Глава 24
Всю эту ночь до самого утра, Лаура ухаживала за ранеными англичанами. Перевязывала их, оказывала первую помощь. На рассвете обстрел из морских орудий возобновился. Шхуна «Каролина» и военный шлюп «Луизиана» не оставили на равнине камня на камне и похоронные команды англичан сбились с ног, пытаясь похоронить всех погибших.
Лаура надеялась, что Габриелю Вилье все же удалось проскользнуть мимо сторожевых постов англичан и предупредить Джексона, тем самым исправить свою оплошность. Она надеялась так же, что ее отцу удалось спастись вместе с ним, и все-таки девушка с напряженным вниманием всматривалась в лицо каждого пострадавшего, боясь увидеть среди них Этьена. Но кроме нескольких американцев, все остальные раненые были англичане. Лаура не очень хорошо разбиралась в военной технике, но однако, в течение своего двухдневного плена, ей удалось запомнить имена командиров английских подразделений и номера тех частей, которыми они командовали. Дважды она пыталась бежать, однако, ее задерживали и возвращали назад ухаживать за ранеными.
В канун Рождества на плантацию прибыл командующий британскими войсками генерал-майор сэр Эдвард Пакенхем. Этот тридцатисемилетний военачальник с суровым лицом и синими пронзительными глазами, предъявил офицерам королевский указ о назначении его губернатором Луизианы. До Лауры дошли слухи, что жена Пакенхема вместе с ним приплыла к берегам Америки и теперь находилась на английском флагманском корабле, стоявшем в устье Миссисипи и ожидавшим приказа войти с триумфом в Новый Орлеан.
Настроение Лауры значительно улучшилось, когда стоя возле открытого окна, она услышала, как офицеры докладывают своему начальнику об обстановке. Вновь назначенный губернатор раздражался все сильнее и сильнее, по мере того как те обрисовывали ему их крайне невыгодное положение. Англичане оказались зажаты на узкой полоске земли между рекой и болотистой низменностью. Дефромаж и другие агенты докладывали, что войска Джексона устроили оборонительные редуты на плантации Мак Картин, в двух милях выше по реке и закрыли дорогу к Новому Орлеану. В этих условиях Пакенхем принял решение – снять с кораблей артиллерию и дождаться пока саперы расширят рукав Вьенвеню настолько, чтобы по нему могли пройти баржи и транспортные суда. Установив морскую артиллерию на транспортах, Пакенхем рассчитывал прорваться к городу. Узнав о его планах, Лаура снова сделала попытку сбежать из плена, однако, вновь потерпела неудачу.
Когда на следующее утро американские корабли вновь подошли к позициям англичан и принялись их обстреливать, одна из английских береговых батарей, расположенных на дамбе, открыла ответный огонь и нанесла тяжелое повреждение «Каролине». Вскоре на судне начался пожар. От неожиданности, а так же захваченные штилем, американцы ничего не смогли сделать для спасения корабля. Паттерсон приказал экипажу «Каролины» оставить шхуну, и через несколько минут она затонула.
Понимая, что «Луизиана» разделит судьбу «Каролины», если немедленно не уйдет из-под обстрела, ее капитан приказал спустить на воду баркас и отвести шлюп на буксире. В лодку сели самые сильные матросы завели концы и, не обращая внимания на то, что вода вокруг кипела от разрывов пуль и ядер, американские моряки начали отводить шлюп вверх по реке. Через полчаса «Луизиана» оказалась вне пределов досягаемости вражеских орудий и мелкие очаги пожара на ее палубе были потушены.
Лаура вернулась в спальню, которая стала местом ее заточения, устав до смерти, после того как до позднего вечера перевязывала раненых.
