Глава XI
Джулия готовилась к ужину.
В этот вечер она собиралась быть самим очарованием, даже если это будет стоить ей жизни. Никаких злых слов! Она сумеет хотя бы один вечер быть с мужем доброй и женственной! И позволит ему делать все, что он считает необходимым!
Джулия надула губы, вспомнив, как допытывалась у Эммы об «этом». Она пыталась выяснить, как долго Брейдер должен делать с ней «это». Рассмеявшись на наивный вопрос девушки, старая экономка заверила ее, что если она расслабится и не будет противиться воле мужа, то сможет даже получить удовольствие от близости.
— Черта с два! — проворчала Джулия своему отражению в зеркале.
— Что вы сказали, мэм? — спросила Бетти, завершая прическу хозяйки.
Смущенная невольно сорвавшимися с языка словами, не украшающими светскую даму, она поспешила, ответить:
— Ничего, Бетти, тебе показалось.
Джулия долго колебалась, выбирая между платьем из темно-синего бархата и нарядом из шелка цвета сапфира, который она надевала на вечер, проведенный с лордом Бархемом и его друзьями. В конце концов девушка остановилась на бархате.
Волосы Джулии были собраны на макушке, а длинные локоны свободно ниспадали на плечи. Она запомнила шепот Брейдера, просившего вынуть шпильки из волос!
Еще раз взглянув на свое отражение, она решила, что Брейдер будет поражен. Затем девушка посетила комнату свекрови. Нэн терялась среди подушек и одеял на огромной кровати и выглядела совсем крошечной и хрупкой. Узнав, что Брейдер несколько раз проведывал мать в течение дня, Джулия молча прочла молитву и спустилась по лестнице в холл, тем более, что миссис Браун заверила ее, что пульс Нэн бьется слабо, но ровно.
Не заходя в гостиную, девушка направилась в кабинет мужа. Дверь бесшумно распахнулась, позволив Джулии несколько мгновений созерцать широкоплечую спину Брейдера. Он что-то быстро писал, тишину нарушал скрип пера по бумаге. Джулия тихо проскользнула в комнату и села в ближайшее кресло. Он сразу не оглянулся, хотя девушка почувствовала, что Брейдер знает о ее присутствии.
Наконец он отложил перо в сторону. Его карие глаза испытывающе посмотрели на девушку.
— Я знаю, что это ты, — заметил Вульф. Прядь волос падала ему на лицо, прикрывая одну бровь. Его локоть упирался в стол, а ладонь подпирала подбородок. На кончике одного пальца виднелось чернильное пятно. — Я уже никогда не смогу смотреть на розу и не вспомнить аромат твоих духов.
Его реакция, именно такая реакция была всем, о чем могла мечтать Джулия. Не выказывая ликования, она продолжала спокойно сидеть в кресле. Ее скрещенные руки скромно покоились на коленях. Весь облик выражал целомудренность.
Неожиданно Брейдер рассмеялся.
Джулия вспыхнула с негодованием.
— Не вижу ничего забавного! — сердито бросила она, начисто забыв о благих намерениях.
В его глазах заплясали озорные огоньки.
— Я подумал о том, какой дьявольский план созрел у тебя сейчас. Оставь его, Джулия. Что тебе снова нужно от меня?
Дерзкий ответ уже готов был сорваться с языка. Но она подавила порыв и усилием воли выдавила улыбку.
— Я хочу поужинать с тобой. Или ты уже забыл о своем приглашении? — Слова прозвучали вроде бы ровно и спокойно, с облегчением заметила про себя Джулия.
На Брейдера ее замечание, видимо, произвело должное впечатление. Он выпрямился, расправил плечи, в его глазах засветился искренний интерес. Он окинул взглядом свою одежду.
— Честно говоря, забыл. Приношу извинения, я отлучусь на минутку. Переоденусь к ужину.
На нем был тот же самый наряд, в котором он посещал церковь, за исключением пиджака.
— Думаю тебе не нужно переодеваться, — начала было Джулия, но он взмахом руки и категоричным кивком головы остановил ее, указывая на пиджак из превосходного коричневого материала.
Наблюдая, как Брейдер завязывает галстук, Джулия вдруг поняла, почему в его одежде всегда сквозила небрежность.
— Одевать тебя, должно быть, сущий ад для слуги.
Брейдер усмехнулся.
— Я сменил уже четырех слуг.
— О, нет! Не может быть! Даже представить не могу. — Она изобразила притворный ужас на лице.
