ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Соколиный Охотник не обратил никакого внимания на Тихий Голос, словно ее здесь и не было. Его глаза смотрели только на Мэгги. Он подошел и взял ее за плечи.
– Ты отправишься со мной за новым орлом, – сказал он. – Тот, которого я называл своим другом, у которого были длинные золотистые перья, улетел от меня далеко.
Мэгги была слишком ошеломлена, чтобы что-нибудь ему ответить.
Она долгим взглядом окинула Тихий Голос и заметила, что это вызвало у той беспокойство. Затем Мэгги снова перевела свой взгляд на Соколиного Охотника. Хотя она действительно была уверена, что в исчезновении орла виновна Тихий Голос, Мэгги не считала себя вправе говорить Соколиному Охотнику о своих подозрениях. Это вызвало бы еще большую ненависть Тихого Голоса и, возможно, нелюбовь со стороны остальных арапахо. Здесь ее могли бы счесть нарушительницей спокойствия их общины!
– Мне очень жаль, что ты не нашел своего орла, – наконец произнесла Мэгги, нежно дотронувшись до щеки Соколиного Охотника. – Но то, что ты просишь от меня… Я не знаю, Соколиный Охотник. Ты действительно хочешь, чтобы я с тобой отправилась? Может быть, я тебе только буду мешать?
Она перевела тревожный взгляд на колыбельку, затем снова посмотрела в глаза Соколиного Охотника.
– И, дорогой, – прошептала она и услышала за спиной судорожное дыхание ненависти.
Тихий Голос не могла вынести того, что белая женщина называет вождя арапахо дорогим.
– Соколиный Охотник, – сказала Мэгги, исправившись, чтобы не давать Тихому Голосу повода для ненависти. – А как же Небесные Глаза? Я не хочу ее оставлять, тем более на долгое время, которое может понадобиться для того, чтобы отыскать гнездо орла.
– Мы не слишком долго задержимся после захода солнца, – сказал Соколиный Охотник, убрав свои руки с ее плеч. Он подошел к колыбельке и, встав перед ней на колени, внимательно посмотрел на спящего ребенка, ощущая чувство гордости. С каждым днем девочка становилась ему все дороже. Она была из чрева женщины, которую он любил. Это заставляло его по-особому относиться к ребенку, перенося на него ту любовь, которую испытывал к матери.
– Но даже в этом случае, Соколиный Охотник, – сказала Мэгги, становясь рядом с ним на колени, тронутая до глубины души тем, что он гордится ее дочерью. – Это так долго… А как же Небесные Глаза?
– Многодетная Жена позаботится о ней, – как само собой разумеющееся, сказал Соколиный Охотник.
– Я была бы рада позаботиться о ней в ваше отсутствие, – сказала Тихий Голос, подойдя к ним поближе. – Я бы отнесла ее к Многодетной Жене для кормления, а затем возвратила в колыбельку. Я даже могу спеть ей песни арапахо.
Мэгги побледнела при мысли, что с ее малышкой останется Тихий Голос. Она быстро встала на ноги, сжав пальцы в кулаки, ожидая ответ Соколиного Охотника. Мэгги понимала, что ей не следовало бы высказывать свое мнение. Даже в тех случаях, когда это могло касаться ее собственного ребенка. Она молча молилась о том, чтобы Соколиный Охотник принял правильное решение.
Оттолкнувшись, Соколиный Охотник встал в полный рост. Он спокойно, вопрошающе взглянул на Тихий Голос, затем внезапно взял ее за локоть и направился к выходу.
– Иди, скажи Многодетной Жене, что скоро к ней принесут ребенка на целый день, – спокойно сказал он.
Мэгги едва дышала, когда Тихий Голос бросила на нее свой недовольный злобный взгляд, а затем вышла с Соколиным Охотником.
– Благодарю тебя, Господи, – тихо вслух произнесла Мэгги, тяжело вздохнув, будто кто-то снял тяжесть с ее плеч. Она знала: если Тихий Голос смогла зайти так далеко и отвязать от жердочки орла, ей никак нельзя было доверять ребенка. Тем более, что малютка была белой дочерью женщины, которую Тихий Голос презирала и ненавидела.
Мэгги повернулась и посмотрела на дочь.
– Как мирно ты спишь, – прошептала она, нервно стискивая пальцы за спиной. – Моя сладкая, ты сейчас такая доверчивая. Но когда ты станешь такой же взрослой, как я, то будешь остерегаться предательства.