Остановленные артиллерией Джексона, англичане так и не смогли продвинуться вперед. Каждый день на плантацию Вилье привозили раненых, причем многие из них были ранены стрелами индейцев, с некоторых солдат были сняты скальпы. Лаура сняла платье и бросила его на пол. Оставшись в одной нижней юбке, она подошла к бадье, в которой обычно мылась и вдруг услышала за спиной странный звук; словно кто-то поскребся в оконное стекло. Обернувшись назад, она увидела как чья-то рука протянувшись в форточку, отодвигает щеколду и в следующее мгновение разглядела в ночной темноте лицо индейца в боевой раскраске, Лаура схватила стоявшую поблизости лампу и уже размахнулась, чтобы бросить ее в краснокожего, как вдруг до нее донесся его громкий шепот:
– Стой, тихо, это Доминик!
– О, боже! – Она поспешно затушила лампу и бросилась к окну. Через секунду Доминик, подтянувшись на руках, скользнул в окно комнаты и обнял ее. Лаура не видела его лица, да и это не очень-то помогло бы, так как на нем была краска, однако, она узнала его мощную сильную грудь. Девушка вцепилась в кожаный ремень, опоясывающий грудь мужчины, другая ее рука скользнула ему на спину, и они оба опустились на пол. Они слились в жарком поцелуе, от которого у Лауры бешено, заколотилось сердце. Медленно касаясь его тела, девушка обнаружила, что на Доминике ничего нет, кроме коротких штанов из оленьей кожи.
– Ты сумасшедший дикарь, – прошептала она, смеясь от счастья и целуя его в шею.
– И этот дикарь желает тебя. – Доминик закрыл ее рот своими губами, а в это время его руки жадно ласкали ее тело. Его ладони скользнули под нижнюю юбку девушки и стали медленно ее приподнимать за край, пока его пальцы не коснулись обнаженного бедра Лауры, – я бы взял тебя здесь и сейчас.
– Дикий и страстный мой, ты мой, – в упоении шептала девушка, целуя любимого. Она прижалась к нему всем телом, с наслаждением чувствуя своей кожей твердые мужские мускулы, – ты что забыл, что мы окружены врагами?
Он застонал от отчаяния.
– Да, придется нам с тобой выбираться отсюда и уж там, в зарослях, в безопасном месте, мне никто не помешает.
Без всяких дальнейших приготовлений, Доминик набросил на Лауру ее плащ, прямо поверх нижних юбок, взял за руку и помог выбраться из комнаты через окно.
Из-за дождя их почти не было видно в темноте, и они спокойно подползли к ограде. Доминик из предосторожности, забрался наверх, проверил все ли спокойно, затем вернулся за Лаурой. В это самоё мгновение, из-за угла дома, появился часовой, держа в руках фонарь. Лаура от испуга попыталась прижаться к земле, но Доминик схватил ее за руки и заставив подняться, помог ей взобраться на ограду, а вернее почти перебросил через нее.
– Стой, черт тебя возьми, – истошно завопил часовой.
Взявшись за руки, Лаура и Доминик бросились бежать мимо стоявших вокруг палаток. Позади раздался выстрел, и наружу стали выбегать переполошившиеся солдаты.
– Беги, Лаура, он теперь побоится стрелять. – И они помчались по вражескому лагерю, перепрыгивая через выползавших из палаток солдат, опрокидывая в грязь поставленные в пирамиды ружья.
Внезапно на их пути вырос какой-то английский офицер. Англичанин замахнулся дубинкой, однако, в следующее мгновение Доминик ударил его кулаком снизу прямо в челюсть, и тот рухнул на землю как подкошенный. Не задерживаясь ни на минуту, Лаура перепрыгнула через поверженного противника, и они побежали дальше.
Беглецы были уже совсем возле кипарисовой рощи, когда англичане открыли огонь. Над головами у них засвистели пули, с веток посыпались листья, и в следующее мгновение Лаура почувствовала, как что-то дернуло ее за плащ. Внезапно она поняла, что ее только что чуть не подстрелили. В ту же секунду она споткнулась о какой-то корень и упала. Доминик подхватил ее на руки и бросился бежать так быстро, как только мог. Пробежав еще ярдов двадцать, беглецы неожиданно столкнулись с отрядом американских ополченцев и небольшой группой индейцев-чоктавов.