— Никогда не мог привыкнуть к тому, что вокруг меня кто-то суетится и пристает с такими пустяками, как кармашек для часов. И заставляет меня притворяться тем, кем я не являюсь на самом деле.
— И тем не менее, ты вполне успешно играешь роль джентльмена. И все атрибуты щеголя безупречно смотрятся на тебе.
Брейдер вздрогнул и напрягся.
Джулия подошла к нему и, тронув за рукав, поспешила исправить неосторожные слова.
— Брейдер, я хотела сделать тебе комплимент. Нэн рассказывала мне о твоем детстве. Но глядя на тебя сейчас, я не могу представить твое лицо черным от сажи и… — Она замешкалась, затем добавила, бросив на него игривый взгляд из-под ресниц. — Не могу представить с волосами, намазанными бриолином, и щеголяющим с косичкой.
Джулия не могла определить, слова ли, прикосновение или слегка дразнящий кокетливый тон растопили непреклонность Брейдера и смягчили его черты. Он улыбнулся и в тон ей ответил:
— Я никогда не мазал волосы бриолином, хотя и носил косичку.
— Не представляю также тебя, выполняющим чужие приказания.
— На флоте Его Величества никто не спрашивал мое мнение и не считался с ним, если таковое имелось. Ты бы очень удивилась, как спешно я бросался выполнять приказы, подгоняемый страхом перед публичной поркой или килеванием.
Ресницы Джулии трепетно дрогнули прежде, чем она лукаво посмотрела в глаза мужа.
— Надеюсь мне не придется прибегать к подобным отвратительным мерам воздействия, чтобы добиться твоего расположения.
Брейдер ответил тем же игривым тоном, но Джулия почувствовала, что он говорил серьезно.
— Это зависит от того, что ты хочешь от меня. — Он взял ее руку и притянул к губам. — Хотя что способно спасти и защитить мужчину, если сама «Несравненная» леди Джулия решила завоевать его? — Слова прозвучали иронично и бесстрастно, но девушка мгновенно забыла об этом, когда Брейдер повернул ее руку и поцеловал ладонь.
От прикосновения его губ к ее коже кровь застучала в висках.
— У меня есть шанс завоевать и тебя?
Он медленно поднял голову, их глаза встретились.
— А как ты думаешь?
Джулия нежно пожала пальцы мужа.
— Ты был очень галантен сегодня утром в церкви.
Ямочки заиграли на его щеках.
— Галантен?
— Да. Когда встретил меня на середине прохода.
— Я не мог позволить сплетням пригвоздить тебя к позорному столбу, особенно… — Он многозначительно замолчал и, подмигнув, добавил, — теперь, когда я знаю, что большинство сплетен не более, чем вымысел.
Джулия потупила взгляд. На этот раз причиной ее румянца было не кокетство, а воспоминание о том, каким образом Брейдер убедился в несправедливости слухов. Во рту девушки пересохло от смущения, но она нашла мужество снова посмотреть мужу в лицо.
Обстановку разрядил Фишер объявив:
— Господин Вульф, ужин подан.
Джулия отшатнулась от мужа, напуганная вмешательством. Брейдер наблюдал за ней с растерянной улыбкой, улыбкой, которую она бесчисленное количество раз видела на губах своих поклонников в прошлом. Сможет ли она завоевать его?!
Девушка одарила его обворожительной улыбкой. Брейдер откликнулся на эту очаровательную уловку.
Но через мгновение он вдруг нахмурился.
— Я слышал, что один юный лорд написал стихотворение, посвященное изгибу твоих коленей.
— Это была шутка.
— Такая же шутка, как три дуэли, причиной которых послужили споры из-за знаков твоего внимания?
Джулия застыла на месте.
— Я не хочу ссориться с тобой, Брейдер. Я не имела отношения ни к этому глупому щеголю, написавшему стихотворение о частях моего тела, и уж тем более не давала повода тем молодым людям с горячими головами стреляться на дуэли. Я узнавала о дуэлях уже после того, как они имели место.
Джулия почувствовала, как волна гнева поднимается к горлу.
— Почему ты так несправедлив ко мне? Сначала ты с осуждением говоришь о сплетниках, распространяющих слухи обо мне, а спустя минуту уже обвиняешь меня во всех смертных грехах, напоминая о глупостях, которые люди связывали с моим именем на протяжении последних шести лет.
— Я несправедлив к тебе?
— Да. У тебя две крайности. Одним взглядом ты смотришь на весь окружающий мир и судишь о нем, и совершенно другим ты смотришь на Джулию Маркхем.
— Но Джулия Маркхем — моя жена.
