор, пока основная масса посетителей не разошлась, и чувствовала себя последней идиоткой.
Она сумела сдержать себя до возвращения домой, а уж тут дала волю слезам. Выплакавшись, Эмили решительно поднялась в спальню мужа. Его чемодан исчез, как и большинство вещей его гардероба; бритвенных принадлежностей тоже не было видно на полках в ванной комнате. Очевидно, Ян вернется домой после отпуска. Откинув покрывало, Эмили зарылась лицом в подушку мужа, мечтая заснуть и пробудиться уже старой и седой. Тогда вопросы деторождения и раздельных спален не будут больше волновать абсолютно никого.
Спустившись в кухню, она открыла холодильник. Его нужно заполнить продуктами, если Эмили собирается провести неделю одна и подготовиться к возвращению мужа. Миссис Торн написала список, намеренно выбирая все самое лучшее. Позвонив в «Плейнфилд маркет», она сделала заказ и попросила доставить пакеты со съестным к шести часам.
… Эмили долго рассматривала елку. Украшать ее или нет? В восемь часов, разложив доставленные продукты, она приняла душ, съела сандвич и решительно протащила лесную красавицу через гостиную в холл. Открыв дверь, женщина нечаянно подтолкнула деревце, и оно упало, скатилось вниз по лестнице, царапая ступеньки металлическим основанием. По всему дому стали попадаться зеленые иголки. Но все эти неприятности абсолютно не волновали ее.
Миссис Торн развела огонь в камине, открыла бутылку вина, взяла пачку сигарет и уселась перед телефоном. Она напивалась до бесчувствия несколько дней кряду. Так продолжалось вплоть до второго января. Да, хороший получился Новый год…
Эмили проснулась утром и попыталась встать, однако ее мучило такое похмелье, что пришлось снова улечься в постель и проспать до полудня. Таким образом, как-то сам по себе, сложился ее режим дня на время отсутствия мужа. Эмили по-прежнему не спала в желтой спальне, да и не собиралась менять свои позиции в отношении помещения. Она перенесла кое-какие вещи в небольшую комнату, обставленную неплохой удобной мебелью и устланную мягким ковром. Здесь было все необходимое: и ванная комната, и летняя кухня, функционирующая даже сейчас, в зимнее время. В дальнем конце коридора располагалась «теплица», как окрестила ее миссис Торн. В такой резиденции можно отсиживаться и продолжать раздумья о судьбе семейной жизни. Она прекрасно понимала глупость своих поступков, однако ничего другого придумать не могла. Скорее всего, ей необходима помощь психотерапевта. Нужно посмотреть карточку медицинского страхования, чтобы удостовериться, входят ли туда услуги такого специалиста.
Двадцать пятого января Эмили записалась на курсы в колледж Мидлсекс и на прием к психоаналитику по имени Оливер Линденари. Договорившись о встрече с адвокатом, который контролировал работу клиники на Парк-авеню, она вышла из офиса, сотрясаясь от ярости на саму себя. Из-за собственной глупости миссис Торн лишилась всех прав на совладение семейной клиникой. Теперь существовало только два варианта дальнейшей жизни: либо устроиться на работу, либо полностью зависеть от Яна.
Эмили решила не брать две тысячи долларов у мужа, если тот действительно надумает их предложить.
– Если человек глуп, это навсегда, – повторяла она, направляясь домой.
* * *
Возвращение Яна ничего не изменило. Он, как обычно, занимался делами клиники и разговаривал с ней так, словно случайно встретил на дороге просто знакомого человека. Муж абсолютно не интересовался, чем жена занималась в его отсутствие и как убивала время. Ян приходил домой только переодеться, принять душ и поспать. Его белые рубашки доводили Эмили до исступления.
Весна принесла с собой яркие солнечные дни. За это время в доме появилась экономка по имени Эдна, причем одновременно с ней прибыл и новенький красный «Мерседес». Неделей позже доставили «Порше». На обоих автомобилях на капотах были прикреплены огромные серебристые банты, а под «дворниками» – глянцевые карточки с надписью: «Эмили, как было обещано. С любовью, Ян».