Те издали торжествующий вопль и бросились навстречу англичанам, стреляя на ходу из мушкетов.
Доминик и Лаура продолжали бежать дальше и остановились только примерно через полчаса, когда уже совсем не осталось сил. Доминик обнял девушку, нежно прижал к себе, чувствуя, как она дрожит всем телом от пережитого волнения.
– Лаура, ты ранена?
– Нет, а ты?
– Нет.
– Где мой отец?
– В городе, присматривает за магазином.
– С ним все в порядке?
– Да, если не считать пережитого волнения, кроме того, он очень волнуется за тебя, и Джексону пришлось поручить ему возглавить охрану рынка, лишь бы чем-нибудь его занять.
– Слава богу. А что с Габриелем?
– Его посадили. Джексон чуть с ума не сошел, когда узнал, что тот не выполнил его приказ.
– А как тебе удалось выбраться из тюрьмы? Доминик крепче прижал девушку к себе.
– Когда Джексон услышал, что англичане в тылу, он дал амнистию всем моим людям. Теперь я свободный человек, а взамен мне пришлось отдать корабли, оружие и людей. Я командую артиллерийской батареей.
– Значит, он все-таки внял голосу разума. А зачем тебе такая боевая раскраска? – спросила Лаура, дотронувшись до лица Доминика.
– Это чтобы пробраться через охранение англичан. Отличная маскировка, как ты считаешь?
– Вообще-то мне хотелось бы видеть, кого я целую, – засмеялась Лаура и прильнула к его губам. Доминик не выпускал ее из своих объятий и его руки начали медленное движение вниз по телу молодой женщины. Дыхание мужчины согрело ее лицо, и тепло его ладони изгнало остаток озноба от речной сырости.
Доминик чувствовал себя совсем обнаженным в своем индейском наряде и маленькие нежные ладони Лауры практически беспрепятственно блуждали по его телу.
– Давай-ка мы с тобой лучше уйдем за охранение американских войск, – возбужденно прошептал Доминик, – а то англичане могут нас застать в весьма неудобном положении.
Через два часа блужданий среди грязи, по пояс в зарослях травы и тростника, они наконец, вышли в расположение американских войск. Доминик провел Лауру мимо спящих солдат к дому плантатора Маккарти, где теперь располагалась его резиденция.
Когда они смертельно усталые и грязные ввалились в комнату, от карты, разложенной на столе, оторвались несколько человек и Лаура тут же узнала их. Это были Сент Джон, Жан Лаффит, Ренато Белуши и Эндрю Джексон – сам командующий обороной Нового Орлеана. Сент Джон заключил Лауру в свои объятия.
– А вот и вы Юкс, – невозмутимо сказал Джексон, словно они только что вернулись с обычной воскресной прогулки, – кажется, вы вернулись вовремя. Ванная готова, вы можете принять ее в любое время, когда захотите, а, мисс Шартье! Ваша служанка принесла вам чистую одежду.
Главнокомандующий вновь склонился над картой.
– Ему что не интересно узнать все то, что я узнала у англичан? – в полголоса растерянно спросила Лаура. – У меня же масса ценной информации.
– Ему это все интересно, – сказал Доминик, когда они с Лаурой направились к лестнице ведущей наверх, – но он скорее отдаст свою руку аллигаторам, чем покажет это посторонним.
– Он сильно гордый, этот парень, – добавил Сент Джон, поднимаясь вслед за ними по лестнице. – Он делает вид, словно его ничто не волнует, как будто он уже знает все, что ему нужно. Мадмзель сейчас помоется, переоденется и придет опять, и тогда генерал ее выслушает.
Доминик и Лаура вышли из темной веранды и спустились по ступеням к большой магнолии, которая росла возле дома. Дождь кончился, и в разрывах туч стали видны яркие звезды.
На Лауре было зеленое муслиновое платье и бархатная накидка. Доминик к этому времени облачился в белую открытую рубашку и темные бриджи. Он смыл с лица все боевые краски, и теперь его волосы были аккуратно зачесаны назад.