— И ты уверен, что это дает тебе право…
— Ревновать, — договорил за нее Брейдер.
Гнев Джулии мгновенно отступил.
— Ревновать?
Брейдер навалился спиной на дверной косяк. — Я готов был выцарапать глаза Бархему каждый раз, когда он с вожделением глазел на тебя в тот вечер. Ваше платье, мадам, было более чем откровенно.
— Неужели ты способен ревновать, Брейдер? Мне казалось, что ты с трудом выносишь мое присутствие.
— Ни один мужчина не способен устоять перед красивой женщиной.
Девушку пронзило горькое разочарование. Она и сама не знала, что ожидала услышать от него и почему лелеяла надежду на то, что Брейдер не похож на всех тех мужчин, которых привлекала только ее внешность.
Но Брейдер, действительно, был особым мужчиной хотя бы потому, что он был ее мужем!
Когда они вошли в гостиную, четверо лакеев уже стояли, выстроившись в ряд у стены, готовые в любой момент услужить. В углу комнаты в полном великолепии мажордома застыл Фишер, выбрав наиболее удобное место для того, чтобы руководить прислугой. Места Джулии и Брейдера находились примерно на расстоянии шести футов друг от друга. Прекрасно, подумала девушка, устав от бесконечных столкновений и поражений. Расстояние дает ей возможность «зализать раны»!
Джулия заняла свое место, опустившись в кресло, почтительно выдвинутое для нее лакеем. Другой лакей с салфеткой в руках ожидал, пока она усядется. Брейдера, расположившегося напротив жены, обслуживали в той же почтительной манере. Третий лакей подавал первое блюдо.
Джулия, стараясь погасить злость и обиду на мужа, сделала глоток теплого крепленого вина. Лакей, стоящий за ее спиной, тут же шагнул вперед и подлил еще вина в ее бокал.
Брейдер, сидевший напротив, наблюдал за девушкой. С его лица не сходило хмурое выражение.
Джулия подумала о том, какое же прегрешение она совершила на этот раз. После довольно долгого молчания он, наконец, поднял ложку и произнес:
— Думаю, погода скоро улучшится. — Понимая, что правила этикета требуют, чтобы она ответила, Джулия, покосившись на слуг, сухо отозвалась:
— Да.
— Впрочем, стоит типичная для ноября погода.
— Несомненно.
Наступила неловкая пауза.
И снова Брейдер.
— Будем надеяться, что в декабре погода изменится.
Джулия уловила едва различимую иронию в голосе мужа. Она прищурилась и посмотрела на него поверх канделябра. Так оно и было: его черты смягчились, в глазах танцевали золотистые искорки. Джулия сделала еще глоток вина и мысленно послала Вульфа к дьяволу.
Брейдер ответил на безмолвное послание с обманчивым видом святой невинности. Его взгляд напомнил Джулии об обязательстве быть очаровательной и обворожительной сегодня вечером. До настоящего момента ее планы терпели фиаско. Но она не позволит вечеру пропасть даром и обязательно найдет общий язык с Брейдером! Прежде всего, нужно перестать злиться. Однако она вынуждена была признать, что восемь футов, разделяющих их за столом, и толпа лакеев не создавали романтическую обстановку в гостиной.
Погрузившись в раздумья, она сделала еще два больших глотка вина. Внезапно ее сознание озарилось первыми робкими проблесками идеи, потрясающей своей дерзостью и абсурдностью. Стоит ли рискнуть?
Несомненно, стоит, решила девушка, хотя Фишер и не станет разговаривать с ней, презирая за нарушения правил этикета.
С грациозностью великой герцогини Джулия начала отодвигать кресло от стола. Фишер повелительно щелкнул пальцами, и один из лакеев моментально подскочил к хозяйке, чтобы помочь.
Дворецкий встревоженно наблюдал за действиями Джулии. Ощущая на себе пристальный взгляд Фишера, Джулия с огромным удовольствием устроила настоящее театрализованное представление, церемонно передавая лакею блюдо с бульоном, тарелку и ложку. Затем она степенным шагом, с величественностью, достойной приема при дворе, обошла вокруг стола и приблизилась к Брейдеру.
Остановившись рядом с ним, она повернулась к вытаращившему от изумления глаза лакею, который послушно нес блюдо и ложку, и властно произнесла:
— Можешь поставить тарелку здесь.
Фишер наконец-то понял, чего хотела хозяйка. Он быстро отдал несколько кратких указаний. Три остальных лакея мгновенно пришли в движение, передвигая кресло Джулии к креслу мужа и перенося столовые приборы и бокал с вином на выбранное ею место.