Руки обняли Мэгги со спины и легли ей на груди, и сразу же ее мысли переключились: она ощутила нечто приятное и прекрасное. Соколиный Охотник развернул ее к себе, она встала на цыпочки, приветствуя не только его руки, но и поцелуй, который заставил ее ощутить дрожь во всем теле. Она понимала, что не должна разрешать своим чувствам брать над собой верх. Сейчас было не время идти на одеяла с любимым. Слишком много забот было и у него, да и у нее тоже.
Все его мысли были сконцентрированы на том, чтобы найти другую птицу.
Ее – на ребенке, чтобы с ним ничего не произошло за время их отсутствия, хотя она и знала: пока Небесные Глаза с Многодетной Женой, с ней ничего не случится.
Но знала ли Многодетная Жена, что Тихий Голос нельзя подпускать близко к ребенку?
Не слишком ли большим доверием пользовалась Тихий Голос среди своего народа?
Соколиный Охотник отошел от Мэгги и начал собирать необходимые вещи, которые он собирался использовать для поимки другого орла.
– Закутай Небесные Глаза получше, – сказал он ей, – и отнеси ее к Многодетной Жене, а затем возвращайся ко мне. Я уже оседлал для тебя лошадь.
Он повернулся к ней, будто неожиданно им овладела какая-то мысль.
– Ты ведь ездишь верхом на лошади, не так ли?
– Да, – ответила Мэгги, тихо засмеявшись. – Я научилась давно, еще ребенком. Мой отец научил меня всему: плавать, ездить верхом, стрелять из ружья. Меня тогда звали девочкой-сорванцом. Я теперь понимаю, почему отец все это требовал от меня. Он готовил меня к неясному будущему.
– Он был очень умный мужчина, – сказал Соколиный Охотник.
– Да, очень, – сказала Мэгги с грустью в голосе.
Взяв Небесные Глаза на руки, Мэгги минутку постояла с ней, прижимая к себе, затем вышла. Идя к вигваму Многодетной Жены, она почувствовала на себе взгляд. Ей не надо было оборачиваться, чтобы понять, чей это был взгляд. Она знала.
Мэгги выпрямила спину и пошла вперед, хотя глаза Тихого Голоса, казалось, пронизывали ее насквозь.
Солнце образовало в долине легкую дымку, однако каждая черточка ландшафта была различима по форме, цвету и имела свое очарование. Верх гор очерчивался синим, всего чуть-чуть темнее неба.
Лошади двигались вперед легкой рысью вдоль извилистой реки. Мэгги сидела в седле и никак не могла избавиться от мыслей о Тихом Голосе.
– Я еще не говорил тебе, как красиво ты выглядишь с заплетенными в косы волосами и краской, нанесенной по традиции арапахо? – спросил Соколиный Охотник, внезапно нарушив тишину.
Мэгги посмотрела на Соколиного Охотника, зная, чьей работой он восхищается. Если бы только она могла познакомиться с другой молодой женщиной арапахо, которую могла бы назвать подругой! Фактически она имела дело с врагом, и их взаимоотношения с каждым днем приобретали все более нервный характер.
– Спасибо, – сказала она, не дав Соколиному Охотнику никаких объяснений по поводу того, почему она сегодня так причесана, и кто для нее это сделал. Впредь она сама будет заплетать в косы свои волосы.
Она попросит Соколиного Охотника достать для нее краску, необходимую для получения специального цветового эффекта. Никогда больше не позволит Тихому Голосу приблизиться к себе!
К счастью, разговор о ее волосах был забыт сразу же, как только над ними появились орлы. Их было слишком много, даже не сосчитать: одни из них стремительно неслись вниз, другие тихо парили, третьи набирали высоту. От этого зрелища у Мэгги перехватило дыхание.
Зачарованная, она смотрела на то, как птицы разворачивались и устремлялись вниз, чтобы схватить вкусный кусочек из реки.
– Разве в них нет чего-то загадочного? – сказал Соколиный Охотник, натягивая поводья, чтобы остановить свою лошадь.
– Они так прекрасны, – вздохнула Мэгги, – но, Соколиный Охотник, я немного удивлена. Их перья не такие густые, как были у твоего орла. Кроме того, они скорее серые, чем черно-белые.
– То, что ты видишь – молодые птицы, – объяснил Соколиный Охотник, придерживая ее лошадь, пока Мэгги спускалась с седла на землю. – Проходит от двух до пяти лет, прежде чем птенцы приобретают знаменитый белый окрас перьев головы и хвоста. Размах крыла зрелой птицы бывает от шести до восьми футов.