Взяв лицо Лауры в свои ладони, мужчина произнес:
– Какая все-таки ты у меня храбрая, Лаура Шартье, настоящая героиня. Если бы все защитники Нового Орлеана были такими же, как ты, люди Пакенхема давно бы уже спасались бегством и думали бы только о том, чтобы целыми убраться восвояси.
– Не так уж много пользы я принесла, Доминик. Я не смогла предупредить Джексона о батареях на берегу, и не смогла сообщить, что корабли американские в опасности.
– Да, но зато ты ему рассказала о военных силах англичан и теперь ему будет проще организовать защиту города. Ты у меня просто умница.
– Доминик!
– Что, Огонек?
– Уже почти час прошел с того времени как мы целовались в последний раз.
– Я сейчас исправлю это упущение.
Доминик приник к ее губам в долгом поцелуе, не желая смириться с мыслью о том, что утром ему придется отправлять Лауру в город. «Может быть, ей и не стоит туда ехать? Лаффит предполагал, что Джексон отдаст приказ сжечь Новый Орлеан, если увидит, что его войску не удастся устоять против англичан. Так что вполне возможно здесь, в лагере Лаура будет в большей безопасности».
Внезапно Доминик отстранился от нее и нахмурившись произнес:
– Я совсем забыл, что у тебя сегодня день рождения. Это впервые с того момента, как я записал дату твоего рождения в своем журнале. Представляешь, впервые за эти годы я о нем забыл.
Лаура засмеялась.
– Ты все еще веришь в эту сказочную историю?
– Ну конечно.
– Ты всегда такой сентиментальный?
– Я стану еще сентиментальнее на тюках хлопка, вон там за домом.
– На тюках хлопка?
– Да. Джексон приказал использовать их для наращивания крепостных валов за рвами, но некоторые из них загорелись от артиллерийского огня, вот он и приказал выбросить их долой. Зато теперь солдатам есть на чем спать. Помнишь, когда мы шли, ты видела несколько таких тюков. Ренато сказал мне, что один такой тюк он уволок для меня специально за дом, в мое личное пользование.
Лаура задрожала от возбуждения, когда Доминик взяв ее за руку повел за дом. Там, возле садовой стены лежала большая кипа хлопка, накрытая джутовой тканью. Деревья и кустарники закрывали этот уголок от посторонних глаз, и создавалось впечатление, что это маленькая, уютная зеленая беседка.
– Твой будуар, моя принцесса, – сказал Доминик, помогая ей взобраться наверх. Затем он залез следом за Лаурой и постелил поверх джутовой ткани свой плащ. На несколько секунд влюбленные замерли без движения, а потом Доминик медленно, неторопливо и очень бережно снял с нее одежды и положил их рядом. Однако Лаура не почувствовала ночной прохлады. Ее обнаженное тело согревало дыхание мужчины, его бережные, ласковые прикосновения, он обнял ее, крепко прижался к ней, с наслаждением чувствуя нежную шелковистость женской кожи, лег на спину и потянул ее на себя.
От его ласк Лауре показалось, будто внутри у нее зажегся пожар. Его руки скользнули по ней нигде не встречая преграды и это было так волнующе, так прекрасно, что она застонала. Неважно кем был Доминик раньше, неважно, что он делал и чем занимался до того как встретил ее, – сейчас Лаура любила его всем своим сердцем, всей душой и, уже отправляясь в свой прекрасный полет к вершинам наслаждения, Лаура отбросила мелькнувшую было мысль о том, что где-то совсем рядом находится огромная вражеская армия.
Джексон решил отпраздновать Новый Год с большой помпой и организовать по такому случаю, военный парад, пригласив оркестр и зрителей из города. Утро выдалось туманным, и командующий решил побыть пока в доме и подождать пока туман рассеется.
Внезапно дом потряс тяжелый удар. С потолка посыпалась штукатурка, во все стороны разлетелись кирпичные осколки. Вслед за первым ударом в дом начали попадать один за другим вражеские ядра, оставляя в здании зияющие бреши, круша перегородки и стены, обрушивая потолок.