— Благодарю, Фишер, — проронила она вполголоса, усаживаясь в любезно поданное кресло. Затем повернулась к Брейдеру, который наблюдал за действиями жены с нескрываемым восхищением.
— Бог мой, превосходно, мадам!
Джулия от души рассмеялась, довольная похвалой. Обида на Брейдера и злость улеглись.
Вульф расслабился и навалился на спинку кресла.
— Фишер, ты и твои подручные можете быть свободны сегодня вечером.
Лицо Фишера покрылось пятнами. Он пробормотал что-то невнятное себе под нос, прежде чем собрался с мыслями и ответил:
— Конечно, господин Вульф.
Щелкнув пальцами, он отправил лакеев на кухню. Затем сам двинулся вслед за слугами, но в дверях нерешительно задержался и, повернувшись к хозяину, уточнил.
— Чем еще могу быть вам полезен, господин Вульф?
Брейдер, не сводя глаз с Джулии, ответил:
— Приготовьте тарелки для второго. На этом все. Благодарю.
Джулия скромно потупила взор, разглядывая чашу с бульоном. Дворецкий в это время вернулся с двумя тарелками, наполнил бокалы с вином и с низким поклоном удалился из гостиной.
— О, нет, только не вздумай снова менять место, — шутливо взмолился Брейдер.
Джулия рассмеялась.
— Мы, очевидно, вызвали ужасный переполох на кухне. Думаю, Фишер никогда не простит мне сегодняшний вечер.
— Он уже привык к моим причудам, так что скоро привыкнет и к твоим. К тому же через некоторое время у него появится новое увлечение. Я уверен, что он ждет не дождется, когда же я, наконец, взойду на высшую ступень!
— О какой именно ступени ты говоришь? — Джулия подняла бокал к губам.
— О дворянском звании.
Девушка удивленно округлила глаза. Брейдер, игнорируя ее изумление, отрезал кусочек бифштекса.
— Королевская власть вознаграждает тех, кто ее эффективно поддерживает. А я профинансировал несколько эксцентричных проектов принца-регента. Так что ничего невозможного нет.
Джулия, наконец, обрела дар речи.
— У меня сложилось впечатление, что ты более чем равнодушен не только ко мне, но и ко всем людям моего звания. А теперь, насколько понимаю, ты жаждешь получить титул и стать одним из нас?
Брейдер улыбнулся.
— Ешь лучше бифштекс, а то вслед за Фишером повар тоже обидится. — Он смотрел, как Джулия изящным жестом отрезала кусочек мяса. — Ошибаешься, я вовсе не жажду титула. По крайней мере, уже не жажду. Было время, когда получить аристократическое звание было одной из моих важнейших целей. Хотя и тогда я стремился к титулу не ради собственного тщеславия, а ради мамы. — Он украдкой бросил на девушку испытывающий взгляд. — Ты знала, что твоя бабушка и моя мать были кузинами?
Вилка Джулии застыла в воздухе.
— Нет, не знала…
— Когда я был моложе, то мечтал вернуться в Кимбервуд, вышвырнуть твоих предков отсюда и усадить мать на место, принадлежащее ей по праву. Я горел желанием отомстить и хотел, чтобы справедливость восторжествовала. И вот, наконец, я в Кимбервуде.
Джулия внезапно забыла о голоде. Она вынуждена была сделать глоток вина, чтобы прийти в себя.
От цепкого взгляда Брейдера не ускользнуло, как отрешенно опустилась ее рука с вилкой.
Он нахмурился.
— Такие чувства я испытывал много лет тому назад. Но сейчас подобные чувства мне чужды.
— А какие чувства испытываешь ты сейчас?
Прежде чем ответить, Брейдер серьезно обдумал вопрос.
— Не знаю. Я хочу, чтобы мама была счастлива. Что же до титула? — Он неопределенно пожал плечами. — Пожалуй, это будет неплохой сделкой. Что касается личных амбиций, то я сегодня выше этого и воспринимаю себя таким, каков я на самом деле, а не таким, каким воспринимают меня другие.
Он вопросительно поднял бровь.
— А как насчет тебя? Важно ли для тебя, чтобы я получил титул?
Джулия, не задумываясь, ответила:
— Нет.
Брейдер напряженно вглядывался в ее лицо.
— Нет? Меня удивляет, что ты не обдумала хорошенько ответ на мой вопрос.
Джулия попробовала придать своей усмешке цинизм.