Первым делом миссис Торн ознакомила Эдну с содержимым корзины для белья и показала, как нужно гладить рубашки. Экономка упражнялась с утюгом четыре часа, затем куда-то исчезла. Приходили еще женщины, желавшие занять сие вакантное место. Вторая, третья, четвертая, но все моментально испарялись, как только подсчитывали количество рубашек в корзине.
Когда ушла последняя экономка, продержавшаяся рекордно много – целых два дня, Ян пришел домой, сияя, как начищенный медный пятак. Он принес три бархатные коробочки; сам приготовил обед и торжественно преподнес Эмили драгоценности, довольно улыбаясь при этом.
– Они прекрасны, Ян, – осторожно заметила жена. – Не опасно ли хранить их дома?
– Они застрахованы. Тебе нравится? По-моему, я подарил тебе все, что ты записала в тот вечер на салфетке. В первом кольце бриллиантов помещено два карата, во втором – тоже, но камни поменьше. Два браслета оцениваются в двадцать тысяч, если, конечно, ювелир не обманул. В серьгах – по два карата… У тебя пять ниток жемчуга разной длины… Ну, как, тебе по вкусу мой подарок?
– О! Я в восторге! – повторила Эмили.
– Кроме того, я положил на твое имя тридцать тысяч долларов на три отпуска. Думаю, за десять тысяч баксов ты сможешь неплохо отдохнуть. Агент из бюро путешествий заверил меня, что такой суммы больше чем достаточно. Сейчас я собираюсь приобрести дом на побережье и катер. Мной ничего не упущено?
– Нет, нет… не думаю. – Эмили поджала губы.
– Ты пытаешься обмануть меня, – игриво заметил муж. – В гостиной тебя ждут твои меха. Их нужно хранить" в марле или специальном полиэтиленовом мешке. Кстати, у Оскара Лоури есть помещение для подобных сокровищ. Можешь поместить шубы туда, но если у тебя на примете имеется кто-то другой, я не возражаю… Да, совсем недавно доктор Менденарис сказала, что ее муж – порядочный скряга, а она потакала всем его дурным наклонностям.
– Я подумаю над этим.
– Разве ты не хочешь сказать «спасибо»? Я знаю тебя, Эмили, знаю, ты не верила, что твой муж выполнит свое обещание. Тебе нужно просто доверять мне, потому что я всегда держу слово. Ну, а теперь твое мнение по поводу экономки.
– Вся проблема в этих белых рубашках… Ян, никто не хочет их гладить, даже я.
– Ты что, собираешься сделать заявление? И это после всех моих даров? Ты не хочешь заниматься ими?
– Да, я не собираюсь это делать в обозримом будущем. Если ты желаешь забрать назад все эти вещи, действуй. Обед был… вкусный. Мне надо заниматься, извини. – Женщина спустилась в свою комнату, потому что только тут, в полуподвальном помещении, она чувствовала себя в полной безопасности, свободной от работ и волнений. Эмили оставила драгоценности на столе, а на меха даже не взглянула, чтобы не задерживаться и возложить на Яна мытье посуды. К чему менять устоявшееся правило: ты готовишь – следовательно, сам убираешь.
Линденари бы непременно поаплодировал ей… а может, и нет. В свое время муж советовал ей отстаивать свои права, не быть половой тряпкой, о которую все вытирают ноги. Именно тогда она прекратила визиты к психоаналитику. В самом начале Эмили решила, что посетит только двенадцать консультаций, а если не увидит света в конце туннеля в течение трех месяцев, то ей потребуется более чем сорокапятиминутная беседа раз в неделю. Каким отвратительно-отталкивающим стало лицо психоаналитика, когда его известили о прекращении сеансов!
Тогда миссис Торн сказала:
– Мне необходимо самой справиться с этой напастью. Я все еще люблю Яна. Скорее всего, вообще не смогу разлюбить. Если в этом заключается моя слабость, то мне придется преодолеть ее. Я попытаюсь спасти наш брак, нашу семью.
На самом деле она ничего не предприняла, а возвратилась домой, укрылась в своей комнате и предалась воспоминаниям о днях своей юности и первых днях после знакомства с Яном Торном.