– Ты собираешься поймать одну из этих птиц? – спросила Мэгги, удивляясь, что можно обладать искусством ловли таких птиц. – Возможно, они и молодые, но выглядят слишком большими для того, чтобы их можно было поймать…
– Нет, я не буду ловить птиц, которые летают в небе, – сказал Соколиный Охотник, намотав себе на руку поводья обеих лошадей. Он вел лошадей, идя рядом с Мэгги, не выпуская из виду парящих птиц над головой. – Было бы жестоко отбирать свободу у тех, кто уже вкусил ее. Это я знаю. Когда арапахо заставили жить в резервации, у них отобрали свободу.
Соколиный Охотник замолчал. Мэгги увидела по выражению глаз, что им овладевают какие-то воспоминания, стоит лишь заговорить о жизни в резервации и о свободе. Ее охватило чувство вины, и она понимала его состояние, поскольку сознавала, что белые люди стали причиной боли, отчаяния и унижения не только арапахо, но и всех индейцев.
Она обрадовалась, когда Соколиный Охотник снова заговорил, помогая ей тем самым избавиться от тягостных дум. Приятно было слушать, как он умно и с любовью говорил об орлах.
– Я веду тебя туда, где нашел гнездо с молодыми птенцами, – сказал он. – Там я возьму себе нового друга. Остальных птенцов я оставлю родителям, чтобы они научили их тому, что значит быть орлом: диким, свободным и величественным.
Когда они пробирались мимо одного дерева, Мэгги высмотрела там уютное, прочное гнездо, устроенное внутри разветвления.
– Это гнездо орла? – спросила она, остановившись и показывая на то, что она обнаружила.
Взглянув на гнездо, Соколиный Охотник тихо рассмеялся.
– Нет, это не гнездо орла, – сказал он. – Оно принадлежит балтиморской иволге. Когда в резервацию приходит весна, балтиморские ветра тихо качают их малышей. Именно тогда ты понимаешь, что Великая Невидимая Сила все еще здесь, присматривает за всеми созданиями.
– Ты так много знаешь о животных и птицах, – сказала Мэгги, продолжая идти вперед рядом с ним.
– Всему о птицах и животных меня научил мой старый дед, – сказал Соколиный Охотник, улыбнувшись Мэгги. – Его рассказы сделали мою жизнь более мирной – точно так же, как его любовь, сочувствие и понимание помогли другим людям в трудные времена.
Он немного помолчал, затем продолжил.
– Мой старый дед имеет дар, который заставляет каждого лучше сознавать себя. Он знает способы дать возможность человеку почувствовать себя свободно.
Соколиный Охотник продолжал идти, уводя Мэгги дальше от реки к группе деревьев.
– Дед научил меня, что самым загадочным и самым величественным из всех диких созданий является орел, – сказал он, теперь вглядываясь в деревья. Птицы позади них все еще парили над рекой.
– Никакая другая птица не возбуждает так воображение индейца, – сказал Соколиный Охотник. – Мы наблюдали орла парящим в голубых небесах. Мы видели, как он общается с облаками. Он ничего не боится. Он с открытыми глазами храбро встречает солнце. Орел – это Вакон, могущественный талисман. Все племена признают его силу.
– Будучи ребенком, я много раз наблюдала полет орла, – прошептала Мэгги. – Мой отец любил смотреть на птиц. Сколько раз, стоя на берегу Миссисипи, я через отцовский бинокль смотрела на парящих над головой орлов. Я находила их такими очаровательными, но никогда не думала, что они имеют такое значение для индейцев…
– Ты очень быстро усваиваешь мой образ жизни, – сказал Соколиный Охотник, взглянув на нее.
– В этом нет ничего удивительного, – спокойно подтвердила Мэгги. – У меня отличный учитель.
Соколиный Охотник усмехнулся. Вдруг, быстрым взглядом осмотрев все вокруг, он словно насторожился. Взгляд его был направлен вверх на орла, который нес рыбу в гнездо с птенцами, находящееся всего в нескольких ярдах. Не говоря ни слова, он быстро привязал лошадей к низкой ветке дерева, взял Мэгги за руку и повел ее за дерево.
– Скоро и второй орел прилетит с пищей. Когда оба они снова улетят, мы должны будем забраться в укрытие. Я вырыл его под гнездом до того, как возвратился за тобой в деревню, – тихо прошептал Соколиный Охотник.
– Укрытие? – прошептала в ответ Мэгги, пошарив вокруг глазами, выискивая что-нибудь, что могло походить на укрытие, о котором он говорил. – Где оно? Зачем оно нужно?