— Я обдумала этот вопрос несколько лет тому назад, когда решилась на побег. И размышляла над этим прежде, чем дать согласие на наш брак. Поэтому сейчас с уверенностью говорю «нет». Мои устремления никоим образом не зависят от титула моего мужа.
Подняв руку с бокалом вина, Брейдер шутливо поприветствовал девушку.
— Ах, да, как же я мог забыть! Моя госпожа хочет ребенка.
Сохраняй самообладание, напомнила Джулия себе. Легкомысленное отношение Брейдера к предмету, столь дорогому ее сердцу, раздражало ее. Но она не желала подавать вида и признаваться в своей слабости.
Во всяком случае сегодня вечером: слишком большие надежды возлагала она в эти минуты на мужа. Слишком многое зависело от ее способности заманить его в постель!
— В желании иметь ребенка нет ничего дурного! — Она одним большим глотком опустошила бокал и продолжила, тщательно обдумывая каждое слово. — Но мне хочется сделать приятное и тебе и попробовать сделать наш брак не фиктивным. Я беру назад свои слова, которые сегодня днем сказала тебе сгоряча. Я не хотела обидеть тебя. Просто я была взволнованна и переживала за Нэн… — Она не закончила предложения, опасаясь, что голос выдаст ее тревогу.
— Джулия…
Но девушка не дала ему продолжить.
— Ты считаешь, что я бесцеремонно вмешиваюсь в твою жизнь… — Джулии потребовался еще глоток вина, чтобы собраться с духом и продолжить. — …Да, признаюсь, иногда я вмешиваюсь, даже врываюсь в твою жизнь… — на одном дыхании выпалила она.
Джулия была не в состоянии выдержать его взгляд. Ей отчаянно хотелось спрятаться куда-нибудь от этих пронизывающих насквозь глаз. Тем не менее, с безразличием ковыряя вилкой в тарелке, она продолжала:
— Иногда я завидую тебе. Ты достиг в жизни большего, чем я. Но когда у меня будет ребенок, я смогу начать жизнь сначала.
— Сначала? Но людям не дано начинать жизнь сначала.
— А я начну! — Джулия выпустила вилку из рук. — Я знаю, что твое мнение основывается на информации, которую ты собрал обо мне. И не виню тебя. Но я уже не та, какой была в двадцать лет. — Она пробежала пальцами по шраму на запястье, удивляясь собственному красноречию.
Брейдер бросил на жену оценивающий взгляд, словно пытался определить, насколько искренни ее слова.
Джулия снова взяла в руки вилку и, вонзив ее в кусок мяса, заставила себя есть.
— Мои родители никогда не проявляли ни внимания, ни интереса к своим детям. Все мы росли сами по себе. Ближе всех по возрасту ко мне Гарри, он на пять лет старше. Но я едва знаю и его, и старшего брата Джеффри.
— Того самого, который обещал сделать меня дядюшкой?
Глаза Джулии весело засверкали и оживились, несмотря на ее серьезный настрой.
— В детстве я думала, что он такой же старый, как и отец. Но я вообще редко встречалась с родителями. — Она запнулась и шепотом добавила: — Тебе повезло, что у тебя такая мать, как Нэн.
— Согласен с тобой. Мне никогда не было стыдно за нее.
Он подлил вина в бокал Джулии.
— А что заставляло тебя испытывать стыд?
Брейдер тряхнул головой, отказываясь изливать душу, и с безмятежной улыбкой на лице ответил:
— Уже ничто и никто. Деньги смыли весь стыд.
— Именно поэтому деньги так много значат для тебя?
Глаза Брейдера вспыхнули, в них засветился вызов.
— А для тебя разве они ничего не значат?
Джулия, задумавшись, склонилась над столом и провела пальцем по краю бокала.
— Я прожила три года почти без гроша за душой. Пожалуй, ты прав — деньги кое-что для меня значат. Но не все.
— Значит, тебе просто не приходилось голодать, — возразил Брейдер. В его голосе прозвучало превосходство.
Девушка подняла бокал и, сделав шутливый приветственный жест, в то же время сухо произнесла:
— Мне приходилось голодать.
— Надеюсь, ты отдаешь отчет своим словам? — немедленно отозвался Вульф.
— Конечно, отдаю, — чуть не вырвалось у девушки. Но она вовремя спохватилась, вспомнив, что сегодня ее целью было не спорить с Брейдером, а очаровать его. В добрые старые времена она ни за что не снизошла бы до резкого разговора и уж тем более не позволила бы себе потерять голову и бросить вызов мужчине. Поразительно, но Брейдер пробуждал в ней самые худшие проявления характера. Или она настолько изменилась, что совершенно разучилась искусству легкого флирта?