А теперь вот этот странный обед и подарки. Что бы это значило? Все сделанное мужем вызывало у Эмили подозрение. Он давал ей обещанное и еще больше обещал, подавал какую-то надежду на будущее. Миссис Торн даже не попыталась изобразить возбуждения, когда в домашнем гараже появились новенькие автомобили. Меха, наверное, тоже останутся в коробках, если супруг сам их не развесит в шкафу по всем правилам. Психоаналитик учил ее заставлять себя быть справедливой, открыто смотреть на вещи и стать честной по отношению к себе. Она неоднократно пыталась сделать это, но ничего не получалось. Ян не относится к числу щедрых и добрых людей. Эмили чувствовала, что муж платит долги. Как только он сделает все, то сразу же уйдет от нее.
Запах мужского лосьона для бритья ударил в нос, и только затем миссис Торн увидела мужа. Впервые за это время супруг спустился вниз, узнав о ее обитании в полуподвальном помещении. Эмили оторвалась от книги. Ян выглядел разгневанным, но старался сдерживать себя.
– Эмили, нам нужно поговорить. – Он неуверенно огляделся. – Пойдем наверх, там нам будет удобнее.
Но миссис Торн вынесла определенные уроки из своих визитов к психоаналитику. Сейчас нельзя злиться, доводить себя до отчаяния, иначе эмоции захлестнут ее.
– Мне и здесь хорошо. Я живу в этой комнате, если ты еще не понял.
– Я не слепой, Эмили. Хочешь делать глупости и поступать бессмысленно – твое дело. Эта же самая глупость подтолкнула тебя к отказу от управления клиниками. В таком чудесном доме ты живешь подобно моли. Впрочем, как я уже заметил, это лично твое дело.
– Хочу так жить и буду! О чем ты хотел поговорить? Если ты действительно жаждешь этого, то сначала давай обсудим твое поведение у Жака, когда ты ушел, оставив меня одну, а затем перейдем к клиникам. По моему разумению, у нас нет настоящих семейных отношений. Ты бы не бросил меня в ресторане и не уехал бы на Канары, если бы хоть немного ценил узы брака. Это один из самых твоих жестоких поступков… А ведь их насчитывается немало, Ян. Я сама позволяла тебе совершать их, поэтому виню только себя. Ты и сам прекрасно все понимаешь. Эти подарки – очередная попытка обелить себя в собственных глазах, хоть как-то оправдать свое поведение. Я-то считала тот вечер игрой, шуткой… Да и список носил характер розыгрыша… Я ничего не хочу, Ян, не хочу вещей. Всю жизнь мечтала о муже и семье… Знаю, твоя работа отнимает у тебя все свободное время, ты очень занят, но если я хоть что-нибудь значу для тебя, ты бы нашел минутку для звонка мне или иногда выкроил бы часок пообедать со мной; отыскал бы возможность подарить цветы, продемонстрировав таким образом свою любовь и уважение. А ты ничего подобного не делал.
– Ты считаешь, я купил этот дом, чтобы чувствовать себя хорошо, купил с целью оправдать собственные проступки?
Эмили взглянула на мужа, радуясь, что сердце бьется ровно, а глаз Яна дергается в нервном тике. Значит, супруг расстроен.
– У тебя самая большая спальня. Ты не захотел, чтобы я поселилась там, но милостиво разрешил обитать в другой комнате, поменьше и поскромнее. Когда мы в последний раз спали вместе? Когда занимались любовью? Я не помню число, час и то, что было до этого и после. Женщины четко помнят такие вещи. Мне не нравится желтая спальня и меня бесит находящаяся там мебель. Неужели ты считал, я стану плакать от восторга? Если убрать элемент сюрприза… Ян, что мы получили взамен? Мне бы было намного приятнее заранее знать о доме. Я бы сама занялась обстановкой. Откуда тебе известно, что я не справилась бы с таким делом? Ты ничего не знаешь обо мне, а это действительно печально. Мое сердце разбито, я не могу простить тебя… да и по-прежнему злюсь из-за клиник.