– Смотри вниз от гнезда на дереве, – сказал Соколиный Охотник, еще ближе склоняясь над ней, чтобы звук его голоса не был услышан чутким орлом. – После того, как я обнаружил орлиное гнездо, я выждал момент, когда взрослые птицы улетели, и вырыл глубокую яму, прикрыв ее сучьями. Как только нам представится возможность, мы спрячемся там и будем терпеливо выжидать того момента, когда сможем взять одного из птенцов.
– Как ты сможешь это сделать, находясь в яме на земле? – прошептала в ответ Мэгги.
– После того, как птенцы наедятся, они попытаются взлететь, – сказал Соколиный Охотник. – Когда они учатся летать, всегда случаются неудачи. Один из птенцов может упасть на сучья нашего укрытия, и я его схвачу. Он-то и займет место моего улетевшего орла.
– Что, если этому орлу удастся ускользнуть? – осторожно спросила Мэгги.
– Меня постигла неудача, и я потерял уже своего друга, – твердо сказал Соколиный Охотник. – Во второй раз такого со мной не случится.
Мэгги отвела от него свой взгляд, пытаясь изгнать из памяти кривую усмешку на губах Тихого Голоса, которую заметила во время разговора об исчезнувшей птице. Мэгги не могла позволить себе сплетничать или создать о себе впечатление, что она сует свой нос в чужие дела.
Ей пришлось призвать на помощь все свои силы, все самообладание, чтобы не рассказать Соколиному Охотнику о своих подозрениях!
Она полностью сосредоточилась на гнезде.
– Орлам, вероятно, понадобились недели для того, чтобы построить такое большое гнездо, как это, – прошептала она, склонившись поближе к уху Соколиного Охотника.
– Орлы строят гнездо всякий раз перед выведением птенцов, – сказал он.
Мэгги даже подпрыгнула от неожиданности, когда Соколиный Охотник вдруг схватил ее за руку.
– Пошли, – сказал он строго. – Подошло время перебраться в убежище. Взрослые орлы улетели, но они не оставляют надолго гнездо без присмотра.
Мэгги быстро последовала за Соколиным Охотником и подождала, пока он отодвинет в сторону сучья, прикрывающие большую яму в земле. И вот они уже в глубокой, темной, похожей на подземную тюрьму, яме. Земля вокруг была влажная и холодная. Мэгги съежилась, пока Соколиный Охотник снова прикрывал яму сучьями.
Не в состоянии остановиться, Мэгги дрожала от прохладного воздуха и стылой грязи, которая ее окружала со всех сторон. Она очень обрадовалась, когда Соколиный Охотник, почувствовав ее состояние, обхватил ее теплыми мускулистыми руками.
– Как ты думаешь, долго нам придется ожидать? – прошептала Мэгги, вглядываясь вверх между сучьями.
– До тех пор, пока не поймаем птицу, – сказал Соколиный Охотник.
Глаза Мэгги расширились, и ее мысли возвратились к дочери. Ей не хотелось провести ночь вдали от Небесных Глаз. Ранее Соколиный Охотник говорил, что они вернутся домой вскоре после захода солнца. Сейчас, глядя на то, как он решительно настроен поймать птицу, она засомневалась в их скором возвращении!
– Ты должна понять, как важно для меня поймать другого орла, – прошептал Соколиный Охотник, прижимаясь своей теплой щекой к щеке Мэгги. – Я из орлиного клана. Мы поем песни в честь орла. Есть орлиные танцы и орлиные обряды. Рисунки орла используются в символах нашего клана. Если во время обряда пригрезится орел, то тот, с кем это произошло, получает множество привилегий, среди которых – право нарисовать хохолок орла на сумке с амулетом. Такой знак был нарисован на сумке отца, которая теперь принадлежит мне.
Пока они ждали, Соколиный Охотник продолжал шепотом разговаривать с Мэгги.
– Перья орла являются символом могущества, – сказал он. – Наиболее ценным является хвостовое перо. Оно имеет прекрасную форму и черный кончик. Один великолепный хвост стоит пони.
Он помолчал и прижал ее к себе еще ближе.
– Но этот вождь арапахо не держит птиц, чтобы убивать их ради перьев, – сказал он. – Соколиный Охотник берет перья только тогда, когда их теряет птица.
– Я так рада, – вздохнула Мэгги. – Они слишком красивы для того, чтобы их убивать ради перьев.
– Они не только красивы, но и священны, – сказал Соколиный Охотник. – Некоторые люди верят в то, что большой небесный орел является одновременно и птицей и человеком. Время от времени он сбрасывает с себя оперенье и ходит среди людей.