Пытаясь сосредоточиться и снова перевести тему разговора на Брейдера, Джулия сделала глоток вина. — И каким образом ты зарабатываешь деньги?
Он покончил с едой, отодвинул тарелку в сторону, откинулся в кресле и только тогда, лениво посмотрев на девушку, ответил:
— Я занимаюсь азартными играми.
Джулия недоуменно вскинула глаза.
Он пояснил:
— Все деловые люди — игроки. Но все мы играем не в карты и не ставим деньги на лошадей. Лично я сделал ставку на себя. Первый шанс я получил, когда Элиас Розен принял меня на место посыльного в свою адвокатскую контору. Причем, я сам добился этого. Изо дня в день я появлялся у парадной двери его конторы на Хай Стрит задолго до появления самого Элиаса. Я очень хотел получить эту работу.
— Не хочешь ли ты сказать, что сделал карьеру, разнося послания? — В ее голове звучал скептицизм.
Он улыбнулся.
— Конечно, нет. Я сделал карьеру потому, что не упускал ни одной возможности. Клерки в конторе Элиаса одевались намного лучше меня, и их семьи жили в лучших домах. С детства мать настаивала на том, чтобы я научился читать, и к тому времени, когда я встретил Элиаса, я был образован не хуже, чем любой из его надменных служащих. Кроме того, я не собирался всю оставшуюся жизнь заниматься ни бумагомаранием, ни боксировать на ринге, чтобы заработать на кусок хлеба.
— Ты был боксером?
Брейдер показал пальцем на припухлость на носу.
— Парень, который оставил эту метку, застал меня врасплох. Но к тому моменту, когда я разделался с ним, он, думаю, проклинал тот миг, когда услышал мое имя.
Пораженная, Джулия не удержалась от вопроса.
— Чем бокс отличается от уличной драки? Зачем люди соглашаются выходить на ринг?
Брейдер рассмеялся.
— Ради денег. За один раунд я заработал целую гинею, прикинувшись деревенским простачком в толпе, который по глупости принял вызов чемпиона. Организатор боя выкрикивал из толпы желающего сразиться с чемпионом, и я шагнул на ринг. Я уже почти проиграл, но потом у меня открылось второе дыхание. Когда тот парень сломал мне нос, я рассвирепел и тоже сломал ему нос. Правда, в тот день я не получил денег.
Не скрывая восхищения, Джулия засмеялась.
— Гинея за раунд!
Брейдер кивнул.
— Это были хорошие деньги, учитывая, что нужно было лишь размахивать руками, облизывать кулаки. Правда, от ударов у меня искры сыпались из глаз, но я вышел сухим из воды. Перебитый нос не в счет.
Услышав его слова, Джулия на полуглотке поперхнулась и закашлялась. Брейдер протянул руку и похлопал ее по спине. Восстановив дыхание, она с трудом сквозь кашель выдавила.
— Что это значит «облизывать кулаки»?
В глазах Брейдера замелькало лукавство.
— Это значит, что тот парень то и дело попадал пятерней мне в рот или в щеку. Согласно предварительной договоренности он должен был после боя отдать мне… Короче говоря, я прикинулся побежденным, и он выиграл бой.
— Я тебя правильно поняла? Ты хочешь сказать, что все эти кулачные поединки, на которые так отчаянно ставят мои братья, заранее предрешены?
— Возможно, большие бои с участием громких имен не решены заранее. Но в том, что бои в базарный день и им подобные являются сплошным жульничеством, ни капли не сомневаюсь, — ответил Брейдер, подливая вино в оба бокала. — Я понравился менеджеру из-за внушительных размеров. По его мнению, на меня могли поставить те, кто предпочитал делать неравные ставки.
Рука Брейдера перешла со спины Джулии на плечо, соскользнула по руке вниз, затем снова поднялась вверх.
— За раунд я получал больше гинеи, не оставались в накладе и мои покровители. — Он улыбнулся. — Так продолжалось до тех пор, пока я не сломал нос тому парню. И таким образом, положил конец карьере боксера.
Заметив в глазах Джулии немой вопрос, он пояснил:
— Таковы правила бокса. Запрещенный удар. — Брейдер убрал руку с руки девушки.
— Нет, не убирай, — попросила она, не задумываясь. — Так приятно ощущать твою руку!
Брейдер подозрительно поднял бровь.
— Сколько бокалов вина ты уже выпила? — уточнил он, но руку не отдернул.