– Эти клиники принесли сто сорок тысяч долларов только за один прошлый месяц, – холодно заметил Ян.
– Сколько детей пришлось убить для этого? Сколько мужчин оставили свое семя в твоем банке? А сколько спермы хранится в твоих холодильниках?
– Эмили, не пытайся играть в благородство! У женщины есть возможность выбора… Господи, ты даже не ходишь в церковь, поэтому не имеешь права читать мне мораль. Думаю, мои пациенты тоже могут выбирать.
– Если бы ты действительно верил в это, я бы почувствовала и примирилась с клиникой… Но ты же не веришь! Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Занимаешься этим делом исключительно ради денег, и ничто не убедит меня в обратном. Убиваешь детей из-за прибыли, из-за грязных зеленых бумажек, а потом покупаешь на них мне подарки, стараясь заглушить угрызения совести.
– Это неправда! – взревел Ян.
Нет, правда, и Эмили видела это по глазам мужа, по его лицу, но не чувствовала удовлетворения. В ее сердце поселилась печаль. Внезапно ей захотелось стереть это нелепое выражение с лица Яна, поцеловать его и приласкать.
– Забери все эти подарки, выйди в сад и сорви для меня тюльпан. Так хочется, чтобы ты подарил мне что-нибудь от чистого сердца.
– Нет, подарки забирать не стану. Я обещал и не собираюсь нарушать данное слово. Цветы слишком хороши, чтобы их рвать, и ты сама прекрасно знаешь об этом.
– О чем ты еще хочешь поговорить? – постукивая карандашом по столу, поинтересовалась Эмили.
– О нас. – Муж подошел к столу и взял ее руки в свои ладони. – Мне хотелось бы, чтобы ты перебралась в мою комнату. Так как мы оба спим беспокойно, я заказал огромную кровать. Надо завести ребенка… Если я разбил твое сердце, прошу прощения… Я ведь не желал ничего подобного. Не забывай, я врач и смогу оказать действенную помощь. Ты позволишь мне попытаться? Любишь ли меня?
Эмили подумала, что ее сердце выскочит из груди. Впервые в жизни Ян просил прощения. Может, на этот раз он действительно извиняется? Она так хотела верить в чудо.
– Ян, я попытаюсь… Да, моя любовь к тебе осталась прежней, и ничто на свете не сможет поколебать ее. А ты? Ты любишь меня?
– Конечно. Почему ты задаешь такие вопросы?
– Потому что хочу услышать от тебя признание в любви. Если ты по-настоящему испытываешь ко мне такие чувства, как же ты смог оставить меня одну у Жака? Да еще уехал на острова!
– Сам не знаю, дорогая. Я был в отчаянии и не понимал, что делаю. С трудом дождался конца отпуска и вернулся домой, чтобы извиниться. Но ты не желала видеть меня. Что мне оставалось делать? Да, я вел себя, как последний идиот, и признаю это. Чем ты занималась все эти дни?
– Напивалась до потери сознания каждый вечер.
– Да, мы совсем запутались.
Перед мысленным взором Эмили встало лицо психолога Линденари.
– Ян, запутался ты! Я же – нет.
– Виновен! – воскликнул супруг. – Господи, я счастлив! Наконец-то мы уладили это дело. Идем перенесем все это наверх. Я помогу тебе. Теперь, если ты, конечно, согласна, мы вместе примем душ и попытаемся завести ребенка.
Эмили улыбнулась.
– А ты вымыл посуду? Не забывай: кто готовит – тот и моет.
– Это справедливо, – заметил супруг, отправляясь на кухню. Она смотрела, как он расправился с посудой – собрал тарелки, чашки, вилки и ложки и все сбросил в мусорное ведро. – Готово!
Эмили неожиданно для себя рассмеялась.
Они еще четыре раза спускались и поднимались, перенося ее вещи наверх, а потом успокоились под струями горячей воды.
Она едва не задохнулась от счастья, услышав:
– Постараемся сделать малыша, который будет похож на тебя или меня… А может, и на нас обоих…
И только тогда Эмили улыбнулась, сжимая мужа в объятиях.