Мэгги собралась ответить, но не произнесла ни звука, увидев над собой широко расправленные крылья – это один из орлов возвращался в гнездо. Она испытала благоговейный страх, глядя на эту птицу. Размах крыльев достигал шести или более футов. С величественным видом он кружил над птенцами, показывая когти, как будто хватая пищу.
Мэгги сделала глубокий вдох, когда впервые увидела птенцов, которые один за другим начали карабкаться на край гнезда. Вскоре они уже все сидели бок о бок на краю, пошатываясь, пытаясь сохранить равновесие.
– Соколиный Охотник, они такие прелестные, – прошептала Мэгги.
Оторвавшись от нее, он поднял свои глаза вверх, и улыбка тронула его губы.
– Прелестные, – повторил он тихим, полным восхищения голосом. – Может быть, но только сейчас. Вскоре они станут величественными.
Они наблюдали за орлиной парой, которая кружилась над дереном с гнездом, показывая птенцам, как летать.
– Два взрослых орла кажутся такими преданными не только по отношению к птенцам, но и друг к другу, – сказала Мэгги, не упуская из вида парящих птиц.
– Орлы выбирают себе пару на всю жизнь, – сказал Соколиный Охотник, сразу обратив свой взор на Мэгги. – Так же, как ты и я, моя женщина. Мы с тобой пара. И это на всю жизнь.
Почувствовав искренность в его словах и понимая, что Соколиный Охотник подтвердил ей сейчас свои обязательства по отношению к ней, Мэгги обрадовалась, на душе у нее потеплело. В этот момент ей хотелось, чтобы он ее обнял и поцеловал.
Но его мысли были прикованы к кружащимся над ними птицам. Мэгги надеялась, что ему сегодня повезет: ей так хотелось, чтобы он принадлежал ей одной сегодня ночью!
– Посмотри, – сказала Мэгги, показывая на птенцов, принявшихся испытывать свои крылья, прыгая между ветками и перелетая с дерева на дерево. Многие из полетов заканчивались падением на землю.
И затем это случилось! Один из птенцов упал на сучья, лежащие у них над головой. У Мэгги перехватило дыхание, когда она увидела, с какой скоростью Соколиный Охотник просунул свою руку между сучьями и, схватив птенца сначала за хвост, а затем за лапки, затащил его в яму, в которой они находились.
Мэгги не могла бы рассказать, что происходило потом. На землю уже начинала спускаться вечерняя мгла, отчего в яме становилось темнее.
– Что ты делаешь с птенцом? – тихо спросила она.
– У меня с собой под рубахой замшевая сумка, – сказал Соколиный Охотник. – Я положил туда птенца для сохранности.
– Он не задохнется? – с волнением спросила Мэгги.
– Там прорезаны дырочки, – сказал Соколиный Охотник. Затем все успокоилось. – Мы должны дождаться полной темноты, которая скроет наши движения. Затем мы выйдем отсюда, возвратимся в мой дом и посмотрим, кого я поймал, самку или самца.
– А как ты это узнаешь? – спросила Мэгги, которой не терпелось взглянуть на птицу.
– Чтобы определить пол, я измерю длину лапок, – прошептал Соколиный Охотник. – Самки вырастают более крупными, чем самцы, и на несколько фунтов тяжелее.
– Значит главенствуют самки, – тихо засмеявшись, сказала Мэгги.
– У птиц – да, – также посмеиваясь, ответил Соколиный Охотник. – У людей – нет. – Он немного помолчал, а затем добавил: – Это тебя беспокоит?
Мэгги взяла его за руку.
– Любовь моя, по-иному я не хочу, – тихо сказала Мэгги. – С тех пор, как я встретила тебя, – быстро добавила она.
Ей вспомнилось то, как Фрэнк взял ее силой, причинив ей боль и унижение. В тот момент она раскрыла для себя значение мужского превосходства и то, как может быть неправильно применена сила.
С Соколиным Охотником и с Мелвином она узнала, что превосходство мужчины не должно означать ничего мерзкого и невыносимого.
Наверху становилось все темнее, и к ним уже прорывались ночные звуки. Соколиный Охотник начал отодвигать в сторону сучья.
Мэгги была рада, наконец, покинуть яму. Освещенная лунным сиянием, она гордо ехала рядом со своим вождем арапахо, по многим причинам желая побыстрее добраться до дому. Не только для того, чтобы быть рядом с дочерью, но и для того, чтобы провести долгие ночные часы с Соколиным Охотником. У нее было такое чувство, что она уже ему принадлежит. И это чувство было сладостным.