На секунду Джулия задалась тем же вопросом, но затем, затрудняясь дать точный ответ, отогнала неуместную мысль и тряхнула головой. Она чувствовала себя одухотворенной и раскрепощенной и в то же время не настолько пьяной, каким бывал иногда Гарри.
Почему она раньше не замечала, как Брейдер красив! Джулия наклонилась к нему и, запинаясь, проговорила:
— Значит, ты вскоре покинул ринг, да?
Брейдер бросил на нее пронзительный взгляд, прежде чем продолжил повествование.
— К тому времени я, наконец, собрался с духом и решился попросить мистера Розена дать мне место клерка. Я был далек от идеала. Моя одежда превратилась в лохмотья, на ботинки страшно было смотреть, и нос мой был сломан. Но он дал мне шанс. Я довольно быстро понял, что на ниве юриспруденции я не разбогатею. Вот тогда я и научился рисковать.
— Мы с матерью скопили немного денег и вложили их в грузовое судно, направлявшееся в китайское море. Нам повезло: наши деньги окупились. Но следующее предприятие провалилось. Однако я вошел во вкус азартной игры и не собирался отступать. Чем рискованнее было дело, тем сильнее я хотел войти в долю.
Брейдер навалился на спинку кресла.
— Через три года я уже не носил лохмотья и вложил средства в самое крупное предприятие.
— И? — поинтересовалась Джулия.
— Я был насильно завербован в королевский флот.
— Разве ты не мог откупиться?
— Мог бы, если бы сумел добраться до денег. Но, к сожалению, мы сразу же вышли в море, и в течение двух лет у меня не было возможности связаться с семьей и с деловыми партнерами.
— Два года!
Брейдер кивнул головой.
— Мы останавливались в каждом порту на африканском континенте, затем поплыли вдоль западного побережья Америки, миновали страны Востока, не говоря уже о сражениях с французами. Я надеялся, что с моей семьей ничего не случится до моего возвращения. Но, к несчастью, сумасбродные вложения, на которые я рассчитывал, не оправдали надежд. Дело оказалось надувательством и лопнуло, как мыльный пузырь. Естественно, власти принялись разыскивать инвесторов и не нашли никого, кроме матери. Она безропотно отдала им все деньги, которые мы берегли, чтобы купить Лудгейт.
Джулия, потягивая вино, размышляла о том, какой тяжелый удар обрушился на бедную Нэн, когда она за короткий промежуток времени потеряла и сына, и деньги.
— А что случилось потом?
Вокруг рта Брейдера появилась жесткая складка.
— Я вернулся с флота и начал все сначала. Но на этот раз у меня было огромное преимущество: я превосходно знал все торговые порты. Должен заметить, плавая по морям, я не терял зря времени. В портах во время стоянок я посещал торговцев и лавочников и налаживал связи.
— Но какую цену ты заплатил за эти знания и связи!
— Да, я заплатил сполна, — с горечью признался Брейдер. Он помолчал, погрузившись в печальные воспоминания, затем наклонился к столу и добавил:
— Но давай оставим этот разговор, Джулия. Давай поговорим о чем-нибудь другом, не таком грустном. С прошлым связано слишком много бед.
— У тебя красивые глаза, Брейдер.
Глаза Брейдера округлились от удивления. Он усмехнулся.
— Что смешного ты нашел в моих словах? — проворчала Джулия.
— Никогда в жизни женщины не говорили комплименты моим глазам.
Джулия улыбнулась.
— Меня это удивляет. Они много не заметили. Я считаю, что ты дьявольски красив.
— Дьявольски?
Джулия игриво подмигнула.
— Дьявольски.
Брейдер засмеялся.
— Почему ты смеешься? Когда тебе говорят комплимент, ты должен сказать в ответ слова благодарности.
Он с притворной покорностью поспешил исправить свою оплошность.
— Благодарю тебя.
Джулия, сияя от удовольствия, воркующим голосом произнесла:
— А вот и они!
Брейдер, искренне недоумевая, оглянулся вокруг.
— Кто они?
Улыбаясь, девушка подперла вдруг отяжелевшую голову рукой.
— Ямочки. Эти маленькие впадины в форме полумесяцев, которые появляются на щеках, когда ты улыбаешься, твое самое настоящее сокровище!
Она приподняла голову. Рука инстинктивно упала на стол и задела ручку вилки, лежавшей на тарелке. Вилка мгновенно взмыла в воздух.
— Брейдер, тебе нужно больше улыбаться.
Он проследил за полетом вилки, которая благополучно приземлилась в другом конце комнаты, затем, повернувшись к жене, последовал совету — широко улыбнулся.