Доминик, находившийся в этот момент на плацу увидел происходящее и пришел в себя одним из первых.
– Лаура с Идой в доме! – в отчаянии закричал он Сент Джону, – быстро туда!
Они проскочили заваленный деревьями сад, не обращая внимания на двадцатичетырехфунтовые ядра, вспарывавшие мягкую почву и наполнявшие воздух пылью и дымом. У дома Сент Джон резко остановился у входной двери и одним движением сорвал ее с петель. Первый, кто попался им в доме, был генерал Джексон. Он выбрался из-под груды обломков, его глаза яростно и страшно сверкали на белом от извести лице. Генерал бросился во двор, посылая проклятия всем и в первую очередь противнику.
– Тысяча чертей, эти ублюдки ночью расставили пушки на равнине.
Доминик бросился вверх по лестнице, следом за ним побежал Сент Джон. В это мгновение в дом залетело еще одно ядро и взорвалось между мужчинами. Сент Джон вскрикнул, у него на лбу появилась кровь, однако, негр устоял и ругаясь на чем свет стоит, направился дальше за Юксом.
На второй этаж им попасть не удалось, так как лесенка обрывалась в пяти футах от него. На краю пролома стояли перепуганные насмерть, покрытые пылью Ида и Лаура и растерянно смотрели вниз.
– Прыгай! – скомандовал Доминик. Лаура прыгнула прямо ему на руки и, отбежав назад, он оставил ее в разрушенном фойе.
– Прыгай, упрямая баба! – гневно рявкнул на Иду Сент Джон.
Взвизгнув, служанка рухнула на мужа. Сент Джон не удержался на ногах и мог бы упасть вниз вместе со своей дорогой половиной, если бы Доминик вовремя его не поддержал.
Как только все четверо выбрались из дома, в здание попали еще два ядра, и там начался пожар.
– Быстро в лес, – закричал на женщин Доминик, махая рукой в ту сторону, куда им следовало бежать.
А на третьей батарее Ренато Белуши и орудийная прислуга уже готовились открывать ответный огонь. Прибежав в расположение батареи, Доминик взял подзорную трубу и стал рассматривать позиции вражеской артиллерии, расположенной недалеко от передовых постов американских войск.
– Эти англичане не очень-то хорошо стреляют, Доминик, – невозмутимо произнес Ренато, закуривая сигару. – По-моему они еще ни разу не попали в оборонительные бастионы. Правда, эти чертовы американцы, тоже не бог весть какие стрелки. – Белуши презрительно махнул рукой с зажатой в ней сигаретой.
Доминик закричал на артиллерийский расчет.
– Лучше целиться, не тратить заряды попусту, слушать мою команду!
Сделав несколько пристрелочных выстрелов, Доминик и Ренато Белуши наконец, нашли нужный прицел. Расчет неторопливо зарядил орудие и еще раз все тщательно проверив, Ренато спокойно и даже как-то буднично произнес:
– Ну, теперь им конец.
Орудие рявкнуло, и когда дым рассеялся, на месте английского орудия остался только огромный дымящийся кратер.
Доминик начал методично и неторопливо накрывать одну за другой позиции вражеских артиллеристов.
Спустя немного времени, поле оказалось усеяно обломками английских орудий, окровавленным тряпьем и обломками зарядных ящиков.
За артиллерийской дуэлью внимательно наблюдали американские солдаты и, когда вражеские батареи оказались подавленными, то тут то там ополченцы и их союзники индейцы-чоктавы, стали переходить в контратаку. Начались рукопашные схватки и, наконец, англичане начали отступать, потеряв сотни убитых.
Доминик задумчиво потер себе шею.
– Похоже, генерал Пакенхем достаточно с нами наигрался. В следующий раз он бросит против наших жалких трех тысяч, весь свой корпус и знаете, друзья мои, скажу вам прямо – от исхода нашей битвы зависит судьба Соединенных Штатов.