— Вот так намного лучше, — пропела девушка.
Ей вдруг захотелось, чтобы Брейдер поцеловал ее. От этой мысли по телу Джулии пробежала дрожь.
Сейчас даже мысль о близости с ним не казалась ей такой уж неприятной и отталкивающей. Но только не здесь. В любой момент мог вторгнуться Фишер!
Джулия резко поднялась на ноги и встала рядом с креслом мужа. Ее нога оказалась прижатой к его бедру.
— Давай пойдем наверх, — шепотом предложила она.
В глазах Брейдера засветились золотистые искорки, которые так нравились Джулии. Он взял в руку бутылку и потряс ее, словно желая убедиться, осталось ли там еще вино. Обнаружив, что бутылка пуста, он поставил ее обратно на стол.
— Нам больше не нужно пить, — Джулия нетерпеливо подтолкнула коленом ногу Брейдера.
Он усмехнулся.
— Ты права, пить нам больше не нужно. Вино уже ударило тебе в голову, не так ли, дорогая?
Джулия пропустила его замечание мимо ушей.
— Брейдер, я сказала тебе несколько комплиментов, а ты не сказал мне ни одного. Ты вообще не говорил мне комплиментов, за исключением тех случаев, когда описывал своей матери меня или когда передавал мне слова других мужчин.
Одним стремительным, как вихрь, движением Брейдер поднялся из кресла.
— Ты забыла, я говорил тебе, что ты прекрасна.
Но Джулия уже не слышала его. Она всем своим существом ощущала, что он находился рядом, совсем близко. Поэтому Джулия не удержалась и прильнула к его сильному телу, отдавшись власти всепоглощающего желания. Она зарылась лицом в складки его рубашки, втягивая в себя головокружительный аромат сандалового дерева. Прижав подбородок к его широкой груди, она подняла голову и прошептала:
— Мне нравится, как от тебя пахнет.
Грудь Вульфа задрожала так, словно его сотрясал приступ смеха. Не обращая на странную дрожь внимания, Джулия провела щекой по гладкой материи рубашки, вслушиваясь в стук его сердца.
— Никогда не думал, что мне доведется услышать комплимент от «Несравненной» Джулии.
Девушка томно потянулась и зевнула.
— Не разговаривай, Брейдер. — Ее руки обвили его талию. — Отнеси меня наверх.
Он легко, словно пушинку, подхватил жену на руки.
— Мне нравится быть у тебя на руках, — задыхаясь от избытка чувств, прошептала она и обхватила его за шею. Прижавшись к Брей-деру, убаюканная теплом его тела, Джулия не заметила, как он вышел из гостиной, прошел по холлу и поднялся по лестнице на второй этаж.
Она очнулась от приятного забытья, когда ее голова коснулась подушки. Брейдер склонился над ней, ее руки по-прежнему обвивали его шею. О, да, подумала девушка, ее тело ждало его прикосновений. Я позволю ему сделать «это»! Она притянула мужа к себе и жадно впилась губами в его губы.
Но вместо ответного поцелуя Брейдер вдруг отстранился и разомкнул руки Джулии. Смущенная его неожиданными поведением, она приподнялась и оперлась на локти.
— Брейдер?
— Ш-ш-ш. — Его тихий голос донесся откуда-то от двери. — Спи.
Джулия мгновенно протрезвела. Он уходил!
— Но я не хочу спать, Брейдер. Вернись ко мне.
При тусклом свете свечи, горящей в коридоре, Джулия увидела в дверном проеме расплывчатый темный силуэт мужа.
— Спокойной ночи, Джулия.
Спокойной ночи? Нарастающая волна негодования заставила девушку подскочить и сесть на кровати.
— Но почему? — вырвались у нее слова отчаяния. — Из-за твоей любовницы? Держу пари, из ее комнаты ты не уходишь, равнодушно желая спокойной ночи! Неужели к ней тебя влечет сильнее, чем к твоей собственной жене?
Когда Брейдер не ответил, она прокричала:
— Почему ей ты отдаешь то, что по праву принадлежит мне?
Его голос, ровный и спокойный, ответил:
— Сегодня вечером я принял важное решение, Джулия. Я понял, что мне нужно нечто большее, чем то, что может дать любовница.
— Ты сейчас, видимо, скажешь, что и я не в состоянии дать тебе это, — нетерпеливо бросила девушка.
— О, нет, Джулия, заблуждаешься. Я понял, что только ты можешь дать мне это!
Озадачив Джулию своим таинственным ответом, Брейдер осторожно закрыл за собой дверь.
